ЭПОХА Александра II 1855-1881

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЭПОХА

Александра II

1855-1881

Александр II принял престол от отца, Николая I, в трудное время, когда Россия неудачно вела Крымскую войну. Александр II горячо верил: Севастополь можно отстоять и добиться перелома в войне. Когда пришла печальная весть о сдаче Севастополя, он долго сидел молча, стиснув зубы, затем закрыл лицо рукой и сказал: «Как милостив был Господь к моему отцу, когда призвал его к себе и избавил от огромного горя, которое на нас обрушилось!»

Имам Чечни и Дагестана Шамиль прославился как один из самых непримиримых противников России на Кавказе. В течение долгих 25 лет русским войскам не удавалось сломить его сопротивления, и только в 1859 г. наступила развязка: окруженный войсками князя Барятинского на горе Гуниб, Шамиль решил сложить оружие и сдаться. Привести его в русский лагерь было поручено полковнику Лазареву. Когда в сопровождении Лазарева Шамиль приблизился к лагерю, по случаю этого долгожданного события зазвучало громкое дружное «ура!». Услыхав знакомый боевой клич русских, Шамиль попятился назад и лишь после разъяснений Лазарева успокоился и продолжил путь.

С началом гражданской войны в США между демократическим Севером и рабовладельческим Югом (1861) Англия и Франция намеревались поддержать мятежников-южан, выступивших против лидера демократов — президента Линкольна. По просьбе Линкольна русский император Александр II направил к берегам Америки военную эскадру адмирала С. Лесовского, что охладило пыл Англии и Франции. Русских моряков в гаванях Гудзона и Сан-Франциско встречали как героев, с цветами и объятьями. Но однажды вышел конфуз. Три русских моряка были задержаны полицией за «шумное поведение» в нетрезвом виде, и в суде их ожидало наказание. Прокурор, учтя общественное настроение, присудил: всех троих вынести из зала суда на руках публики и донести до ближайшей таверны, где можно выпить по стаканчику за дружбу двух великих народов. Публика с восторгом приняла это.

В период учебы в Академии Генерального штаба М. Д. Скобелев, будущий герой русско-турецкой войны 1877—1878 гг. и Туркестанских походов, показал себя своенравным, но способным и находчивым офицером. На практическом экзамене в академии выпускники должны были выбрать место переправы через реку. Экзаменационная комиссия во главе с профессором Леером была удивлена, когда нашла Скобелева на том же месте, где его оставила, рядом пасся его конь. Ответ Скобелева на поставленную задачу заключался в следующем: он вскочил на коня и, бросившись в воду, преодолел реку туда и обратно. Вскоре по инициативе Леера Скобелев был зачислен в Генеральный штаб.

Генерал Н. А. Орлов (сын любимца Николая I князя А. Ф. Орлова) отличался либеральными взглядами. Большую известность снискала поданная им в 1861 г. царю Александру II записка «Об отмене телесных наказаний в России», где он утверждал: «Телесные наказания суть зло в христианском, нравственном и общественном отношениях. ...Военное начальство и без розог имеет во власти довольно различных способов взыскания». По обсуждению этой записки последовал высочайший указ, который, по мнению обрадованных гуманистов, превратил Россию «из битого царства в небитое ».

В 1855 г. лейб-гвардии Егерский полк был переименован в лейб-гвардии Гатчинский полк. Лейб-егеря, памятуя бесславные времена гатчинца Павла I, тяготились своим новым названием. Однажды в 1870 г. Александр II, увидев во дворце заслуженного генерала А. Врангеля, обратился к нему со словами: «Как поживаешь, старый егерь?» — «Благодарю, ваше величество,— ответил Врангель,— но я не старый егерь, а молодой гатчинец».— «А, да, понимаю вас, генерал, придется это дело исправить». Вскоре полку было возвращено его прежнее, освященное в сражениях название.

Среди декабристов было несколько офицеров Муравьевых, один из которых (С. И. Муравьев), как «мятежник», был повешен. Генерал М. Н. Муравьев в молодости также примыкал к декабристам, но затем резко отошел от них. Когда Александр II в 1863 г. направил его с войсками на подавление польского восстания, генерал предостерег восстававших от иллюзий, заявив: «Я не из тех Муравьевых, которых вешают, а из тех, которые вешают». В истории он навсегда остался под именем «Муравьев-вешатель».