Антипартийная группа

Антипартийная группа

«Во второй половине 1957 года, — пишет Д. Боффа, — соотношение сил в Президиуме ЦК складывалось не в пользу Первого секретаря. Его противники окрепли, число их возросло. В условиях коллегиального руководства отношения резко ухудшились. Началась острая политическая борьба с неопределенным исходом».

И все-таки на первом этапе борьбы исход был вполне предсказуемым и определенным. Против Хрущева выступили большинство членов Президиума, причем наиболее авторитетные партийные и государственные деятели: Молотов, Ворошилов, Каганович, Маленков, Булганин, Первухин и Сабуров. К ним примкнул и Шепилов. На стороне Хрущева оказалось всего трое: Микоян, Суслов и Кириченко.

Судя по всему, Булганин и Шепилов присоединились к «антихрущевской коалиции» в уверенности, что она безусловно победит. Суслов и Кириченко своим выдвижением были обязаны Хрущеву, у них не было выбора: смещение «патрона» означало и их падение. А вот хитрый и неглупый Микоян, казалось бы, оплошал и выступил против своих давних товарищей, да еще и составляющих большинство. Хотя в действительности он предчувствовал бесперспективность их попытки ограничить притязания партии на неограниченную власть.

На заседании Президиума ЦК Н. С. Хрущев, согласно решению большинства, был снят с должности Первого секретаря ЦК КПСС. Булганин приказал министру внутренних дел СССР Н. П. Дудорову немедленно разослать об этом решении шифровки региональным партийным лидерам.

И гут произошло нечто неожиданное: Дудоров не выполнил приказ начальника. В своих мемуарах он представил эпизод так, будто все решилось во время его разговора с начальником фельдъегерской связи МВД СССР. Это мало похоже на правду. Приказы вышестоящего начальства на таком уровне не обсуждаются и тем более не отменяются. Нет сомнения, что совет, просьба или даже требование не торопиться исходило «свыше». А там у новоиспеченного министра, до этого не служившего в органах внутренних дел или госбезопасности, был тот же «благодетель», что и у Суслова с Пономаренко.

Дудоров был человеком Хрущева, поставленный им на пост министра (7 февраля 1956 г.) и введенный в ЦК КПСС. Как видим, предусмотрительный Хрущев поставил на многие ключевые посты своих сторонников, обязанных ему карьерой. Кстати, руководители ТАСС и Госкомитета радио и телевидения тоже должны были известить страну и мир о смещении Хрущева, однако не выполнили распоряжения, отданного им от имени большинства членов Политбюро.

Партийные функционеры почуяли опасность, нависшую над ними, и сплотились во имя своих корпоративных интересов. Эти интересы не относились к сфере высоких идей. Они боролись за свое привилегированное положение и — на ближайшее будущее — возможность установления коррупционных связей.

Никита Сергеевич был абсолютно уверен в их поддержке. Поэтому спешно и тайно по личной инициативе и при содействии своих сторонников в Москве — Дудорова, Серова, Жукова — созвал чрезвычайный Пленум ЦК КПСС. Делегаты «слетались» изо всех концов страны спецрейсами и на военных самолетах. Это была поистине демонстрация единства партаппарата во имя сохранения своего господства, ради низменных антигосударственных интересов.

О том, как происходили дальнейшие события, интересно и поучительно услышать от первого лица — Николая Павловича Дудорова. Вот его рассказ:

«20 июня 1957 г. в субботу многим членам ЦК КПСС стало известно, что несколько дней без перерыва заседает Президиум ЦК КПСС, где рассматривается вопрос о руководстве партии и ее политической линии.

В тот же день, в 18 часов вечера, в Свердловский зал Кремля прибыли 107 членов ЦК партии из общего числа избранных на XX създе партии 130 членов ЦК и предложили членам Президиума ЦК прекратить свое заседание. Члены Президиума прибыли в зал заседания Пленумов ЦК, где и было принято решение о созыве Пленума ЦК КПСС в понедельник 22 июня 1957 года в 2 часа дня.

После краткого сообщения рассматриваемых вопросов на закрытых заседаниях Президиума ЦК КПСС председательствующий предоставил слово для выступления Маленкову.

Я сидел в первом ряду зала заседаний Пленума, около трибуны, и пока Маленков выходил из-за стола Президиума Пленума ЦК, я занял трибуну и обратился к членам ЦК со следующей просьбой:

«В связи с обсуждением на Пленуме ЦК КПСС внутрипартийного вопроса я прошу членов Пленума ЦК разрешить мне выступить перед тем, как выступит Маленков. В своем сообщении я охарактеризую работу Маленкова в бытность его многие годы заведующим отделом кадров партийных органов ЦК и секретарем ЦК КПСС, и пусть он потом даст ответ Пленуму ЦК партии. Для этого я располагаю неопровержимыми фактами и документами, которые раскрывают его лицо как человека, причинившего своими действиями непоправимый вред нашей партии».

Все участники Пленума ЦК в один голос ответили на мою просьбу: «Говори, товарищ Дудоров». Маленков ушел. Я в своем выступлении подробным образом рассказал членам Пленума о той преступной роли, которую исполнял Маленков по уничтожению кадров, и все, что мною выше изложено. Участники Пленума ЦК выслушали мое выступление с большим вниманием. После моего выступления Маленкова никто не хотел слушать, а по существу, его сняли с трибуны. По обсуждаемому вопросу выступило много членов ЦК партии и все выступающие клеймили позором деятельность раскольнической антипартийной группы.

Пленум ЦК КПСС единодушно принял решение исключить Маленкова, Молотова, Кагановича из членов Президиума ЦК и из членов ЦК КПСС.

Первичные партийные организации, где они состояли на партийном учете, исключили их из рядов партии».

Из рассказа Дудорова становится ясно многое из того, о чем он не желал говорить. В частности, нет никакого сомнения, что и раньше, задерживая вопреки указанию Булганина отправку решения Президиума ЦК о снятии Хрущева, и теперь, подготовив свое выступление и сорвав доклад Маленкова. Почему Дудоров поступил так? Объяснение подсказывает его путь во власть.

Кем был он до недавнего назначения на пост министра внутренних дел СССР? Всего лишь заведующим отделом строительства ЦК КПСС. А еще раньше — в 1950–1952 годах — заведующим отделом строительства МГК КПСС. Тогда-то и приметил его Хрущев, содействуя его дальнейшей карьере. Дудоров не остался в долгу.

На первый взгляд может показаться несправедливым, надуманным, лживым клеймо: «антипартийная группа». Признаться, в те годы я так и думал. Можно ли называть так людей, которые многие годы были крупными партийными работниками? Некоторые из них, в отличие от Хрущева, вступили в партию еще до революции. Не было буквально никаких причин для того, чтобы они предали дело, которому посвятили всю сознательную жизнь.

Но когда знакомишься с материалами чрезвычайного Пленума ЦК, то приходится хотя бы отчасти соглашаться с таким названием группы, руководимой Молотовым и Маленковым.

Они конечно же не предлагали упразднить КПСС или установить многопартийную систему. (На мой взгляд, наиболее разумно было бы превратить ее в общественную организацию; тогда в ней остались бы люди идейные, а не карьеристы и любители привилегий.) Предполагалось всего лишь предотвратить абсолютное господство КПСС над государственными и советскими органами, над общественными организациями. Это превращало партийных руководителей всех рангов в полновластных хозяев страны. Выходцы из народа начали господствовать над народом.

Георгий Максимилианович был прав: в СССР после смерти Сталина вместо диктатуры пролетариата, трудящихся, все более определенно устанавливалась диктатура КПСС. Это мнение разделял и Молотов, который не питал симпатии к Маленкову, а то и просто был к нему враждебно настроен, но беспокоился за судьбу страны.

Название «антипартийная группа», несмотря на явный перехлест, весьма показательно. Оно подчеркивает принципиально важное обстоятельство: партаппарат усмотрел угрозу своему всесилию в связи с возможной победой деятелей, которые главный упор делали не на партийную, а на государственную работу.

В ту пору вряд ли кто-нибудь с полной определенностью осознавал, что победа партократии расчищает для Советского Союза — великого государства Российского — путь в пропасть.