Часть двенадцатая

Часть двенадцатая

Один из читателей "Вечернего Петербурга" (я благодарю читателей "Вечёрки", моряков и не моряков, за поддержку этого моего труда), моряк, бывший командир соединения подводных лодок, говорит в письме ко мне: "...восхищен Вашей дерзостью поднять пласт событий, которые многие не хотели бы трогать. Признаюсь, не все оценки событий и лиц мною приняты однозначно, но, в основном, я с ними согласен...".

Нет во мне дерзости. Мой читатель знает, что я в принципе не занимаюсь историей военного флота. Но коли наши флотские историки молчат, то — "аз, неразумный...".

Гордость наша — история побед. Но с течением времени всё тяжелее задумываешься...

История Балтийского подплава в войне — история его гибели. 47 погибших подводных лодок. И каждая (а 47 — это лишь по сегодняшним данным) набита была живым народом в робах и ватниках. Каждая имела возможность нанести тяжелый урон врагу -

Грищенко ("Схватка под водой", с. 193) приводит слова фашистского командира подводной лодки о положении дел в гитлеровском подплаве: "как правило, после восьмого или девятого выхода лодка не возвращается — погибает". Наша литература не дает возможностей для статистики. Очень немногие Балтийские лодки (большие) сделали за всю войну 5 и более боевых походов. Из 4 уцелевших к концу войны "малюток" — "М-90" сделала 6 выходов, и "М-102" — 10 боевых выходов ("малютки" имели автономность 10 суток, и в дальние рейды их не посылали).

Большая часть Балтийских лодок погибла в первом или втором походе.

В 41-м году из 53 лодок, бывших в строю на Балтике, погибли 27.

В 41-м году Балтийские подводные лодки потопили 3 транспорта противника (ДоценкоВ.Д. "Флот. Война. Победа...", с. 99).

Трибуц, бравый командующий (награжденный от Кремля всеми высшими флотоводческими орденами), бросил в Таллинском переходе на растерзание немецкой авиации все свои беззащитные транспорты, числом более 40, на которых плыли дивизии, и немецкая авиация их сожгла и утопила. Для немцев потеря 3 транспортов была, наверное, не очень чувствительна. Немцы в 41-м году имели на Балтике 1868 транспортов ("Краснознам. Балт. флот...", 1973, с. 207).

Если понадобятся стихи для будущего памятника Героям-Балтийцам, я думаю, нет лучше строк, чем написанные в 45-м году в стихотворении Анны Ахматовой "Победа":

"...Заплакал и шапку снял моряк, что плавал в набитых смертью морях вдоль смерти и смерти навстречу..."

Гибель и несправедливость — очень Русские темы. Гибель тральщика "Т-120" (трагедия тральщика "Т-120", называют её моряки) много лет не дает мне покоя. Николай Герасимович Кузнецов, в войну нарком ВМФ, в книге "Курсом к победе" (1975) часто одной фразой говорит о гибели крейсеров и эсминцев, и вдруг много места уделяет тральщику "Т-120".

Тральщик входил в состав Беломорской военной флотилии. Кузнецов (см. сс. 415-418) говорит о командующем флотилией адмирале Пантелееве (том самом, который в 41-м был начальником штаба КБФ...), о его страсти делать цветистые и недостоверные доклады.

В 39-м году, когда Пантелеев был начальником штаба Балтфлота, Кузнецов вынужден был сказать ему: "...если я еще раз услышу такой доклад, то дам телеграмму по флотам, чтобы ни единому вашему слову не верили". И вот в 44-м командующий флотилией адмирал Пантелеев докладывает наркому: "За этот тральщик мы расплатились сполна..."

Красиво докладывает. Почему так много внимания номерному тральщику?

Кузнецов рассказывает: тральщик шел в конвое, на конвой напала немецкая подводная лодка. Тральщику "Т-120" поставили задачу — "обнаружить лодку и потопить ее". Далее Кузнецов пишет: "По правде сказать, у старого тихоходного тральщика было мало шансов на победу в бою с современной подводной лодкой..."

Я не поверил своим глазам, когда это прочел. Я стал спрашивать у ветеранов-североморцев: тральщик "Т-120" был "амик"? Да, отвечали мне, типа "АМ", новейшей американской постройки. Крупный, мощный, 900 тонн.

Подтверждение тому теперь есть в прекрасном справочнике Бережного "Флот СССР. Корабли и суда лендлиза" (СПб., "Велень", 1994, с. 193):

тральщик "Т-120", заложен 01.11.42, спущен 27.12.42, принят Cоветским экипажем 05.10.43, прибыл в Полярный 29.02.44. Водоизмещение 914 тонн, и так далее... дважды торпедирован 24.09.44 германской подводной лодкой U-739.

Нарком Кузнецов лично контролировал поставку в наш флот каждого корабля по ленд-лизу, и он об этом пишет. Тральщики типа "АМ" поступили к нам в количестве 34 единиц. Кузнецов осенью 44-го прекрасно знал, о каком тральщике "Т-120" идет речь. Зачем Кузнецов пишет: "старый тихоходный тральщик", "мало шансов на победу в бою с современной подводной лодкой"? Кузнецов дает понять, что он — знает правду... "Т-120" был новый корабль, с радиолокацией и хорошей гидролокационной станцией. Но притопленная льдина срезала ему гидроакустическое устройство. 4 наших транспорта шли под охраной боевых кораблей по Севморпути с Дальнего Востока с грузом снарядов (груз не самый приятный).

Капитан 1 ранга, командир конвоя, приказал тральщику "Т-120" остаться в квадрате, где засечена была немецкая лодка, чтобы "произвести поиск и уничтожить". Это был бесчестный приказ. "Т-120", лишенный гидроакустики, не мог обнаружить лодку. Командир конвоя (недаром его имя не упоминается в литературе) предпочел иметь в конвое исправные корабли, а беспомощный "Т-120" оставил в качестве приманки, бросил немцам на съедение.

Конвой ушел. "Т-120" остался...

Всё его вооружение, мощная артиллерия, глубинные бомбы, 24-ствольный бомбомет (он мог дать 6 залпов реактивными глубинными снарядами),— было бессильно. Тральщик против лодки был глух и слеп. Арктическое солнце, льдины, холодный туман. На малых кораблях не бывает тайн. Я уверен, что каждый моторист и трюмный в низах корабля, все 95 человек экипажа знали, что им предстоит. Они могли на что-то надеяться — пока в борт не ударила первая торпеда.

Тральщик "Т-120", 50 метров в длину, был добротной постройки. Торпеда разворотила кормовую часть так, что руль и винты были выгнуты вверх над водой, но тральщик остался на плаву. Теперь командир корабля капитан-лейтенант Д. А. Лысов имел право спустить плавсредства. 37 человек (в первую очередь раненые) сошли на катер и понтон. Командир приказал им отгребать подальше. 34 человека — минимум, дозволенный боевым расписанием,— остались на борту (более 20 моряков, видимо, погибли при взрыве...).

Вторая торпеда с немецкой лодки ударила примерно через час.

Когда катер и понтон вернулись к месту взрыва, па воде не было ни обломков, ни людей... . Как добирались к своим те, кто был на катере и понтоне,— тяжелая история. В живых из 37 остались 8.

Правду о гибели "Т-120" было не утаить. Она разошлась по флоту изустно. Году в 48-м двое из выживших членов экипажа "Т-120" рассказали эту правду командиру БЧ-2 на сторожевом корабле "Ураган" Голованову. Через 35 лет эта история стала главой в романе Кирилла Голованова "Море дышит велико".

Я думаю про тот час ожидания, под арктическим солнцем, в холодном тумане. Командир капитан-лейтенант Лысов и 33 его подчиненных...

Может, догадаются будущие флотские начальники поставить им памятник.

В октябре 44-го года в Балтийском море лодка "К-52" попала в гибельную историю.

В первый раз об этом скупо поведал Полещук в историческом сборнике о КБФ в 75-м году. В 92-м году я прочел более подробное изложение в замечательном двухтомнике "Инженеры-механики флота в Великой Отечественной войне" (офицеры училища им. Ленина свершили великое дело, собрав и издав эти два тома). Очень жаль, что тираж у издания всего 1 тысяча экземпляров.

Про инженеров-механиков пишут мало. Хотя все знают, что корабль как живой организм существует только благодаря им. На Балтийском подплаве, как и всюду на флоте, воевали-трудились механики — гении своего дела.

Крастелев был гением-хранителем у Грищенко на "Л-3", затем у Травкина на "К-52". Новаков был гением-хранителем у Маринеско на "М-96", затем у Коновалова на "Л-3"... о механиках можно, и должно, много писать.

Командир "К-52" Травкин в боевом походе, при обстоятельствах, которые я не очень понял, упал в рубочный люк, сломал руку, получил травму головы, повредил глаз. В командование лодкой вступил комдив, который вышел в море "обеспечивать" Травкина, капитан 2 ранга Шулаков.

У Шулакова это был первый боевой поход.

Я не берусь объяснить происшедшее и потому цитирую: "...при срочном погружении ПЛ, произведенном с мостика Е. Г. Шулаковым без сигнала "Срочное погружение", оно произошло с затяжкой по времени. В результате этого не были своевременно закрыты забортные клапаны на магистрали замещения соляра забортной водой. Повысившимся забортным давлением (при уходе ПЛ на глубину 45 м) разорвало крышки топливных цистерн № 2 и 3 в прочном корпусе и залило соляром и забортной водой 2-ю группу аккумуляторной батареи, находящуюся в IV отсеке..."

Трое суток лодка лежала на грунте на глубине 97 метров. В 4-м отсеке (где в любой момент от короткого замыкания мог вспыхнуть пожар) боролись за жизнь корабля. На третьи сутки дышать уже было нечем, кислорода в воздухе отсеков катастрофически не хватало.

Аккумуляторные батареи были разряжены. Запасы воздуха высокого давления были менее 50 процентов от потребного. Проанализировали обстановку: лодка всплыть не могла.

Нет воздуха высокого давления — нечем выдавить многие тонны воды из балластных цистерн. И командир группы движения инженер-капитан-лейтенант Александр Сулоев сказал:

"Чтобы пополнить запас воздуха высокого давления — будем откачивать воздух из отсеков".

Конец у истории счастливый. "К-52" всплыла, и на великолепном крейсерском ходу 22 узла оторвалась от немецких сторожевых кораблей, и в надводном положении вернулась в Кронштадт...

Гениальное решение. Я часто о нём думаю. Вот так мы всю жизнь и живём. Сил нет, дышать уже нечем, но чтобы всплыть— откачиваем воздух из отсеков.

"Вечерний Петербург". 14 февраля — 29 апреля 1996 г.