ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Начало Первой мировой войны. Положение населения в годы войны. В. Жаботинский. И. Трумпельдор. Создание еврейского отряда погонщиков мулов.

1

В июле 1914 года‚ за несколько дней до начала войны‚ оптимисты полагали‚ что беду пронесет мимо. В те дни Хаим Вейцман жил в Англии и собирался в отпуск в Швейцарию. Он вспоминал: "Мы ощущали‚ что война неизбежна‚ но думали‚ что она произойдет "где–нибудь" и "когда–нибудь"‚ но не здесь и не сейчас. А здесь и сейчас‚ казалось нам‚ катастрофу удастся как–то предотвратить‚ удастся избежать неизбежного... Помню‚ я позвонил в агентство Кука‚ чтобы справиться о поездах на Париж‚ и меня заверили‚ что всё"в полном порядке". Позже я узнал‚ что в тот момент британский экспедиционный корпус в спешном порядке и тайно переправлялся через Ламанш".

В те же дни плыл по Средиземному морю своим обычным рейсом – из Одессы в Яффу – русский пассажирский корабль "Корнилов"‚ и в Турции на его борт поднялись два друга: Давид Бен–Гурион и Ицхак Бен–Цви. Первого августа 1914 года военные корабли Германии неожиданно погнались за невооруженным "Корниловым": в тот день началась Первая мировая война.

С началом той войны закончилась вторая волна репатриации на эту землю‚ вторая "алия"‚ которая продолжалась с 1904 по 1914 год. Она началась после погромов в Кишиневе и Гомеле‚ ее подстегивали погромы последующих лет‚ ее подпитывали идеалисты из разных стран‚ и за десять лет сюда переселились тридцать пять – сорок тысяч евреев. Не все прижились затем‚ многие вернулись обратно‚ не выдержав тяжелых условий жизни‚ однако та волна репатриантов увеличила еврейское население в Эрец Исраэль: к началу Первой мировой войны оно составляло восемьдесят пять тысяч человек на шестьсот тысяч арабского населения.

На этой земле было более сорока еврейских сельскохозяйственных поселений; они занимали площадь в четыреста тысяч дунамов земли‚ и жили там двенадцать тысяч человек. В поселениях выращивали хлеб‚ апельсины‚ виноград‚ овощи‚ миндаль‚ оливки‚ производили молоко и молочные изделия; продукцию винодельных заводов продавали по всему миру‚ апельсины отправляли в Европу‚ в основном‚ в Англию‚ но главным потребителем был Египет: туда вывозили вино‚ овощи‚ значительную часть зерна. Годовой урожай апельсинов в еврейских поселениях составлял шестьсот тысяч ящиков стоимостью в два миллиона франков‚ а общий доход от сельскохозяйственной продукции приближался к пяти миллионам франков. Исследователь тех времен отметил‚ что еврейские поселения "поставлены образцово благодаря особой предприимчивости..‚ организаторским способностям и развитому чувству ответственности" их жителей.

Сионистское движение продолжало развиваться‚ привлекая новых сторонников. В 1914 году сто двадцать семь тысяч человек платили "шекель" – членский взнос; сионистские объединения существовали не только в Европе и Америке‚ но также в Австралии‚ Южной Африке‚ Японии‚ Гонконге‚ Сингапуре‚ даже на Филлипинских островах. 1914 год был особенно успешным: за первые шесть месяцев сюда приехали на постоянное жительство более пяти тысяч евреев‚ а количество отъезжающих значительно уменьшилось. Появились люди с солидными капиталами‚ которые желали обосноваться в одном из городов‚ вложить деньги в торговлю или в промышленность. Работали первые еврейские предприятия: цементный и кирпичный заводы‚ завод по переработке сахарной свеклы‚ механические мастерские. В поселениях убирали урожай‚ обещавший дать прекрасные результаты. Появились экскурсанты‚ в основном‚ молодые люди‚ которые бродили по стране и решали для себя вечный вопрос: ехать или не ехать. Но началась война‚ и всё изменилось.

2

В Европе шли военные действия‚ однако Турция не сразу решила‚ принимать ли участие в той войне‚ а если принимать‚ то на чьей стороне. Колебания были недолгими: в октябре 1914 года Турция вступила в войну на стороне Германии и Австро–Венгрии против стран Антанты – Англии‚ Франции и России. Турецкие власти провели всеобщую мобилизацию‚ иерусалимский округ объявили на военном положении‚ и жизнь стала перестраиваться на новый лад. Художник Н.Гутман вспоминал то время: "Когда началась Первая мировая война‚ турки приказали всем носить красные фески... Это было очень смешно – украсить себя таким головным убором‚ и мы веселились от души. Мы лихо заламывали фески на затылок – вместо того‚ чтобы надвигать их‚ как положено‚ на лоб. Началась эпоха "отуречивания". Жизнь быстро усложнилась..."

Турки сосредоточили в Палестине крупные военные силы; чтобы прокормить такое количество солдат‚ начались реквизиции: у горожан отбирали квартиры для постоя‚ у торговцев и лавочников забирали товары‚ у поселенцев – лошадей и повозки‚ столь необходимые при уборке урожая. Перевозки морем осуществляли‚ в основном‚ пароходные компании России‚ Австро–Венгрии и Франции; после начала войны они приостановили свои рейсы‚ и остались малочисленные греческие и румынские пароходы‚ которых было недостаточно.

Почти прекратился вывоз сельскохозяйственной продукции‚ прекратился ввоз необходимых товаров‚ и цены на них взлетели: мука подорожала в полтора раза‚ керосин в шесть раз‚ сахар в десять раз. Застой в торговых делах и дороговизна привели к сильнейшему экономическому кризису‚ почти к полной разрухе. Исчезли товары из магазинов. Не было одежды. Детям шили рубашки из старых мешков из–под сахара‚ из одеял кроили куртки‚ из простыней – платья для девочек. В школах выдавали ученикам по одной тетрадке‚ которую надо было исписать до конца‚ а затем стереть написанное‚ чтобы начать заново. Ластиков тоже не было; взамен ластика использовали кусок черной резины‚ срезанной со старой автомобильной покрышки.

Пострадали торговцы‚ которые занимались вывозом продуктов и ввозом иностранных товаров. Пострадали евреи в поселениях: не было притока денег‚ чтобы кормить семью‚ обрабатывать и орошать плантации‚ в которые вложили большие средства и многолетний труд. Оказались без дела наемные рабочие‚ бродившие в поисках работы‚ а если их нанимали на день–два‚ они не в состоянии были трудиться‚ обессиленные от голода. В безвыходном положении оказалась и евреи в городах‚ жившие за счет благотворительности: с началом войны прекратился приток пожертвований из Европы.

В стране началась паника. Одни побросали свои дела и уехали‚ другие уволили наемных работников‚ и количество безработных возросло. В делах был застой. Повсюду ощущалось уныние. Казалось‚ пошли прахом достижения прошлых лет‚ доставшиеся тяжелой ценой и многими жертвами. После начала войны евреи Америки собрали пятьдесят тысяч долларов‚ и при содействии американского правительства их привезли на военном корабле. На эти деньги закупили большие партии продуктов и устроили продажу по заниженным ценам‚ открыли бесплатные столовые для безработных‚ выдавали кредиты торговцам и ремесленникам‚ следили за тем‚ чтобы работали школы‚ больницы‚ прочие общественные учреждения. Американские евреи снаряжали корабли с продуктами и лекарствами; они присылали и деньги‚ кое–какие средства поступали от евреев Германии – союзницы Турции‚ но этого было недостаточно.

В декабре 1914 года губернатор Яффы приказал выслать из города семьсот евреев – в основном‚ российских подданных: их посадили на пароход и отправили в Египет; вслед за высланными поспешно уехали и другие‚ а остальные затаились‚ пережидая смутное время. Вскоре для мужчин ввели трудовую повинность: их заставляли мостить дороги и работать в каменоломнях‚ держали впроголодь‚ на ночь запирали в бараках‚ которые кишели насекомыми; заболевших объявляли симулянтами и отправляли в тюрьму. Весной 1915 года юг страны опустошила саранча‚ погиб новый урожай‚ и недостаток в продуктах питания стал более ощутимым.

Из детских вjспоминаний: "В Иерусалиме недоставало еды‚ многие болели; почти каждый день глашатай на улице призывал: "Выходите на похороны! Такой–то сын такого–то /или такая–то дочь такого–то/ отправился в лучший мир!" Немецкие солдаты ездили по улицам Иерусалима‚ ели апельсины‚ а кожуру кидали на землю. Мы подбирали эту кожуру‚ приносили домой‚ сушили на солнце‚ заваривали из нее чай. Моя мама слабела со дня на день и умерла в субботнюю ночь‚ успев благословить детей. Было мне тогда девять лет‚ и через несколько месяцев я заболел тифом; грузчик взвалил меня на плечи‚ отнес в больницу "Шаарей Цедек". А затем умер и наш отец..." За два года войны умерли от голода тридцать пять тысяч человек в Сирии‚ Ливане и Палестине‚ среди них – восемь тысяч евреев; во все страны мира шли призывы о помощи: "Пусть каждый еврей помнит о нас и знает‚ что мы боремся за лучшее будущее народа".

В начале 1915 года трудно было предсказать‚ кто победит в той войне: на западном фронте французские и английские войска оборонялись против немцев; на восточном фронте русская армия начала наступление‚ которое закончилось неудачей. Всемирная Сионистская организация объявила о нейтралитете и осудила действия сионистов в пользу какой–либо воюющей страны. Но Хаим Вейцман считал‚ что следует связать судьбу со странами Антанты; к тому же призывал и Владимир Жаботинский‚ а Давид Бен–Гурион и Ицхак Бен–Цви поддерживали Турцию. Они опасались‚ что в противном случае турки введут новые репрессии против евреев Эрец Исраэль‚ и тогда опустеют поселения‚ работа последних десятилетий будет уничтожена. В Иерусалиме создали Комитет за переход в турецкое подданство‚ и тысячи евреев приняли подданство Османской империи. Это вело за собой мобилизацию в турецкую армию; солдат–евреев и солдат–христиан направляли‚ как правило‚ в трудовые батальоны – копать траншеи и прокладывать дороги; учащихся еврейских гимназий посылали в офицерские училища‚ по окончании которых они воевали на разных фронтах: были среди них раненые‚ были и убитые; их угнетала мысль‚ что "всё это понапрасну‚ бессмысленно‚ без пользы для кого–либо".

Бен–Гурион и Бен–Цви предложили создать роту еврейской милиции для защиты страны‚ и первые добровольцы начали тренироваться в Иерусалиме‚ на Русском подворье. Но вскоре в Палестине появился турецкий визирь Джамаль–паша‚ командующий армией на египетском фронте‚ человек жестокий и властный. Он разгромил в Бейруте арабское национальное движение‚ повесив его лидеров‚ распустил еврейскую роту в Иерусалиме и заявил‚ что "большинство палестинских евреев – сионисты; сионисты являются врагами Турции‚ а потому всякий‚ у кого будет обнаружено сионистское удостоверение‚ подлежит смертной казни". Начались аресты евреев‚ которых подозревали в сочувствии к противнику. Их сажали в тюрьму‚ посылали на принудительные работы; в апреле 1915 года Бен–Гуриона и Бен–Цви‚ закованных в кандалы‚ вместе с другими заключенными погрузили на борт корабля; в приказе об изгнании было написано: "Высылаются из Османской империи навсегда". В яффском порту Бен–Гурион сказал провожавшим его друзьям: "Еще посмотрим‚ кто останется на этой земле – Джамаль–паша или мы".

Высланные приплывали в египетский порт Александрию – растерянные‚ замученные‚ практически без вещей. "Внезапно‚ ни с того ни с сего‚ – рассказывали они‚ – власти велели хватать и тащить "нежелательных" евреев. Полицейские выполняли задание с большим воодушевлением‚ раздавая удары направо и налево‚ отбирая у изгоняемых утварь и деньги‚ а на море‚ на полдороге от пристани к пароходу‚ арабские лодочники часто опускали весла и требовали по фунту за каждого пассажира‚ грозя вывалить в воду". В начале 1915 года в Александрии оказались одиннадцать тысяч беженцев и высланных насильно. Часть из них разместили в огромном лагере возле города‚ где англичане поставили бараки; еврейская община Александрии собирала для них деньги‚ одежду‚ книги‚ постельное белье‚ защищала перед местными властями.

В Египте находился Владимир Жаботинский‚ корреспондент газеты "Московские ведомости"; по его инициативе в лагере собрались двести человек‚ в основном‚ молодежь. Им рассказали об арестах и высылках евреев‚ об угрозах турецких властей навсегда закрыть ворота в Эрец Исраэль. Подошло время действовать‚ и той ночью в полутемном бараке собравшиеся подготовили документ. В нем было сказано‚ что учреждается еврейский полк‚ который предложит свои услуги англичанам для борьбы с Турцией.

Жаботинский написал впоследствии: "В какой точно момент зародилась у меня эта мысль..‚ я теперь не помню... Думаю‚ однако‚ что вообще никакого такого момента не было... Полагаю‚ что мне всегда было ясно‚ так сказать‚ отроду ясно: если приключится когда–нибудь война между Англией и Турцией‚ хорошо было бы евреям составить свой корпус и принять участие в завоевании Палестины".

3

Владимир /Зеэв/ Жаботинский родился в Одессе в 1880 году‚ в детские годы освоил идиш‚ изучил русский язык‚ брал уроки иврита. Он вспоминал разговор с матерью: "Было мне тогда лет семь или меньше‚ и я спросил ее: "А у нас‚ евреев‚ тоже будет свое государство?" Она ответила: "Конечно будет‚ дурачок!" Больше я не задавал этого вопроса‚ хватило с меня ее ответа... Разумеется‚ я знал‚ что в конце концов у нас будет "государство" и я тоже перееду туда жить‚ ведь это... была такая же естественная вещь‚ как‚ например‚ помыть руки утром и съесть тарелку супа в обед". Литературные способности у Жаботинского проявились рано. В семнадцать лет он перевел на русский язык поэму Эдгара По "Ворон": этот перевод признали классическим и включили в школьные хрестоматии.

В восемнадцатилетнем возрасте Жаботинский уехал в Рим‚ три года учился в университете на юридическом факультете. В этот период началась и журналистская деятельность: в "Одесских новостях" печатали его фельетоны под псевдонимом Альталена – в переводе с итальянского это означает "качели". Современник отметил: "О чем бы Альталена ни писал – о театре‚ природе‚ старине‚ бытовых явлениях‚ во всем сказывались редкая наблюдательность‚ оригинальность подхода‚ яркая парадоксальность‚ независимость и смелость суждений‚ а наряду со всем этим блестящий русский язык... Его читают с жадностью‚ и через короткое время весь юг России ищет в газете прежде всего Альталену".

В апреле 1903 года разразился жестокий кишиневский погром со многими жертвами. Жаботинский поехал в Кишинев раздавать одежду пострадавшим‚ и увиденное там потрясло его. В разгромленной синагоге он обнаружил клочок пергамента из разорванного свитка Торы: от целой фразы "Я стал пришельцем в чужой земле" остались на клочке два слова – "в чужой земле". Жаботинский усмотрел в этом глубокий символ; с того дня он стал сионистом‚ создавал отряды еврейской самообороны‚ участвовал в сионистских конгрессах; его статьи в русских и еврейских газетах вызывали многочисленные отклики‚ на его выступлениях залы были переполнены до отказа.

Писатель Корней Чуковский вспоминал: "От всей личности Владимира Евгеньевича шла какая–то духовная радиация... Меня восхищало в нем всё: и его голос‚ и его смех‚ и его густые черные волосы‚ свисавшие чубом над высоким лбом‚ и его широкие пушистые брови‚ и африканские губы‚ и подбородок‚ выдающийся вперед... Он казался мне лучезарным‚ жизнерадостным‚ я гордился его дружбой и был уверен‚ что перед ним широкая литературная дорога. Но вот прогремел в Кишиневе погром. Володя Жаботинский изменился совершенно. Он стал изучать родной язык‚ порвал со своей прежней средой... Я и прежде смотрел на него снизу вверх: он был самый образованный‚ самый талантливый из моих знакомых‚ но теперь я привязался к нему еще сильнее".

В 1911 году в Киеве арестовали Менделя Бейлиса. Правые газеты России были переполнены клеветой‚ обвинениями‚ и Жаботинский написал статью – ответ на ненависть‚ угрозы‚ дикие измышления "об употреблении евреями христианской крови": "Нам не в чем извиняться. Мы народ‚ как все народы; не имеем никакого притязания быть лучше. В качестве одного из первых условий равноправия требуем признать за нами право иметь своих мерзавцев‚ точно так же‚ как имеют их и другие народы. Да‚ есть у нас и провокаторы‚ и торговцы живым товаром‚ и уклоняющиеся от воинской повинности‚ есть‚ и даже странно‚ что их так мало при нынешних условиях. У других народов тоже много этого добра‚ а зато есть еще и казнокрады‚ и погромщики‚ и истязатели‚ – и однако ничего‚ соседи живут и не стесняются... С какой же радости лезть на скамью подсудимых нам‚ которые давным–давно слышали всю эту клевету‚ когда нынешних культурных народов еще не было на свете‚ и знаем цену ей‚ себе‚ им? Никому мы не обязаны отчетом‚ ни перед кем не держим экзамена‚ никто не дорос звать нас к ответу. Раньше их мы пришли и позже уйдем. Мы такие‚ как есть‚ для себя хороши‚ иными не будем и быть не хотим".

Началась Первая мировая война‚ и Жаботинский стал призывать к созданию еврейского легиона в составе британской армии‚ чтобы отвоевать у турок Палестину. Многие были против этого – от глав правительств до сионистских лидеров. Жаботинскому мешали‚ его высмеивали; практически это была борьба в одиночку‚ и скептики говорили ему: "Все ошибаются‚ а ты один прав?" На это Жаботинский отвечал – скептикам‚ противникам‚ самому себе: "Правда на свете одна‚ и она вся у тебя. Если ты в этом не уверен – сиди дома‚ а если уверен – не оглядывайся‚ и выйдет по–твоему".

4

У Жаботинского не было военного опыта‚ а потому он обратился за помощью к Иосифу Трумпельдору‚ герою русско–японской войны. Было ему тогда тридцать пять лет‚ как и Жаботинскому; он родился и вырос на Кавказе в семье военного фельдшера‚ бывшего николаевского солдата‚ не попал в реальное училище из–за процентной нормы‚ которая существовала для евреев‚ и поступил в зубоврачебную школу.

В 1904 году началась русско–японская война. Многие солдаты–евреи проявили себя в боевых действиях‚ среди прочих прославился на всю Россию ефрейтор двадцать седьмого восточносибирского стрелкового полка Иосиф Трумпельдор. Во время осады японцами Порт–Артура он принимал участие в рискованных вылазках и разведках‚ был ранен‚ потерял левую руку выше локтя‚ а выйдя из госпиталя‚ обратился с письменной просьбой к ротному командиру: "У меня осталась одна рука‚ но эта одна – правая. А потому‚ желая по–прежнему делить с товарищами боевую жизнь‚ прошу ходатайства вашего благородия о выдаче мне шашки и револьвера". В приказе по полку было сказано‚ что "эти слова следует вписать золотыми буквами в историю двадцать седьмого полка"‚ так как Трумпельдор не пожелал "обратиться в инвалида... и‚ презирая опасность‚ вновь предложил свою полуискалеченную жизнь на борьбу с врагом". Командир полка вручил ему револьвер и шашку; в виде исключения Трумпельдора произвели в младшие унтер–офицеры "за его боевые заслуги и неустрашимость в бою"; он оставался среди защитников Порт–Артура вплоть до сдачи крепости и стал четырежды Георгиевским кавалером.

После заключения мира с японцами Трумпельдор приехал в Петербург‚ получил недосягаемый для еврея офицерский чин прапорщика запаса‚ был принят на юридический факультет университета. Закончил его‚ уехал в Эрец Исраэль и стал рабочим в Дгании. После начала Первой мировой войны турки выслали его из страны‚ как российского подданного; он жил в Александрии‚ получал пенсию в русском посольстве на правах раненого офицера‚ ни в чем не нуждался и даже помогал другим.

Жаботинский вспоминал: "Был у него ясный и прямой рассудок; был мягкий и тихий юмор‚ помогавший ему тотчас отличить важную вещь от пустяка. Говорил он трезво‚ спокойно‚ без сантиментов‚ пафоса и без крепких слов. В последнем отношении даже русская казарма не повлияла. От него я ни разу не слышал бранного слова‚ кроме разве одного: "шельма этакий". По–еврейски любимое выражение его было "эйн давар" – ничего‚ не беда‚ сойдет... С одной своей рукой он управлялся лучше‚ чем большинство из нас с двумя. Без помощи мылся‚ брился‚ одевался‚ резал хлеб и чистил сапоги..; с одной рукой правил конем и стрелял из ружья... Он издавна был вегетарианец‚ социалист и ненавистник войны – только не из тех миролюбцев‚ которые прячут руки в карман и ждут‚ чтобы другие за них воевали. В тот день нам долго разговаривать не пришлось: с ним вообще не приходилось долго разговаривать. Не принадлежа к цеху "умников"‚ он именно поэтому умел сразу понять дело до конца и через четверть часа ответить да или нет. Тут он ответил: да".

В лагере беженцев под Александрией уже организовались три группы добровольцев‚ которые учились маршировать. Девушки вышивали знамя будущего легиона‚ вчерашние гимназисты из Иерусалима и Тель–Авива спорили между собой‚ как перевести на иврит разные военные термины. Жаботинский писал: "Потом приехал Трумпельдор‚ все три взвода выстроились в колонну и прошли мимо него – или‚ по крайней мере‚ хотели пройти – церемониальным маршем. Он сочувственно улыбался. Я сказал ему потихоньку: "Маршируют они ужасно. Как овцы". Он ответил: "Эйн давар"..."

Вскоре они отправились к английскому генералу‚ который командовал британскими войсками в Египте‚ и Трумпельдора уговорили прикрепить к одежде четыре знака Георгиевского кавалера. Но генерал их разочаровал. Он заявил‚ что не ожидается в скором времени английского наступления в Палестине‚ а потому предложил составить из добровольцев транспортный отряд на мулах и послать его не в Палестину‚ а на другой турецкий фронт. "Нам‚ штатским‚ казалось‚ что предложение генерала надо вежливо отклонить... – вспоминал Жаботинский. – Пристойная ли это комбинация – первый еврейский отряд за всю историю рассеяния‚ возрождение‚ Сион... и погонщики мулов? Во–вторых‚ "другой турецкий фронт". Что нам за дело до "других" фронтов?.. Другого мнения был Трумпельдор... "Окопы или транспорт‚ – сказал он‚ – большого различия тут нет. И те‚ и те – солдаты‚ и без тех‚ и без других нельзя обойтись; да и опасность часто одна и та же... Чтобы освободить Палестину‚ надо разбить турок. А где их бить‚ это уж технический вопрос. Каждый фронт ведет к Сиону".

5

В Египте был сформирован отряд добровольцев – шестьсот пятьдесят человек и семьсот пятьдесят мулов. Они приняли присягу‚ прошли двухнедельную подготовку‚ и семнадцатого апреля 1915 года их послали на Галлипольский полуостров в Малой Азии‚ – англичане проводили там десантную операцию‚ чтобы захватить проходы через Дарданелльский пролив. Две роты этого отряда приняли участие в боях; под огнем турецкой картечи солдаты каждую ночь вели мулов‚ нагруженных хлебом‚ консервами и боеприпасами‚ к передовым траншеям. Они потеряли убитыми восемь человек‚ пятьдесят пять были ранены; с честью и пользой отслужили свою службу‚ были награждены медалями‚ и английский генерал отметил: "Они работали спокойно под сильным огнем‚ проявляя при этом более высокую форму храбрости‚ чем та‚ которая нужна солдатам в передовых окопах‚ – потому что тем помогает возбуждение боевой обстановки".

Трумпельдор был вторым офицером в отряде‚ а командовал погонщиками мулов подполковник Д.Патерсон‚ знаменитый охотник на львов–людоедов /ирландец–протестант Джон Генри Патерсон писал впоследствии: "Иегошуа‚ Йоав‚ Гидон‚ Иегуда Макавей‚ – не мечтал даже‚ что в один из дней я тоже буду командовать сынами Израиля"/. Патерсон был ранен‚ приехал в Лондон на лечение‚ и Жаботинский спросил его там: "Что слышно в Галлиполи?" – "Провал"‚ – ответил полковник Патерсон. "А наши еврейские солдаты?" – "Великолепны. Первый сорт". – "Трумпельдор?" – "Храбрейший человек‚ какого я в жизни видел. Он теперь командир отряда". После ранения Патерсона Трумпельдор получил повышение в чине‚ и командование перешло к "однорукому капитану".

Британские войска отступили из Галлиполи‚ и среди последних были еврейские бойцы. Отряд погонщиков мулов просуществовал с апреля 1915 по май 1916 года‚ а затем его распустили – несмотря на попытки Трумпельдора сохранить еврейское соединение. На прощание он выстроил солдат и заявил: "Мы закончили свою работу и можем сказать‚ что сделали ее хорошо. Нам нечего стыдиться".

Отряд сделал свое дело‚ и Жаботинский написал: "Эти шестьсот погонщиков мулов потихоньку открыли новую эру в развитии сионистских возможностей. До тех пор трудно было говорить о сионизме даже с дружелюбно настроенными политическими деятелями: в то жестокое время кому из них было дело до сельскохозяйственных поселений или до возрождения еврейской культуры? Это лежало вне поля их зрения. Маленькому отряду в Галлиполи удалось пробить в этой стене первую щель... Прав был Трумпельдор. Хоть победили мы‚ в конце концов‚ в Иорданской долине‚ но путь через Галлиполи был правильный путь". Отряд погонщиков мулов "сыграл роль ключа"‚ открыв Жаботинскому двери министерств в Лондоне‚ Париже‚ Петербурге: "И всё это только потому‚ что Трумпельдор и погонщики мулов провели восемь месяцев под огнем в Галлиполи".

***

Однополчанин Иосифа Трумпельдора вспоминал: "Я встретил адьютанта полка‚ и он сказал: "Ты слышал‚ какое несчастье постигло наш полк? Трумпельдор убит! Жаль его‚ бравый был солдат. Скажи на милость‚ он действительно настоящий еврей или из кавказских субботников?" Я ответил‚ что Трумпельдор "настоящий" еврей‚ его отец – выходец из Польши‚ и поинтересовался‚ можно ли похоронить его по обряду еврейской религии. "Даже должно‚ раз он еврей"‚ – ответил офицер. К вечеру выяснилось‚ что Трумпельдор находился в госпитале‚ ему ампутировали левую руку. Наутро я пошел его проведать. Мне было жутко. Я не мог себе представить Трумпельдора – высокого‚ сильного богатыря – с одной рукой. Всё время представлялось‚ что придется его утешать..‚ но как только он меня увидел‚ сам стал утешать. Говорил‚ что чувствует себя великолепно‚ это пустяки‚ в ближайшем будущем он снова отправится на позиции. Я присел к нему на постель‚ и он начал бороться со мной одной рукой‚ улыбаясь своей милой‚ искренней улыбкой".

После падения Порт–Артура японцы разместили десять тысяч пленных на одном из островов; среди них оказалось более пятисот евреев. Трумпельдор создал комитет еврейских военнопленных и стал его председателем‚ открыл школу по изучению истории‚ географии‚ арифметики и прочих предметов‚ в которую записались две с половиной тысячи человек разных национальностей‚ читал лекции в этой школе‚ из–за отсутствия учебников составлял учебные пособия. Трумпельдор организовал в лагере библиотеку и театральную группу‚ которая поставила пьесу "Продажа Йосефа": актеры играли на идиш‚ а зрители‚ незнакомые с этим языком‚ читали изложение пьесы на русском языке‚ составленное Трумпельдором. Он основал сионистский кружок – сто двадцать пять человек‚ выпускал газету "Еврейская жизнь. Сыновья Сиона в японском плену"; перед праздником Песах уговорил охранников выдать им муку‚ и пленные евреи испекли в лагере мацу.

В.Жаботинский писал о И.Трумпельдоре:

"Сослуживец и друг его рассказал мне такой случай из того времени‚ когда у Трумпельдора еще были обе руки... Взвод его засел в окопах на сопке перед крепостью. Японцы круто наступали; почти все соседние сопки уже были очищены‚ во взводе Трумпельдора все старшие чины перебиты... Солдаты начали ворчать‚ стали ползти к выходу из траншеи. Трумпельдор стал у выхода с винтовкой и объявил: "Кто тронется с места – застрелю". Так и остались они в окопе‚ пока не опустела и последняя из соседних русских сопок. Тогда он послал солдат в крепость‚ но сам остался и полез на разведку: осмотрел профиль той местности и пришел к убеждению‚ что японцев еще можно прогнать. В это время увидел он на равнине‚ в стороне от огня‚ офицера в капитанских погонах морского дивизиона‚ с подзорной трубкой в руках. Трумпельдор спустился к нему и объяснил: если вызвать свежую роту и поставить ее там‚ то можно еще отобрать позицию назад.

– Верно‚ – сказал капитан. – Сбегай‚ голубчик‚ вон за тот бугор‚ – там засела моя команда; скажи старшему офицеру‚ чтобы шли сюда.

Трумпельдор добежал до пригорка‚ на который сыпались японские снаряды‚ вскарабкался на вершину и увидел‚ что морская команда‚ не выдержав огня‚ отступила: "только пятки мелькали"; он вернулся к капитану и доложил. Тот глубоко огорчился: сорвал фуражку‚ ударил себя кулаком по седой голове и застонал:

– Осрамили! Удрали – как жиды!

Трумпельдор подтвердил мне потом этот анекдот‚ очень весело улыбаясь..."

После Первой мировой войны Иосиф Трумпельдор вернулся в Эрец Исраэль‚ защищал еврейские поселения в Галилее‚ погиб в 1920 году в стычке с арабами.

***

В.Жаботинский провозглашал: государство не дается народу в благодарность за его вклад в науку‚ литературу и искусство‚ – государство надо создавать собственными руками‚ а иногда и добыть в бою. В его романе "Самсон–назорей" плененный Самсон говорит евреям в своем последнем послании: "Есть только одно слово: железо. Отдайте за железо всё: зерно‚ вино‚ даже дочерей". Железо означало – меч‚ оружие". Жаботинский был бойцом всю жизнь‚ и это он сказал однажды: "Никто на свете не поддержит твою борьбу за твою свободу. Верь только в себя‚ сосчитай свои силы‚ измерь свою волю и тогда – или иди за нами‚ или – да свершится над тобой судьба побежденных".

Он умер в Нью–Йорке в 1940 году и в завещании написал: "Я хочу быть похороненным там‚ где застигнет меня смерть. Мои останки будут перевезены в Эрец Исраэль только по решению правительства будущего еврейского государства". Желание Жаботинского было исполнено в 1964 году‚ и теперь в Иерусалиме‚ на горе Герцля‚ стоит мраморное надгробие‚ на котором написаны два слова: "Зеэв Жаботинский".

О нем писали и пишут по сей день‚ и в американском журнале "Тайм" отметили: "Жаботинский был не только политическим деятелем‚ он был видным писателем и принадлежал к числу самых блестящих журналистов своего времени. Он писал по–русски‚ на иврите‚ на идиш‚ на английском‚ французском‚ итальянском и немецком. Он писал прозу‚ поэзию и публицистику. Он пользовался неограниченной преданностью своих приверженцев. Его глубоко уважали противники и оппоненты. Это была одна из тех редких личностей‚ которые народ‚ даже самый одаренный‚ рождает раз в десять поколений".

Это Жаботинский написал однажды такие гордые слова: "Для меня все народы равноценны и равно хороши. Конечно‚ свой народ я люблю больше всех других народов. Но не считаю его выше. Но если начать мериться‚ то всё зависит от мерки‚ и я тогда буду настаивать‚ между прочим‚ и на своей мерке: выше тот‚ который непреклоннее‚ тот‚ кого можно истребить‚ но нельзя "проучить"‚ тот‚ который даже в угнетении не отдает своей внутренней независимости. Наша история начинается со слов "народ жестоковыйный" – и теперь‚ через столько веков‚ мы еще боремся‚ мы еще бунтуем‚ мы еще не сдались. Мы – раса неукротимая во веки веков‚ и я не знаю высшей аристократичности‚ чем эта".