Он прошептал несколько благородных слов
Он прошептал несколько благородных слов
Дмитрий Веневитинов — примечательная личность в русской литературе. Его назвали «дивным юношей». Он был поэтом, философом, критиком, музыкантом, художником. Ореолом славы окружена его талантливая личность и его трагическая смерть. Веневитинов умер, когда ему был всего лишь 21 год!
Кто только не заявлял, что Веневитинов их! Начиная от славянофилов — утонченных эстетов, идеалистов, последователей Шеллинга… О нем написали слова любви и высокого уважения Герцен, Чернышевский, Бакунин, Кропоткин.
Друг А. С. Пушкина и многих декабристов Веневитинов страстно, по-юношески был влюблен в «царицу музы и красоты» Зинаиду Волконскую — золовку декабристки Марии Николаевны Волконской. Мы ниже расскажем о последней встрече поэтов Пушкина и Веневитинова с Марией Николаевной в доме Зинаиды Волконской.
До сих пор волнует людей пророческая, романтическая судьба стихотворения «К моему перстню». Бесценный перстень был подарен Веневитинову Зинаидой Волконской. Он был снят с руки «неизвестного юноши», погибшего под огнем вулканической лавы в древнем итальянском городе… В своем стихотворении Веневитинов завещал друзьям похоронить его непременно с этим перстнем; он верил, что и через век кто-то растревожит прах его и этот перстень снова воскресит его неумирающую любовь…
Так случилось, что в 1930 году, через столетие, в связи с реконструкцией Москвы было закрыто кладбище Симонова монастыря, где был похоронен поэт. И сбылось его пророчество! «Растревоженный» прах его во второй раз был похоронен в другом месте. Извлекли из земли и перстень. Он теперь на вечном хранении в Библиотеке им. В. И. Ленина в Москве.
С портретов, написанных маслом, с миниатюр на нас смотрят глаза бледного, нежного юноши. Все в его облике прекрасно! У него длинное, аристократическое лицо, прямой нос, над большим лбом вьются густые волосы. Он смотрит на нас гордо и печально…
Веневитинов не был членом Тайного общества, не являлся декабристом в полном смысле этого слова. Но, как писал Герцен, «был полон фантазий и идей 1825 года».
Он один из «декабристов без декабря».
В том русском мире, закостенелом и неподвижном, сотни молодых дворян кипели любовью и восторгом к своему народу. Россия была словно необъятная Антарктида, замерзшим ледяным материком. По словам Герцена, «замерзшим адом»! И единственно, где было тепло, где бушевал огонь, — это в духовной жизни передовой молодежи.
История показывает, что этот огонь не может растопить льдов. Но он зажег во мраке деспотизма свет и надежду.
Самая передовая молодежь неизлечимо «болела» свободолюбием. Веневитинов, еще будучи студентом, «заразился» этим воздухом. Он вдыхал его полной грудью. Стал членом литературно-философского кружка в Московском университете — «Общества любомудрия». Он наделен умом, знаниями, даром слова. Его избрали секретарем и постоянным оратором на всех собраниях «Общества».
В 1884 году в Берлине были опубликованы воспоминания А. И. Кошелева. В них воспроизведены многие события из студенческих лет Веневитинова. Члены «Общества» увлечены новой идеалистической философией Шеллинга. Но они также глубоко интересовались литературой, искусством, особенно Гёте и немецкими романтиками.
Дмитрий Веневитинов, Александр Кошелев и Иван Киреевский находились в центре политического и общественного брожения, связанного с декабризмом. Кошелев рассказывал об одном незабываемом вечере у декабриста Михаила Нарышкина. Ранней весной 1825 года декабристы Рылеев, Пущин, Оболенский вместе с Веневитиновым и со многими другими молодыми патриотами провели открытый политический диспут. В ходе его они пришли к заключению, что необходимо «свергнуть это правительство». 19-летний Веневитинов и 18-летний Кошелев говорят только об одном: «О политике, о том, что в России необходимо совершить перемены в образе правления».
После 14 декабря 1825 года московская молодежь кипела, испытывала какое-то неукротимое, отчаянное брожение. Многие стали посещать Московский манеж, где брали уроки фехтования. Они надеялись, что и здесь, в Москве, придет час открытой борьбы… Эта их восторженность, их наивность в чем-то очень трогательны. Но совершенно бесполезны! Царское правительство не собиралось вступать с кем бы то ни было в рыцарские состязания или устраивать турнир по всем его правилам со своими политическими оппонентами. Начались аресты. Началась массовая расправа со всеми политическими противниками.
1826—1827 годы были годами расправы с декабризмом. Но это было и время расцвета таланта поэта Веневитинова. Пушкин читал ему «Бориса Годунова», оба вместе проводят многие часы и дни в беседах и обсуждениях творческих планов. Они с воодушевлением решают объединить свои литературные усилия. Так родился «Московский вестник».
В октябре 1826 года Веневитинов получил назначение в Петербург. Он готовится в путь. В то время в Москву возвратился француз Воше, личный секретарь графа Лаваля, которого он посылал сопровождать в Сибирь свою дочь, декабристку Екатерину Трубецкую. Веневитинов предлагает ему место в своем экипаже, и оба отправляются в Петербург. В долгой дороге от Москвы до Петербурга они проводят время в разговорах, воспоминаниях, восхищаясь мужеством и самоотверженностью декабристов.
Но Третье отделение давно уже следило за Веневитиновым. Едва карета въехала в Петербург, полиция арестовала и поэта, и француза Воше.
Допрос вел один из следователей по делам осужденных декабристов генерал Потапов. Поединок продолжался три дня. Веневитинов держался гордо и с достоинством. А. Пятковский в книге «Из истории нашего литературного и общественного развития» сообщает, что Веневитинов не испугался. На вопрос, был ли он членом Тайного общества, он спокойно ответил, что даже формально не состоял членом общества, хотя мог весьма легко вступить в него. Веневитинов говорил о своей дружбе с декабристами и заявил, что лишь чистая формальность его отделяла от них.
Этим ответом поэт навсегда связал себя и с А. С. Пушкиным! Известен аналогичный ответ на такой же вопрос Александра Сергеевича. Когда Николай I спросил его, правда ли, что и он член Тайного общества, Пушкин сказал, что если бы 14 декабря он был в Петербурге, то обязательно бы стоял вместе со своими товарищами на Сенатской площади…
Но нет доказательств прямой вины. Веневитинов освобожден из-под ареста. Через четыре месяца он умер.
Эта смерть оказалась «чистой случайностью»: поэт умер от простуды. Но весьма много случайностей было в русской литературной истории! Вспомним дуэль Пушкина, гибель Лермонтова, убийство Грибоедова, раннюю смерть Дельвига. К этому трагическому списку можно добавить имя «дивного юноши» Веневитинова.
В 1885 году в «Русском архиве» вышли воспоминания племянника поэта — В. Веневитинова. Он писал: «Простудился ли Дмитрий Владимирович под арестом, об этом нет точных семейных преданий. Но все утверждали, что гигиенические условия его места заключения стали главной причиной окончательного расстройства здоровья моего дядюшки».
Последнее письмо Веневитинова написано в Петербурге 7 марта 1827 года. Адресовал он его своему другу М. Погодину.
«Тоска меня не покидает, — делился он. — Пишу мало. Огонь вдохновения угас. Зажжется ли когда-нибудь его светильник? Трудно жить, когда ничего не сделал, чтобы заслужить место в жизни. Здесь, среди холодного, пустого и бездушного общества, я совсем один».
Смерть унесла один из ярких поэтических талантов. Веневитинову предсказывали, что в будущем он станет наследником и продолжателем поэзии Пушкина. «Едва только он произнес несколько благородных слов, — писал Герцен, — как исчез, подобно цветам под более теплым небом, умирающим от мерзлоты дуновения Балтийского моря». В другой раз Герцен писал о «правдивой поэтической душе, сломанной в свои двадцать два года грубыми руками русской действительности, поэте, убитом обществом».
В последние четыре месяца в Петербурге, перед смертью, поэт часто посещал Таврический дворец, часами любуясь богатой коллекцией античных статуй. Там он подолгу просиживал, одинокий и сломленный. Ближайшие его друзья — в рудниках Сибири. В этом же городе в Петропавловской крепости повесили его друга, Рылеева…
Через целых сорок лет после смерти Веневитинова друзья его устроили ритуальные поминки. Все они свято его чтили и любили. К обеденному столу поставили стул, прибор, наливали вино в бокал для отсутствующего… С какой-то романтической и мистической любовью они превратили в культ и предмет обожания погибшего «дивного юношу». Все их трогало: и его потрясенная молодость, его стихи, его изящество, безнадежная любовь к Зинаиде Волконской.
Подобно Пушкину, Веневитинов любил импровизировать стихи перед своими близкими друзьями. Однажды он поднял хрустальный кубок с шампанским и воскликнул:
Недаром шампанское пеной играет,
Недаром кипит чрез края:
Оно наслажденье нам в душу вливает
И сердце нам греет, друзья!
Оно не внушило предчувствье святое.
Так! Счастье нам всем суждено
Мне — пеною выкипеть в праведном бое,
А Вам — для свободы созреть, как вино!
«Праведного боя» поэт не дождался. Он умер, раздавленный льдами самодержавия.
Веневитинов написал лишь «горстку» стихов. Но этот десяток стихотворений современная советская литературная критика называет совершеннейшими творениями, отражающими его самостоятельное, неповторимое, особенное поэтическое лицо.
В 1826 году Веневитинов написал стихотворение «Три розы», опубликованное позже в альманахе «Северные цветы». Пушкин вдохновился им и тоже писал подобный сонет, но не закончил его. Летом 1827 года снова под влиянием Веневитинова он пишет свое восьмистишие «Три ключа».
У Веневитинова стихотворение начинается так:
В глухую степь земной дороги
Эмблемой райской красоты
Три розы бросили нам боги…
У Пушкина:
В степи мирской, печальной и безбрежной
Таинственно пробились три ключа.
Знаменитое стихотворение Пушкина «Талисман» написано под влиянием «К моему перстнк» Веневитинова.
Эти примеры раскрывают большую духовную близость и братскую любовь между гениальными поэтами. Пушкин гораздо старше, всеми признанный и непревзойденный бард. Но и он испытывал очарование и влияние совершеннейших стихов юноши Веневитинова.
Их очарование совершенно особое. Михаил Бакунин в одном из писем отцу признавался: «Я никогда не позабуду одной ночи, проведенной мною в лагерях. Все вокруг меня спало, все было тихо; луна освещала все дальнее пространство, покрытое лагерем. Я с одним из товарищей своих, с которым мы занимали одну палатку, стал читать стихи покойного Веневитинова… Эта чудная ночь, это небо, покрытое звездами, трепетный и таинственный блеск луны и стихи этого высокого, благородного поэта потрясли меня совершенно. Все это наполняло меня каким-то грустным, каким-то томительным блаженством».
Горячим поклонником поэта был Чернышевский. Он высоко ценил философские эссе Веневитинова и писал спустя тридцать лет после его смерти: «… Ранняя смерть отняла у нас в Веневитинове поэта, которого содержание было бы глубоко и оригинально… Ранняя смерть отняла у нас великого поэта. Проживи Веневитинов хотя десятью годами более — он на целые десятки лет двинул бы вперед нашу литературу».
Н. Добролюбов в своем дневнике записал: «Я томлюсь, ищу чего-то: по пятидесяти раз в день повторяю стихи Веневитинова…»