Время рождения песни

Время рождения песни

На вопрос о времени появления «Гопа» абсолютно точно ответить трудно. Некоторые исследователи утверждают, будто бы впервые она прозвучала в исполнении Леонида Утесова вместе с песней «С одесского кичмана» в спектакле «Республика на колесах» по пьесе Якова Мамонтова. Спектакль был поставлен в Ленинградском театре сатиры в 1928 году. Посему кое-кто даже приписывает текст «Гопа» поэту Борису Тимофееву, сочинившему песенку про кичман. Однако на самом деле Тимофеев песню о веселом грабителе не сочинял. Да и в спектакле «Республика на колесах» она не звучала.

Первые письменные записи «Гопа» относятся к 1926 году, то есть на два года раньше, чем появилась «Республика на колесах». Таким образом, можно констатировать, что «Гоп со смыком» является произведением уголовного фольклора, известным по крайней мере с середины 20-х годов прошлого века. А то и раньше.

В строке «Если рожа не подбита, недостоин ты бандита» упоминание бандита в положительном смысле позволяет отнести рождение песни к периоду до 1926 года, поскольку позднее в профессиональном уголовном мире формируются нормы, согласно которым бандитизм считается позорным и недостойным занятием (наряду с хулиганством). В 30-е годы куплет про бандита вряд ли мог звучать в уголовной среде; он мог сохраниться лишь в городском фольклоре дворовой шпаны и хулиганов.

В книге Бориса Солоневича «Молодежь и ГПУ» (вышла в болгарском издательстве «Голос России» в 1937 году) автор описывает, как ему пели эту песню беспризорники, а действие относится еще ко времени Гражданской войны:

«Сенька подбоченился и потопал по песку босыми ногами… И начал чистым ясным голоском пeсенку вора:

Гоп со смыком — это буду я, та-та,

 Граждане, послушайте меня!

 Ремеслом я выбрал кражу,

 Из тюрьмы я не вылажу,

 И тюрьма скучает без меня, та-та…

Тут Сенька разухабисто подмигнул, шевельнул плечами, и видно было, что на полу он иллюстрировал бы пeсенку залихватским танцем…

Но сколько бы в тюрьмe я ни сидeл, та-та,

 Не было минуты, чтоб не пeл.

 Заложу я руки в брюки

 И хожу, пою от скуки.

 Что уж будешь дeлать, коль засeл? Та-та.

…Дальнeйшие приключения вора развиваются своим чередом… Вот он «весело подыхает»:

Но если я неправедно живу, та-та,

 К черту попаду я на Луну.

 Черти там, как в русской печкe,

 Жарят грeшников на свeчкe,

 И с ними я литровку долбану, та-та.

Приключения неунывающего воришки продолжаются и в раю:

Там живет Иуда Искариот, та-та,

 Среди святых лягавым он слывет.

 Гадом буду, не забуду,

 Прикалeчу я Иуду:

 Пусть, халява, даром не орет».

В песне, которую исполняет Сенька, присутствует отрывок о путешествии на Луну, а последний куплет несколько отличается от всех других, известных исследователям. Это указывает на знакомство Солоневича не только с утесовской, но и с устной «босяцкой» традицией. Впрочем, с нею Солоневич мог познакомиться и значительно позже описываемых событий, а затем перенести песню во времена, когда ее еще не существовало, — для придания колорита или из-за забывчивости.