Оккупация союзными войсками Пекина
Оккупация союзными войсками Пекина
Поверженный Пекин летом 1900 года, по свидетельствам очевидцев, представлял собой страшное зрелище. Военные действия, голод, разгул грабежа и бандитизма на улицах столицы обусловили большое количество жертв среди мирного населения. Улицы в разных местах были перерыты и перекрыты баррикадами, многие дома сожжены и разграблены. Повсюду валялись трупы «боксеров» и мирных жителей. По улицам бегали своры одичавших собак, которые пожирали валявшиеся повсюду трупы людей. Ситуация была критической.
Жестокость проявлялась в ходе боевых действий всеми сторонами. Грабежи и насилия союзных войск во многом были спровоцированы теми жестокостями, которые обрушились на европейцев и китайцев-христиан с самого начала «боксерского» восстания.
Так, Русская духовная миссия в Бэйгуане подверглась полному разорению со стороны «боксеров». Об этом вспоминал один из очевидцев, дипломат И.Я. Коростовец: «Не довольствуясь разрушением и сожжением церкви и монастыря, «боксеры» перебили почти всю православную паству и многих христиан-албазинцев как в самой миссии, так и в окрестностях. Трупы наших христиан были брошены ими в колодцы, причем вместе с мертвыми бросали и живых. Вообще, «боксеры» поработали здесь начистоту. На месте Бэйгуаня — церкви и жилищ наших миссионеров, я увидел развалины; даже деревья были спилены, «боксеры» разрушили также русское кладбище за городской стеной, уничтожили надгробные памятники и выбросили кости погребенных»{276}.
По мере военной оккупации Пекина перед командованием союзными войсками вставала главная задача — не допустить разграбления и мародерства, поддержать порядок в городе и его окрестностях, успокоить жителей и вернуть их в брошенные ими жилища. Эта задача решалась с большим трудом.
Еще 2 августа 1900 года, когда в самом Пекине шли напряженные бои, командующие национальными военными контингентами и посланники союзных держав собрались на совещание, на котором было принято решение взять под охрану международных сил все дворцы и «богдыханские дворы» китайской столицы. Ко всем наружным воротам дворцов были поставлены вооруженные караулы союзных войск.
В связи с тем что китайское правительство покинуло столицу, союзники, стремясь «спасти город от грабежа», решили разделить Пекин на кварталы (зоны ответственности) с назначением в каждый из них военных губернаторов (комендантов). Маньчжурский город был разделен на четыре квартала: северный под управлением японцев; западный и южный под управлением англичан и американцев; восточный под русским управлением.
Первым русским комендантом в Пекине был назначен командир 2-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Модль.
Необходимость поддержания строгого порядка в занятом союзными войсками Пекине была очевидной. Свидетель событий того времени журналист Дм. Янчевецкий писал:
«В 1900 году, в течение одного месяца Пекин был так же разграблен цивилизованными союзниками, как несколько столетий раньше его грабили и разоряли маньчжуры, монголы и другие полудикие кочевники Азии. Несмотря на все усилия отдельных командиров, благодаря разноплеменному составу войск, укоренившемуся презрению к китайцам и отсутствию единой власти над международными отрядами, — не было никакой возможности прекратить грабеж столицы и насилия над жителями»{277}.
Аналогично оценивал ситуацию в Пекине русский финансовый советник Покотилов: «Китайцы оказали всюду сильное сопротивление, что сильно озлобило войска, которые производят теперь большие насилия, убивая массу нейтральных мирных китайцев, и страшно грабят. Особенно отличаются в этом японцы. Последние ведут себя в Пекине полными хозяевами, расставляют караулы, захватили казначейство, в котором денег оказалось, впрочем, немного. Японцы немедленно перевозят их к себе.
Императрица и богдыхан, все правительство бежали из Пекина неизвестно куда. Вести переговоры не с кем»{278}.
О недостойном поведении союзных военнослужащих в разграбленном Пекине докладывал 10 августа Военному министру и сам генерал Линевич:
«Также докладываю, что японцы и сипаи начали свои обычные грабежи, разбои и насилия над женщинами. Это я лично заметил, и мне об этом сказал один из иностранных посланников. Если таким примером заразятся все войска, то бедствию, разбоям, поджогам и насилию конца не будет…»{279}.
Грабежи и беззакония, творимые в Пекине, отражались на настроениях и поведении русских войск. 5 августа генерал-лейтенант Линевич в своем приказе по Печилийскому отряду строго предупреждал: «Сегодня мне заявили частные лица, что русские солдаты все же продолжают грабить в Пекине китайцев и учинять всякого рода насилия над китайцами…
Присовокупляю, что если и засим нижний чин будет пойман на грабеже, то ротный командир будет отрешен от должности»{280}.
Во избежание возможных инцидентов генерал Линевич приказал запретить выход солдат в город. В случае необходимости такие выходы разрешались исключительно по специальным пропускам — увольнительным запискам от непосредственных командиров. В национальных зонах оккупации Пекина была организована патрульная служба, которой было предписано «арестовывать всех тех нижних чинов, которые будут шататься по улицам без письменного вида».
Этот приказ был «прочитан и пояснен» в каждой роте.
Проблема взаимоотношений между союзными войсками и местным китайским населением оставалась очень острой в течение всего периода нахождения в Китае иностранных экспедиционных войск. И если в русских войсках этой проблеме со стороны командования уделялось самое серьезное внимание, то в войсках других европейских держав и, особенно, в японских частях, допускалось множество нарушений и даже преступлений.
Военный министр непрерывно телеграфировал в Хабаровск и Порт-Артур свои требования о поддержании в русских частях высочайшего уровня дисциплины:
«Действия союзных войск в Печилийской провинции, по получаемым и требующим проверки сведениям, сопровождаются жестокостями, разорением и, в результате, озлоблением местного населения. Кроме вреда, такие действия принести ничего не могут.
Действия наших войск, как о том мною, согласно с ВЫСОЧАЙШИМИ указаниями несколько раз телеграфировалось, должны укреплять в сознании местного населения, что мы сильны, непобедимы, но в то же время справедливы и человечны. Мы должны тотчас после боя внушать самое полное доверие со стороны не только мирных жителей, но и побежденных врагов. В результате население оценит наше отношение к нему сравнительно с отношением союзных войск.
Этим путем можно и должно облегчить нам, после пролитой крови, возвращение к мирным соседским отношениям между нами и китайцами»{281}.
15 августа 1900 года в центре Пекина в Императорском городе был проведен парад союзных войск. Парад открывали русские войска (800 человек), затем следовали японцы (800человек), англичане (400человек), американцы (400 человек), французы (200 человек) и вновь прибывшие: немцы (200 человек), итальянцы (60 человек) и австрийцы (60 человек). Принимал парад как старший по чину генерал-лейтенант Линевич.
Этот парад имел огромное морально-психологическое значение как для союзных войск, так и для китайского населения. Никто из простых смертных не имел права вступать на территорию дворцов Императорского города. Тем большим позором для Цинской империи стал парад иностранных войск под стенами и башнями Запретного города. Как отмечал вице-адмирал Е.И. Алексеев, «части союзных войск с музыкой прошли через двор внутреннего императорского дворца, чтобы показать китайцам, что дворец потерял свою запретность для иностранцев»{282}.
По свидетельству Покотилова, после парада в Запретном городе европейцы «поспешили захватить себе на память разные безделушки, по возможности ценные. Супруга одного из посланников вынесла в своем изящном зонтике золотые каминные часы, усеянные драгоценными камнями. Брали, одним словом, все, что удобно было скрыть в платье; те же, которым не удалось запастись «сувенирами» в этот раз, решили вознаградить себя в другое время, что и было ими благополучно исполнено… Есть полное основание предполагать, что в ближайшем будущем во дворцах и павильонах «Запрещенного города» останутся лишь футляры, самые же вещи найдут себе достойное и выгодное помещение»{283}.
Помимо иностранцев, в грабежах ценностей из императорских дворцов принимали участие и сами китайцы. После окончания военных действий в столице была создана специальная международная комиссия, в задачу которой входило выявление ущерба, виновников грабежей и установление контроля над ценностями.
Захваченные в боях с «боксерами» и регулярными китайскими войсками военные трофеи составили предмет дележа между союзниками. 21 августа 1900 года Военный министр дал соответствующие указания в этой области:
«Необходимо всю военную добычу, нами взятую или взятую совместно с иностранными отрядами и нами охраняемую, передать в распоряжение фельдмаршала Вальдерзее и, после отделения им нашей части, считать себя вправе перевозить таковую в Порт-Артур, иначе мы вызовем справедливые нарекания.
Склады риса надо особо заботливо оберегать от расхищения. Вероятно, этот рис понадобится для продовольствия населения Пекина»{284}.
24 августа в Пекин на пять дней прибыл вице-адмирал Е.И. Алексеев. В тот же день генерал Линевич получил от Военного министра Высочайшее повеление от 13 августа о выводе русских войск из Пекина и переводе их в Тянь-цзинь. С занятием Пекина Печилийский район терял свое прежнее значение и отходил на второй план. Там планировалось оставить лишь самое небольшое количество войск. Принимая во внимание кроме военных еще и политические соображения, решено было оставить на Печилийском театре 2-ю и 3-ю Восточно-Сибирские стрелковые бригады, каждую в три полка, с соответствующим числом частей других родов войск под начальством генерал-лейтенанта Линевича{285}.
Намечавшийся вывод русских войск с Печилийского театра военных действий совпал по времени с назначением главнокомандующим союзными войсками в Печилийском районе германского фельдмаршала графа Вальдерзее. 8 августа 1900 года последний отбыл из Генуи в Китай, к месту своей новой службы. 12 сентября граф Вальдерзее прибыл в Дату, где ему была устроена официальная встреча. Пробыв там около недели, он отбыл в Тяньцзинь, а затем — в Пекин.
Численность личного состава союзных войск в Печилийском районе к моменту прибытия нового главнокомандующего составляла: японцев — 20 934, немцев — 8178, британцев — 8353, французов — 6757, американцев — 5608, итальянцев — 2541, австрийцев — 494 человека. Одновременно с приездом Вальдерзее в Китай в массовом количестве прибывали и немецкие войска, численность которых вскоре превысила 20 тысяч человек.
Русских войск насчитывалось в Печили 12 батальонов, 5 сотен, 24 полевых орудия, 6 полевых мортир, 6 осадных орудий, 8 пулеметов, а также другие силы и средства. Общая численность русского контингента составляла 13 234 человека, 3180 лошадей{286}.
Назначение нового главнокомандующего вызвало необходимость четкого определения статуса русских войск и прав союзного командующего по отношению к русскому контингенту. Прежде всего, для сопровождения союзного главнокомандующего и поддержания связи между ним и российскими войсками к штабу Вальдерзее прикомандировывались Генерального штаба полковник князь Енгалычев и поручик Кригмейер.
15 августа российский император одобрил основные принципы взаимоотношений союзного главнокомандующего и русских войск в Печили:
«ВЫСОЧАЙШЕ утвержденные основания подчинения находящихся на Печилийском театре русских войск фельдмаршалу Вальдерзее содержат следующие положения:
1. Фельдмаршал ведает действиями сих войск исключительно в оперативном отношении.
2. Ведение это касается лишь действий на линии Дату — Тяньцзинь — Пекин или севернее и северо-восточнее этой линии до пределов Маньчжурии и не распространяется на возможные для союзных войск предприятия в Южном или Центральном Китае.
3. Так как с освобождением посольства военная задача России на Печилийском театре может считаться оконченной, наши войска, вверяемые начальству Вальдерзее, могут быть уменьшаемы в составе, или даже, когда то будет признано необходимым, направлены для действий на Маньчжурском театре, или возвращены в Порт-Артур и Владивосток.
4. Мероприятия по укомплектованию и снабжению всеми видами довольствия войск, подчиненных фельдмаршалу, остаются на вашей обязанности и к вам направляются непосредственно все соответствующие представления начальника русских войск.
5. Русские войска действуют на основании существующих для русской армии узаконений, уставов, инструкций.
6. Начальник русских войск доносит непосредственно о военных действиях и нуждах войск Военному министру и вам.
7. Начальник русских войск представляет отличившихся к наградам через вас.
8. Главнокомандующий относительно действий вверенных его командованию русских войск находится в сообщении с русским Военным министром и вами, а в случаях особо важных непосредственно доносит ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ.
9. Все распоряжения по подчиненным фельдмаршалу войскам он передает через состоящего при нем полковника князя Енгалычева, которому присваивается звание русского военного уполномоченного при главнокомандующем союзными войсками.
Полный текст ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного соглашения будет выслан с лейтенантом Виноградским. Генералу Линевичу вместе с сим телеграфируется, а по получении вами полного текста благоволите сообщить копии с него генералу Линевичу и князю Енгалычеву»{287}.
С 31 августа 1900 года русские войска в соответствии с принятым решением российского императора начали организованно покидать Пекин. Вывод войск из китайской столицы продолжался вплоть до 14 сентября. В самом Пекине были оставлены саперная рота, один стрелковый батальон с двумя пулеметами для охраны дворцов и для прикрытия железной дороги.
29 сентября вице-адмирал Алексеев обратился с ходатайством о выводе из Печилийского отряда 3-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады в связи с тем, что она на протяжении четырех месяцев переносила все тяжести военного похода, потеряв убитыми и ранеными 27 офицеров и 700 нижних чинов. Было решено три полка этой стрелковой бригады как можно скорее отправить в Порт-Артур, заменив их в Тяньцзине 8-м Восточно-Сибирским стрелковым полком. Князь Енгалычев получил указание обосновать перед графом Вальдерзее причины сокращения российского воинского контингента окончанием военных действий. В соответствии с Высочайшим решением императора весь Печилийский район должен был быть передан союзникам к 1 января 1901 года. Вывод русских войск происходил как в Порт-Артур, так и во Владивосток.
Деятельность русского военного уполномоченного при союзном главнокомандующем полковника Енгалычева высоко оценивалась Военным министерством. Во всеподданнейшем докладе императору 5 ноября генерал-лейтенант А. Куропаткин отмечал: «Признаю верноподданническим долгом высказать мнение, что именно в настоящее время мы особенно нуждаемся в деятельности полковника Енгалычева, направленной в Печилийской провинции к поддержанию дружеских отношений наших войск к германским и к графу Вальдерзее и к устранению всего того, что могло бы обострить наши отношения к английским войскам»{288}.
В Петербурге еще 13 августа было признано «временно бесполезным» пребывание в Пекине русской дипломатической миссии, поэтому посланник вместе со всем составом миссии, десантом и русскими подданными переехал в Тяньцзинь. Для охраны территории русского посольства в Пекине была оставлена рота стрелков и 10 казаков. Впоследствии численность казаков была увеличена до 150.
По возвращении русской миссии в Пекин эта команда была подчинена русскому военному агенту генерал-майору К. Вогаку.
К 1 января 1901 года русские войска фактически полностью покинули Печили, оставив небольшие подразделения лишь в Пекине и Шаньхайгуане. Полковник Енгалычев оставался при графе Вальдерзее в качестве российского уполномоченного до середины января того же года. Поручик, а затем штабс-капитан Кригмейер оставался и после того еще некоторое время при союзном главнокомандующем. Более того, он даже отличился 29 марта 1901 года во время пожара в доме Вальдерзее, когда ему удалось спасти от гибели самого графа.
С окончанием военных действий на Печилийском театре военных действий и выводом русских войск из этого района встала необходимость отдания последних воинских почестей павшим в этом походе русским воинам, увековечения их памяти и ухода за «дорогими нашему сердцу могилами». Во Всеподданнейшем докладе Военного министра императору от 13 октября 1900 года отмечалось:
«С уходом наших войск из Печилийской провинции они оставят в Таку, Тяньцзине и Пекине довольно многочисленные могилы русских воинов, убитых и умерших от ран и болезней.
Для охраны этих дорогих для нас могил полагается необходимым исполнить следующее:
1) Возложить наблюдение за русскими могилами в Печилийской провинции после ухода наших войск на нашего военного агента в Пекине.
2) Поручить генералу Линевичу привести могилы в порядок, окружить их оградами, поставить простые памятники с надписями и построить небольшие сторожки для помещения вольнонаемных сторожей. Произвести эти работы при содействии войск. На расходы по сим работам отпустить шесть тысяч рублей из военного фонда.
3) Установить ежегодный отпуск из сметы военного министерства по одной тысяче восемьсот рублей в распоряжение нашего военного агента в Пекине на наем сторожей и поддержание в порядке памятников, оград и сторожек»{289}.
Итак, военная операция союзников по овладению столицей Китайской империи городом Пекином закончилась для России к 1 января 1901 года. Однако другие державы продолжали сохранять свое военное присутствие в китайской столице. Одновременно небольшие операции союзных войск с ограниченными целями планировались и осуществлялись еще достаточно долго — и из Пекина, и из Тяньцзиня.
Военная операция в Печили на первом этапе считалась главной среди приоритетов военных усилий России в Китае. Однако со взятием Пекина Россия полностью переключила свое внимание и усилия на обеспечение своих военно-политических позиций в Маньчжурии. Именно Маньчжурия традиционно считалась регионом российского влияния, там строилась Китайско-Восточная железная дорога, именно в том регионе, на полуострове Квантун, находилась главная военно-морская база России на Тихом океане — город Порт-Артур.
О значении Маньчжурии и возникавших перед русскими войсками в связи с этим задачах Военный министр указал адмиралу Алексееву 10 ноября 1900 года: «Ввиду определившегося Высочайшею волею срока очищения Печилийской провинции нашими войсками к 1 января необходимо:
1. К этому сроку сдать железную дорогу до Шаньхайгуаня Вальдерзее.
2. Оставить в Шаньхайгуане определенный ранее гарнизон, изменив его по вашему усмотрению.
3. По возможности очистить к 1 января Печилийскую провинцию от наших запасов и трофеев.
4. Кроме охранного отряда в Пекине, не оставлять наших небольших караулов, кроме Тяньцзиня и Дагу, а если удастся вывезти из этих пунктов запасы, то не оставлять караулов и в этих пунктах.
5. Передать в распоряжение Вальдерзее занятые нами угольные копи; передать в его же распоряжение по вывозе запасов Восточный арсенал в Тяньцзине; передать нашим дипломатическим представителям дальнейшее ведение вопроса о концессии в Тяньцзине; прекратить какое-либо участие в управлении Тяньцзинем.
6. По возможности очистить себя от военных интересов в Печилийской провинции, сосредоточив усилия и средства на Маньчжурии»{290}.
Несмотря на то, что главную роль в операции по овладению Пекином сыграли русский и японский воинские контингенты, Россия фактически отказалась возглавить усилия союзников по установлению порядка в Печили. Роль главнокомандующего союзными войсками была передана графу Вальдерзее, представителю Германии, хотя (а может быть, именно потому что) немецкий контингент сыграл наименее значимую роль в военных действиях в Китае. Такой выбор устраивал Петербург, так как Германия была дружественно настроена к России, в отличие, например, от Англии, и решать проблемы послевоенного устройства в Пекине для России было легче и удобнее с представителем Германии.
В целом, оценивая события в Печили летом 1900 года, возникает вопрос, насколько целесообразно было посылать крупные контингенты российских войск в Дагу и Тяньцзинь, а затем — и в Пекин. Вынеся на своих плечах основную тяжесть военного похода, понеся большие расходы и жертвы, Россия по окончании военной операции «сдала» свои позиции союзникам. Последние, как это всегда и было, не преминули воспользоваться уступчивостью России, чтобы навязать Китаю те условия, которые их — союзников — более всего устраивали. Русские войска первыми вошли в Пекин, освободили свое посольство, помогли другим державам, однако даже военная слава была у России «сворована» союзниками.
В то же время в китайском национальном сознании царская Россия стала ассоциироваться с самыми агрессивными и жестокими международными силами. Национальное самосознание китайцев было оскорблено разрушением Пекина, вторжением иностранцев в святая святых — Запретный императорский город, резиденцию самого императора. Эта обида и ненависть по отношению к европейцам, к России в том числе, осталась надолго в глубине души китайской нации.