2-го Балтийского флотского экипажа машинный кондуктор Николай Мартынович Шарловский

2-го Балтийского флотского экипажа машинный кондуктор Николай Мартынович Шарловский

Машинный кондуктор 2-го Балтийского флотского экипажа Николай Мартынович Шарловский, уроженец г. Риги, сын Николаевского солдата, православный, родился в 1878 г. В раннем детстве он был отдан для обучения грамоте в Рижское 2-х классное народное училище, но курса не окончил и стал работать на лесопильных заводах.

В 1899 г. он был призван рижским воинским начальником на военную службу и с новобранства был зачислен в машинную команду 7-го Флотского экипажа, откуда его командировали в школу машинистов. В 1902 г. Шарловский окончил эту школу со званием машинного квартирмейстера и ушел в дальнее плавание на броненосном крейсере 1 ранга «Баян», на котором впоследствии и участвовал в Русско-японской войне.

Во время Русско-японской войны Шарловский был награжден знаками отличия Военного ордена 4-й степени № 204199 и 3-й степени № 27098, о получении которых он рассказывает следующее.

«1 октября 1904 г. крейсер «Баян» стоял на швартовых под Золотой Горой. Неприятель обстреливал гавани из орудий разных калибров. Один из снарядов 120-мм орудия попал в крейсер, пробил верхнюю палубу, машинный кожух и элеватор. Между кожухом и элеватором была просунута койка, и вражеский снаряд поджог пробковый матрас, горящие куски которого стали падать через пробоину в элеватор бомбового погреба со снарядами в 6 и 8 дюймов. После выстрела я вышел наверх, на батарейную палубу и, увидев дым, стал искать откуда он идет. Найдя горящую койку, я вырвал ее и вызвал машиниста Зелевича, с помощью которого стал заливать огонь. В это время подошел старший офицер — лейтенант Попов — и, увидев происходящее, послал старшего боцмана Полынкина в бомбовый погреб посмотреть, нет ли там пожара. Осмотрев погреб, боцман вернулся и доложил, что все благополучно, благодаря тому, что вода, которую вылили на горящую койку, попала и в погреб, и залила тлеющие куски тонкого матраса, упавшие в пробоину. За это дело я был награжден знаком отличия Военного ордена 4-й степени.

Вслед за этим, 3 октября крейсер «Баян» был выведен в ворота за Золотой Горой для отражения неприятеля. Заметив это, неприятель с сухопутного фронта стал обстреливать крейсер тяжелой 11 — дюймовой артиллерией. 17 снарядов попало в крейсер, и он загорелся. Командир крейсера, капитан 2-го ранга Иванов, стоявший в это время на мостике, вызвал команду, бывшую внизу, тушить пожар. На его зов выбежали на верхнюю палубу: я, трюмный квартирмейстер, машинист самостоятельного управления и еще несколько матросов, и стали тушить пожар. Когда огонь был потушен, командир объявил, что всех нас представляет к награде. За это я был награжден знаком отличия Военного ордена 3-й степени.

В 1905 г. по окончании войны я был уволен в запас флота и зачислен в ратники ополчения 1 — го разряда из запаса».

По объявлении мобилизации в 1914 г. Шарловский явился к рижскому воинскому начальнику, но был совершенно освобожден от военной службы, так как бывших в Порт-Артуре не брали. Желая, однако, во что бы то ни стало принять участие в Великой войне, он вторично явился к воинскому начальнику, заявив о добровольном желании поступить охотником, но и это было отклонено. На счастье, пришел по какому-то делу старший офицер судна прибрежной пограничной стражи «Орел». Оказалось, что ему нужны были машинисты и кочегары.

«Увидев меня и узнав, что я машинист, да еще и квартирмейстер, и желаю пойти добровольно на войну, — рассказывает Шарловский — он предложил принять меня под его начальство. Я с радостью согласился. Он назначил меня на конфискованный германский буксир «Аркона», конвоировавший «Орел» из Риги в Ревель.

В Ревеле команду буксира «Аркона» списали на берег, меня зачислили в 1-й, а оттуда во 2-й Балтийский флотский экипаж, квартировавший в Петрограде, в роту охотников».

15 октября 1914 г. во 2-ом Балтийском флотском экипаже набиралась команда в конный, подрывной отряд при Кавказской конной туземной дивизии, состоявший под командой капитана 2 ранга Страдецкого. Шарловский по своему желанию был зачислен в этот отряд, и в нем продолжал свою боевую деятельность.

Про свои подвиги, за которые Шарловский получил Георгиевские кресты 2-й и 1-й степеней, он рассказывает следующее.

«20 января 1915 г. наш взвод пошел на позицию в Карпатах и пробыл здесь в течение суток. 22 января Ваврский пехотный полк, бравший неприятельские позиции, расположенные на высоте 673 метров, просил у нас поддержки. Наш взвод во главе со своим командиром мичманом Дитрихсом двинулся по направлению к ваврцам под сильным неприятельским ружейным, пулеметным и орудийным огнем. В это самое время 5-я и 12-я роты Ваврского полка, бросившиеся на неприятельские окопы в штыковую атаку, были отражены 13-ю австрийскими пулеметами и ружейным огнем. Им пришлось остановиться и залечь в снегу. Таким образом, они лишены были возможности даже отступить. К этому времени мы с одним пулеметом подошли к неприятелю на расстояние 200 шагов. Расположив пулемет около пня, мы немедленно открыли по неприятелю стрельбу, которая оказалась настолько удачной, что заставила замолчать все неприятельские пулеметы, и роты Ваврского полка, лежавшие в снегу, получили возможность спокойно отступить. В этой атаке ваврцы потеряли большую часть своего состава, и только благодаря нашей поддержке не были уничтожены окончательно. Австрийцы также понесли в этом деле громадные потери.

Я все время находился вторым номером при нашем пулемете и за удачную стрельбу из него получил Георгиевский крест 2-й степени.

Следующее дело, за которое я получил Георгиевский крест 1 — й степени, было 5 июля 1915 г. На левом фланге австрийского фронта, в бою при деревне Шупарка были подбиты два наших пулемета. По телефону немедленно были затребованы для замены другие. Командир пулеметной батареи лейтенант Кротков, дав два новых пулемета, назначил меня и еще одного минера доставить их на автомобиле. Под градом неприятельских пуль мы исполнили приказание».

Кроме представления к награде, Шарловский был произведен за это дело в звание машинного кондуктора.