31 — пятница

31 — пятница

Разведка батальона местного стрелкового полка в районе д. Азек на р. Альма столкнулась с немецкими подразделениями.[85] Вступило в бой передовое охранение батальона Военно-морского училища им. ЛКСМУ в районе Бахчисарая. Курсанты несли большие потери, но стояли насмерть. Раненный осколками мины в левую руку, пулеметчик Павел Широчин до последнего дыхания вел огонь. Его боевые друзья Анатолий Ермаков, Николай Варнаков, Александр Злобин и многие другие пали смертью героев, но не отступили ни на шаг. Только с наступлением темноты оставшиеся в живых бойцы передового охранения под командованием лейтенанта И. И. Кожевникова отошли на позиции своего батальона.[86]

Артиллеристы 54-й береговой батареи несколько раз обстреливали колонны 132-й немецкой пехотной дивизии, двигавшиеся из д. Ивановка на д. Булганак, и снова нанесли врагу большие потери. Для артиллерийской поддержки малочисленного гарнизона 54-й батареи был направлен эсминец «Бодрый» (командир капитан 3 ранга В. М. Митин, военком старший политрук В. В. Шумилов). Вскоре после открытия огня корабль подвергся атаке пикирующих бомбардировщиков противника, зашедших со стороны солнца. 50 человек, в том числе командир корабля, были ранены. В командование эсминцем вступил старший помощник командира капитан-лейтенант В. Г. Бакарджиев. «Бодрый» благополучно возвратился на базу.[87]

Приморская армия (25-я и 95-я стрелковые, 2-я кавалерийская дивизии), подчинив себе 172-ю стрелковую, 40-ю и 42-ю кавалерийские дивизии и два тяжелых артполка (51-й и 52-й) 51-й армии, отходила на Симферополь и в этот день была в 35–40 км севернее города. Не имея связи с командующим и штабом войск Крыма, который, как выяснилось позже, выехал из Симферополя в Карасубазар, а затем в Алушту,[88] и не получив никаких указаний о дальнейших действиях, генерал-майор И. Е. Петров около 17.00 в с. Экибаш созвал совещание командиров, комиссаров и начальников штабов дивизий, начальников родов войск и служб, чтобы обсудить обстановку и посоветоваться, куда отходить: на Севастополь или на Керчь.[89] Путь на Керчь еще не был закрыт — оставался 40-километровый проход, воспользовавшись которым армия могла в течение ночи достичь Керченского полуострова и занять там оборону. Но, по мнению генерала Петрова, с задачей обороны полуострова могла справиться и одна 51-я армия, а Севастополь — главную базу Черноморского флота — надо было удержать во что бы то ни стало. Однако отходить на Севастополь можно только с боями, и немедленно, пока противник не подтянул к Бахчисараю значительные силы. Командующий предложил: «Сначала решим, куда идти. Мнение всех высказавшихся будет записано. Каждый из нас против своей фамилии поставит название города, за отход к которому высказывается».

Большинство было за отход на Севастополь. Только командир 95-й стрелковой дивизии генерал-майор В. Ф. Воробьев, его военком полковой комиссар Я. Г. Мельников, начальник штаба полковник Р. Т. Прасолов, а также военком 40-й кавалерийской дивизии полковой комиссар И. И. Карпович высказались за отход на Керчь. Таким образом, совещание поддержало решение, к которому Военный совет армии в принципе уже пришел минувшей ночью в Сарабузе.

В Экибаше был подписан боевой приказ, которым определялись колонные пути движения дивизий, позывные колонн, условные радиосигналы. Под покровом ночи Приморская армия начала отход на юг с целью занять оборону на рубеже р. Альма. Когда армия достигла шоссе Евпатория — Симферополь, разведка донесла, что крупные силы танков, артиллерии и мотопехоты противника движутся из района Евпатории к Бахчисараю. Около полуночи командующий армией приказал направить дивизии на юго-восток от Симферополя с тем, чтобы предгорьями обойти противника, прорвавшегося на юг, и вывести войска армии на р. Кача. Вступать в открытой степи в бой с силами 132-й и 50-й немецких пехотных дивизий он считал нецелесообразным. И это решение было правильным: обладая многократным превосходством в танках и авиации, противник мог бы нанести немалый урон Приморской армии.

В дальнейшем армия, отрываясь от наседающего противника, вынуждена неоднократно менять свой маршрут движения.[90]

Вечером было проведено совещание командиров, военкомов, начальников политорганов и начальников служб. Совещание проводили остававшийся в Севастополе за командующего флотом начальник штаба контр-адмирал И. Д. Елисеев и члены Военного совета флота дивизионные комиссары Н. М. Кулаков и И. И. Азаров. И. Д. Елисеев проинформировал об обстановке в Крыму и потребовал стойко оборонять базу, удержать Севастополь имеющимися в распоряжении флота силами.[91]

В ночь на 1 ноября частью сил моторизованная бригада Циглера захватила д. Мангуш, в 8 км восточнее Бахчисарая. Одновременно была перерезана шоссейная и железная дороги Симферополь — Бахчисарай в районе ст. Альма. Немецкие артиллерийские батареи, установленные в районе станции, преградили движение по указанной дороге. Огнем батарей были уничтожены два наших бронепоезда (армейский № 1 и флотский — «Орджоникидзе»), которые пытались прорваться в Севастополь. Оставшейся в живых группе бойцов и командиров во главе с батальонным комиссаром П. А. Прозоровым, военкомом с «Орджоникидзе» удалось пробиться в Севастополь.[92]

Во исполнение приказа командующего флотом о выводе крупных кораблей из Севастополя в порты Кавказа в ночь на 1 ноября покинули севастопольские бухты линкор «Парижская коммуна», крейсер «Молотов», лидер «Ташкент», эсминец «Сообразительный», подводные лодки «Л-4» и «Л-23». В то же время наши десять МБР-2 бомбили аэродром Саки и десять МБР-2 — станции Бахчисарай и Альма.[93]