ПИСЬМО КЛЕМЕНТЬЕВУ И ТАМАРКИНУ 3 мая 1928 г.

ПИСЬМО КЛЕМЕНТЬЕВУ И ТАМАРКИНУ

3 мая 1928 г.

Дорогие товарищи Клеменьев и Тамаркин!

Вот уже четвертый месяц, как мы живем в Алма-Ата. В достаточной мере здесь освоились и более или менее представляем себе завтрашний день. Сообщу Вам самое основное.

Климат здесь оказался совсем не таким южным и не таким благоприятным, как мы думали с самого начала. До сих пор весна еще никак не соберется с силами. Всего неделю тому назад выпал большой снег, который, правда, держался всего сутки. Сейчас погода перемежающаяся: два дня солнечных и теплых, два -- три дня пасмурных, дождливых и холодных. Окончательного установления теплой погоды ждут только во второй половине мая.

Город весь в садах, это правда. Но в то же время он весь в пыли и в малярии, особенно средняя и нижняя его части. Мы живем в средней части.

Квартира наша (улица Красина, 75) помещается в одном дворе с губернским архивом. Сама по себе квартира хороша, имеется даже электричество (это случайность, в частных домах электричества здесь почти нет), но, как уже сказано, часть города, в которой мы живем, в климатическом отношении не очень хороша. На лето, т. е. к концу мая, предполагаем выехать в более возвышенную местность. На склоне гор, верстах в 5 -- 8 отсюда, имеются так называемые дачи, т. е. летние деревянные бараки. Малярия туда, как говорят, не добирается. Общие бытовые условия в городе неблагоприятны. Почти в течение всех трех месяцев, что мы здесь живем, в городе ощущался недостаток в хлебе, да и в большинстве других продуктов и промышленных товаров. Везде и всюду очереди. Цена за пуд муки доходила до 8--10 рублей [3 мая мука "вскочила" до 17 руб ], пуд овса 4--5 рублей, сноп клевера 50 -- 60 коп. В течение последних месяцев содержание лошади обходилось извозчику в месяц примерно в 100 -- 120 рублей. В настоящий момент хлебный кризис обострился до последней степени. Очевидно, эти факты, поскольку они становятся известными через печать и другими путями, вызывают беспокойство товарищей относительно нашего здесь существования Настойчиво прошу не беспокоиться, мы живем в достаточно благоприятных условиях, особенно по сравнению с другими товарищами, и имеем все необходимое.

Одновременно с этим ходят слухи о моей болезни. Я получаю запросы письмами и по телеграфу с разных сторон. Положение в этом отношении таково: в первый период после приезда я хворал; затем наступил период полного физического благополучия; сейчас наступил третий период; температура время от времени повышается, два -- три дня недомогания, затем все входит в норму и снова возобновляется через несколько дней. Очевидно, это какие-то малярийные циклы. Я стал за ними следить. В общем же я вполне работоспособен. Хуже с Наталией Ивановной, у которой малярия возобновилась в довольно острых и болезненных формах.

Пользуясь работоспособностью и свободой от практических занятий, я много занимаюсь. Главная работа сосредоточивается вокруг оценки послевоенного десятилетия (международное хозяйство, международная политика, международное революционное движение). Начал я с Востока: Китай, Япония...

Вторая работа, на которую меня подбил Преображенский, -- это воспоминания. Более благоприятных условий для этой работы, чем здесь, в Алма-Ата, не дождешься... Кроме того, перевожу не изданный до сих пор памфлет Маркса "Карл Фогт" с немецкого и небольшую книжку английского утописта Годскина с английского.

Книг мы сюда привезли хоть и не столько, как врали газеты, а во много раз меньше, но все же несколько ящиков. Теперь уж стали получаться книги из Москвы и даже из-за границы. Выписываем "Правду" и "Экономическую жизнь".

Из Баку, Тифлиса, Воронежа товарищи посылают местные газеты Тов. Раковский присылает из Астрахани еженедельно пачку иностранных газет. Тов. Сосновский снабжает интересными вырезками из сибирской печати. Иностранные газеты получаются также время от времени из Москвы.

Местная библиотека довольно обширна -- что касается старых книг. К сожалению, они совершенно не каталогизированы и большей частью лежат хаотическими кучами. Я имею доступ к ним и извлекаю из этих куч то, что мне нужно. Конечно, для систематической научной работы здешнее книгохранилище совершенно не достаточно, тем более что, как уже сказано, новых книг здесь крайне мало.

Переписку я веду очень значительную, причем она имеет "тенденцию к быстрому возрастанию. В день первого мая мы получили здесь два десятка телеграмм, в большинстве групповых. Письма идут из Москвы 15--18 дней.

В дополнение сообщу еще, что дважды ездил на весеннюю охоту, причем мы привезли с сыном изрядное количество уток. Охотничий сезон закончился здесь первого апреля; сейчас готовимся к рыбной ловле. Вот вкратце самое существенное, что я могу сообщить о своем житье-бытье. Незачем говорить, что настроение у нас троих хорошее и бодрое. Получаемые нами в большом числе письма также дышат бодростью.

Я совершенно согласен со всем, что Вы пишете о Пятакове. Да, он уже года два тому назад говорил мне, что хочет отойти от политики и стать чиновником. Он не раз повторял это.

Крепко жму руки, желаю здоровья и правильного использования нынешней, "передышки" - в форме учебы.

[Л. Троцкий] Алма-Ата, 3 мая 1928 г.