Глава 10. Ранняя Хань. Продолжение: У-ди (141-87 гг. до н. э.)

Глава 10. Ранняя Хань. Продолжение: У-ди (141-87 гг. до н. э.)

Когда в 141 году до н. э. императором стал У-ди, его столица Чаньань была одним из крупнейших городов мира. У-ди превратил город в символ величия императорского дома. Столица была обнесена стеной почти квадратной формы с длиной сторон около четырех миль и таким же рвом; с каждой стороны стены имелось трое ворот с тремя дорогами шириной двадцать шесть футов, позволявшими шеренге из двенадцати колесниц въезжать на прямые улицы города, движение по которым тоже осуществлялось в три ряда (средний ряд предназначался исключительно для императора).

Большую часть площади города занимали пять огромных дворцовых комплексов. Один из них состоял из сорока зданий, соединенных крытыми галереями, и имел огромный зал для аудиенций длиной около пятисот футов, расположенный почти на такой же высоте, — его построили на террасе, и попасть туда можно было либо по лестнице, либо по пандусу для императорского экипажа. В этом дворцовом комплексе имелись покои для императора и императрицы, дома для придворных дам, библиотека, арсенал и храмы, посвященные предкам. Другие дворцы предназначались для вдовствующей императрицы и различных государственных учреждений. У входа в главные дворцы были установлены гигантские статуи и колокола. Сами здания были построены из кирпича, заполнявшего пространство между деревянными балками, и нередко имели три этажа с центральной частью и двумя симметричными крыльями, черепичной крышей и карнизами; они располагались на утрамбованных земляных насыпях. Дворцы были украшены многочисленными пирамидальными башенками, одна из которых достигала трехсот пятидесяти футов в высоту. Деревянные балки и колонны внутри дворцов источали приятный аромат и были расписными; основания колонн изготавливались из нефрита, полы блестели полированным камнем, а стены были облицованы деревом, а также украшены живописью на шелке или шелковыми гобеленами. Грандиозные фрески дворца и зала предков изобиловали мифическими сюжетами и пейзажами, которые казались еще более живыми после открытия принципа воздушной перспективы, разрешившего проблему, над которой западные художники бились несколько веков спустя.

В северо-западной части Чаньани, недалеко от одной из рек, располагались два огромных рынка. Здесь продавали и покупали абсолютно все, здесь выступали уличные артисты, искали работу писцы, просто гуляли люди и назначали встречи друзья. За пределами дворцовых комплексов город был поделен на два обнесенных стенами района, в каждом из которых насчитывалось около сотни домов; к домам вели дороги, расходящиеся от единственных ворот, которые запирались на ночь или в случае опасности. Параллельно дорогам была проложена сеть глиняных сточных труб, по которым отбросы стекали в каналы, соединенные с реками.

Жилые и торговые кварталы простирались далеко за пределы городских стен, и там жили богатые торговцы и аристократы, желавшие отдохнуть от столичного шума и скученности. Однако самым поразительным сооружением вне стен города был парк Шанлинь с его протянувшимися на сотню километров охотничьими угодьями. Здесь на необрабатываемых землях и природных охраняемых территориях обитали все виды растений и животных, известных китайцам[4]. У озер этого парка и в его поросших лесом горах располагались домики, в которых отдыхал и развлекался император. Обширный пруд позволял разыгрывать морские баталии, а в воде размещалось огромное каменное чудовище, механические крылья которого приводились в движение ветром. В парке хватало места для военных парадов, а также развлечений аристократии, которые устраивались под видом охоты и запомнились кровавыми побоищами и жестокостью, запечатленными в произведениях поэтов и художников той эпохи. Парк существовал еще в эпоху Цинь, но У-ди реконструировал его и расширил. Но когда он предложил еще больше увеличить площадь парка, этому воспротивился один из советников. Этот район был богат нефритом, золотом, медью, железом, камфарой, редкими породами дерева и другими ценными материалами, служившими сырьем для ремесленников. Здесь росли такие культуры, как просо, груши, каштаны, шелковица, конопля и бамбук; земля была плодородной, а реки и озера изобиловали рыбой. Обездолить людей, чья жизнь зависела от этих природных богатств, разрушить их дома и могилы предков — равноценно уничтожению государственных ресурсов, нанесению вреда сельскому хозяйству и производству шелка. И все лишь для того, чтобы расплодились олени, расширились угодья для лис и зайцев, появились новые логова тигров и волков!

У-ди отмахнулся от возражений, а противоречить ему никто не решался. Император был окружен ореолом таинственности и святости и жил в своих дворцах, отгородившись от мира и появляясь лишь на важных аудиенциях, советах и церемониях, а также во время жертвоприношений богам. Произносить его имя было запрещено; лишь он один мог носить определенную одежду и драгоценности, ездить в определенных экипажах — все это изготавливалось специально для него. Он пребывал «в блеске величественности, которая ограничивала его связи с людьми», окруженный наложницами, евнухами и узким кругом «преданных» — родственников императрицы, нескольких фаворитов, личных друзей и катамитов; императоры династии Хань были бисексуалами, а многие из них, подобно римским императорам, и гомосексуалистами.

Однако правительство императора У-ди проявляло необычайную активность по сравнению с даосской политикой невмешательства его предшественников, особенно в сферах экономического развития и расширения территории. Последний аспект был связан с деятельностью одного из величайших путешественников древности, Чжан Цяня. Он занимал должность министра в центральном правительстве, и в 138 году до н. э. его отправили на северо-восток во главе миссии из ста человек с заданием добраться до Бактрии и заключить союз с тамошним могущественным племенем, чтобы единым фронтом выступить против сюнну, которые за несколько лет до этого устремились в западном направлении.

Однако по пути он был захвачен сюнну и провел в плену десять лет, прежде чем смог убежать, а затем отважно продолжил свое путешествие. В конце концов он добрался до Ферганы, расположенной севернее современного Афганистана — в 2500 милях от Чаньани. Это расстояние по прямой, но Чжан Цяню пришлось пересекать пустыни и горы, долины и реки. В итоге он очутился на восточной окраине Парфянской империи (наследницы Персии), и, согласно преданию, именно отсюда он привез в Китай грецкий орех, а также виноградную лозу, после чего в стране стало развиваться виноделие. Наконец он добрался до Бактрии, всего за несколько десятилетий до этого освободившейся от греческого влияния, навязанного Александром Македонским. Однако все усилия и лишения Чжан Цяня пропали даром — его предложение о союзе было отвергнуто. По дороге домой он вновь попал в плен к сюнну, но через год, во время беспорядков, вызванных выборами нового хана, бежал и в 126 году до н. э. вернулся в Чаньань. Его миссия закончилась неудачей, но он познакомил Китай с другим миром, и его доклады относительно торговых и политических возможностей, открывающихся в Центральной Азии, значительно расширили географический кругозор китайцев.

В то время уже ощущалось стремление китайцев утвердиться в регионе: политика умиротворения ханов, проводившаяся династией Хань, сменилась агрессией. Четыре полководца, каждый из которых командовал армией в десять тысяч воинов, на протяжении восьми лет сражались с сюнну и вытеснили кочевников из северных и северо-восточных приграничных районов, в том числе с плато Ордос в большой излучине Хуанхэ, куда впоследствии переселились 100 тысяч ханьских колонистов. Сюнну были вынуждены перенести свою ставку далеко на север, и некоторые из племенных вождей перешли на сторону империи Хань. Великая Китайская стена была не только отремонтирована, но и продолжена на запад, охватывая новые земли, ставшие областями империи. Регулярные инспекции, система условных сигналов и паролей, а также тщательная синхронизация всех военных операций обеспечивали профессиональное использование новых фортификационных сооружений, которые заканчивались так называемыми Нефритовыми воротами неподалеку от Тунхуана.

Стена не только защищала от набегов варваров, но и служила препятствием для лиц, скрывающихся от правосудия, уплаты налогов или службы в армии. Кроме того, укрепления защищали купцов и их караваны до пустыни Такла-Макан, которая вместе с котловиной Тарим находилась в самом сердце Центральной Азии, на краю греческого и римского миров.

Дороги на запад, проходившие по северной и южной границе пустыни Такла-Макан, являлись частью Великого Шелкового пути, проложенного во времена империи Хань для бесстрашных торговцев и путешественников. Еще в 200 году до н. э. они бросали вызов естественным преградам и воинственным варварам, договариваясь с посредниками и доставляя ценные товары в далекий Константинополь. Среди этих товаров были специи, драгоценные камни и — самое главное — шелк, секрет производства которого китайцы скрывали от Запада на протяжении многих веков.

Продление защитных сооружений и победы над сюнну позволили обеспечить защиту караванов до западных границ страны, но купцы по-прежнему были уязвимы перед нападениями многочисленных мелких племен, которые населяли города-государства в оазисах вокруг пустыни. В период между 122 и 115 годами до н. э. неутомимый Чжан Цянь вновь отправился в путешествие — на сей раз с целью заключить союз с царствами, которые казались потенциальными противниками сюнну. Его усилия помогли установить регулярные связи с тридцатью шестью небольшими государствами, и за заслуги перед империей ему был пожалован титул «маркиза». Легенда приписывает ему поиски истоков Желтой реки и плавание по Млечному Пути, но на самом деле главной его заботой было укрепление сложной системы отношений с местными правителями, которые частью перешли в подчинение императору, а частью остались независимыми, но их удавалось держать под контролем с помощью таких мер, как обмен заложниками.

Продвижение империи Хань на запад завершилось трехгодичной военной кампанией, причем китайцы забрались столь же далеко от своей столицы, как за два века до них Александр Великий, который двигался из Афин в противоположном направлении и захватил далекую Фергану, славившуюся своими ослами и исполинскими боевыми конями, быстрыми и выносливыми. Огромные потери — погибло пятьдесят из шестидесяти тысяч воинов, выступивших в поход, — не погасили военных амбиций империи Хань. Императорские армии маршировали на юг, покоряя племена, жившие на таких далеких землях, как территория современного Вьетнама, а также на северо-восток, в Маньчжурию и Корею, откуда китайское влияние распространилось и на Японию. Своими успехами китайская армия была обязана применению железного и стального оружия, в первую очередь длинных мечей конницы, для пополнения которой были опустошены все конезаводы страны, и железных кольчуг, а также необыкновенной точности луков с бронзовым механизмом и таланту военачальников.

В 87 году до н. э., в конце эпохи правления императора У-ди, государство Хань занимало почти всю территорию современного Китая. Император правил землями площадью более миллиона с четвертью квадратных миль, которые были поделены на области и карликовые княжества. Население, численность которого достигла пятидесяти миллионов человек, было разбросано на этой огромной территории, отличалось необыкновенной пестротой этнического состава и говорило на разных языках, но после принятия китайской культуры эти люди считались уже не варварами, а китайцами. Теперь страну с полным правом можно было назвать империей, и по размерам она была сравнима со своей современницей, Римской империей.

Такое расширение территории требовало соответствующего увеличения числа чиновников для управления империей. Вскоре после восшествия на престол У-ди издал указ об учреждении государственных должностей для ученых мужей, знатоков пяти канонов. Изучение пяти классических произведений стало основой обучения чиновников и занятия государственных должностей; этот процесс интенсифицировался после введения квоты из пятидесяти учеников, которые должны были получать образование под началом ученых мужей, что стало предвестником последующей экзаменационной системы.

Принадлежности чиновника состояли из кисти для письма, раскатной красочной плиты, ножа и печати. Отчеты, статистические и прочие данные, копии указов императора и другие документы записывались на узких пластинках дерева, скрепленных конопляными лентами; для определенных литературных произведений и карт использовался шелк. Нож служил для исправления ошибок и очистки дощечек при их повторном использовании. Для завершения документа и заверения его подлинности чиновник вдавливал печать в небольшую глиняную табличку, которой скреплялся свиток из деревянных пластинок. Некоторые документы представляли собой «паспорта», или удостоверения личности, которые следовало предъявлять на постах. Значительную долю документов составляли календари, особенно после того как в I веке до н. э. изменилась система летосчисления: раньше отсчет начинался с первого полного года, когда трон занимал очередной император (У-ди I, У-ди II и так далее), а теперь каждому периоду из нескольких лет правления императора присваивалось новое имя. Эти названия, начиная с Великого Начала, отражали характерные особенности или цели династии, а также увековечивали те или иные события. Так, например, находка древнего бронзового треножника, считавшаяся благоприятным знаком, дала название периоду Самого Первого Треножника. Таким образом, мерой времени становилось событие или идея — как если бы расстояния измерялись не столбами с указанием миль, а названиями мест. (В Римской империи, которая была современницей Ханьской державы, каждый следующий год получал название по имени консула.) И наконец, все чиновники находились под пристальным вниманием инспекции, состав которой увеличился до тринадцати человек, а область ответственности каждого из инспекторов расширилась.

Военные кампании и последующее увеличение чиновничьего аппарата обходились недешево. Отказ У-ди от расчетливой политики своих предшественников тоже не способствовал экономии: к украшению столицы он добавил пышную церемонию приема почетных гостей, причем многие из тех, кого он желал поразить могуществом и богатством империи Хань, были князьями и вождями, с которыми он искал союза или которых хотел подчинить. Поэтому огромные запасы зерна и денежные резервы, доставшиеся ему в наследство, вскоре иссякли. Правительство озаботилось получением дополнительных доходов.

Были введены новые налоги на любые сделки на рынке — прообраз налога с продаж или налога на добавленную стоимость, — на транспортные средства и на недвижимость. Государство также увеличило подушный налог для детей от трех до четырнадцати лет. Законным платежным средством стала — и оставалась на протяжении нескольких столетий — новая медная монета весом 3,2 грамма, а в 103 году до н. э. была запрещена чеканка монет частными лицами, и эта функция перешла к вновь созданным государственным монетным дворам. После жарких споров (подобных тем, что имели место в XX веке) между сторонниками национализации и теми, кто предлагал приватизацию, правительство предприняло шаги по национализации не только железных рудников, но также производства и продажи изделий из железа. Национализация коснулась и производства соли, независимо от метода добычи — из морской воды или из глубоких подземных шахт. Торговля солью тоже была поставлена под жесткий контроль государства. Чтобы эти меры дали желаемый эффект, было назначено не менее восьмидесяти двух уполномоченных, в число которых вошли известный фабрикант железных изделий и соляной магнат.

Однако процесс на этом не остановился. Специальным уполномоченным вменялось в обязанность следить за состоянием сельского хозяйства и облагать налогом продукцию этой отрасли. Государство объявило о монополии на производство алкоголя и создало специальные органы для стабилизации цен на товары и для управления транспортной системой. С целью развития транспорта и ирригации были развернуты широкомасштабные работы по возведению плотин и прокладке каналов. Новые уполномоченные назначались для наблюдения за сельскохозяйственными поселениями на недавно присоединенных западных территориях, куда в период правления У-ди переселились до трех миллионов колонистов. По приказу правительства для торговли с Западом из Чаньани ежегодно отправлялись десять огромных караванов, каждый из которых обслуживали несколько сотен человек.

Помимо активной военной, административной и экономической деятельности, правление У-ди ознаменовалось выдающимися достижениями в таких областях, как поэзия, историческая наука, ремесла и философия.

Среди выдающихся поэтов эпохи самым приближенным к императору считался Сыма Цюань-цзы, родившийся в 179 году до н. э. в обеспеченной семье на территории современной провинции Сычуань. Сначала он пользовался покровительством одного из удельных князей, который собрал вокруг себя группу блестящих ученых и поэтов, но после смерти патрона и разорения отца Сыма Цюань-цзы был вынужден вернуться на родину. Там он влюбился в дочь местного богача, который не одобрял ее увлечения бедным поэтом, и молодые люди были вынуждены бежать. Чтобы заработать себе на жизнь, они держали на рынке винную лавку. К счастью, богатый отец смягчился и отдал дочери причитающееся приданое, что позволило Сыме Цюань-цзы возобновить литературную деятельность. Он работал в жанре классической оды фу, которая появилась еще в эпоху Борющихся Царств, но именно в творчестве Сымы Цюань-цзы этот жанр достиг новых высот. Принадлежащие его перу оды привлекли внимание У-ди, и последние двадцать один год своей жизни поэт провел при императорском дворе. Оды фу представляли собой длинные произведения разнообразной тематики, привлекавшие богатством языка и красотой стиля; они могли включать критику (в основе которой лежали ораторские приемы) и монологи, например жалобы на жестокую судьбу или жестокое общество. Часто встречалась и сатира, а перенасыщенность словами была особенно характерна для фантастических описаний небесных путешествий. Жанр фу не выходил из моды не только при жизни Сымы Цюань-цзы, но и на протяжении многих столетий после его смерти.

С 140 по 110 год до н. э. должность главного астролога при императоре занимал еще один Сыма — Сыма Тань. В его обязанности входило составление календарей и наблюдение за звездами, по рангу он следовал сразу за предсказателями, и к нему благоволил император, ценивший его таланты певца и актера. Именно он заложил основы первого великого труда по китайской истории, «Исторических записок». Сыма Тань начал собирать материал для книги и завещал написать ее своему сыну Сыме Цяню, завершившему составление этого труда, который считается классическим уже на протяжении двух тысяч лет. Сыма Цянь много путешествовал и выполнял разнообразные поручения правительства, пока в 99 году до н. э. не случилась трагедия. В том году полководец по имени Ли Лин сдался превосходящим силам сюн-ну и решил не возвращаться, потому что потерпевшие поражение военачальники приговаривались к смертной казни — им отрубали голову. Смерть ждала также семью военачальника, попавшего в плен, и, несмотря на просьбы Сымы Цяня, мать, жену и сына Ли Лина казнили. Заступничество Сымы Цяня было расценено как клевета на императора, и его осудили и приговорили к кастрации. Ученый не обладал ни богатством, ни влиянием, которые позволили бы ему избежать наказания. Однако, несмотря на увечье, он продолжил работу над историческим трудом; причины своего упорства он изложил в письме, написанном перед завершением «Исторических записок», за четыре года до смерти. (Сыма Цянь умер 86 году до н. э. в возрасте сорока одного года.)

И я, слабый человек, захотел обратиться к людям со своей правдой. Но не успел я завершить свою работу, когда случилась со мною эта беда. Из жалости к неоконченному своему труду я стал терпеть без возражений свою ужасную судьбу. Теперь я завершил свои записки, читал их достойным людям и поместил на хранение для потомства.

Я охватил весь мир Китая с его старинными преданиями, описал события от древнейших времен до наших дней. Показал, как возникали и гибли общества и государства, как они процветали и переживали упадок, подверг их рассмотрению и свел концы с концами. Рассказал о выдающихся людях разных эпох, исследовал, что было средь неба и земли, проник в сущность перемен, происходящих сейчас и имевших место в древности… И работой своей искупил позор и не стал бы сожалеть, если бы и тысячу раз был казнен[5].

Его великий труд охватывал почти три тысячелетия китайской истории и состоял из полумиллиона слов, записанных палочкой на бамбуковых дощечках. Слог его никак нельзя назвать напыщенным, а во многих случаях повествование становится живым и образным — например, когда автор вспоминает о человеке, жившем за триста лет до него:

Я читал книги Конфуция, и захотелось мне узнать, каким он был человеком. Поехал в Лу, увидел храм Конфуция, его жилье, повозку, платье и предметы ритуала; ученые в положенное время обучались ритуалу в его доме; я задержался там в раздумье, не в силах был уйти. Царей, как и людей достойных, в Поднебесной было много, они при жизни процветали, а умерли, и канули. Конфуций же, простолюдин, уж более чем десять поколений на устах. Ученые его считают своим родоначальником. Все, кто в Срединном государстве, начиная с сына Неба и князей, толкуют о шести искусствах, обращаются за истиной к Учителю. Могу назвать его самым великим из людей, достигших высшей мудрости.

Что касается философов, то величайшим мыслителем эпохи считается Дун Чжун-шу (179–104 гг. до н. э.). Именно по его предложению конфуцианство было провозглашено официальной религией ханьской династии. Кроме того, он первым выдвинул идею экзаменов, которые одновременно проводились правительством по всей стране и посредством которых люди любого ранга получали возможность поступить на государственную службу. Эта система, впоследствии дополненная и модернизированная, просуществовала до 1905 года.

На основе конфуцианства Дун Чжун-шу стремился объединить идею инь-ян с теорией пяти первоэлементов, чтобы обосновать политический и общественный порядок своей эпохи и объяснить устройство мира. Говорят, что он так был увлечен своими исследованиями, что три года не выходил за порог сада; результатом напряженной работы стал труд «Обильные росы „Весны и Осени“», в основу которого были положена летопись «Весны и Осени», приписывавшаяся — как и все пять классических канонов — Конфуцию. По свидетельству современников во время преподавания в академии (Высшей школе) он излагал свои взгляды, спрятавшись за занавеской, а ученики передавали его слова друг другу, располагаясь на почтительном расстоянии.

Важное место в его воззрениях занимала концепция Неба. Ее не так-то легко понять, потому что иногда под Небом подразумевалась природа, добрая, но властная сила, а иногда — божество, главенствующее над природой. Это первая из десяти составляющих бытия, к которым также относятся Земля, инь и ян, пять первоэлементов (дерево, огонь, почва, металл и вода) и, наконец, человек. Человек является отражением Неба, а оба эти элемента пронизаны инь и ян. Небо, Земля и человек являются основой всех вещей: Небо рождает все вещи, Земля вскармливает их, а человек доводит до совершенства. Этим совершенством являются культура и цивилизация, для расцвета которых правительство должно создать необходимые институты — в соответствии с замыслом Неба, стремящимся усовершенствовать человека.

Сущность человека, настаивал Дун Чжун-шу, — не зло, как утверждали представители некоторых философских школ, и не добро, как считал последователь Конфуция Мэн-цзы, а способность к добру. Для достижения этого состояния человек должен практиковать пять конфуцианских качеств — гуманность, добродетельность, ли (соблюдение ритуалов и достойное поведение), мудрость и честность. Каждое из этих качеств, подобно направлениям компаса, связано с пятью первоэлементами (например, мудрость находилась в связи с водой, которая, в свою очередь, была связана с почвой). Тем же законам подчиняются пять видов человеческих взаимоотношений — властелина и подданного, отца и сына, мужа и жены, старшего и младшего брата, друзей, — и этика общества заключается в их обязанностях по отношению друг к другу.

Ориентируя людей на добро, правители должны руководствоваться легистским принципом поощрения и наказания. Если правительство ведет себя неправильно, то в результате взаимозависимости между Небом и человеком это искусственное явление приведет к природным катастрофам — землетрясениям, затмениям, засухе, наводнениям. Следует помнить, что властитель управляет подданными по мандату Неба (здесь Дун Чжун-шу несколько переусердствовал, заявляя, что когда Небо отобрало мандат на управление у Чжоу, то передало его Конфуцию). Как бы то ни было, в основе его сложных теорий, связывающих времена года, направления, цвета, вкус, звуки, числа, планеты, династии, правительства и моральные качества человека, лежало древнее китайское представление о единстве человека и природы, о силах, чье взаимодействие — если властитель и подданные должным образом исполняют свои обязанности — способствует благоденствию и гармонии во вселенной.

Таково было мировоззрение образованных людей, но подавляющее большинство населения страны продолжало поклоняться умершим предкам, а также множеству других духов. Несмотря на то что У-ди следил за современными философскими доктринами и сохранял верность духам предков, он чувствовал необходимость поддерживать веру в связь императора с божественными силами, которые защищали народ. Это достигалось поддержкой — какую мог оказать только сам император — существующих государственных культов и учреждением новых. Так, например, он унаследовал обязанность совершать обряды поклонения в часовне пяти первоэлементов и основал культы Царицы Земли и Высшей Гармонии, учредил Палату музыки, которая отвечала за музыкальное сопровождение религиозных служб.

Одна из самых впечатляющих церемоний, введенных императором, — пышная процессия к священной горе Тай, где он праздновал победы своей династии, принося жертвы Небу и Земле.

Однако истинный мотив его действий — это поиск бессмертия. У-ди овладела та же навязчивая идея, что и римским императором Августом, жившим за сто лет до него. Императорский двор вновь заполнили толпы магов и волшебников всех мастей. Они предлагали призвать бессмертных с Островов Блаженных, найти дорогу к раю на востоке, предсказать благоприятные и неблагоприятные часы, превратить киноварь в золото, воскресить одну из жен императора, обуздать реку Хуанхэ и, самое главное, найти эликсир жизни. Многие шарлатаны поплатились головой, когда их обман раскрылся, но У-ди продолжал верить в бессмертие и желать оного.

Увлечение оккультными науками при дворе императора способствовало распространению черной магии. Однажды одну из придворных дам обвинили в использовании злых чар с целью вернуть расположение императора к отвергнутой императрице; женщину приговорили к смертной казни — а с нею и еще триста человек, обвиненных в коллективном преступлении. До конца правления У-ди многие аристократы пали жертвой увлечения колдовством.

Эпоха правления У-ди завершилась усиливающимся кризисом экономики, истощением ресурсов, вызванным значительным расширением империи и ожесточенной борьбой за власть между семьями жен императора. В 88 году до н. э. покушение на императора провалилось, но то, что не удалось убийцам, через год сделала болезнь, и беспримерное правление У-ди завершилось. За три дня до смерти вышел императорский указ, объявлявший законным наследником его семилетнего сына и назначавший триумвират регентов. После смерти отца мальчик взошел на трон под именем Чжао-ди.