Чуринг — священный камень

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Чуринг — священный камень

У Вангума, мага-врачевателя австралийского племени аранда, много дела. Вчера в их селении Роренду, проболев всего лишь несколько дней, внезапно умер молодой и крепкий мужчина Туй. Вангум боролся за жизнь Туя, но дух болезни оказался сильнее духов его лекарств, и Туй умер. И вот вчера же вечером, когда он отдыхал в своей хижине, к нему прибежала испуганная мать жены Туя и сказала, что дух болезни напал теперь на ее дочь. Он отнял у нее ноги и голос.

— Красавица моя, — причитала убитая горем мать, — сидит, как камень, молчит, как рыба. Ненасытный дух, ты пожрал Туя, ты сыт теперь — зачем тебе моя дочь? Отдай мою дочь! — и старуха раздирала ногтями свое лицо, рвала на себе волосы.

Вангум сказал, что завтра с утра он приступит к большой борьбе со злым духом, а сейчас он устал и ему надо приготовиться. И он прогнал старуху, которая мешала ему своими завываниями.

После ее ухода Вангум крепко задумался. Значит, дух болезни сильно озлобился на Роренду. Обязательно надо его прогнать, не то он перетаскает к себе всех ее жителей. Сейчас же надо составить новое лекарство, а завтра с восходом солнца идти в пещеру Белого Кенгуру, где хранится Чуринг — вместилище его души.

Борьба с духом будет упорной и тяжелой. Поэтому следует в первую очередь спросить свою душу — готова ли она к борьбе? Надо укрепить ее ввиду предстоящего серьезного испытания.

Пока Вангум приготовляет свое магическое лекарство — варево из различных трав, перемешанных с птичьим помётом и змеиным ядом, — мы расскажем вам об особенностях верований первобытных австралийцев, сохранившихся у них в значительной степени и поныне, а также и о том, как зародился миф о душе.

Австралийцы прибыли на свой материк из Азии около 20 тысяч лет назад. Отрезанные океаном от развивающейся цивилизации других народов, они задержались на стадии первобытно-общинного родового строя. Их религия являет собой пример классического тотемизма.

Тотемизм — это вера в сверхъестественную связь между группой людей и каким-нибудь видом животных или растений. Отсюда и часто встречаемые названия таких групп — «люди кенгуру», «люди водяной лилии», «люди гусеницы».

Австралийцы верят, что они могут превратиться в их тотемное животное, а оно в свою очередь — в человека.

Тотем рассматривается как родоначальник определенной группы людей, и это накладывает запреты на их поведение. Они не могут убивать свой тотем, употреблять его в пищу. Однако существуют специальные обрядовые церемонии, во время которых поступают наоборот — убивают тотемное животное и насыщаются его мясом.

Во время специальной церемонии — «интичиума» устраиваются пляски, когда все участники движениями, раскраской, масками стараются походить на своих тотемов и в специальных заклинаниях просят их размножаться.

Одновременно с тотемизмом у австралийцев существует и анимизм (от латинского слова «анима» — душа) — вера в душу и духов. Как и у других народов на ранней стадии их развития, у австралийцев существует представление, что вся природа находится во власти злых и добрых духов, распоряжающихся ею по своей воле, что может иногда приносить человеку пользу, а иногда причинять ему тяжелые несчастья. Отсюда и проистекает необходимость религиозных магических обрядов: с одной стороны, для умилостивления злых духов и борьбы с ними, а с другой — для взывания к добрым об их помощи. В себе самих австралийцы полагали наличие души как главного источника жизни, силы и разума.

Вместилищем души, по представлениям австралийцев, и являются чуринги — куски камней или дерева. Чуринги сохраняются в укромном месте. За ними тщательно ухаживают, их подклеивают, обвязывают, заворачивают в пух. Считалось, что если чуринг сломается или тем паче потеряется, то с человеком, чью душу он в себе вмещал, обязательно случится какое-нибудь большое несчастье. Вот почему места хранения чурингов тщательно оберегаются.

Женщинам и детям даже близко не позволяют приближаться к этим тайным святилищам.

Вера в душу появилась, когда человек стал задумываться над вопросами, значительно более сложными, чем обыденные заботы о жилище, одежде и пище. И среди них прежде всего встали те, которые касались его самого.

Предметы магии австралийского племени аранда

Рождается ребенок, растет, становится взрослым и сильным человеком, стареет и наконец умирает. Только что двигался, говорил, действовал — и вот происходит что-то, от чего он лежит холодный, неподвижный, больше никто и никогда не услышит его голоса. Человек умер… Что такое смерть?

Человек целый день на ногах, он внимателен ко всему, что его окружает: он откликается на зов, видит, осязает, ходит, говорит, но наступает вечер, человек ложится, закрывает глаза, засыпает. Он не слышит, когда его называют по имени, не чувствует прикосновения, не видит зажженного вблизи огня. Человек спит… Что такое сон?

Утром, проснувшись, тот, которого видели всю ночь не поднимающимся с ложа, рассказывает, что он побывал за это время в лесах, где когда-то ребенком бродил с людьми своего племени, что он видел там давно умерших своих собратьев, разговаривал с ними и охотился на небывалых зверей и птиц. Один австралиец рассказывал этнографу Хауитту: «Когда я сплю, я живу в отдаленной стране, я вижу также тех, которые уже давно умерли, и с ними я разговариваю». И снова вопрос, что такое сновидения?

Причудливые картины сновидений особенно сильно действовали на воображение человека, властно приковывая к себе его мысль. Не в них ли открывает себя людям всемогущая таинственная сила, от которой ждут они исполнения надежд? Не здесь ли то желанное средство общения с невидимой волей, намерения которой они тщетно старались угадать хотя бы по видимым признакам, придавая им глубокий смысл и особое значение примет и предзнаменований?

И вот фантазия, подстегиваемая тревожным чувством страха перед непокорной и загадочной природой, воспламеняемая страстным желанием добиться успеха в житейских делах, создает в голове людей сочетание жизненных наблюдений и фантастического вымысла. Человеку кажется, что невидимые силы способны отделяться от ощутимых предметов, что во сне второе незримое наяву «я» на время покидает тело, а смерть наступает тогда, когда оно расстается с ним навсегда.

С пристальным вниманием подмечает человек признаки наступающей смерти своего собрата. Вот уже умирающий недвижим, лишь слабо поднимается его грудь, но скоро и дыхание прекращается. Может быть, незримая сила, второе нетленное «я» человека и есть то теплое и влажное, невидимое дуновение, что вылетает из уст умирающего с последним его вздохом? Не от него ли зависит и сама жизнь? Ведь когда оно улетает, человек умирает.

Приблизительно так родилось впервые в древние времена фантастическое, вымышленное представление о душе человека (от слова — дыхание, дышать), с присутствием которой в теле якобы связана жизнь, а с потерей — смерть.

Сон стали понимать как временное отделение души от тела, уход ее в странствие. Казалась разрешенной и загадка сновидений. Тогда же возникла мысль о бессмертии души. С нетленными душами умерших якобы встречается душа спящего.

Это ложное истолкование непонятных явлений надолго завладело умами человечества. Выдуманное представление о душе соблазняло своей конкретностью, простотой и кажущейся ясностью, вселяло надежду на помощь сверхъестественных сил. Поэтому на первых порах «духи» и «души» стали размножаться с невиданной скоростью. Все недоступное пониманию быстро становилось добычей «духов». Воображение людей создало духов деревьев, птиц, рыб и зверей, духов ветра и грома, неба и земли, звезд и воды. Духов стали различать по тому, как они относятся к людям, — духи злые и добрые, духи, приносящие удачу и насылающие бедствия, мор и болезни, духи жадные и прожорливые и духи щедрые и милостивые. Скоро они населили мир так густо, что все уже стало казаться понятным и ясным, и всякий вновь появляющийся вопрос легко находил разрешение с помощью всюду и вовремя поспевающих духов.

Знаменитый английский исследователь Африки Давид Ливингстон рассказывает, что в пустыне за время дневной жары сильно раскаляются каменные скалы, а ночью, быстро охлаждаясь, они трескаются со страшным шумом, напоминающим выстрелы; туземцы считают, что это стреляют подземные духи. Женщины из племени шорцев раньше говорили о своих умерших детях, что их загрызли духи. Индейцы Мексики считают, что растения, подобно человеку, имеют душу, иначе они не могли бы жить и расти. Они умеют говорить, петь, чувствовать радость и страдание. Зимой, когда деревья застывают от холода, они плачут и молятся солнцу, чтобы оно скорее засияло и согрело их.

Продолжим, однако, рассказ о Вангуме.

Вангум незаметно и бесшумно продирался сквозь заросли колючего кустарника. Идти было трудно. Иногда какой-нибудь шип впивался в тело и оставлял длинный кровавый след на смуглой коже. К пещере Белого Кенгуру была удобная дорога через степь с высокими травами, но Вангум умышленно избрал труднопроходимую чащу — ему надо было подойти к сокровенному месту так, чтобы остаться никем не замеченным.

Вот и сама пещера.

Вангум проскользнул в ее полумрак. Крадущейся, бесшумной походкой он быстро добрался до небольшой ниши, где хранился чуринг. Бережно, дрожащими руками вынул он из деревянной коробки небольшой камень овальной формы и положил перед собой на выступ скалы. Чуринг Вангума был покрыт символическими знаками, начертанными клыком сумчатой лисицы. Вангум взял из охапки хвороста, специально заготовленной в его предыдущие посещения, несколько веток, достал кремень и принялся разжигать костер. Когда первые змейки огня, слабые и неуверенные, побежали по веткам, он подбросил в огонь еще хворосту, и вот с характерным треском пламя начало набирать силу.

Тогда, присев на корточки, Вангум сквозь огонь устремил пристальный взгляд на чуринг.

Долго сидел он так, неподвижно и молча, затем начал бормотать, сперва тихо и медленно, а потом все громче и быстрее слова заклинаний. Колдун в разных выражениях многократно повторял односложные звуки и слова, прося помощи у своей души в предстоящей битве с духом болезни. Постепенно эти выкрики вновь перешли в бормотание. Голова Вангума упала на грудь. Со стороны могло показаться, что он заснул, — и только вздрагивания покатой спины и плеч обнаруживали в нем признаки бодрствования. Так продолжалось очень долго. Уже давно потухли последние угли костра, а Вангум все сидел на корточках и время от времени бормотал заклинания, обращенные к хранителю его души — чурингу. Наконец всякие движения и бормотания прекратились, и маг-врачеватель застыл с каменным выражением на лице.

Известный немецкий этнограф-океанист Ганс Дамм в книге «Канака — люди южных морей» утверждает, что, по представлениям туземцев Австралии, знахарям присуща особая магическая сила, которая нисходит на них во время сна, длящегося иногда несколько суток. Совершенно справедливо замечая, что такой сон магов-врачевателей есть сон гипнотический, Дамм раскрывает те суеверные представления, во власти которых находятся австралийцы в отношении подобного сна их знахарей. Они полагают, что в этом состоянии душа врачевателя отделяется от его тела и приобщается к «первоначальной созидательной силе», которую они представляют себе в виде радуги-змеи. Это от нее он получает прозрачные кристаллы, сверкающие всеми цветами радуги и проникающие в его душу. Только так знахарь и обретает свою магическую, целительную силу.

Проснувшись от гипнотического сна, маг испытывает жажду. Тогда он пьет из любого водоема или источника и тем самым вбирает в себя радугу-змею, присутствующую во всякой воде, а это еще больше приумножает его врачевательные возможности, приобретенные во время сна. С этого момента маг получает силу и способность в дальнейшем отделять свою душу от тела и посылать ее в странствования. Он может посылать ее к умершим, для того чтобы поучиться у них танцам и песням корроборри. Все эти галлюцинаторные переживания, связанные с посещением «страны мертвых», также имеют место в гипнотическом трансе.

…Солнце уже опустилось за горизонт, когда Вангум вышел из пещеры Белого Кенгуру и, напившись из родника, отправился в обратный путь.

В Роренду целый день царило возбуждение. Мысль о том, что дух болезни ходит и поедает одного человека за другим, не давала никому покоя. Уход Вангума из Роренду, хотя и был окружен тайной, не мог остаться незамеченным, тем более, что в течение всего дня многие подходили к его хижине, но их неизменно прогоняли, говоря, что его нет. И жители селения догадывались, что колдун ушел, для того чтобы собраться с силами и укрепить себя в предстоящей борьбе, и с нетерпением ждали его возвращения.

Австралийский маг-врачеватель

С сосредоточенным видом, молча прошел Вангум через все селение к своей хижине. С любопытством и страхом следили за ним сотни глаз. Что дало ему тайное общение с духами? Укрепился ли он? Готов ли вступить в борьбу с духом болезни? Но никто не смел приблизиться к нему и спросить о том, что интересовало всех. Люди видели, что колдун погружен в себя, что он сейчас в мыслях и чувствах где-то далеко, в недоступных простым смертным местах, и никто не мог и помыслить ему помешать.

Вангум сразу же послал за Тотмиттой — вдовой Туя и велел позвать нескольких жителей.

Когда люди собрались и была принесена потерявшая способность ходить немая Тотмитту, врачеватель приказал образовать круг. В центре этого круга у подножия дерева он разместился сам с охотниками, которых пригласил быть своими спутниками в страну мертвых для изучения там плясок и песен корроборри.

Загудели барабаны. Их однообразная, стучащая по нервам дробь долго оглашала всю окрестность. Потом Вангум запел священную песню на невыносимо ноющий монотонный мотив, и ему вторили сидевшие рядом с ним мужчины. Через некоторое время все впали в транс, и тогда колдун начал тихо внушать им: вот они видят, как знахарь достает из водоема радугу-змею; вот они садятся ей на спину, и она мчит их в поднебесье. Прилетев в чудесную страну, они усаживаются вокруг радуги-змеи. Колдун берет каменный нож и убивает им одного из участников путешествия, разрезает его на части и мясо убитого отдает радуге-змее. Остальные спокойно наблюдают за тем, как радуга-змея пожирает их товарища, и тоже отведывают его мяса. Когда трапеза окончена, знахарь очищает кости убитого и каждой дает название. Затем раскладывает их на земле в определенном порядке: бедренные кости вместе с лопатками, голову — к костям таза. Затем все снова садятся верхом на радугу-змею и летят на ней вниз к земле, а Вангум остается один у скелета съеденного спутника. Он гладит кости рукой и распевает заклинания. Через некоторое время кости обрастают мясом, и в конце концов принесенный в жертву начинает дышать. Он оживает. А тем временем Вангум вынимает из своего пупка вторую радугу-змею, которая доставляет его и ожившего спутника на землю, где их встречают остальные участники путешествия.

Поднявшись со своего места, Вангум подошел к уснувшим гипнотическим сном охотникам. Властно простер он над ними руку и произнес: «Вы, ездившие в страну мертвых, видевшие радугу-змею и пляски страны мертвых и поедавшие вместе с радугой-змеей тело своей жертвы, — все забудьте. А сейчас придите из страны мертвых и смотрите, как я буду исцелять Тотмитту!»

И когда все участники церемонии открыли глаза, Вангум подошел к больной:

— Радуга-змея дает тебе моим словом ноги и голос, вдова Туя. В стране умерших я виделся с ним, и он просил радугу-змею за тебя. А радуга-змея сказала мне: «Поставь на ноги вдову Туя Тотмитту!» Ты засни, вдова Туя Тотмитту, и ты на своих ногах пойдешь в страну мертвых, и ты увидишь там Туя, и ты своим голосом заговоришь с ним, и ты придешь из страны умерших и здесь будешь ходить по Роренду от хижины к хижине на своих ногах и своим голосом рассказывать, как Вангум послал тебя в страну мертвых за ногами и голосом и как злые духи болезни хотели тебе помешать, но никто не может мешать тому, кто идет по велению радуги-змеи. Ты будешь ходить, ты будешь говорить, Тотмитту!

Пока колдун произносил свои заклинания, по многу раз их повторяя, барабаны опять били свою нескончаемую дробь и все присутствовавшие тянули нудный, односложный мотив, усыпивший Тотмитту. И вот уже ей кажется, будто она действительно ходит по стране умерших и говорит со своим мужем… Когда же раздается резкий, как удар грома, крик Вангума: «Встань, Тотмитту, встань!», — она делает усилие, другое, кажется, в ней рвутся какие-то незримые путы, ее тело освобождается от сковывающей неподвижности, ее вялые ноги наливаются силой и она… встает! Встает и говорит.

Радуется Вангум и его соплеменники: не устоял дух болезни перед врачевательной силой мага, перед силой его души, побывавшей во время сна в стране умерших, где радуга-змея преумножила его магический дар.

А мы с вами понимаем, что приказательное внушение австралийского мага-врачевателя в гипнозе разрешило истерической природы паралич речевого центра и устранило у больной такого же происхождения невозможность стоять и ходить, астазию, абазию, как говорят психиатры. Эти нарушения были вызваны у нее нервным потрясением в связи со внезапной смертью мужа.

Магический целительный обряд, подобный описанному, можно встретить у самых различных народностей и племен Австралии, Африки и Америки. Повсюду непременными частями обряда являются ритмические танцы и движения, сопровождаемые ударами бубнов, гонгов и барабанов, стуком палок или звуками дудок, многократными заклинаниями, применением одурманивающих веществ.