12.3. Переоценка традиционной системы ценностей в общественном сознании

12.3. Переоценка традиционной системы ценностей в общественном сознании

Глубокие сдвиги в общественном сознании были связаны с переоценкой всего сложившегося в XIX в. комплекса представлений о мире. Кризис рубежа веков был характерен не только для России, но и для всей европейской цивилизации. Анализируя эту ситуацию, нужно в первую очередь отметить волну иррационализма, охватившего и философию, и искусство этого времени. Возрождение иррационализма было обусловлено распространением прежде всего «философии жизни»[53], которая тесно связана с символизмом[54].

Русская культура, философско-этическая мысль, выдающиеся художники-мыслители понимали необходимость реформирования православия, которое на этом этапе оказалось политизированным и активно вмешивалось в социально-политическую жизнь. Русское общество нуждалось в моральном обновлении, в развитии нравственного сознания народа, особенно в надвигающейся революции. Задачей философов-метафизиков и стало создание нового религиозного сознания не только на основе богословской традиции (исходя из оценки русской православной церкви, данной ранее), но и во взаимодействии сути христианской идеи и философии. Они понимали, что страна должна идти мирным путем, что все преобразования необходимо проводить не через насилие, а постигая подлинность христианского учения. К этому призывал не только Вл. Соловьев, но и его последователи — Н. Бердяев, С. Булгаков, Г. Федотов, С.Н. и Е. Н. Трубецкие, П. Флоренский и др. Стихи Соловьева «софийного цикла», посвященные «подруге вечной», «мистической возлюбленной», попали в центр внимания символистов, были с восторгом приняты и продолжены в творчестве А. Блока (цикл стихов о Прекрасной Даме), А. Белого и др.

Серебряный век создает свою особую, социокультурную среду, где вопросы философии, истории, религии, культуры, поэзии становятся не только предметом обсуждения, но и чертами сознания и мышления. Важнейшим шагом в развитии общественного сознания в России в конце XIX–XX в. было то, что оно приобрело новый космический масштаб. Это было связано с процессом религиозно-философского возрождения и перехода русских философов к созданию целостных философских систем. Одним из результатов этого процесса было появление антропокосмизма — системы, в которой мир природы и мир человека гармонично сливаются в одно целое. Основателем философии антропокосмизма был Н. Федоров, выдвинувший идею регуляции природы средствами науки и техники в космических масштабах. Сходные идеи высказывал и Вл. Соловьев, который впервые в России обосновал философскую предпосылку антропокосмизма — идею «всеединства», соединения всех «оживотворенных» элементов мира в божественном абсолюте.

Философия антропокосмизма была попыткой органично объединить идеалы традиционализма и либерализма, попыткой найти пути преодоления кризиса российской цивилизации. Создание философии антропокосмизма было наиболее заметным достижением русской мысли XX в., во многом определившим направления мирового научного поиска и тенденции развития мировой цивилизации. Ее можно рассматривать как завещание русской культуры современной мировой цивилизации.

История начала XX в. подготовила людям этого времени множество испытаний, которые они с готовностью принимали за признаки Апокалипсиса (начало XX в. — точка симметрии для двух тысячелетий как до, так и после пришествия Христа — вызвало сильную апокалиптическую волну). Эсхатология (религиозное учение о конечных судьбах мира и человека) в художественном сознании творческой интеллигенции на рубеже веков выразилась даже в тематике произведений: «Грядущий хам», «Конь блед», «Апокалипсис в русской поэзии» и др. Апокалиптические признаки, рассмотренные в системе целостного мировоззрения, дают достаточно точное представление об одной из важнейших тенденций в литературе начала века. В России эти мотивы получили громадной силы импульсы в виде нескольких волн: предапокалиптические ожидания «конца века»[55], в годы русско-японской и первой русской революции[56], годы первой мировой войны и Октябрьские дни, первое десятилетие советской власти[57].

Если футуристы[58], акмеисты[59], обэриуты[60] пережили какие-то отдельные этапы апокалиптического пути культуры серебряного века, то Д. Мережковский, В. Розанов, М. Волошин, А. Белый прошли трагический путь от начала до конца. Именно они стали родоначальниками апокалиптической традиции.

В отличие от целого мира, который в какой-то момент будет переживать апокалиптическую эпоху, конкретному человеку в этой ситуации куда сложнее. Произведения деятелей культуры рубежа веков остались для нас свидетельствами именно духовного опыта осмысления собственного конца на фоне конца света. Людям апокалиптического мышления неизбежно приходилось в творчестве решать вопрос «последних мгновений». Тем, у кого хватило мужества духовно и творчески пережить их, удалось создать ту традицию, которая, похоже, обрела все права гражданства в русской культуре рубежа XIX–XX вв. и на протяжении всего апокалиптического XX в.

Особое место в философии и культуре серебряного века отводилось интеллигенции, а также исследованию той исторической ситуации, которая сложилась в ходе революции и после нее.

В годы революции 1905–1907 гг. революционная интеллигенция одобрила индивидуальный террор и действия крестьянства, уничтожившего две тысячи помещичьих усадеб, в которых находились произведения искусства, библиотеки и т. д. Ответом либералов стал сборник стихов «Вехи» (1909), в котором было переосмыслено место интеллигенции в России, отношение интеллигенции к народу. «Веховцы» предложили интеллигенции новый путь личностного развития, советовали освободиться от «народолюбия» и уравнительных идеалов. Бердяев говорил о необходимости «обуржуазить» Россию, понимая это как призыв к социальному творчеству и переходу к высшим формам хозяйства. Содействие воспитанию личности должно было стать для интеллигенции «национальным идеалом и национальным служением».

Уже в первом сборнике «Вехи» (1909) его авторы (Н. Бердяев, С. Булгаков, П. Струве, С. Франк, А. Изотов) предостерегали интеллигенцию от нигилизма, анархизма, «бесовства» русской революции. Во втором сборнике «Из глубины» (1918) ясно указывается на тенденцию тоталитаризма, люмпенизации России — это последствия разрыва традиций русской государственности, это уже та трагическая реальность, о которой предупреждали авторы первого сборника.