ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Начало второй волны репатриации. Аарон Давид Гордон и его "религия труда". Создание Дгании‚ "матери кибуцов". Исход из Йемена. Движение Мизрахи и Агудат Исраэль.

1

Первая волна репатриации на эту землю – первая "алия" – началась в 1882 году‚ когда по юго–западным губерниям Российской империи прокатились погромы и погнали евреев из России. Первая "алия" – с 1882 по 1903 год – привела на эту землю двадцать пять – тридцать тысяч евреев‚ в основном‚ из России‚ Польши‚ Румынии‚ Йемена‚ а также из Северной Африки‚ Ирана‚ Бухары и Грузии. Несмотря на невероятные трудности‚ несмотря на голод‚ лишения и малярию были основаны Ришон ле–Цион‚ Рош–Пина‚ Зихрон–Яаков‚ Гедера‚ Нес–Циона‚ Реховот‚ Хадера‚ Метула‚ Седжера – около тридцати сельскохозяйственных поселений. Выросло и окрепло первое поколение современных евреев–земледельцев‚ и следующие переселенцы начинали уже не на пустом месте.

Вторая волна репатриации началась в 1904 году‚ и были на то серьезные причины‚ которые подтолкнули на выезд. Весной 1903 года по городу Кишиневу разбрасывали печатные листки с сообщением‚ что царский указ разрешает учинить трехдневную расправу над евреями. В полдень шестого апреля 1903 года‚ в первый день православной Пасхи и в предпоследний день еврейского праздника Песах‚ зазвонили колокола и сразу же начался погром. В газете отметили: "Это была не случайная вспышка пьяной разгулявшейся толпы..‚ а заранее задуманное нападение организованной шайки на еврейское население целого города".

С первых часов погрома солдаты местного гарнизона были выведены на улицы‚ но они бездействовали‚ "равнодушно глядели на зрелище грабежа и разбоя"‚ и погромщики поверили‚ что действительно есть разрешение "бить жидов". Погром набирал силу‚ а городское начальство отмечало пока что пасхальный день‚ разъезжало по городу с праздничными визитами и ожидало распоряжений из Петербурга. Затем начались убийства; толпа‚ почуявшая запах крови и не встретившая никакого противодействия‚ дошла до невероятной степени озверения. Погром продолжился и на второй день: евреев убивали целыми семьями‚ женщин насиловали‚ детей выкидывали из окон на улицу. Результат погрома: сорок девять убитых‚ около шестисот раненых‚ полторы тысячи домов и магазинов разрушены и разграблены. Весь мир ужаснулся‚ когда в газетах напечатали подробности жестоких убийств‚ но это было только вступление.

В 1904 году началась русско–японская война. После первых поражений русской армии в правых газетах стали утверждать‚ что евреи помогают "родственным им по расе" японцам‚ закупают лошадей для Японии‚ собирают деньги на ее броненосцы‚ натравливают на русских Англию и Америку. По России прошла волна погромов‚ которые проводили мобилизованные солдаты перед отправкой на фронт. Особо жестокие погромы начались в 1905 году – в дни хаоса и дикого остервенения‚ всеобщих забастовок‚ крестьянских волнений и восстаний матросов. В Житомире пьяная толпа громила‚ калечила и убивала; в Минске‚ Брест–Литовске и Лодзи солдаты и казаки избивали "внутренних врагов"; в Белостоке солдаты убили около пятидесяти евреев.

В октябре 1905 года‚ в течение двенадцати дней‚ прошло шестьсот девяносто еврейских погромов в губернских и уездных городах‚ в деревнях и местечках. По официальной статистике за эти дни были убиты восемьсот десять евреев‚ ранены около двух тысяч‚ от грабежей пострадали двести тысяч человек‚ – а впереди были новые погромы и новые зверства‚ которые гнали евреев из России. Волна беженцев нарастала‚ подхлестываемая очередными насилиями; большинство уехало в Америку‚ малая часть – в Эрец Исраэль.

2

Так началась вторая волна репатриации на эту землю‚ вторая "алия"‚ которая существенно отличалась от первой. Приезжала‚ в основном‚ молодежь – без семьи‚ без забот о детях: гимназисты‚ студенты‚ юноши без профессии. Они с трудом зарабатывали деньги на проезд и появлялись налегке‚ с парой белья в узелке и стопкой книг. Эти молодые люди выросли в то время‚ когда имя Теодора Герцля было широко известно‚ когда проходили конгрессы сионистов и существовала Сионистская организация‚ объединявшая многих. За двадцать лет до них люди из первой "алии" мечтали‚ в основном‚ о "здоровой жизни" на своей земле‚ а эта молодежь поставила перед собой иную задачу – создание независимого еврейского государства. Один из них писал на прощание: "Итак‚ не увидимся? Как грустно мне! Я–то‚ может быть‚ тебя еще увижу‚ но ты меня – нет. Меня – такого‚ какой я есть – больше не будет. Мне предстоит родиться заново‚ стать другим человеком в Эрец Исраэль. Ради этого я туда и еду".

В 1905 году Йосеф Виткин‚ учитель еврейской школы в Кфар–Таворе‚ написал "Обращение к еврейской молодежи": "Братья! Мы должны трудиться для завоевания нашей страны и отчаянно бороться‚ как раненый зверь борется за свою жизнь..‚ ибо еще немного‚ и страна окажется в руках тех‚ от кого мы ее уже никогда не получим... Проснись‚ молодежь Израиля‚ приди на помощь своему народу! Сплотись‚ будь готова на жизнь и на смерть‚ забудь дорогие привязанности детства‚ оставь их без тени сожаления и откликнись на призыв своего народа!"

Это воззвание распространялось в черте еврейской оседлости Российской империи; молодые люди откликались на призыв и отправлялись в путь. Они приезжали один за другим и сходили на берег в яффском порту. Чиновник на пристани проверял документы‚ ставил на них печать и вручал каждому бумажку красного цвета. Такая бумажка давала право на пребывание в стране до трех месяцев – не более. Новоприбывшие проходили в город и рвали бумажку на мелкие клочки: это означало‚ что они остаются навсегда – не туристами‚ но постоянными жителями.

Старожилы с подозрением встретили эту молодежь‚ те самые старожилы из первой "алии"‚ которые прошли через голод‚ болезни‚ мучения и достигли‚ наконец‚ некоторого достатка. Они не верили в способность новичков трудиться на полях‚ на изнуряющей жаре – так‚ как это делали арабы‚ привычные к сельскому труду и к здешнему климату. Арабский рабочий соглашался на низкую дневную оплату: у него был дом и свое поле‚ а работа в еврейском поселении давала побочный доход. У еврейского рабочего не было ничего; его заработка хватало лишь на убогое жилье и скудную еду‚ а если рабочий заболевал и не мог работать‚ он был обречен на голод. Из–за отсутствия средств вчерашний гимназист или студент отказывал себе в книгах‚ газетах и прочих "излишествах"‚ к которым привык в прежней жизни‚ не мечтал даже о том‚ чтобы завести семью в условиях "отчаянной‚ беспросветной бедности".

Каждое утро молодые люди‚ вчера только приехавшие из России‚ выходили на площадь в центре поселка; туда же приходили арабы из соседних деревень в поисках работы‚ а хозяева прохаживались от одного к другому и решали‚ наконец‚ кого из них взять. Нанимали обычно на один день‚ и весь день надо было стараться изо всех сил и доказать хозяину‚ что "интеллигент" работает не хуже арабов‚ чтобы и назавтра взяли на работу‚ чтобы и назавтра заработать на скудную еду – не более. Пот струился по лицу‚ ломило спину‚ а хозяин стоял неподалеку и покрикивал: "Ялла! Поторопись!"

Один из новоприбывших вспоминал впоследствии: "С арабами мы познакомились в первые дни‚ когда руки наши еще не привыкли к мотыге‚ когда тела еще не испытали физического труда и ладони мгновенно покрывались волдырями. Они тотчас прозвали нас бедолагами‚ насмехались над нами и старались обогнать в любой работе. Едва завидев‚ что с ними работает кто–то из "мускуби" /то есть москвичей‚ русских/‚ они сговаривались между собой: устроим состязание. Надсмотрщик первым подзуживал арабов: "Сегодня с вами работают русские‚ берегитесь!" Он ставил нас в середину‚ а арабов по обе стороны... Часами продолжалось соревнование. Остервенение нарастало‚ мотыги буквально летали в руках. Не раз мы теряли сознание от огромного напряжения сил. Но мы твердо решили: "Что угодно‚ но последними не оставаться!"

Молодежь из второй "алии" была‚ в основном‚ далека от религии. Некоторые даже гордились своим атеизмом и обосновывали право еврейского народа на эту землю не исторической связью с Эрец Исраэль и не Божественным обещанием; свое право они связывали лишь с трудом: землю завоюет тот‚ кто ее обрабатывает. Эти идеалисты и бессребреники‚ бунтари и ниспровергатели в заношенной‚ порой рваной одежде выделялись на фоне благополучных старожилов. Было им голодно‚ непосильно‚ но они держались‚ презирая роскошь и "материализм" тех‚ кто приехал до них. "Всё в нас кричало‚ бушевало‚ рвалось наружу‚ – говорил один из них. – Вера‚ которую мы носили в сердце‚ не рядилась в нарядную одежду. Она требовала заплат‚ лохмотьев... Мы сбрасывали с себя старую одежду‚ старую вежливость‚ старый мир‚ не всегда толком понимая‚ что делаем".

Столкнулись разные поколения‚ разные взгляды на жизнь – консервативные и революционные‚ религиозные и атеистические‚ а потому сразу же возникли разногласия со старожилами. В 1906 году жители Петах–Тиквы объявили бойкот еврейским наемным рабочим‚ не соблюдавшим религиозные правила‚ и решили изгнать их из поселения. Рабби Иегошуа Штампфер – из основателей Петах–Тиквы – тоже не одобрял нравы новоприбывших‚ однако он взял лист бумаги и обратился к поселенцам с такими словами: "Давайте подпишем эту грамоту: "Императору Всея Руси! Да будет известно Вашему величеству‚ что мы с Вами заодно. Вы запрещаете евреям проживание в России‚ а мы – в Петах–Тикве..."

В 1906 году приехал двадцатилетний Давид Грин‚ в будущем глава государства Израиль Давид Бен–Гурион‚ и написал отцу в польский город Плонск: "Ура! Сегодня‚ в девятом часу утра я взошел на берег Яффы!.. Я здоров‚ бодр и полон веры!" Вместе с Давидом на одном пароходе приплыла красавица Рахель‚ в которую он был влюблен. В тот же день юноши и девушки пошли пешком в Петах–Тикву‚ а назавтра‚ рано утром‚ они уже работали на цитрусовых плантациях. Давид носил удобрения‚ а Рахель наполняла ими жестянки и посыпала вокруг деревьев. Химические удобрения попадали на ссадины рук‚ жгли их‚ и Рахель‚ в конце концов‚ перестала работать. Это увидел надсмотрщик и прогнал девушку: "Такими руками‚ – сказал он‚ – не на плантации работать‚ а на рояле играть".

На другой день Рахель осталась без работы‚ но никто не пожалел ее: все друзья осудили девушку‚ и Давид в том числе. Он убирал камни с полей‚ копал канавы для орошения‚ сажал деревья‚ работал киркой и мотыгой. "Солнце поднимается‚ – писал он‚ – жара усиливается‚ пот льет градом‚ мотыга вздымается и опускается‚ вздымается и опускается‚ иногда вдруг отскакивает‚ попадая на затвердевшую землю‚ и тогда мелкие комья земли взлетают вверх‚ задевая мокрое лицо. Пот окропляет землю‚ а земляная пыль оседает на потном лице".

Вскоре после приезда Бен–Гурион заболел малярией‚ и начались периодические приступы лихорадки. "Тебе ничто не поможет‚ – сказал ему врач. – Ты не можешь оставаться здесь. Уезжай". Но он не уехал. Он остался. "Я голодал и мучился от малярии больше‚ чем работал. И вся эта троица: работа‚ лихорадка и голод – были новы для меня и полны интереса... Лихорадка навещала меня с математической точностью каждые две недели. Голод тоже был частым гостем. Гостил он у меня по целым неделям‚ иногда по несколько месяцев подряд". Давид покупал одну лепешку в день и медленно ее жевал‚ чтобы обмануть голод‚ но и лепешка бывала у него не всегда. Его отец‚ узнав о тяжелом положении сына‚ прислал в конверте деньги. Вскоре он получил их назад с припиской от сына: "Мне вовсе не нужны деньги. И хотя я благодарен тебе за посланные десять рублей‚ возвращаю их‚ ибо в них нет никакой нужды".

Молодежь из второй "алии" ожидала тяжелейшая физическая работа‚ голод‚ жара‚ лихорадка; многие не выдерживали такой нагрузки‚ уезжали обратно‚ и Бен–Гурион как–то заметил‚ что из каждых десяти человек‚ приехавших с ним в одно время‚ девять покинули эту землю. Оставшиеся – выстояли. Бен–Гурион писал отцу: "Двадцать пять лет назад те‚ что пришли раньше нас‚ умирали от жажды‚ их косила лихорадка. У них не было ни воды‚ ни тени. Вокруг всё было пустынно‚ одиноко‚ дико. Голая земля – ни травинки‚ ни деревца. Воздух обжигал. Мы же приехали‚ когда здесь уже были сады‚ апельсиновые плантации‚ тень‚ холодная вода‚ благотворный ветер. Чем мы можем быть недовольны? Чего нам бояться?"

3

Весной 1904 года приехал из России Аарон Давид Гордон‚ уроженец Подолии. Этот человек выделялся среди приехавшей молодежи: ему исполнилось сорок восемь лет‚ он был образован‚ знал несколько языков и до приезда работал управляющим в сельскохозяйственном имении. Немолодой уже‚ со слабым здоровьем – он отказался от должности служащего и стал работать наравне с другими на виноградниках и апельсиновых плантациях Петах–Тиквы‚ в винодельне Ришон ле–Циона‚ на полях Галилеи‚ проповедуя идею труда: "Прежде всего следует сказать "я должен"‚ а потом уже убеждать и наставлять другого: "ты должен".

Гордон доказывал это собственным примером и испытал вместе со всеми тяготы той жизни – тяжкий труд‚ нищету‚ голод с лихорадкой. Он находился под влиянием идей Льва Толстого и провозглащал возвращение к природе‚ к сельскому труду‚ чтобы работа стала не средством к существованию‚ а сущностью человеческой жизни. Гордон писал: "Мы сможем создать народ лишь тогда‚ когда каждый из нас воссоздаст себя заново путем труда и естественной жизни. Если воссоздание и не будет для нас полным‚ то по этому пути пойдут и усовершенствуются в нем наши дети или последователи. Таким образом у нас будут со временем хорошие крестьяне‚ хорошие рабочие‚ хорошие евреи и хорошие люди. Но если мы и здесь будем "совершенствоваться" в "галутной" жизни‚ в торгашестве и во всем‚ что из этого следует‚ то и наши дети‚ и те‚ кто будет после нас‚ "усовершенствуются" в этом еще более".

Доводы Аарона Гордона были просты и доходчивы: в странах рассеяния – в галуте – наш народ оттеснили от земледелия в область торговли и посредничества. Рассеяние засело в наших душах‚ и его следует оттуда выкорчевать. Если этого не сделать‚ если не превратить неполноценного галутного еврея в человека свободного‚ естественного и цельного‚ то галутное существование сохранится и здесь‚ на этой земле: это будет "продолжение галута в новой форме".

"Его труд был своего рода религией‚ – отметил современник. – Его труд был молитвой". Мировозрение Гордона определяли как "религию труда": только работа приведет к обновлению отдельного человека и всего народа в целом: "трудом мы изнурены‚ трудом мы излечимся"; без работы на земле "нет у нас нравственного права на Эрец Исраэль"‚ без труда "страна не станет нашей‚ и мы не станем народом этой страны". Гордона безмерно уважала молодежь‚ и когда в каком–либо поселении возникали разногласия‚ он приходил туда и восстанавливал нарушенное равновесие. В выходные дни он сидел возле дома на разодранной циновке‚ "босой‚ с непокрытой головой‚ в залатанных штанах"‚ а вокруг толпились молодые люди‚ которых он поддерживал в периоды сомнений и разочарований. Гордон был тяжело ранен во время нападения арабов; у него умерла жена‚ последние годы жизни он болел‚ но даже перед смертью проповедовал обновляющую силу труда. На идеях Гордона – "старика с мотыгой"‚ на его личном примере воспитывалось целое поколение‚ и хотя он не примыкал ни к какой организации‚ под влиянием этого человека образовалась на этой земле партия "Га–поэль га–цаир" – "Молодой рабочий".

Молодежь из второй "алии" вывезла из России не только память о жестоких погромах‚ но и социалистические идеи‚ которые господствовали в русских революционных партиях. Идеологом социалистического сионизма стал публицист Нахман Сыркин‚ который утверждал‚ что сионизм "должен слиться с социализмом"; еврейский рабочий – этот "раб рабов" и "пролетариат пролетариата" – обязан переехать в Эрец Исраэль‚ чтобы образовать еврейское социалистическое государство "на основе справедливости‚ государственного планирования и общественной солидарности". В феврале 1906 года в Полтаве была основана Еврейская социал–демократическая рабочая партия "Поалей Цион". Ее идейный руководитель Бер Борохов разработал теорию сионистского марксизма‚ призывая к массовой эмиграции в Эрец Исраэль и развитию национальной экономики‚ что приведет к росту пролетариата и классовой борьбе‚ к неминуемой победе социализма и построению справедливого социалистического общества.

В партии "Поалей Цион" на этой земле насчитывалось сначала шестьдесят человек; они находились под влиянием русских революционных идей и склонялись к марксизму. В 1906 году десять членов этой партии собрались в темной нише арабского постоялого двора в Рамле‚ неподалеку от дороги на Иерусалим; одним из них был Давид Бен–Гурион. Они провели в той нише два дня и три ночи в яростных спорах – на каменном полу‚ на соломенных циновках. Порой к ним заходил арабский мальчик‚ подливал в чашечки турецкий кофе. Порой они выскакивали на минутку на рынок‚ покупали лепешки‚ сыр‚ овощи. Через шестьдесят часов непрерывных обсуждений они выработали партийную программу‚ в которой подчеркивали важность классовой борьбы и "общественной собственности на средства производства". Основной пункт программы гласил: "Партия стремится к государственной независимости еврейского народа на своей земле".

Партия "Га–поэль га–цаир" не была марксистской и при создании насчитывала не более девяноста человек. Эти люди выросли на идеях возвращения в Сион‚ на возрождении языка иврит и "религии труда" Аарона Гордона‚ который категорически отвергал марксизм‚ призывающий "к стадному инстинкту"‚ "мешающий человеку черпать силы в самом себе"‚ не способствующий возвращению к естественным условиям существования. Разногласия между сторонниками двух партий начались с самого их возникновения – яростные споры непримиримых противников‚ хотя в главном они были близки друг другу. Бен–Гурион вспоминал‚ как в яффском порту к нему прицепился молодой человек и стал допытываться с пристрастием‚ как он относится к историческому материализму. "То был первый мой день в Эрец Исраэль. Я был совершенно опьянен‚ а он накинулся на меня с дурацкими речами против исторического материализма. "Да что ты хочешь от меня‚ в конце концов?" – спросил я‚ но он всё не отставал".

Но были не только споры. Была и работа‚ любовь‚ пешие походы по стране. По вечерам‚ после утомительного рабочего дня‚ юноши и девушки танцевали в апельсиновых садах на окраинах поселений‚ пели песни – еврейские‚ русские‚ украинские‚ те самые песни‚ которые привезли с собой из Европы. К старым мелодиям сочиняли стихи на иврите‚ порой очень неприхотливые‚ и получались новые песни: "Мы приехали на эту землю‚ чтобы создавать страну и создавать самих себя..." Пели песни и на стихи Х.Н.Бялика‚ а также непременную "Га–Тикву": "Еще не пропала надежда народа. Она не угасла за двадцать веков..."

Весной 1907 года Давид Бен–Гурион пришел в Кфар–Сабу‚ новое еврейское поселение на возвышенности‚ в двух часах ходьбы от Петах–Тиквы. Там жила одна лишь семья‚ и Давид работал вместе с ними‚ голодал‚ болел лихорадкой. Затем он ушел в Ришон ле–Цион‚ топтал в давильне виноград – босиком‚ в длинном фартуке‚ в засученных по колено штанах. Однажды он поспорил с другим рабочим‚ кто дольше продержится‚ и выиграл спор: Бен–Гурион давил виноград без передышки три дня и три ночи‚ а потом долгие годы не мог взять в рот вина. Осенью он отправился с товарищами в Галилею. Они шли пешком несколько суток и попали‚ наконец‚ в Седжеру.

Всю свою долгую жизнь Бен–Гурион вспоминал это поселение и утверждал‚ что там прошли лучшие годы его жизни. Он писал оттуда: "Встаю я затемно‚ в половине пятого. Иду в хлев и кормлю скотину. Потом готовлю себе чай‚ завтракаю‚ на заре веду свое стадо – две пары быков‚ двух коров‚ двух телят и осла – на водопой‚ к корыту... Солнце еще не взошло‚ а я уже запрягаю быков‚ гружу на осла семена‚ вооружаюсь посохом‚ отправляюсь в поле и пашу целый день... Я иду за плугом и слежу за тем‚ как переворачиваются и крошатся черные комья земли‚ а быки двигаются не спеша‚ в свое удовольствие‚ важные‚ как зажиточные крестьяне‚ – есть время подумать и помечтать".

Старожилы Седжеры запомнили скрытный характер Давида‚ его страсть к чтению. Рассказывали‚ как однажды он шел по дороге вслед за быками и читал газету. Когда Бен–Гурион закончил чтение и поднял глаза‚ то обнаружил‚ что стоит посреди поля‚ а его быки куда–то ушли.

4

В 1907 году на восьмом Сионистском конгрессе в Гааге продолжились споры между сторонниками "политического" и "практического" направления. Первые утверждали: "Палестина принадлежит Турции. Продажа земель иностранным подданным запрещена. Следует добиваться от великих держав‚ чтобы предоставили право на массовое заселение‚ а переселяться нелегально‚ покупать земли на чье–то имя‚ создавать одиночные поселения – не стоит тратить на это усилия". Их противники‚ сторонники "практического" сионизма‚ не возражали против политической деятельности‚ но связывали ее с освоением земель в Эрец Исраэль.

Сторонники "практического" сионизма победили на том конгрессе. Было создано Палестинское бюро для приобретения и освоения новых земель‚ которое возглавил Артур Руппин из Германии‚ автор книг по еврейской социологии. Хаим Вейцман писал о нем: "Поначалу‚ встретившись с ним в Хайфе‚ я был обескуражен. Передо мной стоял типичный молодой немец‚ я бы даже сказал‚ пруссак: корректный‚ сдержанный‚ крайне чопорный... Его внешняя холодность порой обманывала людей и заставляла считать его человеком неглубоким. Однако за всем‚ что он говорил и делал‚ стояли серьезные размышления и высокое чувство ответственности. На моей памяти он допустил буквально считанные ошибки‚ и во всех случаях‚ когда мы с ним расходились во мнениях‚ прав обычно оказывался он".

Про Артура Руппина говорили‚ что он принес с собой "систему‚ цельность и порядок". Он способствовал созданию Палестинской землеустроительной компании и Аграрного банка‚ приобретению земель в Хайфе‚ Иерусалиме‚ Иудее‚ Галилее и Изреэльской долине‚ участвовал в основании Тель–Авива‚ организовывал репатриацию евреев Йемена. Это впоследствии‚ через многие годы‚ привыкнут к массовому приезду евреев‚ а в то время прибытие корабля с репатриантами было событием‚ пуск маленькой фабрики – большим достижением. Появилось Землемерное бюро‚ которое предотвращало мошенничества и обманы при покупке земель. На средства Сионистской организации возникли мукомольни и маслобойные заводы‚ открылась в Иерусалиме художественно–промышленная школа Бецалель‚ появилось поселение Бен–Шемен возле Лода‚ Эйн–Ганим неподалеку от Петах–Тиквы‚ Беэр–Яаков около Ришон ле–Циона‚ где поселились горские евреи с Кавказа‚ возникли Хулда‚ Мерхавия и другие поселения. Ботаник Отто Варбург /с 1911 года президент всемирной Сионистской организации/ обследовал долину Иордана для определения возможности ее заселения; с его помощью была основана агрономическая станции в Атлите для внедрения новых сельскохозяйственных культур.

В июне 1908 году на южной оконечности озера Кинерет появилась опытная ферма Кинерет для подготовки будущих земледельцев. Ее заложили возле того места‚ где река Иордан вытекает из озера‚ неподалеку от старинного караванного пути. В те времена это были места‚ отдаленные от центра страны. "Невозможно было просто сесть и поехать в Галилею‚ – вспоминал современник. – Железной дороги из Яффы в Хайфу еще не было‚ а такое средство транспорта‚ как автомобиль‚ никому даже не снилось. В Галилею "поднимались": кто пешим ходом через Зихрон–Яаков‚ а кто на лошадях". Малярийные болота вокруг. Иссохшая земля. Голые‚ выжженные на солнце горы. Неподвижный воздух без единого колыхания ветра. Это место расположено на двести метров ниже уровня моря; летом там очень жарко‚ средняя температура превышает тридцать градусов в тени.

На учебной ферме был агроном‚ и первыми там поселились восемь юношей и девушка. Одни из них вспоминал: после долгого пути "нашим глазам открылась река Иордан; велико было разочарование тех‚ кто повидал в России такие реки‚ как Днепр или Днестр. Небольшая речушка с шумными водами‚ – это ли Иордан‚ мечта нашего детства? Но вот перед нами Кинерет‚ поражающий видом своим! Около озера встретили бедуинских детей‚ грязных и голых. Прибыли на место неподалеку от берега; там возвышался холм‚ а на нем – единственный дом‚ сложенный из черного базальта... Это оказался караван–сарай‚ который не чистили многие годы. Мы разделились на две группы. Одна стала вычищать дом‚ другая – убирала камни с холма. Работали весь день до ночи‚ а потом без сил упали на пол‚ – так появилось первое еврейское поселение у берегов Кинерета". Заброшенный караван–сарай кишел змеями и скорпионами; его вычистили и приспособили под кухню и столовую. "Нашей "спальней" в эту отчаянную жару стала плоская крыша без навеса. Воду мы брали из озера‚ а продукты возили из Тверии... Несмотря на болезни... мы обрабатывали две тысячи пятьсот дунамов‚ сеяли зерновые‚ кормовые травы‚ сажали картофель. Через несколько месяцев вся земля вокруг фермы зазеленела".

Из–за тяжелой работы и неустроенного быта возникали многие проблемы на ферме‚ менялся состав рабочих‚ вспыхивали ссоры с агрономом‚ и тогда шесть юношей и одна девушка попросили А.Руппина выделить им участок для создания самостоятельного поселения. Были противники этой идеи‚ но Руппин их поддержал; недаром он говорил: "Энтузиазм – наша величайшая ценность‚ мы должны беречь эту ценность изо всех сил". Руппин отделил от фермы часть земель к востоку от реки Иордан и передал их молодежи‚ чтобы обрабатывали на свою ответственность‚ без надсмотрщиков и опекунов: так появилась Дгания‚ "мать кибуцов" на этой земле – в декабре 1909 года /"даган" в переводе с иврита означает "хлебный злак"; основатели Дгании утверждали‚ что это название происходит "от пяти видов злаков‚ растущих у нас"/.

Первую группу составляли опытные рабочие из Галилеи‚ о которых написали: "Никакого идеологического пустозвонства‚ никакой дурацкой романтики‚ никакой показухи... На лицах этих людей отпечаток настоящей зрелости". Они собрали хороший урожай‚ закончив сезон с прибылью; на ферме Кинерет‚ где дела велись по старой системе‚ год оказался убыточным‚ и это убедило неверующих в возможностях коллективного труда.

Затем первая группа покинула те земли и взамен них в Дгании поселились последователи Аарона Гордона‚ "роменская коммуна" – десять юношей и две девушки‚ земляки из украинского города Ромны. Они жили сначала в соседней арабской деревне‚ а затем построили один дом на всех и хозяйственные помещения. Учебная ферма Кинерет располагалась на западном берегу реки Иордан‚ Дгания – на восточном. Зимой река разливалась‚ брода не было‚ грузы перевозили в лодках с берега на берег‚ привязав мулов к корме. Иногда сильный поток подхватывал лодку‚ и ее несло вместе с мулами вниз по течению. По ночам переправа не работала‚ до перевозчика нельзя было докричаться: если он и слышал крики‚ всё равно не плыл за пассажирами‚ потому что могли звать грабители из засады.

5

Вряд ли двенадцать юношей и девушек из города Ромны предполагали‚ что в Дгании они закладывают новое движение‚ в котором затем будут участвовать десятки тысяч человек. Они решили жить и работать совместно и назвали свое объединение "квуца" – в переводе с иврита "группа". В тогдашних условиях неразвитой страны с ее продажной администрацией трудно было выстоять в одиночку‚ а группа‚ рабочая коммуна – считали они – имела больше шансов на выживание. Кроме того‚ среди них были сильны социалистические идеалы; они желали работать совместно на принципах коллективного владения имуществом и средствами производства‚ не используя наемный труд. Были у них обычные трудности‚ как у многих – жара‚ малярия‚ нехватка денег‚ набеги арабов‚ но появились и специфические проблемы – как организовать общее хозяйство и наладить отношения в коммуне. Один из них вспоминал: "Для сомневающихся у нас был один ответ: сила коллектива всегда победит. Одиночка может потерпеть поражение‚ но группа выстоит в любых условиях".

Прежде всего они решили‚ что кухня‚ столовая и прочие службы будут общими. Каждый день избранный ими комитет определял работы на завтра: кому выходить в поле‚ а кому охранять поселение; женщины работали на огороде‚ готовили для всех пищу‚ кормили домашний скот. Климатические условия были невероятно тяжелыми‚ сомневались даже‚ возможно ли в таких условиях растить детей. Первый ребенок в Дгании родился у Мирьям и Йосефа Барац: "когда младенец впервые подал голос и заплакал‚ расплакалась вся Дгания". Сразу же возникла проблема: если мать станет ухаживать за новорожденным‚ она не сможет работать наравне со всеми. Мирьям носила ребенка с собой – в коровник и на огороды‚ но затем в Дгании родился второй ребенок‚ и все поняли‚ что следует что–то предпринять. Один из них предложил: "Пусть уход за детьми и их воспитание будут совместными. Жизнь у нас общая‚ и расходы должны быть общими. Даже тот‚ у кого нет детей‚ не вправе освободиться от этих обязанностей". Так появился в Дгании детский сад.

В конце 1913 года они похоронили первую жертву: в стычке с арабами погиб девятнадцатилетний Моше Барский. Товарищи послали на Украину письмо с соболезнованиями‚ и в ответ отец убитого написал: "Верю‚ что вы не пали духом и – упаси Господь – не отступите!" Взамен погибшего отец прислал в Дганию второго сына‚ а затем и сам вместе с семьей отправился в путь. К началу Первой мировой войны в Дгании жили тридцать человек; они выращивали зерновые‚ овощи‚ апельсины и миндаль. Многие приезжали в Дганию посмотреть на новый образ жизни‚ некоторые даже присоединялись к ним‚ но оказалось‚ что не так–то просто приспособиться к коллективной жизни. Одни приживались в Дгании‚ а другие уходили и основывали собственные коммуны по двадцать–тридцать человек‚ в основном‚ в долине Иордана и Верхней Галилее. Их называли "квуца" – группа‚ "хавура" – товарищество‚ "плуга" – отряд‚ а затем утвердилось общее название‚ которое вошло во многие языки мира: кибуц – общество‚ коллектив.

"Они не знают‚ что такое отчаяние или печаль‚ – сказал поэт Х.Н.Бялик‚ – переносят лишения и заботы с сознанием‚ что они работают для будущего. При этом и нравственность в коммунах на высоком уровне. Единственная еврейская распущенность – это неописуемая страсть к танцам. Трудно понять‚ как люди‚ которые так тяжело работают и питаются овощами и хлебом‚ могут часами‚ подчас всю ночь напролет танцевать и танцевать до изнеможения. Но их танец – это еврейское пьянство и эротические переживания. Есть поселение Дгания‚ над которой витает какая–то особенная печаль. Дгания много пережила. На ее кладбище похоронен старый идеалист Гордон‚ похоронены поселенцы‚ павшие от арабских пуль‚ а также несколько самоубийц. Дгания выглядит как вдова в трауре‚ которая горда в своей печали и своих воспоминаниях. Но и там танцуют ночами‚ и там страсть к танцу своего рода опьянение".

6

В 1913 году неподалеку от учебной фермы Кинерет образовалась "квуца" Кинерет‚ вторая после Дгании сельскохозяйственная коммуна. Там собрались те‚ кто оставил след в истории этой земли: Аарон Гордон‚ Берл Каценельсон‚ Ицхак Табенкин и другие; там провела лучшие свои годы поэтесса Рахель: "И явь‚ как сон: Кинерет голубой‚ Дорожка серебра и берег белый‚ Полет к нему воздушный‚ мы с тобой И светлый парус под луною зрелой..."

У жителей Кинерета – по их свидетельству – "было чувство единой семьи; мы ощущали‚ что привязаны друг к другу крепче‚ чем братья; мы испытывали огромную нежность и любовь к товарищам‚ но она была надежно защищена броней насмешек‚ презрения к сентиментальности". Эти люди искали в жизни новые пути – равенство‚ простоту‚ близость к природе; они были уверены‚ что самые мелкие события в Эрец Исраэль‚ "одна телега соломы во дворе Кинерета" важнее грандиозных событий в мире.

Условия жизни были тяжелыми: жара‚ теснота в комнатах‚ скудная еда‚ малярия‚ – но неподалеку раскинулось озеро Кинерет‚ которое притягивало и очаровывало; его называли "невестой–чародейкой‚ завлекающей женихов из вольного мира". Один из жителей поселения вспоминал: "Не раз случалось мне натыкаться ночью на одинокого юношу‚ который‚ растянувшись на берегу озера‚ самозабвенно вслушивался в тишину этого прелестного уголка".

Современный исследователь писал о тех днях: "Несмотря на чарующую тишь Кинерета‚ не было покоя на душе у его обитателей. Изнеможение и тоска делались по временам нестерпимы. Кладбище‚ притаившееся на склоне холма..‚ свидетельствует о покончивших самоубийством – кто на гумне‚ кто на берегу Кинерета. Один совершил этот отчаянный шаг оттого‚ что не мог найти работу‚ другой – разочаровавшись в любви‚ третий – в приступе депрессии‚ истоки которой лежали в тяжелейших условиях жизни... А были‚ наверно‚ и такие‚ что воображали жизнь и работу в Эрец Исраэль совсем иначе‚ представляли себе жизнь‚ полную героизма и поэзии. Им не хватило силы воображения‚ чтобы облечь в поэтические тона серое существование среди лысых гор‚ чтобы разглядеть героизм в долгом рабочем дне пахаря‚ идущего за плугом под знойным солнцем долины Иордана... Любовь к Кинерету была так велика среди рабочих второй "алии"‚ что многие из тех‚ кто решался покончить жизнь самоубийством‚ приходили издалека‚ чтобы утопиться в Кинерете".

Добавим к этому еще одну историю, имеющую отношение к озеру Кинерет. В 1904 году приехала на эту землю группа евреев из города Херсона. Они поселились на северо–восточном берегу Кинерета; там были ровные участки земли‚ годные для обработки‚ вода в избытке для орошения‚ – шестнадцать семей разместились в палатках с женами и детьми. Опытные люди предупреждали‚ что в тех краях свирепствовала лихорадка‚ но это их не испугало. Совместными усилиями посеяли зерновые‚ завели огороды‚ посадили лук‚ картошку и арбузы; на берегах озера росли травы в человеческий рост‚ которые пошли на корм домашним животным. Урожай был очень хорош; местный паша приехал в поселение и поразился их успехам за столь короткий срок.

Наступило первое лето на новом месте‚ немедленно начались болезни‚ однако поселенцы‚ преодолевая лихорадку и невероятную слабость‚ продолжали свои работы. Но малярия взяла свое; почти все жители оказались в больнице‚ оставив без присмотра скот и прекрасный урожай на полях‚ который некому было убирать. В поселении остался один лишь мужчина пятидесяти лет‚ не пожелавший уйти из тех мест: "Благословенна земля эта‚ – говорил он. – Как человеку покинуть возлюбленную свою?" По ночам он сидел на камне у берега озера‚ слушал тихое плескание воды‚ тявканье шакалов‚ шелест крыльев ночных птиц‚ медленную поступь верблюдов‚ спускавшихся с Голанских высот. Он тоже заболел лихорадкой‚ долго противился ей‚ не желая уходить оттуда‚ и умер на берегу Кинерета.

7

В начале двадцатого века жили на этой земле около трех тысяч йеменских евреев‚ но большинство оставалось в Йемене‚ на южной оконечности Аравийского полуострова. Они были прекрасными ткачами‚ каменщиками‚ плотниками и портными‚ изготавливали удивительной красоты украшения из серебра и золота‚ которые высоко ценили соседи–мусульмане‚ хотя и презирали те ремесла‚ которыми евреи занимались. Практически все йеменские евреи умели читать и писать на фоне поголовной неграмотности местного населения; они сохраняли традиции‚ изучали Тору и ожидали прихода Мессии‚ который приведет их на Святую Землю. Исследователь их жизни отмечал: "Поколения идут за поколениями‚ но не видно конца изгнанию. Ни луча надежды‚ ни одной утешительной вести‚ жестокие короли и имамы‚ голод‚ опустошенная страна‚ борьба между правителями‚ тяготы которой ложатся на евреев‚ угрозы и принуждения изменить своей вере... Под влиянием горя и нужды появляются Мессии‚ пробуждающие в народе надежды. Но сны скоро проходят‚ и пробуждение бывает очень трагичным".

Менялись времена‚ мир менялся‚ но преследования йеменских евреев не прекращались. В 1904 году имам Яхья поднял восстание против турецких властей‚ и многие евреи погибли от голода во время военных действий. Яхья восстановил ограничительные законы прошлых веков; в его указе было сказано: "Евреям запрещается: повышать голос в присутствии мусульман; строить дома выше мусульманских домов; касаться мусульманина‚ проходя мимо него; рассуждать о религии с мусульманами; ездить верхом на лошади; строить гримасы при виде обнаженного мусульманина; повышать голос во время молитвы" и прочее. Евреям не позволяли носить белые или цветные одежды; выходя на улицу‚ они надевали короткое платье‚ не прикрывающее ног‚ и ходили босиком по указанию властей. Путешественники сообщали: "Под гнетом притеснений йеменские евреи забыли‚ что такое честь. Это глубоко несчастные люди. Когда их оскорбляют‚ они молча принимают оскорбление; когда арабские мальчишки бросают в них камни‚ они убегают"; – "Ничто так не ужасает приезжего‚ как вид целых местностей с голодающим еврейским населением. Средняя цифра смертности у них непомерна высока. "Мы не видим внуков"‚ – говорят здесь".

В июне 1907 года двести двадцать йеменских евреев отправились в путь. Это был огромный караван. Двадцать верблюдов несли на себе мешки с кофе‚ который они собирались продать по прибытии на место. Увидев исход евреев и опустевшие дома‚ жители перепугались. "Они стонали‚ как на проводах мертвецов‚ – вспоминал очевидец. – Горе нам‚ причитали арабки‚ кто знает‚ что с нами случится! Евреи – люди умные‚ им всё известно‚ а мы остаемся на произвол судьбы!" Первая группа наняла проводника и пошла через пустыню‚ но проводник сбежал и привел к каравану разбойников‚ которые неожиданно налетели со всех сторон. Выстрелами из ружей их удалось отогнать‚ и караван пошел дальше уже без проводника. Они пришли в порт Аден‚ несколько недель провели в карантине и к празднику Суккот "ликующие и радостные" сошли на берег в яффском порту.

В 1911 в Йемен приехал Шмуэль Явнеэли‚ посланник сионистской организации из Эрец Исраэль. Он пробыл там несколько месяцев‚ разъезжал по городам и деревням верхом на осле‚ переодевался в местные одежды‚ прятался от полиции‚ которая могла обвинить в шпионаже‚ в домах и синагогах рассказывал о том‚ как евреи возвращаются в Сион‚ а его спрашивали с волнением: "Близок ли час прихода Мессии? Были ли знамения?" Явнеэли написал послание к йеменским евреям‚ которое начиналось словами пророка Исайи: "Скажу северу: "Отдай!" и югу: "Не удерживай!" Приведи сынов Моих издалека и дочерей Моих – от конца земли..."

Под впечатлением этого послания и рассказов вестника со Святой Земли отправились в путь новые группы‚ из городов и отдаленых деревень‚ и до Первой мировой войны переселились из Йемена около полутора тысяч человек. "Замученные‚ суеверные‚ тощие‚ – писали о них‚ – в жалких рубищах‚ с меланхолическим взглядом глаз..‚ они отвыкли от человеческого питания‚ от человеческих условий жизни и потому малосильны для тяжелой сельской работы. Среди них много туберкулеза‚ глазных болезней‚ анемии. Но удивительное действие производит на них общение со старой родиной и жизнь в новых условиях. Когда видишь их после года‚ проведенного в стране‚ их трудно узнать. Они физически перерождаются на глазах".

Одни из йеменских евреев стали ремесленниками в городах‚ другие пошли работать на стройки‚ в каменоломни‚ наемными рабочими в Реховоте‚ Ришон ле–Ционе‚ Петах–Тикве‚ Хадере‚ Зихрон–Яакове. Они жили в шалашах‚ сарайчиках и глиняных хижинах‚ болели малярией‚ хоронили детей‚ среди которых смертность была особенно велика‚ и в будущем о них написали: "Ребенку были они подобны‚ ребенку‚ брошенному на улице большого города‚ где никто не внемлет его плачу". Они создавали конкуренцию арабским рабочим; те попытались вытеснить их из садов и виноградников‚ но ничего не вышло. "Йеменские евреи не требовательны‚ религиозны‚ покладисты‚ очень бережливы и крайне невзыскательны. Работают муж‚ жена и подросшие дети. У них очень скоро появляются сбережения‚ иногда довольно значительные; они хотят создавать свои поселки при поселениях‚ фермах и частных владениях‚ в которых они работают". На деньги Сионистской организации начали строительство домов‚ и первый рабочий поселок йеменских евреев возник неподалеку от Ришон ле–Циона.

Художник Н. Гутман вспоминал: "Их просторные белые одежды‚ короткие бороды и длинные пейсы‚ доходящие до плеч‚ их дивный иврит‚ звучащий совсем по–иному‚ – всё производило на меня необыкновенное впечатление. Эти люди словно сошли со страниц Библии. Я полюбил их кроткие лица‚ тонкие пальцы‚ добрые карие глаза... Еврейская община Яффы выделила им большие деревянные ящики‚ в которых привозили в страну рояли. Их поставили в два ряда на одной из дюн... Там они и жили. И даже открыли хедер для мальчиков... По вечерам из хедера доносились мелодичные голоса учеников".

8

Далеко не все сионисты были верующими людьми‚ исполняли заповеди иудаизма‚ и это отталкивало ортодоксальных евреев от сионистского движения. Видные раввины‚ крупнейшие религиозные авторитеты того времени не поддерживали сионизм; отвечая им‚ раввин Ш.Могилёвер возглашал: "Наше отношение к тем из нас‚ кто не соблюдает заповедей веры..‚ должно быть таким‚ как будто наши дома охватило пламя‚ грозящее поразить нас и наше достояние. При этих условиях разве не следует принять с радостью и любовью того‚ – хотя и неверующего по нашим меркам‚ – кто пришел спасти нас?.. Разве найдется среди нас такой‚ кто осмелится отвергнуть их помощь?.. Возвращение в нашу страну‚ выкуп земель‚ строительство домов‚ разведение садов и обработка полей – есть одна из главных заповедей Торы... Счастье наше зависит от восстановления Иерусалима в радости".

С появлением сионистского движения возник вопрос о религиозной терпимости‚ и на втором Сионистском конгрессе лондонский раввин М.Гастер сказал: "Мы желаем‚ чтобы сионизм не предпринимал ничего‚ что противоречило бы еврейским религиозным законам. Там‚ где горит огонь‚ не надо прибавлять свечей". В 1901 году молодые сионисты организовали Демократическую фракцию‚ которая потребовала проводить "национальное воспитание еврейского народа"‚ отделив его от воспитания религиозного. Против этого выступили верующие сионисты‚ отвергавшие светское воспитание в рамках сионистского движения; в 1902 году они основали движение Мерказ рухани – Духовный центр /сокращенно Мизрахи/. Инициатором создания Мизрахи и его лидером стал раввин из Литвы Ицхак Яаков Рейнес. Движение Мизрахи желало объединить "всех верующих сионистов‚ ортодоксальных и умеренных"; их девизом стал лозунг: "Земля Израиля для народа Израиля – согласно Торе Израиля"; в их первом воззвании сказано: "Сион и Тора – две святыни‚ дополняющие одна другую и нуждающиеся друг в друге". Движение Мизрахи стало фракцией в рамках Сионистской организации и сохраняло автономию в области религиозной и культурной деятельности – "в духе традиции и ортодоксальности".

Большинство раввинов и религиозных авторитетов не принимали идею Т.Герцля о создании еврейского государства. "Избавление придет к нам от Господа‚ Который пошлет Мессию‚ чтобы привести нас на Святую Землю‚ – писали противники сионизма. – Мы не желаем свободы от человека‚ кем бы он ни был‚ а хотим ее от Всевышнего". Они провозглашали: человеческими усилиями нельзя изменить судьбу народа; лишь избавитель–Мессия освободит Иерусалим‚ соберет всех евреев на Святой Земле и установит царство мира. Раввин Моше Шрайбер‚ один из религиозных авторитетов Европы‚ заявил: "На что нам новшества‚ которые не ценили наши предки? Ведь если дело поселения хорошо и угодно в глазах Господа‚ почему же предки наши никогда не брались за него? Новое запрещено Торой". Раввин Ш.Могилёвер отвечал на это: "Господу Богу более угодно‚ чтобы дети Его возвратились в страну Его‚ – пусть и не будут соблюдать как следует все заповеди‚ чем если бы они оставались в иных странах‚ строго соблюдая Закон".

Появление на этой земле нерелигиозных евреев‚ проникнутых революционными идеями‚ встревожило ортодоксов. Казалось бы‚ им следовало организовать массовое переселение в Эрец Исраэль‚ чтобы создать здесь религиозное большинство‚ однако этого не произошло. Раввин И.Я.Рейнес так объяснял это явление: в начальный период изгнания евреи пытались вернуться на родину; все их усилия оказались тщетными‚ а потому они стали уповать на Мессию – единственного избавителя; эта пассивная надежда развила "дух лености" и "остудила воодушевление". "Пока мы рассуждаем‚ – жаловался один из ортодоксов‚ – эти неверующие опережают нас‚ захватывают страну и укрепляются в ней". В 1912 году ортодоксальное еврейство объединилось‚ основав организацию Агудат Исраэль. В ее программе было записано – "решать в духе Торы различные вопросы‚ которые станут на повестку дня в жизни народа Израиля". Агудат Исраэль находилась в оппозиции к сионистскому движению и выступала против образования еврейского государства на Святой Земле – если это будет сделано без "Божественного вмешательства".

Споры не утихали и не утихают многие годы. Что означает – возвращение на эту землю‚ "возвращение в народ"? Религиозные сионисты считали это возвращением к Торе и еврейским традициям; непримиримые ортодоксальные круги видели в сионистском движении огромную опасность‚ ибо оно "называет себя наследником еврейской традиции‚ а на самом деле собирается с ней порвать". Перед сионистскими агитаторами закрывали двери синагог; раввины выступали против "новой секты‚ подобной секте Шабтая Цви‚ да будет проклято его имя"‚ призывали "преследовать этих негодяев до полного их истребления".