5. Отношение администрации к учреждению бухарскими евреями акционерных обществ и товариществ

5. Отношение администрации к учреждению бухарскими евреями акционерных обществ и товариществ

Камнем преткновения на пути развития российской экономики был вопрос об акционерных обществах и товариществах. Находясь в плену идеи защиты империи от проникновения еврейского и иностранного капитала, высшая власть очень неохотно разрешала его использовать в составлявших длинный список российских регионах. Тем самым причинялся серьезный вред развитию страны, остро нуждавшейся в приливе финансов. Но такая позиция находила поддержку у правой прессы и большинства членов Государственной думы[1033]. В целом негативное отношение высшей власти к развитию капитализма породило даже в русской предпринимательской среде недоверие к государству, выражавшееся в нежелании вкладывать средства в промышленность. На это недоверие, кстати, в правительственных кругах очень сетовали: «…большинство… капиталистов страдает отсутствием необходимой предприимчивости и боязнью направлять свои сбережения даже во вполне надежные и сулящие крупные доходы в будущем предприятия»[1034]. К этому стоит добавить великое множество ведомственных бюрократических проволочек, и природа осторожности русских предпринимателей станет ясна. В свою очередь, иностранные предприниматели из-за того, что хуже знали местные условия, опасались вкладывать свои средства в России напрямую. Они делали это в основном через посредничество банков и акционерных компаний, среди руководителей которых было много евреев. Поэтому вливание иностранного капитала в большой степени было связано с решением вопроса либерализации законодательства относительно участия евреев в акционерных компаниях, имевших право выпуска акций на предъявителя. Такие компании, по утверждению Леонида Шепелёва, являлись тогда главной формой организации крупного промышленного капитала в России[1035].

Местные туркестанские администраторы, придерживавшиеся позиции высшей власти, особенно в предвоенные годы, тоже опасались проникновения еврейского капитала в Туркестан через акционерные общества с правом выпуска акций на предъявителя. Стремление администраторов преградить путь еврейскому и иностранному капиталу в Среднюю Азию сталкивалось с потребностью края как раз в обратном – в приливе капитала. Впервые это противоречие проявилось в решении вопроса допущения туда акционерных обществ вообще. Так, в Положение об управлении Туркестанского края вошел (в виде примечания 3 к статье 262) закон 1893 года, разрешавший приобретение недвижимого имущества в Туркестане только таким акционерным обществам и товариществам, члены которых были русскими православными подданными или уроженцами края и сопредельных среднеазиатских стран. Под среднеазиатскими странами подразумевались Бухара и Хива, а под уроженцами – евреи и мусульмане, признанные туземцами. Но даже акционерные организации, состоявшие из представителей этих привилегированных групп населения, могли получить разрешения на приобретение недвижимости лишь после рассмотрения их ходатайств туркестанским генерал-губернатором, военным министром и министром финансов[1036]. В мае 1897 года данный закон был несколько смягчен. Согласно новой его версии, акционерные общества и товарищества, куда допускались не только представители упомянутых привилегированных групп, тоже получали возможность обращаться с просьбами о позволении им приобрести недвижимость в Туркестане. Такую просьбу следовало направлять в Комитет министров, решение которого затем должно было пройти процедуру утверждения царем[1037].

Позиция царя в этом вопросе была более консервативной, чем позиция членов Комитета министров. В 1895 году Комитет министров пояснил, что участие в акционерных обществах лиц иудейского вероисповедания только капиталом, путем приобретения акций или паев предприятий – без распоряжения делами – не является обходом законов, воспрещавших евреям, не имевшим статуса туземцев, приобретать недвижимые имущества[1038]. Невзирая на это, Николай II в октябре 1898 года отказал в приобретении недвижимого имущества в Туркестанском крае Воскресенскому горнопромышленному товариществу. В масштабах всей империи такая политика ограничения деятельности иностранного и еврейского капитала вела к двум серьезным проблемам. Она способствовала, с одной стороны, нежелательной монополизации промышленности вследствие сокращения конкуренции в России, а с другой – удовлетворению возросшей потребности внутреннего рынка в товарах (при росте покупательной способности) через импорт, в результате чего денежная масса перетекала за границу[1039]. Заодно отмечу, что схожий подход проявился и в вопросе аренды в Туркестане. На ненормальность этого подхода сетовал начальник Управления земледелия Туркестанского края Алексей Татищев. Поиронизировав по поводу того, что в одном из конкурсов на аренду смогли участвовать только три претендента и все – по фамилии Иванов, он заключал: «…чувство имперское уступило место более узкому русскому национализму»[1040].

Витте неоднократно пытался убедить царя в необходимости предоставить акционерным обществам право выпускать акции на предъявителя. В феврале 1900 года он подал докладную записку, в которой указывал, что множество действующих в России ограничений препятствуют привлечению иностранного и еврейского капитала в русские акционерные общества, приобретающие землю во многих регионах (среди них упоминался и Туркестанский край) и занимающиеся горным, нефтяным, золотым и другими промыслами. Главными ограничениями, препятствовавшими привлечению этого капитала, были, по мнению Витте, запрет обществам выпускать акции на предъявителя и допускать иностранцев и евреев к участию в управлении. В результате, писал он, акционерные общества не могут привлечь капитал, а также опытных и деловых людей. Заканчивал свой доклад министр финансов утверждением, что бюрократия затрудняет развитие капитализма в России[1041]. Не исключено, что Витте в какой-то степени убедил царя смягчить свой подход. В апреле 1903 года Николай II разрешил Невской ниточной мануфактуре приобрести в Ташкенте дом, хотя и предостерег, «чтобы случай этот не служил поводом к удовлетворению ходатайств в пользу промышленных компаний, которые находятся в значительной зависимости от иностранцев и евреев»[1042]. Даже такой мелкий вопрос понадобилось разрешать на самом высоком государственном уровне, и это свидетельствует о том, что самодержец считал очень важной частью своей миссии ограничивать распространение еврейского и иностранного капитала на окраинах Российской империи.

В декабре того же года Комитет министров не смог прийти к единому мнению по вопросу об учреждении «Московского нефтепромышленного общества “Челекен”», собиравшегося выпустить акции на предъявителя. Председатель Комитета министров Витте, четырнадцать других его членов и туркестанский генерал-губернатор Тевяшев поддержали учреждение общества, а военный министр, государственный контролер и два великих князя выступили против, заявляя, что все акции должны быть именными и не должны быть приобретаемы лицами иудейского вероисповедания. Журнал Комитета министров был передан на рассмотрение царю, который согласился с мнением меньшинства[1043].

Учредители Туркестанского общества каменноугольной и горной промышленности, подавшие свой устав на утверждение в 1904 году, также планировали выпускать акции на предъявителя. Проект устава был одобрен туркестанским генерал-губернатором, но Военное министерство не согласилось его утвердить[1044], полагая, что евреи через это акционерное общество приобретут недвижимость в крае, обойдя таким образом статью 262 Положения об управлении Туркестаном. Вопрос обсуждался на заседании Совета министров, где Витте заявил, что в крае уже действуют общества с акциями на предъявителя, и потому призвал принять проект нового общества. Под влиянием его доводов члены Совета министров согласились утвердить устав[1045]. Со временем это акционерное общество возглавили бухарские евреи, обладавшие правом приобретать недвижимость в крае. В 1907 году два из трех директоров общества были бухарскими евреями – Якуб Вадьяев и Рафаил Потеляхов, и только директор-распорядитель был христианином. Среди пяти членов ревизионной комиссии общества было еще два бухарских еврея – Хизкия Иссахаров и Юнатан Муллокандов[1046].

В последующие годы центральные власти несколько раз разрешали владельцам-христианам открытие в Туркестанском крае акционерных обществ и компаний с правом выпуска акций на предъявителя. В 1905 году при рассмотрении устава Андреевского торгово-промышленного товарищества правительство первоначально отказалось разрешить его владельцам – братьям Андрею и Федору Кнопам, крупным московским предпринимателям немецкого происхождения, – выпускать акции на предъявителя[1047].

То, чего царь не хотел принимать от Витте, он принял в начале февраля 1906 года от Василия Тимирязева, первого управляющего незадолго до того созданного Министерства торговли и промышленности. Согласно решению, прошедшему обсуждение Комитета министров, из соответствующих параграфов уставов акционерных компаний были удалены обязательные ограничения в отношении евреев. Вместо этого при рассмотрении просьб предполагалось делать селекцию на основе этнического состава учредителей и руководителей каждого товарищества. С 1906 по 1913 год Совет министров обязывал учредителей – в случае приобретения недвижимости в местностях, где евреям запрещено ее приобретать, – назначать управляющими только неевреев[1048]. Вследствие данного решения в 1911 году наконец было позволено выпускать акции на предъявителя Андреевскому торгово-промышленному товариществу, ставшему к тому времени одной из крупнейших компаний, действовавших в Туркестанском крае. Тогда же этого права добилось и созданное в 1909 году торгово-промышленное общество «К.М. Соловьев и К°»[1049].

Кокандский биржевой комитет и Туркестанское сельскохозяйственное общество пытались повлиять на политику центральной власти в отношении акционерных обществ. В 1908 году эти две организации обратились к находившемуся в крае графу Палену с просьбой содействовать полной отмене ограничений, распространяемых на евреев и иностранцев, в приобретении акций акционерных обществ в Туркестане[1050].

Кокандский биржевой комитет (фотография из архива Петербургского Института Иудаики)

В предвоенные годы три наиболее богатых семьи бухарских евреев – Вадьяевы, Давыдовы и Потеляховы – также стали создавать акционерные товарищества. Легче других права выпуска акций на предъявителя добилось Потеляховское торгово-промышленное товарищество на паях, во главе которого стояли вступивший в русское подданство бухарский еврей купец первой гильдии Рафаил Потеляхов (1863–1936) и его сестра Эстер Давидбаева (1850–1927) – единственная женщина среди бухарских евреек, самостоятельно занимавшаяся предпринимательством. Когда в 1911 году она объединилась с братом, ей в Ферганской области принадлежало семь хлопкоочистительных заводов (из них два – совместно с предпринимателями-мусульманами), по числу каковых она уступала только братьям Вадьяевым, владевшим десятью такими заводами. Кроме того, в ее владении находились участки земли, дома, две фермы по разведению шелковых коконов – в Скобелеве и Федченко, а также мукомольная мельница в Андижане. Все ее имущество оценивалось тогда в 255 тыс. рублей[1051]. Со слиянием фирм она ввиду возраста отстранилась от ведения коммерческих дел.

Подав в начале 1912 года просьбу о разрешении выпуска акций на предъявителя, Потеляховское товарищество наткнулось на поддержанное Военным министерством упорное сопротивление Самсонова. Но товарищество нашло понимание в Министерстве торговли и промышленности, в Министерстве финансов и Совете министров. Окончательное решение вопроса было предоставлено Николаю II, который в декабре 1912 года разрешил утвердить устав акционерного общества. Главная причина столь быстрого и положительного решения была в том, что контрольный пакет вновь образованного Потеляховского товарищества перешел к тому времени в руки фирмы братьев Кноп, контролировавших деятельность нескольких крупных хлопковых фирм и банков. Кроме того, в тот период фирма братьев Потеляховых и их сестры Давидбаевой играла важную посредническую роль в среднеазиатской торговле, закупая хлопка на десятки миллионов рублей и владея домами, участками земли, хлопковыми, маслобойными, мыловаренными и табачными заводами с общей стоимостью всего недвижимого имущества на сумму свыше миллиона рублей[1052].

Несколько лет пришлось добиваться другим бухарским евреям – братьям Вадьяевым – учреждения устава их Вадьяевского торгово-промышленного товарищества на паях. Зная, что получить разрешение будет нелегко, братья пригласили в соучредители члена Государственного совета Михаила Стаховича. Но это не помогло. В октябре 1911 года им тоже отказал Самсонов, мотивировавший свое решение двумя положениями их устава: правом выпуска акций на предъявителя и правом приобретения 100 десятин земли под расширение старых и строительство новых заводов. На сторону генерал-губернатора опять стал военный министр Сухомлинов. Они не позволили утвердить устав, уже поддержанный тремя министерствами: внутренних дел, финансов, а также торговли и промышленности. Так как финансовое положение братьев Вадьяевых в то время было тяжелым, им пришлось согласиться на учреждение товарищества с правом выпуска только именных акций (устав утвердили в апреле 1912 года). Но привлекаемых этими акциями средств не хватало, и товарищество вновь стало добиваться разрешения выпуска акций на предъявителя – с тем, чтобы получить возможность использовать иностранный и российский еврейский капитал[1053].

Привлечением возможно большего капитала Вадьяевское товарищество и другие действовавшие в Средней Азии акционерные компании стремились сократить зависимость от банковских кредитов и поднять свою конкурентоспособность. К тому времени на среднеазиатский рынок вышли московские банки, начавшие поглощать одну за другой хлопковые фирмы (последние брали банковские ссуды и раздавали их в свою очередь через посредников дехканам, а потому сильно зависели от урожайности хлопка). На конкурентоспособность Вадьяевых влияло и то, что в этот период уже десять акционерных хлопковых товариществ получили право не только выпускать акции на предъявителя, но и покупать землю[1054].

Пытаясь добиться необходимого разрешения, правление товарищества внесло в устав положение о том, что директорами-распорядителями, заведующими и управляющими недвижимыми имуществами товарищества не могут быть лица, не имеющие по закону права приобретения недвижимых имуществ. Но это добавление не оказало воздействия на позицию генерал-губернатора и Военного министерства – так же, как и тот факт, что Вадьяевское товарищество стало к тому времени крупнейшим поставщиком хлопка в Центральную Россию. В 1912 году оно отправило туда свыше 800 тыс. пудов этого сырья. За 1913 год торговый оборот товарищества достиг 30 млн рублей, а на 1914-й – прогнозировалось 40 млн рублей[1055].

Затяжные рассмотрения просьб акционерных товариществ об утверждении уставов и большое число прецедентов предоставления отдельным акционерным товариществам права выпуска акций на предъявителя стали причиной нового разбирательства этого вопроса в правительстве в самом начале 1914 года. Этому предшествовало продолжительное межведомственное обсуждение, в ходе которого наибольшие споры вызвало предоставление компаниям в Туркестане права выпуска акций на предъявителя. На заседании 3 января Совет министров большинством голосов пришел к мнению, что «недопущение евреев в состав администрации обществ в качестве членов правления, кандидатов к ним, директоров-распределителей и заведующих и управляющих недвижимыми имуществами является достаточной гарантией против опасности еврейского засилья». Согласно мнению большинства, предполагалось разрешать акционерным компаниям выпуск акций на предъявителя, но при этом ограничивать допуск евреев в состав их правлений, для чего все акционерные компании подлежали разбивке на три категории в зависимости от их деятельности:

1. В акционерных обществах, не владевших землей вне городов, евреи совсем не ограничивались.

2. В акционерных обществах, владевших землей для своих нужд (для размещения фабрик, складов и т. п.), евреи должны были составлять меньшинство в правлении.

3. В акционерных обществах, прямо использовавших землю и земельные ресурсы (вероятно, за исключением городов черты оседлости, где, согласно закону, евреи имели право с рядом ограничений приобретать недвижимость), евреи вообще не допускались в состав правлений[1056].

Согласно поправке министра торговли и промышленности, Сергея Тимашева, приобретение недвижимости акционерными компаниями второй категории должно было ограничиваться 200 десятинами земли. С Тимашевым согласилось большинство членов Совета министров во главе с премьером Владимиром Коковцовым, в то время как три министра – юстиции (Иван Щегловитов), внутренних дел (Николай Маклаков) и народного просвещения (Лев Кассо) – требовали вообще устранить евреев из руководства и таким образом решить вопрос о приобретении компаниями земли. Еще более непримиримую позицию занимал в то время товарищ (т. е. заместитель) министра внутренних дел Владимир Джунковский. Еще в 1911 году, занимая должность московского губернатора, он подал царю отчет, в котором отмечал, что евреи не должны быть даже пайщиками акционерных товариществ и обществ, претендующих на недвижимые имущества вне городов[1057].

После отставки Коковцова в конце января 1914 года реакционное меньшинство, воспользовавшись моментом, стало настаивать на своей точке зрения. Между тем она получила огласку в прессе и вызвала протесты торгово-промышленных кругов. Сменивший Коковцова на должности министра финансов Петр Барк (он занимал эту должность в 1914–1917 годах) поддержал мнение своего предшественника. Вероятно, именно под их воздействием царь принял точку зрения большинства в апреле 1914 года. Но принятое постановление даже ухудшало положение владевших землями акционерных компаний, поскольку, в отличие от установившейся с 1906 года de facto практики, запрещало занятие евреями должностей не только главных администраторов, но и членов правлений. Вследствие этого новый указ, на который возлагалось столько надежд, привел к падению биржевой активности и негодованию торгово-промышленных кругов. Их возмущение оказалось настолько сильным, что Николай II был вынужден отменить указ 16 июля того же года[1058]. Идя им на уступку в этот период, вошедший в историю как «июльский кризис», царь не мог не принять во внимание и того, что в Европе запахло большой войной, а хлопок стал остро необходим для пошива обмундирования.

Так как основная масса акционерных компаний, действовавших в Туркестанском крае, занималась скупкой и переработкой хлопка – «продуктов земли», то новое положение касалось их прямым образом. Хотя на бухарских евреев – туземцев, пользовавшихся правом приобретения недвижимости в Туркестане, положение 1914 года не распространялось, оно не позволяло им принимать в правления ашкеназских евреев.

По инициативе Министерства торговли и промышленности в апреле 1914 года был наконец утвержден новый устав Вадьяевского торгово-промышленного товарищества на паях. После этого товарищество, желая частично обеспечить себя собственным хлопком и меньше зависеть от его производителей и мелких скупщиков, во второй половине 1914 года обратилось в Министерство торговли и промышленности с просьбой о разрешении на покупку 10 тыс. десятин неорошаемой земли. Хотя товарищество брало на себя обязательство оросить землю, Самсонов и – первоначально – Военное министерство не согласились на продажу ему столь большого количества земли. Но после того как ходатайство поддержали Главное управление землеустройства и земледелия, а также Министерство торговли и промышленности, Военное министерство в декабре 1916 года даже стало уговаривать туркестанскую местную администрацию, возглавленную уже Куропаткиным, проявить гибкость по отношению к этому товариществу. Перемену в своих взглядах Военное министерство объясняло спросом на хлопок, возросшим в условиях военного времени, и тем, что недопущение евреев в правления акционерных обществ «является достаточной гарантией против опасности еврейского засилья». При этом министерство напоминало Куропаткину: уже в марте того же года оно утвердило устав «Оросительного и торгово-промышленного общества “Сыр-Дарья”», предоставив ему право приобрести 15 тыс. десятин земли безо всяких оговорок о том, что владельцами акций должны быть только лица, имеющие право на приобретение недвижимости в крае[1059]. Однако новый туркестанский генерал-губернатор не стал, подобно Военному министерству, закрывать глаза на то, что в отличие от этого общества учредителями Вадьяевского товарищества были евреи, и поэтому отклонил ходатайство[1060].

Не добившись разрешения на покупку земли, Вадьяевское товарищество в апреле 1916 года обратилось в Министерство торговли и промышленности с просьбой о позволении увеличить свой основной капитал с 3 до 6 млн рублей. К тому времени торговые обороты Вадьяевского товарищества достигли почти 50 млн рублей, а задатков оно выдавало дехканам на 8 – 12 млн рублей в год. Благодаря этим обстоятельствам и тому, что принятие решения по этой просьбе зависело только от министра торговли и промышленности, уже через месяц после подачи прошения товарищество получило положительный ответ[1061]. Такой срок был очень коротким для тяжелой бюрократической машины Российской империи.

В июне 1913 года просьбу об утверждении устава Давыдовского общества Туркестанских каменноугольных копей с основным капиталом в 1 млн рублей подал представитель другой богатейшей семьи бухарских евреев – Натан Давыдов, фактически отделившийся к тому времени от семейной фирмы «Торговый дом “Юсуф Давыдов”». Найдя за несколько лет до этого несколько участков с залежами каменного угля, Давыдов, несмотря на то что на него, как на туземца, не распространялось ограничительное законодательство в отношении разработок полезных ископаемых, из осторожности приобрел их через подставных лиц. Движимый тем же мотивом, он поставил во главе планируемого акционерного общества председателя правления Азовско-Донского банка Михаила Федорова, бывшего управляющего Министерством торговли и промышленности. Все эти меры имели формальный характер, так как невозможно было скрыть – да хозяин, видимо, и не очень пытался – фактическую принадлежность угольных участков и добываемого угля. Вообще практика назначения фиктивных руководителей не была секретом и для Министерства торговли и промышленности, которое, будучи не в силах отменить нецелесообразные ограничения для промышленности, часто закрывало глаза на такие методы обхода закона.

Но Самсонов утверждению устава этого товарищества, который предусматривал выпуск акций на предъявителя, воспротивился из-за того, что фактическим его владельцем был еврей. Туркестанского генерал-губернатора в середине января 1914 года снова поддержал Сухомлинов, проигнорировав вышедшее в начале того же месяца вышеупомянутое постановление Совета министров, а также тот факт, что в крае уже действовало несколько десятков товариществ с правом выпуска подобных акций. Министерство торговли и промышленности считало, что запретительные меры вредят развитию экономики, и потому после разбирательства передало это дело в июле 1914 года в Совет министров, с рекомендацией утвердить представленный Натаном Давыдовым устав акционерного общества. Спустя несколько месяцев Совет министров, в соответствии со своей прежней рекомендацией, утвердил устав Давыдовского общества, а царь скрепил решение своей подписью[1062].

В то же время неудачей закончилась попытка родственников Натана Давыдова, представлявших торговый дом «Юсуф Давыдов», учредить Ташкентское торгово-промышленное общество на паях с правом выпуска акций на предъявителя. Подав в 1913 году соответствующую просьбу, Давыдовы пригласили на должность учредителя общества того же бывшего министра Михаила Федорова. Хотя Давыдовых поддержало Министерство финансов, они столкнулись с резкими возражениями туркестанской администрации и Военного министерства. Давыдовым отказал даже министр торговли и промышленности Тимашев, поддерживавший учреждение в Туркестанском крае других акционерных обществ с этим правом. Причина заключалась в том, что несколько братьев Давыдовых были осуждены за взыскание с дехкан якобы высоких процентов по ссудам, о чем говорилось выше. Остро нуждавшийся в привлечении новых капиталов и находившийся в зависимости от московских банков, торговый дом в результате этого отказа попал в еще большую от них зависимость и в 1915 году был признан несостоятельным[1063].

В целом же накануне Первой мировой войны практика Министерства торговли и промышленности в отношении учреждения товариществ с правом выпуска акций на предъявителя стала более гибкой. Это изменение позволило крупнейшим предпринимателям – бухарским евреям расширить финансовую базу своих торговых домов, что было особенно важно в условиях обострения конкуренции вследствие хлопкового кризиса 1911 года.

Ожидая в 1911 году высоких цен на хлопок, фирмы буквально сражались за договоры с дехканами, понижая проценты выдаваемых кредитов. Многие дехкане, специализировавшиеся на другой продукции, прельстились выгодными условиями и переориентировались на хлопковое производство. В результате в 1911 году было собрано свыше 11 млн пудов хлопкового волокна, в то время как в 1910-м – около 10 млн пудов. Перепроизводство хлопка и «погоня» хлопковых фирм за текстильными фабрикантами привели к неоправданному понижению цен на первично обработанный хлопок с 14,45 рубля в 1910 году до 10,75 рубля – в 1911-м. Мелкие хлопковые фирмы оказались разорены. Невостребованный хлопок оставался на складах. Последствия кризиса сказывались на хлопковом рынке еще несколько лет.

Этот кризис и ограничительная акционерная политика в отношении бухарско-еврейских торговых фирм привели к усилению их зависимости от банков. Давыдовы так описывали в 1915 году этот процесс в письме к министру торговли и промышленности: «…участие банков приводит к тому, что собственники единоличных предприятий мало-помалу образуются в искушенных опытом агентов банков»[1064]. Справедливость данных слов видна на примере торгового дома братьев Вадьяевых. Этот торговый дом, скупавший до 30 % всего ферганского хлопка, попал под контроль Русско-азиатского банка. Последний завладел и половиной акций Андреевского товарищества, совладельцами которого вместе с братьями Кноп стали к тому времени сами братья Вадьяевы. После того как братья Кноп завладели большой долей акций Потеляховского товарищества, оно также было вынуждено присоединиться к контролировавшемуся Русско-азиатским банком Андреевскому товариществу[1065].

Исследователь туркестанского хлопководства Александр Демидов писал, что в предвоенные годы три четверти всех мануфактурных лавок и магазинов края обанкротились, мелкие хлопковые фирмы потерпели фиаско, а крупные – вывела из тяжелого положения война. Это подтверждают воспоминания бухарских евреев[1066]. Уже в 1914 году Потеляховскому товариществу удалось расторгнуть договор с фирмой Кнопов, что обошлось ему в 400 тыс. рублей неустойки. Чуть позже и Вадьяевскому товариществу удалось вырваться из цепей Русско-азиатского банка, выкупив свои акции[1067]. Но не всем фирмам бухарских евреев помогла война. Из-за невыплат ссуд банкам в 1916 году пошло с молотка недвижимое имущество купцов Эфраима Давидбаева и Натаниэля Абрамова в Самарканде, а Або Пинхасова – в Коканде[1068]. В не меньшей, а может, даже большей степени разорение затронуло в 1911–1914 годах и нееврейские хлопковые фирмы.

Основной причиной последовавшего роста спроса на хлопок стало сокращение более чем в два раза (с 13,5 млн пудов в 1913–1914 годах до 6,2 – в 1915 – 1916-м) ввоза иностранного хлопка. Даже увеличение производства хлопка в Средней Азии в 1915 году не могло обеспечить запросов хлопчатобумажной промышленности. Около 25 % веретен и более 17 % ткацких станков России пришлось остановить. Из-за дефицита хлопка во время войны цены на него росли, и попытки властей их сократить введением в сентябре 1915 года предельных цен помогали мало. Если в 1913 году пуд сырца стоил 14–15 рублей, то в 1916-м – 19 рублей и выше[1069].

Крупные бухарско-еврейские фирмы продолжали расширять свой бизнес. В апреле 1917 года Потеляховское товарищество подало прошение в Министерство торговли и промышленности уже Временного правительства о разрешении на увеличение основного капитала с 2 до 4 млн рублей, на что получило согласие в июне того же года. Успешной операцией братьев Вадьяевых стало приобретение акций общества «Салолин». Доля акций в руках Вадьяевых выросла с 15 % в 1915 году до 35 % – в 1917-м. В 1916 году братья вышли за пределы Средней Азии, приобретя половину паев Товарищества Иваново-Вознесенской мануфактуры[1070]. Это было первое проникновение бухарских евреев в российскую текстильную промышленность. Октябрьская революция 1917 года прервала этот процесс. Возможно, прав Иммануэльсон, утверждающий, что бухарские евреи во время войны взяли под свой контроль 50 % всего вывоза хлопка из Средней Азии[1071].

Реклама магазинов (Дмитриев-Мамонов А. Путеводитель по Туркестану и Средне-Азиатской железной дороге. СПб.: Министерство путей сообщения, 1912. C. 4 вкладки)