Глава двадцать пятая. Реставрация
Глава двадцать пятая. Реставрация
Первая Война в Заливе была вынужденным шагом – у Джорджа Буша-старшего, наконец-то занявшего Белый дом после того, как он восемь лет терпел в нем присутствие голливудского актера, почти не было выбора. В стране намечалась явная рецессия, и захват нефтяного Кувейта ненормальным и непредсказуемым Саддамом Хусейном запросто мог дестабилизировать шаткий механизм Призрачного Производства настолько, что до второй великой депрессии – рукой подать. Саддама выставили обратно в Ирак и там слегка потрепали. Подоспела компьютерная революция, «экономика» стала выравниваться – но слишком медленно и, для Буша, слишком поздно. Ему не хватило полгода – и к власти пришел Билл Клинтон, приписавший подъем «экономики» совершенству своей мудрой экономической политики.
Росс Перо, независимый третий кандидат, внес некоторый комизм в унылые выборы. Миллионер из Техаса, разбогатевший на супермодных информационно-компьютерных разработках, маленький тощий человек с огромными ушами вложил многие миллионы в свою предвыборную кампанию. На митингах и в телевизионных выступлениях он смешил всю страну показом каких-то совершенно безумных разноцветных графиков. Синие, красные и зеленые кривые на этих графиках символизировали рост экономики, сдвиги в демографии, ошибки, просчеты, удачи и еще многое разное, с помощью чего Перо, как ему казалось, неопровержимо доказывал, что именно его нужно выбрать президентом страны. Популярность графиков среди индустриальной и призрачнопроизводственной бюрократии прочно держится не первое десятилетие. Графики эти, естественно, абсолютно бессмысленны и никому ничего не объясняют, но выглядят «научно».
Джордж Буш, судя по его поведению во время теледебатов с Клинтоном и Перо (скучал и поглядывал на часы) понял, что второй срок ему не светит.
А в это время в Нью-Йорке первый черный мэр в истории города, Дейвид Динкинз, не делал ничего.
Динкинза выбрали мэром в надежде (не высказываемой вслух), что, сам будучи негром, он не станет церемониться с негритянскими преступниками. Надежды эти не оправдались. После особенно кровавых перестрелок и убийств, мэр выходил к журналистам и начинал свою речь всегда одной и той же формулой – «Сегодня очень, очень грустный для нашего города день». Еще он любил теннис и использовал служебный вертолет для полетов в Квинс, на Открытый Чемпионат США. Как представителю меньшинства, ему многое сходило с рук.
Следующим мэром города стал бывший полицейский и прокурор Рудольф Джулиани, известный своей борьбой с этнически близкой ему итальянской мафией.
Джулиани приписывают много хорошего. Например – снижение преступности и достойное поведение после террористического удара по Близнецам. Последнее – правда. Первое – глупость.
В девяностых годах, когда Джулиани избрали, преступность стала падать по всей стране. Помимо Джулиани этот феномен записал себе в актив Президент Клинтон. Это тоже глупость.
На самом деле волну преступности притормозила компьютерная индустрия во главе с Биллом Гейтсом, основателем и бессменным главой компании Майкрософт.
Не секрет, что в мирные времена в стране, обеспеченной едой и одеждой, преступниками становятся подростки из низов – от нечего делать. В больших городах Америки негритянские подростки не знали, чем себя занять.
Для чтения запоем необходимы уникальные условия – семья определенного толка, отсутствие нажима и отсутствие отвлекающих факторов. Для восприятия музыки требуется все тоже самое плюс музыкальный слух. У черных подростков есть своя музыка – рэп и хип-хоп, но это – музыка той же степени «псевдо», что и Битлз. Ее нельзя слушать, сидя в кресле и получая непрерывное эстетическое наслаждение. Такую музыку «слушают» либо впроброс, либо принимая участие в исполнении, дергаясь в ритме и подвывая. То есть, это не занятие и даже не хобби.
Неожиданное изобилие компьютерных игр решило проблему. Есть упрямые подростки, готовые применить некоторые усилия для заполучения пистолета или дозы наркотиков, но большинство выбрало линию наименьшего сопротивления – сидело за компьютером и нажимало кнопки. Вариант – телевизионная приставка.
Рудольф Джулиани, похоже, не понял всего этого и самодовольно решил, что преступность в Нью-Йорке снизилась именно благодаря его усилиям. Он увеличил число полицейских и начал с самого простого – с арестом сквиджи – негров, подскакивающих к остановившимся на светофоре драндулетам, вооруженных персональными щетками-мочалками и моющих против воли владельцев ветровое стекло, а затем требующих уплаты. Как преступники эти негры были – ничто, очень немногие из них представляли собой физическую опасность для окружающих.
В добавление к этому Джулиани отдал несколько невнятных приказов по поводу политики ареста нарушителей порядка. Полиция стала действовать чуть агрессивнее. Это ни на что не повлияло, но полицейские комиссионеры вслед за мэром решили, что снижающаяся преступность является результатом их смелости и преданности общему делу. О том, какие у этих комиссионеров были представления об общем деле, говорит весьма показательный случай.
Комиссионера (главного полицейского города) назначает мэр. По заступлении на должность в конце восьмидесятых годов один такой комиссионер попросил подчиненных устроить ему экскурсию в какую-нибудь горячую точку, где идет нарковойна. Капитан участка, в котором комиссионер озвучил просьбу, не без злорадства (предполагаю) передал комиссионера на попечение двух сержантов. Те, недолго думая, пихнули комиссионера в патрульную машину и привезли в Юнион Сквер, в сердце Манхаттана.
– А что теперь? – поинтересовался комиссионер.
– А вот видите, сэр, идет вон … в прикиде … негр?
– Вижу.
– Идите к нему и купите у него порцию кокаина.
Комиссионер поначалу решил, что его разыгрывают. Но вылез, пересек улицу, вошел в сквер, приблизился и указанному индивидууму и справился о цене. Все еще недоверчиво вынул бумажник – на виду у публики. Получил кокаин. Расплатился. И вернулся в патрульную машину, возле которой ждали репортеры (очевидно, злорадный капитан подсуетился).
– Что скажете, сэр?
Растерянный комиссионер пробормотал, —
– Я не знал, что это делается так просто…
Смех и грех. Впоследствии этот комиссионер был награжден мэром Джулиани за заслуги в борьбе с преступностью. А дело, конечно же, в арифметике.
Кокаин, героин, ангельская пыль и прочие развлечения стоят наркоману от ста до двухсот долларов в день. Такие деньги невозможно заработать на тех работах, которые доступны негритянскому подростку из трущоб или его родителям. После того, как все ценное в квартире так или иначе будет украдено и продано на улице, у подростка-наркомана одна дорога – в криминал. Три-четыре грабежа в день – и доза есть.
В то же время самая лучшая, самая модная компьютерная игра с бегающими и стреляющими человечками стоит долларов сорок, и ее хватает кому на две недели, кому на месяц. А в компьютерный баскетбол при наличии друга, тоже увлекающегося такими играми, можно резаться годами – за те же сорок зеленоспинных.
На присваивании чужих лавров Джулиани не остановился. Ему хотелось деятельности.
В конторах города запретили курить.
Собственно, запрет существовал давно, но никто не обращал на него внимания. Джулиани начал штрафовать хозяев зданий (корпорации), и запрет приняли всерьез. Работники контор стали выходить на перекур на улицу. Показалось мало. Следующий закон, подписанный Джулиани, касался ресторанов.
То есть как?
Это было немыслимо. В Нью-Йорке в ресторанах нельзя курить?! Ресторанная публика пожимала плечами. Но пришел день, когда закон вступил в силу, и волна инспекций прокатилась по городу. Хозяев ресторанов нещадно штрафовали просто за наличие пепельниц и грозили после третьего штрафа отобрать лицензию. Очень помогла мэру в этом деле вечная, значительная прослойка женщин, неудовлетворенных в личной жизни и компенсирующих эту неудовлетворенность качанием прав. При посещении ресторанов, заметив курящего, они поднимали скандал и грозили позвонить, куда надо. Уловка с блюдцами, обернутыми фольгой (вроде – пепельница, а на самом деле – блюдце, инспектор не придерется) перестала работать. Хозяева стали следить САМИ, и выставлять курящих после обеда и между переменами САМИ. Это всегда самый эффективный способ борьбы с населением, конечно же.
И рестораны опустели. Поскольку неудовлетворенная прослойка на поверку оказалась малочисленной, недостаточной, чтобы содержать несколько тысяч заведений Великого Города своими силами.
Идя по Второй Авеню зимой, вечером, житель города сталкивался со зрелищем совершенно сюрреалистическим – рестораны стоят пустые! На Второй Авеню?! В Нью-Йорке?! Зимой, вечером!
Владельцы баров, надо отдать им должное, сориентировались очень быстро. Они стали нанимать хороших поваров, расширили скудное функциональное меню. Ресторанный запрет на бары не распространялся – пока. И ресторанная публика, распознав, что к чему, повалила валом в бары. Той же зимой, тем же вечером, в какой-нибудь бар на Второй Авеню было не зайти – густая толпа. Бары стали выполнять обязанность ресторанов, а рестораны один за другим – закрываться.
Наиболее мобильные горожане, желавшие все-таки ресторанной, а не пивной, обстановки, знали еще один способ – ехать за речку. Там, в соседнем Нью-Джерзи, никаких запретов не было. А количество ресторанов в связи с ньюйоркской бедой стало стремительно расти.
Тогда Джулиани увеличил налог на сигареты в несколько раз. Сам он при этом курил сигары – часто и много (работники Сити Холла говорили, что все здание, построенное в начале девятнадцатого века в так называемом федеральном стиле, более или менее соответствующем официальной части французского классицизма, с коринфскими колоннами, прокурено насквозь).
До Нью-Йорка аналогичные эксперименты с запретом на употребление табака проводили несколько штатов. В калифорнийском Лос Анжелесе дело кончилось тем, что большинство ресторанной публики переместилось в сторону частных вечеринок у бассейнов (в Лос Анжелесе кругом частные бассейны) и кейтеринг – профессиональное приготовление еды для вечеринки или торжества, с последующей доставкой и обслуживанием) стал ОЧЕНЬ доходным делом.
Своеобразно среагировали на такой же запрет жители Денвера, штат Колорадо. В Колорадо нельзя курить даже на улицах. Но курят – в барах, повсеместно. И чхали на все запреты.
В Нью-Йорке эпопею довершил приступивший к обязанностям мэра сразу после гибели Близнецов Майкл Блумберг, запретив курить в барах. Общегородской закон подтвержден был дополнительным общештатным – губернатор штата Джордж Патаки подписал дублирующий закон.
Европейские туристы смеялись и возмущались, а некоторые грозились не посещать больше Великий Город – но оказалось, что феномен с запретом – вовсе не американский. Аналогичные законы стали вводиться то в той, то в другой европейской стране. В Ирландии. В Польше. Казалось – уж Франция-то не допустит у себя такого, во Франции люди рождаются с сигаретой в зубах. Но нет – сперва запретили курить на платформах, затем – в ресторанах «быстрого» питания. В некоторых зданиях. На очереди рестораны. В Италии запрет на курение, говорят – самый жестокий в Европе.
Благодаря притоку денег от интернетных компаний, плодившихся в девяностых годах в большом количестве, а также благодаря снижению преступности, городская казна стала вдруг получать неплохой доход. Наконец-то очередь дошла до «модернизации» (а на самом деле ремонта) метро!
Ничего особенно грандиозного не ожидалось – и не произошло. Просто заменили поношенные реле, провода и рельсы, почистили станции, кое-где украсили стены новым кафелем, ввернули лампочки, а по некоторым веткам пустили новые поезда.
Это дало толчок другим начинаниям. Постепенно город стал хорошеть. Улицы стали лучше убирать, тротуары мыть, дома реставрировать. Дело очень портили корпорации, сующие свои щупальца везде и всюду. Частные книжные магазины закрывались – их вытеснил супер-гигант Барнз и Нобл, строивший мега-сторы во всех основных культурных точках города. Два или три этажа, огромные полки с книгами, обязательное кафе, чуть снижены цены. Компания Старбакс, из Сиаттла, штат Орегон, пооткрывала кофейни на всех углах, все на одно лицо – вытеснив районные, десятилетиями державшиеся частные кофики, окончательно устранив понятие общности улицы и района.
Затем в моду вошли японские ресторанчики со стандартным меню. Их сегодня в Нью-Йорке больше, чем в Токио.
Обновили парк автобусов. Новые «гармошки», напичканные компьютерной техникой, со светящимися табло, заменили собой старые, грохочущие железные коробки на колесах.
Несколько очень достойных проектов не реализовалось – по Сорок Второй Улице собирались пустить трамвай, от реки до реки. По Первой и Второй Авеню так и не стартовали первые в истории города троллейбусы.
Много разговоров было о постройке линии метро вдоль Второй Авеню, но реальным этот проект не представляется до сих пор – такие разговоры ведутся с двадцатых годов.
Мэр города Майкл Блумберг – миллиардер, сделавший состояние на информационной «бегущей строке» и новостях (усмешка Призрачного Производства), человек небольшого ума, рассуждает в корпоративно-бюрократических тонах о «бюджете», который нужно поддерживать в правильном «балансе». Честно говоря, все эти перипетии с бюджетом, когда городу Нью-Йорку вдруг не хватает денег, чтобы содержать нужный штат полиции, или платить пожарникам, или работникам метро (и цена на проезд неожиданно подскакивает) – есть дичайший анахронизм. Город – лицо страны, и без Нью-Йорка Америка ничего не стоит, а посему от местной, регионального мышления, администрации его давно пора освободить и взять под федеральный контроль. Никаких бюджетных проблем в Нью-Йорке просто не должно быть. При наличии таковых город следует субсидировать из государственной казны. Все-таки Нью-Йорк – это не Бизмарк, Северная Дакота, знаете ли.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.