Ранние кожанки и долбленки

Ранние кожанки и долбленки

В какой-то момент ближе к окончанию Ледникового периода, примерно между 8000 и 6000 гг. до Р.Х., отряды и сообщества кочевых охотников и рыболовов устремились в северном направлении по следам отступавшего льда и принялись обживать северо-западный берег Норвегии.

Охота на крупных животных арктических широт, а особенно рыболовство, успешно заниматься которым позволяло наличие большого количества промысловой рыбы у берегов, требовало судов с хорошими мореходными характеристиками. Специалисты, в общем и целом, сходятся на том, что суда, на которых дерзали выходить в море скандинавы, в основном идентичны по форме и устройству арктическим «умиакам» (umiak — этим термином обозначается широкая женская лодка эскимосов в противоположность мужскому каяку, предназначенному для охоты и рыбной ловли; и та и другая приводились в движение по тому же принципу, который знаком нам по каноэ. — Прим. пер.). Конструкция умиака осталась неизменной и в наши дни: он представляет собой деревянную раму со шпангоутами и стрингерами, обтянутую сшитыми между собой внакладку водонепроницаемыми тюленьими шкурами. Значение таких лодок для их владельцев и общества в контексте всей культуры находит отражение во множестве доисторических наскальных рисунков. Наиболее значительное «панно» обнаружено в Эвенхюсе, что около Тронхейма, и представляет собой выполненную уверенной рукой резьбу на камне, где в том числе видны весьма характерные лодки. Обладающие высокими бортами и напоминающее ванны для купания, они поразительно схожи с умиаками. Концы корпусов довольно резко поднимаются вверх, при этом один переходит в выступ, другой же — он обычно выше первого — заканчивается удлинением в виде двух параллельных прямых. Судя по всему, прямые эти представляли собой нос кораблика и служили, как считается, в качестве рукоятей, за которые лодки вытягивались на берег. На некоторых из них вырезаны вертикальные и горизонтальные линии, призванные, как надо полагать, изображать вышеназванные деревянные каркасы.

Тем временем в более умеренном климате Южной Скандинавии люди тоже отваживались взять на себя риск и пуститься в плавание. Несомненно, знакомые с кожаными лодками, эти живущие в стороне от побережья племена располагали огромными лесными богатствами, что позволяло им создавать деревянные посудины, становившиеся со временем все более сложными конструктивно. Размеры их рознились между собой и довольно заметно, начать хотя бы с примитивной долбленки длиной 4 м, шириной в бимсе не более 1 м и продолжить более протяженными ее собратьями с выносными балками по бокам для придания дополнительной устойчивости и более высокими планширями, сделанными из прикрепленных с обеих сторон дополнительных кусков дерева. Такие лодки прекрасным образом подходили для ограниченных по протяженности маршрутов в спокойных и закрытых от морской стихии внутренних водах, но оказались бы совершенно негодными для хождения на них в океане. Однако подобное направление в технологии способствовало зарождению традиций деревянного кораблестроения, что в начале Бронзового века привело к появлению в Скандинавии первых состоявших из досок судов.

Йортспрингская ладья

Приход на север Бронзового века ознаменовался расцветом торговли и расширением сферы интересов, и, возможно, соблазн приобретения богатства послужил своего рода катализатором на следующей стадии развития морского дела у скандинавских племен.

С появлением металла в Северной Европе на исходе третьего тысячелетия до Р.Х. технологии судостроения получили дополнительный импульс для интенсивной эволюции. На протяжении столетий процесс поиска залежей меди и олова, необходимых для производства оружия и орудий труда в Бронзовом веке, привел к расширению ареалов торговли и обогатил опыт скандинавов как мореходов. Данное обстоятельство, в свою очередь, подтолкнуло к конструктивным улучшениям судов, что примерно к 1500 г. до Р.Х. дало людям возможность покидать родные воды и, не теряя из вида берега, совершать регулярные торговые экспедиции в Британию, в Ирландию, а возможно, даже в Галлию, Испанию и в страны Средиземноморского бассейна.

Резьба по камню Бронзового века из Виклюке (Швеция), на которой запечатлена эскадра из нескольких судов. Множественные вертикальные линии, исходящие от корпуса, могут, вероятно, изображать команду или же показывают количество весел.

И вновь та важная роль, которую отводило общество кораблям, одарила нас тысячами резных наскальных рисунков, найденных в Норвегии, Дании и Швеции, что позволяет составить уникальный архив судов Бронзового века. На «картинах» изображены широкие в бимсе открытые лодки с этакими клювами, выдающимися далеко за пределы корпусов с юта и с бака. Некоторые из судов маленькие и совсем незатейливые по устройству, тогда как другие заметно крупнее, показаны в мельчайших деталях, с головами животных, украшающих форштевни, а также со стилизованными фигурками команд, которые либо налегают на весла, либо — как в отдельных случаях — размахивают оружием.

В 1921 г. появились реальные подтверждения правдивости «полотен» древних резчиков, когда на острове Олс в Южной Дании в болоте Йортспринг обнаружилось первое сделанное из досок судно, которое датируется примерно 350 г. до Р.Х., самое старинное в Скандинавии. Вероятно, ставшая военным трофеем ладья была наполнена отбитым у врага оружием и снаряжением и затоплена как жертва богам за помощь в сражении. Хотя лодка из Йортспринга, по всей вероятности, относится уже к началу Железного века, сходство ее с теми кораблями, что высечены на камнях в эпоху Бронзового века, очевидно. Длиной чуть более 18 м и 2 м в ширину у миделя корпус состоял всего из семи липовых узлов, скрепленных или сшитых между собой кишками животных и проконопаченных смолой. Ладья представляла собой, по всей видимости, крупное боевое каноэ с правильными веслами с каждого конца, приводимое в движение силами 20 гребцов-байдарочников. Днище состояло из единственной слегка вогнутой доски, углубленной в середине и поднимающейся кверху спереди и сзади. По мере того как доска становилась уже, пазы делались более острыми, спереди и сзади специальные детали конструкции с пазами в них пришивались к днищу, образуя нос и корму. Днищевая доска и отдельно вырубленные передний и задний узлы создают любопытную клювообразную структуру, формируя двойной нос и двойную корму, характерные для такого рода судов. Завершают структуру корпуса две нахлестывающиеся одна на другую доски с каждого борта. Доски эти сходятся к носу и корме, но не встречаются между собой непосредственно, а крепятся к снабженным пазами концевым деталям.

Миниатюрная реконструкция Йортспрингской ладьи примерно 350 г. до Р.Х. Полномасштабная реконструкция, «Тилия», прошла апробацию, приводимая в движение опытной командой из 18 гребцов-байдарочников. Лодка показала себя как довольно подвижная и маневренная, продемонстрировала неплохие мореходные качества в закрытых водах, позволив развить достойную уважения скорость в 6 узлов (примерно 11 ^км/_ч) (Музей Естественной истории Дании).

Внутренними ребрами, или шпангоутами, служили гибкие ветви орешника, тянувшиеся от планширя до планширя, на расстоянии в 1 м друг от друга 11 связывавшиеся с досками посредством выдающихся шпунтов. Сей уникальный способ строительства, обеспечивавший примечательный уровень гибкости всей структуре судна, пережил века и сохранился даже в X столетии. Связующие ребра соединения выступали в качестве банок для гребцов и имели угол, позволяющий сделать направленное вниз движение байдарочника максимально сильным. Двойной ряд подпорок под банками обеспечивал дополнительное усиление корпусу из тонких досок.

С точки зрения процесса эволюции Йортспрингская ладья представляет собой случай почти превосходно ужившихся между собой двух принципиальных направлений судостроения — кожанок и долбленок. Свойственные этому симбиозу прочность, легкость и гибкость станут в будущем своего рода «фирменными знаками» скандинавских корабелов. Подобные достоинства будут развиваться и прогрессировать, чтобы на протяжении следующих 700 лет найти выражение в создании способных к плаванию в открытом море судов первых лет эпохи Великого переселения народов, что известно нам благодаря сделанной в 1863 г. находке в Нюдаме, расположенном на юге Ютланда.