Глава 19. «ТАК ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ С ЭТОЙ ПОБЕДОЙ?!»

Глава 19. «ТАК ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ С ЭТОЙ ПОБЕДОЙ?!»

Прежде всего наша победа во Второй мировой (равно и поражение в «холодной»), преемственность Объединенных Европ (берлинской и брюссельской) — все это должно быть включено, прочно вмонтировано в единый исторический процесс, несмываемо уже вписано в истинную, а не политкорректно-удобную картину XX века. Для того и собирались в этой книги эти важнейшие примеры: битва у Мерс-эль-Кебиры, Мюнхен, упредительные захваты Мемеля, Исландии, Прибалтики, факты реального коммерчески обусловленного функционирования Объединенной (Гитлером) Европы, «чешских бронированных ног и рук у Гитлера»... чтобы очертить настоящий контур «Большой войны» XX века. А не Войны Правильной, но с некоторыми поправочками- уточнениями, как в памятных «таблицах Брадиса». То есть все было правильно, за исключением некоего набора событий из дальнего чуланчика, к каждому из которых пришпилено примечание: «Это не считается», «Это мы пошутили», «Это мы нечаянно», «А это... как вообще вы вспомнили?!!»...

Право «Большой войны» должно служить объяснению тяжелых неудобоваримых фактов не только той войны, но и последующего периода. Любая страна, отразившая смертельно опасную агрессию, обязана принять меры против возможных повторных попыток. Советский Союз, как говорено уже много раз, воевал не только с Германией, но и с Европой. Потому Сталин и был обязан принять меры: отрезать не только у Германии — Восточную Германию, НО и у Европы — Восточную Европу. Воевавшие, знакомые вплотную с «Большой войной» Рузвельт и Черчилль признали это право Советского Союза. И очень показательно: признали они это право СССР не в разгар войны, в Тегеране! А в Ялте, за считаные недели до ее, войны, окончания, ПОСЛЕ того, как СССР очередной (и последний!) раз на Европейском театре военных действий, во время Арденнского кризиса спас их своим броском к Одеру.

Это право СССР на материальные, территориальные гарантии против повтора агрессии имело своим следствием и обязанность — обустройство буферной территории. Была ли задача безнадежной? В принципе с идеей своего «функционального» существования государства этого региона были хорошо знакомы — роль «санитарного кордона» против СССР в 20—30-х годах они выполняли более-менее умело. В Объединенной Европе Гитлера они тоже были вполне исполнительны.

Ресурсы? Ведь санитарно-кордонную службу этим странам- лимитрофам (теперь уже не против, а в интересах СССР), конечно, нужно оплачивать.

Но тот период как раз и был уникальнен: чуть ли не ежемесячно от западного блока отпадали колонии, а в СССР как мановением волшебной палочки открывались то «второе Баку» (нефтяное Поволжье), то «сибирские кладовые». Победы коммунистов в Китае, Индонезии рассматривались почти как решающие в геополитическом поединке.

Против нас был только слабый опыт хозяйственной и социальной организации (а в сравнении, допустим, с немецким в Прибалтике, можно сказать, и полное его, опыта, отсутствие). Ну и, конечно, то самое «отсутствие теории». Хотя, если задуматься, у нас была и солидная временная фора, запас доверия. Это годы восстановления, разбора завалов (и в прямом, в том числе, смысле слова). Простая и реальная работа. Образно выражаясь: поставить цепочки людей, передающих кирпичи, смогут и... очень недалекие менеджеры.

Опять же, и от какой-либо ответственности за эти разрушения (и войну) коммунисты стояли абсолютно дальше всех. И объективно, «по правде», дальше всех, и, что очень важно, в общественном сознании — тоже дальше большинства партий и групп. Иначе выражаясь, когда перед выжившим миром во всю величину встал исполинский вопрос: «Как же это случилось? (фашизм)» — все, от юристов и философов до писателей и кинорежиссеров, в своих работах составляли свои списки виновных, причастных. И если все эти списки свести в один итоговый, коммунисты справедливо там окажутся замыкающими... В этом направлении работало даже известное «частное определение» Нюрнбергского трибунала в адрес философа Ницше — ведь «предтеча фашизма» (это Ницше по официальному приговору Нюрнберга) был одновременно и самым известным и последовательным врагом «коммунистического проекта».

В общем, то была эпоха «до резунов», и уравнять, например, исполинский, геополитический факт Мюнхена с какой-то записочкой на полях мексиканского дневника Троцкого: «... а Сталин-то ведь тоже небось хотел...» — это ни в какую, даже буковскую, голову еще не приходило.

Но вот когда завалы по обе стороны «железного занавеса» разгребли и нужно двигаться дальше, вот тут отсутствие теории (настоящей, работающей), так беспокоившее Сталина, стало постепенно осознаваться... НО... следующие кремлевские поколения, похоже, уже и не очень-то понимали, о чем тут речь. («Лозунги, транспаранты к первому/седьмому числу нарисовать и повесить успели — значит, «пункт по идеологической работе можно считать закрытым».)

И вопрос, «чем заполнялся этот вакуум», имеет прямое отношение к вышезатронутым темам. Опять характерный пример отставания наших «идеологов».