Юрий Фельштинский Десять лет спустя Историческая концепция Виктора Суворова

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Юрий Фельштинский

Десять лет спустя

Историческая концепция Виктора Суворова

Десять лет назад редакция «Русской мысли» проявила поистине мужество, начав публикацию серии статей Виктора Суворова, ставшего затем постоянным автором газеты. Изменение сложившегося мировоззрения — процесс сложный и медленный. Исходные позиции Виктора Суворова были крайне сложны. Шансов на успех очень мало. Признанный сегодня всеми автор был не банальным историком, а невозвращенцем. Он взялся за тему опасную и в политическом, и в научном смысле. В вопросе о германском нападении на СССР 22 июня 1941 года, как казалось, давно уже были поставлены все точки над «i».

Тем величественнее заслуга Виктора Суворова сегодня — десять лет спустя.

Я бываю в последние годы часто в Москве. Был там и в те недели, когда вышло миллионное издание «Ледокола». Его продавали на каждом углу. Видимо, продали весь миллион, так как потом выходили и новые переиздания. В период, когда тиражи на исторические книги упали до предела, миллионный тираж для книги был не просто большим тиражом. Это было что-то за пределом сенсации.

Отдавая должное автору, «РМ» в одном из номеров дала целую серию материалов, посвященных В. Суворову. Кроме самого В. Суворова, шли сопроводительные хвалебные в адрес Суворова статьи М. Геллера и А. Горянина. Все это было очень приятно видеть и читать. Но по тем же причинам странной для меня оказалась публикация еще одного письма — В. Векслера («РМ», № 4081), дело не в том, что автор письма не согласен со взглядами и концепцией Суворова. В первом же абзаце В. Векслер признается, что не читал «Ледокола». По-видимому, не читал и «День-М». Если так, то вряд ли В, Векслеру стоило торопиться высказывать свое мнение в письме в «РМ». Это крайне некорректно и по отношению к В. Суворову, и по отношению к читателям «РМ».

Истина не определяется референдумом. Свобода слова не означает, что «РМ» должна печатать любые мнения. Точка зрения, высказываемая В. Векслером, давно известна. Более 50 лет нам только это и внушалось всей советской и зарубежной историографией. Чтобы опровергнуть Суворова, сегодня, как в лучшие сталинские годы, по заказу пишутся книги: против одного смелого человека, истинного историка, не побоявшегося пойти против течения, отказавшегося петь в общем хоре.

Уже одна любознательность должна была бы заставить критиков Суворова задуматься, вчитаться, вслушаться в то, что говорит и пишет этот человек — с необычной судьбой, с потрясающей интуицией, с незаурядной работоспособностью. Какую веру в правоту своего дела нужно иметь, чтобы в 1985 году в одиночку пробивать железобетонные головы советских историков — последнего вагона в эшелоне «перестройки». Будем справедливы: уже захлебывались в гласности политики и государственные деятели, журналисты и писатели. А историческая редакция «Политиздата» до 1990 года боялась публиковать Троцкого; сборник советско-германских документов о 1939–1941 годах, нелегально отпечатанный в Вильнюсе 100-тысячным тиражом еще в 1989 году, был запрещен к продаже в Москве (и вышел в «Московском рабочем» только через два года).

Мне неловко сегодня указывать даже названия многих тех книг, которые издавались советской историографией уже в «перестроечные» годы. Не будем поэтому рассчитывать на то, что закаленное племя поспешит перестроиться и в своем взгляде на описываемую В. Суворовым тему. Тем более, что для военного поколения это вопрос еще и эмоциональный; сложно принять почти невероятное: какой-то перебежчик без специального исторического образования, без выдаваемой ему за то зарплаты, двумя небольшими книжками, как фокусник, взял и переписал всю историю советско-германской войны 1941–1945 годов, в то время как тысячи и тысячи людей десятки лет, в СССР и за границей, изучали, исследовали этот вопрос и не увидели, что король-то — голый.

История — наука безумно простая. В ней все сходится, как в кроссворде. Не сходятся концы лишь в одном случае: если историком допущена ошибка. В 70-е годы, когда я был студентом исторического факультета в Москве, никак не умещалась в моей голове фраза, тогда вполне прогрессивная, объясняющая промахи советской армии в первый период войны: «Сталин поверил Гитлеру».

Сталин поверил Гитлеру, поверил, что Гитлер не нападет. Поверил в советско-германский договор о ненападении. В моей студенческой голове никак не умещались эти два слова: «Сталин поверил». Никому, никогда и ничему этот человек не верил. А вот Гитлеру вдруг поверил?

Я пытался найти ответ. Я находил какие-то ответы. И все-таки понимал, что нет, не так, не может быть, что-то не сходится. Необъяснимо поведение Молотова на переговорах в Берлине. Необъяснимо поведение Сталина в первой половине 1941 года. Необъяснимо невиданное во всей мировой истории увеличение военного бюджета страны в последние предвоенные годы: по официальным данным (которые могут быть только занижены), в первые три года третьей пятилетки на оборону шло 26,4 % всех бюджетных ассигнований, в 1940 году — 32,6 %, в 1941 году — 43,4 %. Германия и Англия в это время тратили на оборону примерно 15 % бюджета. Объяснять все это фразой о том, что Сталин не верил в возможность германского нападения?

В отрицательном отзыве Д. Волкогонова на книги В. Суворова указывается, что в советских архивах документов о подготовке Сталиным нападения на Германию не обнаружено. Это очень ценное свидетельство. Но при всем уважении к Д. Волкогонову следует, мне кажется, отметить, что речь не может идти о поисках советского варианта «Директивы № 21». Как планировалось советское вторжение в Прибалтику? В Польшу? В Румынию? Как начиналась война с Финляндией? Ни в одном из этих случаев упор не делался на внезапность. Внезапность важна тем, кто планирует одержать победу малой кровью. Такой задачи перед советской армией никогда не ставилось. Важна была победа не малой кровью, а любой ценой.

Очевидно, что и война с Германией началась бы не с внезапного удара, а с тупого и занудного молотовского нагнетания дипломатического конфликта. Очевидно, что самоназначение Сталина на пост Председателя СНК 5 мая 1941 года (6 мая об этом сообщили газеты) могло быть вызвано только запланированной крупномасштабной внешнеполитической операцией. Но какой?

Несмотря на всю опасность аналогий, вспомним еще одну дату: 1914 год. Когда Россия объявила о мобилизации, в Германии и Австро-Венгрии стало ясно, что начата война. В Советском Союзе существовал свой план «Барбаросса». Если верить Игорю Буничу, к великой досаде историков не делающему сносок, план этот носил название «Операция «Гроза», был представлен Сталину 15 мая 1941 года и утвержден 16-го. В основу «Грозы» был положен более широкий документ: «Мобилизационный план» 1941 года (МП-41). Если правильно понимать И. Бунича, материалы эти следует искать в Центральном архиве Министерства обороны, фонд 15А, оп. 2154, д. 4. Выполнение МП-41 описано на стр. 199–287 этого дела.

В книге И. Бунича, готовившейся к изданию в заметной спешке, неоднократно пропущены кавычки, что мешает читателю определить границу между текстом И. Бунича и документом. Но в, безусловно, сложный вопрос о планируемой Сталиным войне И. Бунич все-таки вносит ясность. Приведем обширную цитату из книги И. Бунича «Операция «Гроза», или Ошибка в третьем знаке. Историческая хроника», книга вторая (изд. «Облик», СПб., 1994. Подписано в печать 10 ноября 1994 г. Тираж — 50 тысяч экземпляров, с. 555–558): «16 мая 1941 года окончательно утвержден план «Операции «Гроза», окончательно отредактированный и представленный Сталину 15 мая. Именно этот план, хранящийся в красных запечатанных конвертах с надписью «Вскрыть по получении сигнала «Гроза», и дал полуофициальное название этой операции. Официально же, как и водится в советском делопроизводстве, документ был обозначен как «План стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками». План был составлен под руководством Жукова генералами Василевским и Ватутиным. Он имел грифы «Совершенно секретно» и «Только лично» и обращен непосредственно к Председателю Совета Народных Комиссаров СССР товарищу Сталину с указанием, что данный экземпляр до его утверждения является единственным.

В отличие от предыдущих, этот последний вариант «Грозы», по которому и предполагалось действовать, был составлен, во-первых, с учетом выполнения Мобилизационного плана (МП-41) и, во-вторых, в нем полностью отсутствовала «новоречь» и никому не нужные преамбулы типа: «Если Советский Союз подвергнется нападению…» и т. п.

Все формулировки были просты, ясны и недвусмысленны. В них ясно прослеживаются последние указания Сталина, что «пора кончать с этими оборонительными призывами».

В преамбуле плана и замысла говорилось, что «для обеспечения его выполнения необходимо заблаговременно провести следующие мероприятия, без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле:

1. Произвести скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов запаса — выполнено на 80 %.

2. Под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе к западной границе, в первую очередь сосредоточить все армии резерва Главного Командования — выполняется.

3. Скрытно сосредоточить на полевые аэродромы из отдаленных округов и теперь же начать развертывание авиационного тыла — вып. 75 %.

4. Постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл и госпитальную базу — выполняется.

«Первой стратегической целью действий войск Красной Армии, — говорил далее план, — поставить разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее линии Брест — Демблин… Последующей стратегической целью иметь: наступлением из района Катовице в северном или северо-западном направлении разгромить крупные силы центра и северного крыла германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии.

Ближайшая задача — разгромить германскую армию восточнее р. Висла и на Краковском направлении, для чего: а) главный удар силами Юго-Западного фронта нанести в направлении Краков, Катовице, отрезая Германию от союзников; б) вспомогательный удар левым крылом Западного фронта нанести в направлении Седлец, Демблин с целью сковывания варшавской группировки и овладения Варшавой, а также содействия Юго-Западному фронту в разгроме Люблинской группировки противника; в) вести активную оборону против Финляндии, Венгрии и Румынии и быть готовым к нанесению удара против Румынии при благоприятной обстановке…

III. Исходя из указанного замысла стратегического развертывания, предусматривается следующая группировка Вооруженных Сил СССР.

1. Сухопутные силы Красной Армии в составе — 198 сд, 61 тд, 13 кд — всего 303 дивизии и 74 артполка РГК, распределить следующим образом: а) главные силы в составе 163 сд, 58 тд, 30 мд и 7 кд (всего 258 дивизий) и 53 артполка РГК иметь на Западе, из них: в составе Северного, Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов — 136 сд, 44 тд, 23 мд, 7 кд (всего 210 дивизий) и 53 артполка РКГ; в составе резерва Главного Командования за Юго-Западным и Западным фронтами — 27 сд, 14 тд, 7 мд (всего 48 дивизий); б) остальные силы в составе 35 сд, 3 тд, 1 мд, 6 кд (всего 45 дивизий) и 21 ап РГК назначаются для обороны Дальневосточных, южной и северных границ СССР…

IV. Состав и задачи развертываемых на Западе фронтов (карта 1:1 000 000).

Северный фронт (ПВО) — 3 армии, в составе — 15 стрелковых, 4 танковых и 2 моторизованные дивизии, а всего 21 дивизия, 18 полков авиации и Северного военно-морского флота, с основными задачами — обороны г. Ленинграда, порта Мурманск, Кировской желдороги и совместно с Балтийским военно-морским флотом обеспечить за нами полное господство в водах Финского залива… Штаб фронта — Парголово.

Северо-Западный фронт — три армии, в составе 17 стрелковых дивизий, 4 танковых, 2 моторизованные дивизии, а всего 23 дивизии и 13 полков авиации, с задачами: после перехода в наступление войск Западного фронта, взаимодействуя с Балтийским военно-морским флотом, начать наступление в направлении Тильзит — Кенигсберг, прикрывая при этом упорной обороной Рижское и Виленское направления.

Штаб фронта — Паневеж.

Западный фронт — четыре армии, в составе 31 стрелковой, 8 танковых, 4 моторизованные и 2 кавалерийские дивизий, а всего 45 дивизий и 21 полк авиации.

Задачи: с переходом армий Юго-Западного фронта в наступление, ударом левого крыла фронта в общем направлении на Варшаву и Седлец — Радом, разбить Варшавскую группировку и овладеть Варшавой; во взаимодействии с Юго-Западным фронтом разбить Люблинско-Радомскую группировку противника, выйти на р. Висла и подвижными частями овладеть Радомом. Правым крылом фронта, взаимодействуя с войсками Северо-Западного фронта, отрезать главные силы противника от Восточной Пруссии и форсировать Вислу в ее нижнем течении. Границу Дании без особого распоряжения не переходить.

Штаб фронта — Барановичи.

Юго-Западный фронт — восемь армий, в составе 74 стрелковых дивизий, 28 танковых, 15 моторизованных и 5 кавалерийских дивизий, а всего 122 дивизии и 91 полк авиации, с ближайшими задачами: а) концентрическим ударом армий правого крыла фронта окружить и уничтожить основную группировку противника восточнее р. Висла в районе Люблин; б) одновременно ударом с фронта Сенява, Перемышль, Лютовиска разбить силы противника на Краковском и Сандомиро-Келецком направлениях и овладеть районом Краков, Катовице, Кельце, имея в виду в дальнейшем наступать из этого района в северном и северо-западном направлениях для разгрома крупных сил северного крыла фронта противника и овладения территорией бывшей Польши и переноса боевых действий на территорию собственно Германии со стремительным наступлением на Берлин; в) […] быть готовым к нанесению концентрических ударов против Румынии. Из районов Черновицы и Кишинева с ближайшей целью разгромить северное крыло Румынской армии и выйти на рубеж р. Молдова, Яссы».

Документ был подписан Тимошенко и Жуковым.

И. Бунич указывает, что Жуков всячески пытался настаивать на как можно более раннем сроке начала операции «Гроза», дабы безусловно опередить Германию, о концентрации войск которой на советско-германской границе было хорошо известно. Но, очевидно, Сталин рассчитывал ударить в тыл германской армии после высадки немецких войск на Британские острова. А основания считать, что эта высадка состоится, у Сталина были. Германские военные операции в Югославии, Греции и на Крите в апреле—мае 1941 года не могли трактоваться иначе, как подготовка к высадке на Британские острова. Об этом говорит еще один документ, приведенный в книге И. Бунича (с. 591–592): «Наркомат обороны СССР Совершенно секретно. Особая папка. Генеральный штаб РККА 11 июня 1941 года Военным советам Л ВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО 7 экземпляров.

Только для сведения Военных Советов. Передаче по радио и проводной связи не подлежит!

По информации, поступающей по разведывательным и правительственным каналам, в период с 4 по 10 июля 1941 года немецкие войска предпримут широкомасштабные боевые действия против Англии, включая высадку на Британские острова крупных сил воздушного и морского десантов.

В связи с этим может возникнуть необходимость в проведении мероприятий военного характера для защиты государственных интересов СССР в свете изменившейся военно-политической обстановки в Европе.

…Штабам военных округов (фронтов) и подчиненных им армейским и корпусным штабам к 1 июля 1941 года быть готовыми к проведению наступательных операций, завершив соответствующие командно-штабные игры… Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Нарком обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко.

Начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г. Жуков.

Член Главного военного совета секретарь ЦК ВКП(б) А. Жданов».

Так как И. Бунич сноски дает крайне редко, воспользуемся случаем и процитируем еще и отрывок, где такая сноска дана (с. 598–599): «12 июня 1941 года в округа-фронты полетела директива начать выдвижения войск на исходные позиции по плану развертывания. Дивизии в полном составе, с управлениями корпусов и корпусными частями двинулись на запад, чтобы закончить развертывание, как и было приказано ранее, к 1 июля. Все делалось по методике, которая была давно отработана. Мобилизация проводилась под видом учебных сборов, развертывание — под видом лагерных сборов. Тем не менее войскам предлагалось двигаться только по ночам, совершая марши по 40 километров.

«12 июня, — говорится в документах, — командование приграничных округов под видом учений и изменения дислокации летних лагерей приступило к скрытому развертыванию войск уже вторых эшелонов» (ЦАМО, ф.16А, д. 842, оп. 2951, л. 132–133).

Как и предусмотрено хитроумным планом «Грозы».

В тот же день 12 июня в состав Юго-Западного фронта дополнительно передаются 32-й стрелковый корпус, 5-й механизированный корпус и 57-я отдельная танковая дивизия.

Приходит в движение и Западный фронт (Зап. ВО).

«Сразу же, по получении директивы наркома от 12 июня, начато выдвижение 2-го (100 и 161 сд), 47-го (55,121,143 сд), 21-го (17, 37, 50 сд) и 44-го (64 и 108 сд) стрелковых корпусов из тыловых районов ближе к госгранице по плану развертывания».

Гигантская армия на всем огромном фронте от Балтийского до Черного морей зашевелилась, тайно разворачиваясь на исходных позициях.

За ними на рубеже рек Западная Двина — Днепр грозно разворачиваются армии второго эшелона.

22-й армии приказано завершить развертывание не позднее 3 июля, 20-й армии — 5 июля, 19-й — 7 июля, 16, 21, 24-й и 28-й армиям — не позднее 10 июля.

Не позднее 1 июля приказано закончить развертывание и занять исходные позиции для наступления 12 армиям первого эшелона — 27-я, 11-я, 8-я, 3-я, 4-я, 10-я, 13-я, 5-я, 6-я, 12-я, 26-я, 9-я и 18-я. (Не считая трех армий Северного фронта, временно находящихся по плану «Грозы» в обороне вдоль финской границы.) Еще 5 армий имеются в резерве Главного Командования и на второстепенных участках границы.

Такой мощи мир не знал со времен походов Чингисхана!» С высоты сегодняшнего дня мы привыкли смотреть на 22 июня 1941 года как на величайшую ошибку Гитлера. Совершенно очевидно, что с публикацией работ Виктора Суворова приходится пересмотреть и этот аспект истории Второй мировой войны. Теперь понятно, что превентивные наступательные действия германской армии, начатые против СССР 22 июня 1941 года, были самым блестящим военным шагом Гитлера, высшей точкой в его военной карьере. Однако задуманная советским правительством операция была столь крупномасштабна, что переломить ее наступательного духа не смогли даже величайшие поражения лета и осени 1941 года. Советские войска все равно вошли в Берлин и утвердили коммунистическую систему правления в Восточной Европе. Только произошло это четырьмя годами позже. И поскольку важна была победа, а не ее цена, точное число миллионов погибших подсчитывать не стали.