«То-то пивушко духовное»
«То-то пивушко духовное»
Во главу угла своих вероучений все секты ставят мистическое стремление любой ценой добиться ощутимого для верующих общения с богом, с духовным началом.
Наиболее ярко это можно проиллюстрировать на сектах хлыстов и пятидесятников, или, как они сами себя называют, христиан евангельской веры.
Хлысты отделились от официальной православной церкви в России в конце XVIII века. Они не признают священников, отвергают православные обряды и таинства. Секта делится на отдельные религиозные общины, которые называются «кораблями». Сами себя хлысты именуют «людьми божьими», так как главным в их учении является вера в то, что, если усердно послужить — порадеть богу, можно добиться сошествия «духа святого» с неба на землю, можно в самом себе почувствовать «живого бога».
Молитвенные собрания хлыстов так и называются — радения (то есть служения богу). Происходят они обыкновенно по ночам.
В чем же заключается та служба богу, с помощью которой хлысты стремятся достичь своей главной цели — богоощущения?
Верующие переодеваются в специальные длинные белые радельные рубахи. В руки берут полотенца и зеленые ветки. Молитвенное собрание начинается спокойно и чинно с взаимных приветствий, пения песен религиозного содержания, молитв, чтения текстов из священных книг. Затем все встают и медленно в такт пению идут по кругу один за другим. Однако очень скоро медленное хождение переходит в быстрое, шаг — в бег и прыжки, пение и молитвы — в воющие призывы к «духу», крики, взвизги и стоны. Жуткие картины радений с беспощадной художественной правдивостью изображены П. И. Мельниковым-Печерским в романе «На горах».
Вот одна из них:
«Живей и живее напев, быстрей и быстрее вертятся в кругах. Не различить лица кружащихся. Радельные рубахи с широкими подолами раздуваются и кажутся белыми колоколами, а над ними веют полотенца и пальмы…
Быстрей и быстрее кружатся. Дикие крики, резкий визг, неистовые вопли и стенания, топот ногами, хлопанье руками, шум подолов радельных рубах, нестройные песни сливаются в один зычный потрясающий рев… Все дрожат, у всех глаза блестят, лица горят, у иных волосы становятся дыбом. То один, то другой восклицает:
— Ай дух! Ай дух! Царь дух! Бог дух!
— Накати! накати! — визгливо вопят другие.
— Ой ева! Ой era! — хриплыми голосами и задыхаясь, исступленно в диком порыве восклицают третьи.
— Благодать! Благодать! — одни с рыданьем и стонами, другие с безумным хохотом голосят во всю мочь вертящиеся женщины.
Со всех пот льет ручьями, на всех взмокли радельные рубахи, а божьи люди все радеют, лишь изредка отирая лицо полотенцем.
— Это духовная баня. Вот истинная, настоящая баня паки бытия, вот истинное крещение водою и духом, — говорила Дуне Марья Ивановна…» (Дуня — молодая девушка, героиня романа; Марья Ивановна — помещица, вовлекшая ее в секту хлыстов).
Нередко к концу этой «плясовой молитвы» более впечатлительные и нервные впадают в корчи и судороги, все мутится в их глазах, они чувствуют себя как бы не в себе. Тогда-то им и начинают чудиться «небесные голоса» и «призрачные видения». В этом состоянии помрачненного сознания они, срываясь с голоса и часто запинаясь, как будто против своей воли (хлысты считают, что делают они это «по наитию свыше, по воле духа святого») произносят полубессознательные слова и фразы, которые молящиеся принимают за «речения» самого бога, «пророчества», за «живое слово» бога. Это дошедшее до крайнего предела безумное умоисступление радеющие не только не стараются ничем успокоить и облегчить, а наоборот, считают проявлением «божественной благодати», называют восторженно «хождением в слове» и, заслышав в общем шуме радения сбивчивую и темную речь того, кто прежде других впал в умственное беспамятство, остальные в восхищении восклицают: «Эка милость благодать, стали духом обладать!» «Дух, святой дух накатил!» — в исступленном самозабвении вопят они.
Неосмысленную речь участницы или участника радения, впавшего в болезненный припадок, хлысты стараются так истолковать, чтобы увидеть в этих словах какое-то «высшее» значение — предсказание судьбы. Весьма нередко случается, что подобные «пророчества» лишь ловко выдаются за внезапное «озарение», а на самом деле они бывают обдуманы и даже зарифмованы заранее. Естественно, что подготовленные и срепетированные «прорицания», звучащие куда более складно и содержательно, принимаются слушателями с благоговейным изумлением и искренней верой.
Давайте опять раскроем книгу Мельникова-Печерского «На горах» и на 460-й странице первого тома прочтем: «Едва переводя дух, раскрыв уста и содрогаясь всем телом, пылающими очами смотрит в исступленье Дуня на Марью Ивановну. Ровно огненный пламень, чудные, полупонятные слова разгорелись в сокровенных тайниках сердца девушки… Она была близка к восторженному самозабвению, когда настигнутый им человек не сознает, в себе он или вне себя.
— Чего желать? Чего желать? — в исступлении молила Дуня.
— Воли божьей, чтоб она над тобой совершилась, — торжественно сказала Марья Ивановна.
— Дальше, дальше! — задыхаясь, говорила Дуня.
И в глазах у нее все закружилось.
— И тогда затмится у тебя разум и отнимется память, дыхание прекратится и ты умрешь… Умрешь, но будешь жива… Эта смерть не тебе, а греху, смерть ветхому Адаму, он в тебе умрет. И тут-то невещественным огнем все земное в тебе попалится, и ты услышишь в самой себе глас божий и, услышавши, оживешь… То и есть таинственное воскресение… И после того таинственного воскресения ты и на земле будешь святою… Тогда уж не будет в тебе ни воли твоей, ни разума твоего, ни мыслей твоих, все твое уже попалено и умерло. Будет тогда в тебе и воля, и разум, и мысли все божии… И что ты ни станешь делать — не ты будешь делать, а бог, в тебе живущий…
И не будет тогда над тобой ни начала, ни власти, ни закона, ибо праведному закон не лежит…
Как полотно побледнела Дуня, и глаза ее разгорелись… Хотела что-то сказать, но не могла… Задрожала вся и без памяти упала на руки Марьи Ивановны.
— Благ сосуд избранный! — тихо прошептала Марья Ивановна и, бережно положив Дуню на свою постель, низко склонилась над ней и чуть слышно запела каким-то диким и восторженным напевом:
Уж вы птицы, мои птицы
Души красные девицы, —
Вам от матушки царицы
Дорогой убор — гостинец!
Вы во трубушку трубите,
Орла-птицу соманите,
Светильники зажигайте,
Гостя батюшку встречайте,
Небесного жениха
И духовного супруга![8]
Весь день не в себе была Дуня. Не вдруг она оправилась от нашедшего на нее исступленья…».
Вот где механизмы внушения и самовнушения поставлены на службу страшному делу лишения верующего рассудка. Вот где гипноз используется как пособник преступного дела.
Сектанты-пятидесятники на молитвенном собрании. Фото
Характерно, что и в словах самих хлыстов, в том, как они сами величают свои молитвенные собрания, невольно нашло яркое и точное выражение существо воздействия церемонии на психику ее участников. Хлысты зовут радения «пивом духовным» и ласково приговаривают: «то-то пивушко-то: человек плотскими устами не пьет, а пьян живет». Что же, на это ничего не возразишь, что правда — то правда! Можно лишь прибавить, что систематическое участие в радениях так же (если не более) пагубно сказывается на состоянии здоровья, как и отражается на здоровье пьяниц хроническое злоупотребление алкоголем. И хоть сектанты часто любят говорить о том неиссякаемом здоровье, которым якобы награждается участник духовного общения с богом, о животворном, целительном влиянии их веры на все недуги и болезни, на самом деле у фанатичных приверженцев хлыстовства часто развиваются тяжелейшие болезненные расстройства психики и наступает общее физическое изнурение организма.
Мало чем по существу отличаются от хлыстовских радений молитвенные собрания и других сект.
На этом снимке вы видите состояние дикого умоисступления. Воистину страшно пивушко духовное!
Молитвенные собрания у пятидесятников длятся по 5–6 часов. Молящиеся, стоя на коленях с поднятыми вверх руками, исповедуются в грехах, совершенных за день, просят прощения, просят у бога той или иной милости, трясутся, рыдают, по многу раз повторяют одни и те же слова: «Прими, господи! Прими, прими, прими!», «Дай, господи, дай, дай, дай!» В тесном помещении собираются сразу много людей, занавешенные окна не пропускают свежего воздуха. Верующие задыхаются от жары и духоты. Со всех льет пот, некоторые психически неуравновешенные люди, ослабленные принятыми у пятидесятников длительными постами и бдениями, быстро впадают в этой атмосфере в судороги, бьются, не переставая повторять какое-нибудь одно слово. В конце концов произносимые звуки теряют внятность, язык заплетается, туманится сознание, речь теряет какое бы то ни было подобие связности. Это вызывает восторг у всех остальных, называется «ангельским наречием» или «говорением на иных языках», а «пророки» и «пророчицы» общины дают бессвязным, не имеющим никакого смысла звукам глубокомысленное толкование.
Все это настолько тесно смыкается с клиникой душевных заболеваний, что у психиатров симптому «говорения на иных языках» имеется специальное наименование — глоссолалия, или психогенная речевая бессвязность.
Очевидно, что от подобного служения богу начинается прямая дорога в психиатрическую больницу. Более того, участие в сектах иногда приводит к необходимости проведения посмертной судебно-психиатрической экспертизы.
Примером может служить судьба сектантки-пятидесятницы Н., 26 лет, покончившей жизнь самоубийством.
До вовлечения в секту она была общительной, веселой, участвовала в художественной самодеятельности, интересовалась художественной литературой и не обнаруживала каких-либо странностей в поведении. После вступления в секту Н. стала замкнутой, перестала участвовать в художественной самодеятельности, ходить в кино. Она часто уезжала на моления, используя для этого все выходные дни и свободные от работы ночи. Возвращаясь оттуда очень усталая и «нервная», плакала, говорила, что ей страшно, но что она не может уйти от сектантов. Она стала хуже питаться, так как отдавала все деньги сектантам. Встречаясь с прежними подругами в отсутствие сектантов, которые обычно старались не выпускать ее из своего поля зрения, она живо интересовалась бытом фабрики, спрашивала о самодеятельности, о кинофильмах. Каких-либо болезненных странностей в ее поведении эти подруги — свидетельницы по делу — не замечали. Сектанты же, проживавшие с ней в одном общежитии, постоянно заставляли ее молиться, внушая, что если она «отойдет от бога», то должна будет принести себя в жертву богу. Часто по ночам она надевала черные одежды и молилась. Примерно за неделю до самоубийства Н. начала разговаривать «сама с собой», выбегала на снег босиком, жаловалась на головные боли, не здоровалась и не отвечала на вопросы, беспричинно смеялась и плакала, к кому-то обращаясь, кого-то отталкивая от себя. Поведение ее при этом отличалось очень большой выразительностью. Когда ее соседка по комнате пыталась к ней приблизиться, Н. встала во весь рост на кровати и с изменившимся лицом, со страшными глазами, протягивая руки вверх, повторяла: «Бог! Бог!». В течение последних двух дней она почти все время молилась, говорила только о боге, иногда смотрела в одну точку. Вечером она ушла из общежития и покончила жизнь самоубийством, положила голову под колеса электропоезда.
Экспертная комиссия пришла к заключению, что Н. до вступления в секту психическим заболеванием не страдала. На это указывает ее успешная работа, круг интересов и личностные особенности в тот период времени. После вступления ее в секту под влиянием религиозных обрядов, в которых она принимала участие, и описанных выше постоянных внушающих воздействий на нее сектантов переживала состояние сильного нервного напряжения, приведшее к психическому заболеванию в форме истерического психоза и самоубийству.
Да, воистину страшно пивушко-то духовное…
Воистину человек плотскими устами не пьет, а пьян живет, и можно добавить — в угаре пьяного безумия умирает!
Сила взаимного внушения в сектах так велика, что время от времени оно приводило к вспышкам эпидемий религиозного фанатизма. Тогда уже приходилось говорить о массовых психозах. Такими, например, были психические эпидемии, о которых сообщали в конце прошлого — начале настоящего века на страницах медицинских журналов известные русские психиатры П. Якоби и В. И. Яковенко. Некий Потапкин, один из главарей секты хлыстов, стал проповедовать, будто человек может призвать в себя святого духа, который, войдя в него, управляет потом им, как машиною, уничтожая всякую волю. Такой человек, по учению Потапкина, перестает быть ответственным за свои поступки, да и поступки его, даже самые постыдные, порочные с точки зрения мирской нравственности, — святы и беспорочны, ибо совершаются самим святым духом! Отсюда путем ряда искусственных переходов утверждалась идея о мерзости супружеской любви и святости «духовной», возникающей на основе религиозного братства, непременно включающего половой акт («Христова любовь»), что якобы дарует силу, здоровье и освобождает от болезней.
Нетрудно догадаться, к каким безобразиям и прямым преступлениям привело такое, с позволения сказать, учение, когда одурманенные своим наставником люди стали претворять в жизнь его проповеди. Дела сразу приняли уголовный оборот, и одураченные люди вскоре оказались на скамье подсудимых. А сколько пострадало невинных жертв!
Дела сектантов говорят сами за себя, и едва ли на них нужно дальше останавливаться.
Нас с вами интересовала во всем этом только та сторона, которая помогала увидеть, в какой мере здесь играют роль внушение и гипноз. И мы увидели, что играют непосредственную и очень существенную роль.
Теперь немного поговорим о самозванных врачевателях, знахарях-колдунах.
С детства, из разговоров старших или из книг, впервые узнаем мы такие слова, как заговор крови и ран, различных болезней.
Помните старика-мельника из «Князя Серебряного» А. К. Толстого — мастера заговаривать кровь?
Сколько таких седых как лунь стариков, образы которых запечатлены на полотнах Васнецова и Нестерова, шептали:
«Шикалу-Ликалу, слетелися вороны на богатый пир! Повернулося колесо, повернулося! Что было высоко, то стало низко. Шагадам, Шагадам, Кулла, Кулла!»
Или такое четверостишие из арсенала знахарки-врачевательницы:
Шла бабушка из-за моря,
Несла кузовок здоровья
Тому, сему понемножку,
А тие — весь кузовок.
Или заговор, так сказать, при определенных показаниях — не вообще от болезней, а только от боли живота или головы:
«На море на окияне, на острове Буяне, лежит бел горюч-камень. На бел горюч-камне лежит с черну борону руно, у руна борзый волк, у борза волка серый заяц, у серого зайца серая утка, у серой утки чемерины яйца, в чемерином яйце — чемерина смерть. Летел ворон через море, летел да упал, из русаго, из (здесь называется имя больного. — Авт.), из черев, чемер пропал. От черного глазу, от худого глазу».
Заговор этот обязательно читался три раза.
Вот теперь и представьте себе: в лесу полночь, и, как сказал поэт, из-за туч луна катится, монотонно журчит ручей, падающий на мельничье колесо, и нашептывает под эти звуки знахарь свои монотонные, непонятные заклинанья…
Ну разве не разовьется тут у слушающего с верой и трепетом душевным простодушного человека дремотное гипнотическое состояние, в котором в сознание будут прорываться лишь внушающие приказы колдуна?
А раз так, то не удивительно, что и кровотечение иногда остановится и рана может быстрее затянуться.
Все это те приемы, с которыми мы уже встречались и у первобытного костра, и у шалаша австралийского мага, и в жарко натопленной яранге шамана.
Ничего тут удивительного, ничего чудесного нет. А когда при дальнейшем чтении этой книги вы познакомитесь с физиологическими механизмами действия слова, условиями возникновения гипноза и особенностями работы мозга и всего организма в нем, вам и совсем ничему не останется удивляться. Одно попросим: вспомните тогда про колдунов, врачевателей, шаманов, знахарей. Или еще лучше: ознакомившись с научным объяснением механизмов гипноза и внушения, не поленитесь вновь пробежать глазами эти страницы.
Мы хотим вам рассказать еще о спиритизме и спиритах. Можете смело отнести все, что вы о них сейчас узнаете, и ко всякого рода иным, но, несомненно, подобным им гадателям, предсказателям и мастерам чудотворения.
Родиной спиритизма считают Америку. В декабре 1847 года семейство Фокс, проживавшее в городке Хайдесвилл (штата Нью-Йорк), пригласило к себе соседей, чтобы сделать их свидетелями странных явлений, с некоторого времени начавших происходить в их доме. В сумерках и ночью кто-то невидимый передвигал мебель, раздавались шумы, незримые руки касались тела; в ответ на стук, производимый юными девицами Фокс, кто-то стучал не то за стеной, не то здесь же в комнате. Вскоре семейство придумало вступить в беседу с загадочным виновником всех этих беспорядков на условном языке стуков разной громкости и частоты. И тогда «оно» сообщило, что является духом — по-английски spirit (спирит), откуда и пошло название — «спиритизм». Слухи о происходящих в доме Фоксов разговорах с самими духами быстро побежали по городку, нашлось много новых любителей вступить в подобные же собеседования с потусторонними существами. Скоро увлечение охватило все Соединенные Штаты.
Заметили, что духи благосклонны не ко всем одинаково, а являются охотнее тогда, когда среди присутствующих на сеансе есть хотя бы один человек, особенно восторженно настроенный, впечатлительный, слепо верящий в предстоящее появление «гостя из иного мира» и жадно ждущий этого. Чтобы сеанс получился удачным, старались всегда пригласить такого посредника. Его называли медиумом.
Для вызывания духов была придумана целая система проведения подобных сеансов. Спириты собирались по нескольку человек (было замечено, что, если число участников мало, духи не приходят), по вечерам, усаживались за специальные столы (круглые, легкие, на трех ножках) и, положив каждый обе руки на стол, образовывали сцепленными пальцами рук так называемую цепь. Спустя некоторое время стол начинал стучать ножками, вращаться. Условным стуком спрашивали духов, явились ли они, и если они отвечали утвердительно, им задавали (тоже стуками) разные вопросы, на что и получали ответы. Вызывать можно было кого угодно, чаще всего вызывали духов умерших знаменитых исторических личностей, нередко также духов своих покойных родственников и знакомых. Казалось, все они только и ждали этого приглашения и с удовольствием являлись, чтобы удовлетворить любопытство собравшихся на сеанс.
В 60-е годы спиритизм проник в Европу и начал охватывать одну за другой ее страны, наподобие повальной эпидемии. В 80-е годы это увлечение достигло России. Повсюду возникали спиритические кружки, целые общества, печатались русские и переводились иностранные труды по спиритизму. За взрослыми потянулись дети, и дело доходило до того, что даже гимназисты 4—5-х классов тоже устраивали спиритические сеансы.
Быть медиумом стало прибыльным занятием, медиумов приглашали в богатые дома, возмещая «труды» солидной оплатой. Спиритизм, а с ним и «умение» медиумов прогрессировали с невероятной быстротой. Скоро уже перестали удовлетворяться «духовыстукиванием», так называемым типтологическим спиритизмом, а старались вступить с духами в письменное общение — графологический спиритизм. Соответственно появились медиумы — специалисты писать под диктовку духов. Потом духи стали сообщать о своем появлении голосом, который хотя и не был похож на голос медиума, но звучал из его уст. Вскоре искусство медиумов выросло настолько, что они уже заставляли духов показываться присутствующим на сеансе, правда, часто лишь в виде некоторого неопределенного облачка. И, наконец, высшей ступенью спиритизма явилась возможность добиваться «материализации» пришельцев из загробного царства, когда духи не только показывались, но их было можно потрогать и даже сфотографировать. Фотографироваться с духами своих умерших родственников стало модным, и некоторые фотографы специализировались именно в такого рода снимках.
Многочисленные разоблачения медиумов в мошеннических проделках, в применении чисто фокуснических приемов, а также несколько состоявшихся в разных странах судов над уличенными в обмане фотографами не могли приостановить увлечения.
Не могли, потому что, с одной стороны, повсюду, во всех странах, были круги, которым массовое распространение очередного мистического суеверия было выгодно, и они разжигали интерес к нему искусственно, а с другой стороны, потому что некоторые явления, имевшие место во время спиритических сеансов, подтверждались непредубежденными людьми, хотя они не могли найти им вразумительного объяснения.
Физическое общество при Петербургском университете создало специальную комиссию для исследования и объяснения явлений спиритизма, которая в марте 1876 года представила отчет о проделанной ею работе. Отчет был подписан вдохновителем и руководителем этой работы Дмитрием Ивановичем Менделеевым. Главный вывод комиссии гласил: «Спиритические явления происходят от бессознательных движений и сознательного обмана, а спиритическое учение есть суеверие».
За счет бессознательных движений, совершаемых участниками сеанса, комиссия отнесла вращение, скольжение и постукивание ножек стола. Страстное ожидание «чудес» спиритического общения заставляет вначале одного, самого впечатлительного, участника сеанса, бессознательно совершать пальцами рук движения, толкающие и приподнимающие стол, приводящие его во вращение, другие присоединяются к этому, считая, что они лишь не препятствуют возникшему движению. Так совершается этот бессознательный самообман. Многие другие явления, как-то: видение неопределенных образов, слышание шумов и т. п., — могут быть чисто иллюзорными и иметь своей естественной причиной явления гипноза, внушения, взаимовнушения и подражания.
Интересен тот факт, что увлечения спиритизмом не избежали и некоторые известные в своей области ученые, такие, как зоолог Альфред Уоллес (одновременно с Чарльзом Дарвином выдвинувший идею о естественном отборе как двигателе исторического развития животного и растительного мира) и физик Уильям Крукс. Блестящий анализ, почему все это могло произойти, дал Фридрих Энгельс в статье «Естествознание в мире духов», главный вывод которой сводился к тому, что увлечение мистицизмом, постигшее этих «плоских эмпириков», явилось заслуженным наказанием за презрение к теоретическому мышлению, к диалектике.
Нам кажется, что мы имеем право на этом кончить первую часть книги. В ней мы стремились показать, что во все времена и у всех народов в основе широко распространенного и на разные лады преподносимого мифа о чудесных исцелениях, наряду с нарочитым вымыслом и подготовленным обманом, можно встретиться с фактами известных сдвигов в психических переживаниях людей, которые приводили иногда к выздоровлению тех, кто страдал от болезненных проявлений истеро-невротической природы.