Глава двадцать пятая
Глава двадцать пятая
У подножия обрыва стлался густой туман. Здесь, в грудах обвалившегося снега, лежал Лось. Бессознательно повернувшись на бок, он заскрипел зубами, открыл глаза и проговорил:
— Где же люди? Собаки где?.. О-о-о, черт возьми! — простонал Лось. Неладно что-то с ногой. — И, собравшись с силами, крикнул: Андрю-юшко-о-о!
Эхо прокатилось вдоль стены обрыва.
— Эге-ге-е-ей! — протяжно и еще громче крикнул Лось.
И опять, кроме эха, ни одного ответного звука.
«Неужели погиб Андрей? Какая нелепость!»
Превозмогая боль, Лось приподнялся, сел и ощупал больную ногу.
— Ясно. Сломана. Хорошо, что крови не чувствую.
Лось начал припоминать, как все это случилось.
«В момент падения я чувствовал Андрея совсем рядом. Значит, он должен быть где-то здесь поблизости. По весу он легче меня. Кто же должен лететь быстрее? Он был правей меня. А может быть, я перевернулся и теперь правая сторона стала левой?.. — Лось рассуждал, как старик Рынтеу на старой стоянке кочевников. — Поползу искать…»
Опираясь на локти, преодолевая страшную боль в ноге, Лось медленно полз, оглядываясь по сторонам. От неимоверного напряжения он покрылся потом.
«Ничего, к боли можно привыкнуть», — утешал себя Лось, пристально вглядываясь в блестевшие свежими изломами комья снега. Осилив несколько метров, он передохнул и, заложив два пальца в рот, засвистел так, что у самого зазвенело в ушах.
— Мальчик! Мальчик! — прокричал Лось вожаку, но и этот крик потерялся в безжизненной пустыне.
«Вот так и пропадешь здесь ни за понюшку табаку. Где же люди? Лавиной завалило?» — с горечью подумал Лось и, усмехнувшись, вслух проговорил:
— До берега не доползешь отсюда…
Вспомнились Лосю гражданская война, бронепоезд. Там смерть всегда жила рядом. Она была постоянным, каждодневным спутником человека, и люди привыкли смотреть ей прямо в глаза. А здесь, вот здесь, среди этих белоснежных камней, не хочется встречаться с ней!
«Духи погубили бородатого начальника… Эх, Наташа!..» — вспомнил он жену.
Там, среди огня и грохота орудий, он уцелел, а здесь, в тиши, полный сил и здоровья, он должен медленно уйти из жизни. Как все это нелепо! И Лось впервые ощутил страх перед смертью. Холодок пробежал по всему телу.
Он нащупал трубку, спички в сломанном коробке и, лежа на спине, закурил.
— Нет, Лось еще поборется за жизнь! — крикнул он в пространство.
Послышалось урчанье собаки.
— Андрю-юша-а! — крикнул Лось.
Залаяла собака.
Лось пополз на ее голос. Силы прибавилось, и вскоре он увидел в обломках снега нарту.
На расстоянии одного метра от нарты Лось остановился и, приподнявшись на руках, вытянул шею. На нарте лежал человек, уткнувшись в баран. Лось ясно почувствовал, как тяжелые ледяные капли, словно холодные дробинки, пробежали по разгоряченному телу. Снег у нарты был залит кровью. В упряжке сидела одна собака. Она перестала лаять и жадно принялась пожирать окровавленный снег.
На нарте лежал старик Рынтеу с разбитым черепом.
Лось долго смотрел на него, не шевелясь.
Немало убитых приходилось видеть Лосю за его фронтовую жизнь! Но никогда еще труп человека не вызывал у него такого удручающего впечатления, как вот этот труп старика. Конец ремня, за который пристегивалась упряжка, был перегрызен. Видимо, вся упряжка, кроме одной задней собаки, убежала.
Лось отстегнул ее, привязал к своему поясу и быстро пополз в сторону. Он заговорил с собакой:
— Видишь, это мой след. Надо ползти по новому месту.
От мысли, что он обнаружит труп Андрея, Лось похолодел. И, вспомнив, как собака пожирала окровавленный снег, подумал: «Нет, я тебе не позволю питаться моим мясом. Прежде чем расстаться с жизнью, я заколю тебя».
Собака, будто угадав его намерение, ощетинилась и зарычала. Лось вздрогнул. До его настороженного слуха донеслись какие-то неясные звуки: будто кто зевнул в стороне.
Лось скинул шапку, чутко прислушиваясь. Вокруг стояла мертвая тишина. Хотя бы какой-нибудь шорох! Хотя бы пролетела сова или куропатка! Собака молча рвалась. Лось отстегнул ее от пояса и взял лямку в Руку.
— Ну, пойдем, — сказал он.
Еще издали он заметил торчащую из-под снега голову Андрея. Все туловище по самые плечи было скрыто в снегу. Лось рванулся и, едва дополз до Андрея, потерял сознание.
— Сергеич! Кажется, я спал, — проговорил Андрей, открывая глаза. Он высвободил одну руку и потрогал лицо и бороду Лося. — Сергеич! Что же ты молчишь?
И, не дождавшись ответа, Андрей попытался встать. В грудь упирался наган, причиняя боль. Свободной рукой Андрей стал отбрасывать снег и вскоре через широкий ворот меховой рубашки достал наган. Под обрывом громовым эхом прокатился выстрел, и, когда он замер, Андрей дал еще два выстрела.
— Андрюша… кто-то стреляет… — приходя в сознание, сказал Лось.
— Сергеич, ты жив?
— Выходит, так, — усмехнувшись, сказал Лось, — не положено погибать, дела есть.
— А почему ты ползешь, Сергеич?
— Нога у меня не в порядке.
Андрей вылез из снега, встал и, пошатываясь, отряхнулся.
— А у меня ничего. Только бок немного болит. Которая нога, Серееич?
— Левая. Закрытый перелом. Надо бы шину наложить, да где, к чертям, найдешь ее тут! Вот здесь, рядом… труп старика. Разбился насмерть. Видимо, не отцепился от нарты. Дощечки для шины можно бы взять с его нарты.
— Неужели Рынтеу погиб?
— Да. Я тут все уже осмотрел, разыскивая тебя.
— А этот где? Алитет?
— Тут где-нибудь.
— Я пойду к нарте за дощечками.
— Подожди, Андрей, не ходи. Не ходи пока, а то еще потеряемся. Сядь. Давай закурим.
— Давай лучше, Сергеич, подкрепимся.
Андрей вытащил из-за пазухи толстую плитку шоколада.
Лось улыбнулся и спросил:
— У тебя склад, что ли, там?
— Так, на всякий случай засунул.
И они стали жевать шоколад.
— Погибнем мы здесь, Андрюша. Куда отсюда пойдешь? — проговорил Лось.
— Не погибнем, Сергеич!
— Да, вот какая незадача, Андрюша, — отламывая кусок шоколада, сказал Лось. — Сразу не повезло. Вон Томсон более двадцати лет прожил здесь. Живет себе спокойно. Зачем, спрашивается? Что привело его сюда? Во имя доллара живет, подлец!
Туман поднялся и обнажил огромный обрыв. Груды снега лежали кругом. В стороне виднелся задок нарты Рынтеу. Андрей встал и пошел за дощечками.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.