КАК ВОЕВАЛИ В КОНЦЕ XIV ВЕКА
КАК ВОЕВАЛИ В КОНЦЕ XIV ВЕКА
Здесь мы подробнее остановимся на том, каким, собственно, образом велась война в исследуемую нами эпоху. Для того чтобы наиболее полно осветить этот вопрос, рассмотрим последовательно военное дело западных, потом восточных соседей Руси, а уже затем отличия и особенности военного дела на Руси в эпоху Куликовской битвы.
В Западной Европе XIV века господствовало рыцарство, как основной род войск. Сила армии измерялась не количеством солдат, а числом рыцарей, то есть «копьями». В «копье» был один рыцарь, который, собственно, и считался полноценным воином, и весьма произвольное количество его слуг: сержанты, оруженосцы, коноводы, копейщики и стрелки. Таких слуг могло быть от двух до десяти, в зависимости от достатка рыцаря и от его потребностей. Собственно, слуги являлись при рыцаре вспомогательной силой и редко сражались самостоятельно. Главной их задачей было поддержание боеспособности рыцаря, вооружение его перед боем и посильная военная поддержка в бою. Вооружать и содержать слуг своего «копья» должен был сам рыцарь.
В рыцарской армии не было строгого разделения на рода войск. Каждое рыцарское «копье» представляло из себя особую боевую единицу и большей частью вело боевые действия самостоятельно. Большие сражения между такими армиями были делом нечастым. По большей части война заключалась в грабительских набегах на территорию противника и в осаде укрепленных пунктов. Но даже и во время больших сражений рыцари зачастую сражались не плотным конным строем, а отдельными «копьями». Внутри «копья» была довольно высока слаженность действий – воины были личными слугами рыцаря – прекрасно вышколенными, понимающими своего сеньора с полуслова. А вот взаимодействие рыцарей между собой было проблемой. Дело в том, что рыцарь и его небольшая личная дружина могли довольно много времени уделять совместным военным тренировкам. Но собранное вместе феодальное ополчение, состоящее из сотен рыцарских «копий», было организмом весьма рыхлым, недисциплинированным и непостоянным. Бесплатная служба рыцаря своему сеньору в Европе составляла 40 дней в году, а иногда и меньше. Для того чтобы держать своих рыцарей в строю дольше, призвавшему их на войну властителю обычно приходилось платить им немалое жалованье. Как правило, королям и князьям средневековой Европы не хватало денег даже на то, чтобы вести, собственно, войны. А уж о том, чтобы постоянно собирать рыцарские ополчения ради строевых учений, не могло быть и речи.
Рыцарский шлем. Милан, 1361 – 1366 гг.
Рыцарский доспех. 1390 г.
Меч ХIV-ХV вв.
Впрочем, иногда рыцари и их наиболее хорошо вооруженные и обученные конные слуги – сержанты выделялись в отдельный конный строй. В таком случае все остальные, пешие воины «копий» либо оставались в укрепленном лагере, либо ставились отдел ьным от рыцарей строем.
Сами рыцари были вооружены наилучшим, для западноевропейской кавалерии, образом. Корпус закрывался цельной кирасой, бригантиной или кольчугой. Железные доспехи рук и ног крепились к корпусу при помощи кожаных ремней, петель или пряжек. Рыцари XIV века предпочитали носить «бацинеты» – конические шлемы с опускающимся забралом, которые защищали голову и от копейного удара, и от удара мечом. Главным оружием рыцаря было копье. В бою он стремился им убить или вышибить из седла вражеского рыцаря. Если копье ломалось, рыцарь брался за меч. Если возникала необходимость пробить особо прочные доспехи противника, то он мог использовать булаву, шестопер или клевец.
В одном средневековом романе так описывается бой рыцарей:
Нет, копья не для красоты!
Удар – и треснули щиты,
Разваливаются кольчуги,
Едва не лопнули подпруги.
Переломились копья вдруг,
Обломки падают из рук.
Но глазом оба не моргнули,
Мечи, как молнии, сверкнули.
Обороняться все трудней.
Щиты остались без ремней,
Почти что вдребезги разбиты.
Телам в сраженье нет защиты.
Нет, не вслепую рубит меч,
А чтобы вражий шлем рассечь.
Булава-шестопер, ХIV-ХVI вв.
Рыцарская лошадь также была защищена доспехом, зачастую не только стеганым, но и металлическим. Но вообще-то во время рыцарского поединка наносить удары по лошади противника, а не по самому противнику, считалось делом бесчестным. Тем более что обученные рыцарские кони, способные долгое время носить тяжеловооруженного рыцаря, были очень дороги. Такого коня каждый рыцарь стремился взять живым в качестве трофея.
При мастерстве необходимом
Конь остается невредимым.
Противнику пробейброню,
Неповредив его коню.
Незря закон гласит исконный:
В бою всегда красивей конный.
Бей всадника – коня не тронь!
И невредимым каждый конь
В кровавом этом поединке
Остался, будто на картинке.
Рыцарская лошадь. 1450 – 1460 гг.
На западе войны делились на «благородные» и «смертельные». «Благородная» война была своего рода поединком как между отдельными рыцарями, так и между целыми королевствами. В такой войне обе стороны обычно придерживались ряда условностей, точное выполнение которых превращало войну просто в одно из развлечений знати, лишь немногим более опасное, чем турнир или охота. Рыцарей противника старались, по возможности, не убивать, а брать в плен. По окончании боевых действий, а иногда и ранее, такого пленного рыцаря отпускали домой, взяв у него в качестве трофея боевого коня и все его военное снаряжение. Зачастую за самого пленного рыцаря брался выкуп. Таким образом, рыцарь-победитель наживался, а проигравший оставался жив, хотя и нес серьезные убытки.
При описании подобных, «благородных» войн, хронисты порой, даже приуменьшали потери проигравшего противника, так как считалось, что убийство благородных рыцарей, пусть даже и вражеских, не делает чести победителям.
«Смертельные» войны велись на Западе против восставших простолюдинов, а также против любых иноверцев, к которым рыцари относили еретиков, язычников, мусульман, православных – короче, всех, кто не подчинялся римско-католической церкви и не принадлежал к избранному кругу европейской знати.
В «смертельных» войнах все средства были хороши, а убийство противника, пусть даже и доблестного, равно как и бесчеловечное обращение с пленниками грехом и позором не считались.
Рыцарь в доспехах. Современная реконструкция
Рыцарь в шлеме. Современная реконструкция
Кроме собственно рыцарского войска, составляющего основную силу, в западных армиях применялось и ополчение: городское или земельное. Оно состояло из пеших вооруженных простолюдинов. Если рыцари и отчасти их слуги, входящие в «копье» имели некоторый боевой опыт и время для военных упражнений, то ополченцы были людьми сугубо гражданскими и почти никакого военного опыта не имели. Боеспособность ополченцев, да и вообще любой пехоты, традиционно считалась в средневековой Западной Европе низкой. Обычно ополченцев, да и рыцарскую прислугу, если она строилась отдельно от своих рыцарей, сгоняли в некое подобие фаланги – в ощетинившийся копьями прямоугольник или каре. Единственной боевой задачей этого строя было – не разбежаться. Приведенные в расстройство отряды рыцарей могли укрыться за подобным построением, а затем, немного отдохнув и придя в себя, снова атаковать противника.
При разгроме рыцарской кавалерии одной из армий, ее построенная таким образом пехота, как правило, обращалась в бегство, а если и оставалась стоять на месте, то не могла оказать длительного сопротивления атакующим ее конным или пешим рыцарям. Иногда, для того чтобы повысить устойчивость пешего строя против вражеских атак, в него вставали, спешившись, сами рыцари. Именно такой прием обеспечил победу англичанам при Пуатье и Азенкуре. Уверенные, что, когда дело дойдет до рукопашной схватки, рыцари будут сражаться вместе с ними, английские пешие лучники не обратились в бегство при виде атакующей их французской кавалерии и вели стрельбу до последней возможности, с максимально близкого и опасного для противника расстояния.
Но битвы при Пуатье и Азенкуре являются скорее исключением. Да и английские лучники – это профессионалы, наемники, а не ополченцы. Зная о низких качествах мобилизованной опол-ченческой пехоты, западноевропейские военачальники не стремились без крайней необходимости выводить ее в поле. Зачастую пехота оставлялась рыцарями для защиты укрепленного лагеря. Вообще, ополчение, если его и призывали, старались использовать при земляных работах или в обозе. Основной задачей городского ополчения была защита от врага городских стен.
Городское ополчение было более дисциплинированным и организованным, чем сельское. Горожане, сами производящие оружие и располагающие значительными денежными средствами, были вооружены лучше, чем сельские ополченцы. Вооружение богатых горожан порой было не менее дорогим и хорошим, чем у самых знатных рыцарей. Мобилизовать и организовать городское ополчение тоже было намного проще, чем сельское. Горожане уже были организованы по улицам или цехам и имели привычку слушаться своих начальников. Сбор городского ополчения занимал не несколько дней, а несколько часов или даже минут. Ведь города были самой лакомой добычей для противника и часто подвергались нападениям.
По определенному сигналу – как правило, тревожному набату, горожане собирались на площади, а порой и сразу вставали на городские стены, чтобы защитить от врага свое имущество и жизнь. Но вдалеке от своего родного города ценность такого ополчения была значительно ниже. Ведь главной силой ополченцев была их численность. Защищая свой город, горожане питались из собственных запасов. Но в походе это было невозможно. Снабжение многочисленного войска – дело весьма хлопотное и трудноосуществимое в условиях средневекового натурального хозяйства.
Таким образом, сельским ополчением в Западной Европе пользовались крайне редко, и почти всегда безуспешно. А городское ополчение применялось в основном для защиты родного города и иногда для военных операций в его ближайших окрестностях.
Еще одним видом западноевропейского войска XIV века были наемники. Как правило, это были отряды профессиональных воинов – выходцев из одной страны. Швейцарцы, фламандцы, бретонцы, гасконцы, шотландцы, албанцы, хорваты, арабы, англичане – вот далеко не полный список тех народов, которые поставляли своих воинов соседним странам.
Наемники были специалистами: стрелками, копейщиками, легкими кавалеристами. Военные подразделения наемников были, несомненно, гораздо более боеспособны, чем ополченцы, но все же не могли самостоятельно противостоять главной силе европейского средневековья – рыцарям. Наиболее известные среди этих наемников – английские, а точнее – валлийские из Уэльса) стрелки. Они приобрели свою славу благодаря победам английской армии при Креси, Пуатье и Азенкуре. Но без деятельной поддержки английской рыцарской армии ни одна из этих побед не была бы реализована. Рыцарская армия в Западной Европе XIV века составляла главную военную силу.
Требушет – осадное орудие для метания крупных камней. Такие орудия использовались при длительных осадах. Их привозили в разобранном виде и собирали, либо строили на месте из подручных материалов
Швейцарская пехота, умеющая организованно, не ломая собственный строй, атаковать противника, вышла на поля сражений Западной Европы лишь во второй половине XV века. Но в XIV веке основной действующей силой Западной Европы, несомненно, являлась рыцарская конница, а пехота была способна лишь на вспомогательные и оборонительные действия. Даже ставшие к этому времени самостоятельной политической силой германские и итальянские города предпочитали нанимать для ведения сухопутной войны соседних рыцарей и вооружать по рыцарскому образцу часть своих граждан.
Аркбаллиста – порок. Использовался для метания небольших ядер. Обычно ядра были каменные или, в отсутствие камней, деревянные, глиняные, иногда свинцовые
С XIV века начинает развиваться в Европе огнестрельное оружие, главным образом – артиллерия. Но в рассматриваемую эпоху артиллерия все еще – вспомогательное оружие, очень несовершенное и громоздкое, дающее пока, скорее, психологический, чем практический эффект. Основной артиллерией XIV века являются разнообразные метательные машины. Главным образом требу-шеты и аркбаллисты в русских летописях именуемые – пороки).
На Ближнем Востоке и в Великой степи, простирающейся от Балкан до Тихого океана, военное дело строилось на совершенно иных, чем в Западной Европе, принципах. Если в Европе XIV века основным оружием боя были меч и копье, то в Азии и Восточной Европе основным видом оружия можно по праву назвать лук.
Дело в том, что западноевропейские луки в эту эпоху гораздо менее совершенны, чем азиатские и восточноевропейские. Знаменитый, воспетый западноевропейской беллетристикой, английский тисовый лук имел длину от полутора до двух метров и был конструкцией довольно тяжелой и неудобной. Азиатский же сложно-составной лук не превышал длины 107 см и был, соответственно, заметно легче и удобнее. Из длинного цельнодеревянного лука стрелять с коня невозможно. Пехотинец, чтобы стрелять из такого лука, должен упереть его нижнюю часть в землю. А из составного азиатского лука можно стрелять не только с места, но и на бегу, а также двигаясь верхом на коне. Дальность стрельбы из азиатских луков также значительно превышает дальность стрельбы из европейских цельнодеревянных. Если учесть все эти факторы, то получится, что по своим боевым качествам европейский лук примерно вдвое уступает восточному составному композитному) луку.
Вынимает он, Потык,
Из налуча свой тугой лук,
Из колчана – калену стрелу,
И берет он тугой лук в руку левую,
Калену стрелу в правую,
Накладывает на тетивочку шелковую,
Потянул он тугой лук за ухо…
Заскрипели полосы булатные
И завыли рога у туга лука.
Так описывается русский композитный – составной лук в русской былине о Михайло Потыке. На Руси и в Великой степи применение лука во время боя было делом повсеместным. А в Западной Европе применение лука считалось делом простолюдинов – наемников и ополченцев. Рыцари считали применение лука в бою делом постыдным (хотя во время охоты пользовались луками и арбалетами).
В Западной Европе предпочтение отдавалось решению боя путем рукопашной схватки, а лук рассматривался как не очень-то эффективное вспомогательное средство. Рыцари из европейского эпоса луками не пользуются. А вот русские богатыри и степные батыры, судя по былинам и эпическим преданиям, часто пользуются луком.
Вот как описывается поединок легендарных иранских витязей Рустама и Сухраба в эпической иранской поэме «Шах-Наме»:
Мужи на вызов чести поднялись,
За луки медные они взялись.
Пошли стрелять. От их пернатых стрел
Степной онагр укрыться б не успел.
Летели стрелы гуще листопада.
Скажи: «Стрелять друг в друга им отрада!»
Несомненным преимуществом восточных армий было наличие большого количества конных лучников, и вообще большого количества легковооруженной мобильной кавалерии. Конные лучники могли обеспечивать разведку и охранение основных сил своей армии, а также постоянно тревожить противника, осыпая его строй стрелами издали, с дистанции, на которой прицельный выстрел по движущейся мишени невозможен. К тому же, учитывая, что дальность выстрела из азиатского композитного лука больше, чем из европейского, встретившись с европейцами, азиатские воины могли обстреливать даже лучников противника ничем не рискуя.
Единственным спасением от такого утомительного стрелкового боя было – приблизиться к конным лучникам противника и вступить с ними в рукопашный бой. Но монгольские, да и другие азиатские конные лучники были обучены организованно и быстро отступать от превосходящего противника, заманивая его в засаду или в неудобное для боя место, а затем, в нужный момент, снова атаковать. Тяжеловооруженные европейские рыцари на своих крупных, но неповоротливых конях, не могли догнать отступающих легких конников и навязать им привычный рукопашный бой.
Именно поэтому немногочисленная армия Батыя в 1240 – 1241 годах с легкостью расправилась с рыцарскими армиями Польши, Германии и Венгрии. В отличие от европейцев, монголы вступали в рукопашную схватку лишь максимально использовав преимущество своего стрелкового оружия.
Противостоять легковооруженным конным лучникам кочевников могла лишь столь же мобильная легкая конница оседлых народов. Оседлые народы, имеющие непосредственную границу с кочевниками, вынуждены были такой конницей обзавестись. Так, еще в домонгольский период у русских князей были соответствующие отряды легковооруженных всадников на быстрых конях, как из собственных дружинников, так и из наемников – половцев, черных клобуков и т. п. Отряды конных лучников также имелись в китайской, иранской, византийской армиях. А западноевропейские государства, не граничащие непосредственно с кочевниками, подобного рода войск не имели.
Обучение и содержание профессиональных конных стрелков в постоянной боеготовности для народов оседлых было делом довольно затратным. Их необходимо было кормить и довольно высоко оплачивать.
Кочевники же, благодаря своему образу жизни и способу ведения хозяйства, были уже готовыми кавалеристами – лучниками. Земледелец, работающий всю жизнь на пашне, не имел никаких боевых навыков. Кочевник же, принужденный самой жизнью охотиться и охранять при помощи лука от волков свои стада, был уже вполне обученным воином.
У монголов, превзошедших в своем искусстве ведения войны не только оседлые, но и кочевые народы, существовал обычай загонной охоты. Вот как ее описывает известный исследователь Харольд Лем:
«Монгольская облавная охота была той же регулярной компанией, но только не против людей, а против животных. Участвовала в ней вся армия, и правила ее были установлены самим ханом, который признавал их нерушимыми. Воинам (загонщикам) запрещалось применять против животных оружие, а дать животному проскользнуть через цепь загонщиков считалось позором. Особенно тяжко приходилось по ночам. Месяц спустя после начала охоты огромное количество животных оказывалось согнанным внутри круга загонщиков, группируясь около их цепи. Приходилось нести настоящую сторожевую службу: зажигать костры, выставлять часовых. Давался даже обычный «пропуск». Нелегко было поддерживать ночью целостность линии аванпостов при наличии перед ней возбужденной массы представителей четвероногого царства… Понятно, насколько такая обстановка была благоприятна для проявления воинами молодечества и удали; например, когда одинокий кабан, а подавно, когда целое стадо таких разъяренных животных в исступлении бросалось на загонщиков».
Загонная охота
По окончании загона, хан первым открывал охоту. Убив лично нескольких животных, он выходил из круга и, сидя под балдахином, наблюдал за дальнейшим ходом охоты. Следом в круг входили царевичи и темники, затем младшие начальники и простые воины. Охота, таким образом, иногда продолжалась в течение целого дня, пока, наконец, согласно обычаю, внуки хана и малолетние княжата не являлись к нему просить пощады для оставшихся в живых животных. После этого кольцо размыкалось, и охотники приступали к сбору туш.
Такая охота была своего рода военными учениями – прекрасной школой взаимодействия в обстановке, максимально приближенной к военным действиям. Проводилась подобная охота ежегодно, а порой и по несколько раз в год.
Вообще, в странах Востока дисциплина и взаимодействие во время боя были гораздо более развиты, чем в Западной Европе. Русские князья, византийские императоры, арабские владыки и монгольские ханы содержали за государственный счет довольно крупные дружины, которые, собственно, и составляли костяк их армии. Европейские государи таких крупных дружин не имели. Их армия большей частью состояла из феодального рыцарского ополчения, в целом весьма не дисциплинированного и не умеющего слаженно действовать во время боя. Именно этим объясняется различная боевая тактика восточных и западных армий.
Западные стратеги, собрав в единый кулак конную рыцарскую массу, предпочитали, обнаружив противника, немедленно бросить на него все свои силы. Почти всегда ставка делалась на первый массированный удар, и именно он решал исход дела. Дело в том, что рыцарское ополчение из-за своей недисциплинированности было неспособно долго находиться в виду противника, не бросаясь на него в атаку. Рыцари, которых военачальник попытался бы надолго удержать в резерве, просто не подчинились бы ему. Ведь находясь в резерве, они могут остаться без добычи и без славы. В то же время обращенная в бегство рыцарская конница остановиться уже не могла, так как ни один из рыцарей не мог во время бегства рассчитывать на помощь других. Мало того, даже притворное отступление рыцарской конницы, из-за общей ее недисциплинированности, легко могло обратиться в паническое бегство, и потому военачальники Запада почти никогда не решались применять в бою подобный прием.
Татарские шлем и копье XIV в.
Монгольское войско с тактической точки зрения было полной противоположностью рыцарскому. Монголы были приучены атаковать и отступать по приказу военачальника. Притворное бегство с целью заманить врага в засаду было их обычным приемом. Таким же было и применение резерва. Собственно, этих резервов, как правило, было несколько – монголы, постепенно вводя в бой все новые силы, атаковали противника волнами, каждая из которых была сильнее предыдущей. Если атака оказывалась неудачной, они организованно отступали, но, получив подкрепление, тут же разворачивали коней и вновь бросались в атаку на уже празднующего победу неприятеля.
Вначале XIII века монгольская армия продемонстрировала всему миру свое превосходство, покорив большую часть Евразийского континента, после чего многие столкнувшиеся с ней народы поспешили перенять боевые приемы монголов. В середине XIII века папский легат Плано Карпини, воочию убедившийся в преимуществах монгольской системы ведения войны, уделил существенную часть своей книги ее описанию. В своей «Истории Монголов» он советовал всем европейским монархам и военачальникам изучить и перенять военное искусство монголов, именно в этом видя залог спасения Европы от монгольского владычества.
Но монгольское завоевание Европы, которого так боялся побывавший в Каракоруме папский легат, не состоялось. Империя Чингисхана распалась, и монголам стало не до Европы. А монгольскую систему боя в Западной Европе перенять так и не смогли.
В то же время на Руси, вошедшей в состав Золотой Орды, основные принципы монгольской тактики ведения войны были приняты на вооружение. Впрочем, для Руси это было всего лишь модернизацией уже существующей системы. Ив домонгольский период княжеские конные дружины довольно успешно могли противостоять половецкой легкой кавалерии. Против гораздо более хорошо организованных монголов они, правда, оказались бессильны. Но спустя несколько десятилетий дружинники русских князей были вооружены и обучены ничем не хуже своих степных коллег – ханских нукеров.
Зверства монголов. Иллюстрация к английской рукописи XIII в.
В этот период русскими активно применяется конная разведка. Перед каждым военным подразделением движется авангард из подвижных конных стрелков. Рукопашным схваткам, как правило, предшествует интенсивный стрелковый бой, да и сама рукопашная схватка становится более длительной, состоящей из нескольких сходов – суимов, с последовательным введением в дело все новых, находившихся в резерве, сил. При штурме городов начинают массированно применяться самострелы и метательные машины. Кони дружинников, по монгольскому образцу, защищаются доспешными попонами. Все предпосылки для подобного развития военного дела были на Руси и в домонгольский период, но монгольское нашествие, видимо, дало развитию военного дела на Руси мощный толчок. Сперва сражаясь против монголов, а затем и участвуя в их военных операциях, в составе зо-лотоордынской армии, русские воины быстро переняли все прогрессивные элементы монгольской системы ведения войны.
Основой войска на Руси XIV – начала XV века была дружина. Каждый князь имел собственную дружину. Дружинники-это и телохранители, и непосредственные исполнители княжеских приказов. Князь их кормил, одевал, платил им жалование из своей казны. Наиболее отличившиеся могли стать боярами изначальный смысл слова боярин – ярый в бою). Собственно, сам институт боярства возник, когда князья стали давать своим старшим, наиболее верным дружинникам дополнительные поручения, особо за это их вознаграждая. Так княжий дружинник да не простой, а ярый в бою – боярин), замещавший князя в городе в его отсутствие, стал княжьим наместником. Другой боярин ставился князем на должность воеводы – предводителя отдельного военного отряда. Третий – на должность кравчего – распорядителя княжьих пиров. И каждый из бояр за исполнение этих, особых, обязанностей получал вознаграждение. Например – деревню в кормление или обширный участок незаселенной земли в собственность. Такой боярин продолжал служить князю и выступал по княжескому приказу в поход, но зачастую уже со своей собственной небольшой дружиной. Можно провести аналогию между дружиной боярина и рыцарским копьем Западной Европы.
Существенная разница заключается в том, что рыцари через 40 дней службы отпускались по домам, а дружина служила князю постоянно. Бояре со своими слугами, конечно, могли быть отпущены в случае необходимости. Но и после этого существенная часть дружины все равно оставалась при князе. Да и бояре были привязаны к князю более крепкими узами подчинения, чем западноевропейский вассал к своему сеньору. Рыцарь служил сеньору 40 дней, а затем располагал своим временем по собственному усмотрению. А боярин постоянно находился у князя на службе. Так что бояре, по княжьему приказу, наверняка участвовали не только в боевых действиях, но и в учениях дружины. По крайней мере, такие факты известны из позднейших источников – конца XV – XVI веков.
Таким образом, князь мог обучить свою дружину организованным действиям во время боя. Уровень дисциплины и слаженности действий княжеских дружин был близок к уровню регулярных армий более позднего времени, а порой и превосходил их, так как почти каждый год князь водил свою дружину в военный поход.
Чем более богатым и значительным был князь, тем более крупной была его дружина. Великокняжеская армия, таким образом, состояла из княжеской дружины и дружин подчиненных ему удельных и служебных князей и бояр. Это были дисциплинированные, профессиональные конные воины, умеющие, однако, сражаться и в пешем строю.
Русский шлем XIII в. Принадлежал князю Ярославу Всеволодовичу
На Руси гораздо более активно, чем на Западе и на Востоке, применялась в полевых сражениях пехота. Эта особенность была свойственна и Руси домонгольского периода. Пешие рати русских князей были довольно многочисленными и боеспособными, и, в отличие от Западной Европы, на Руси им отводилась в бою не второстепенная, а порой решающая роль. Видимо, эта пехота комплектовалась не только и не столько из сельских или городских ополченцев, сколько из профессиональных воинов, так называемых «охотников» или «воев», идущих на войну ради добычи.
В Европе поставщиками наемников были горные или лесистые территории Уэльс, Шотландия, Бретань, Гасконь, Швейцария), жители которых в силу своих основных занятий уже имели военные навыки. Пастуху, охотнику или зверолову проще научиться военному ремеслу, чем мирному землепашцу. Именно поэтому европейским государям было дешевле нанять иноземных солдат, которые уже что-то умеют, чем с нуля тренировать своих подданных.
На Руси же, с ее бескрайними лесами, охотников, прекрасно стреляющих из лука, не раз ходивших с рогатиной, а то и с одним ножом на медведя, всегда было достаточно. Поэтому на Руси всегда находилось много желающих и умеющих воевать. Промысловые артели рыболовов и звероловов в случае войны могли легко превратиться в пеших ратников. Ведь эти воины не только умели стрелять из лука, орудовать рогатиной, топором и ножом. Такие охотники умели строить речные лодки – насады и ушкуи, ходить в них по рекам и, в случае необходимости, собственными силами переволакивать эти большие лодки через пороги или даже по волокам в соседние водоемы.
Русские пешие части всегда составляли существенную часть войска. Кроме того, в условиях изрезанной многочисленными реками лесной и лесостепной зоны такой полупрофессиональный «десант» был большим подспорьем для конных княжеских дружин. Да и без княжеской поддержки русское речное пехотное войско было грозной силой, что вскоре показали походы ушкуйников на Волге.
Во время «великой замятни» русские княжества не выставляли своих претендентов на ханский престол. Но тем не менее они активно участвовали в политических перипетиях Золотой Орды, поддерживая того или иного претендующего на трон чингизида. Руководствовались князья при этом сугубо своими собственными интересами, действуя, как мы увидим, не только политическими, но и военными методами. Русские князья вступали в союзы как между собой, так и с властителями нерусских ордынских улусов. Боевые действия русские князья вели также и друг против друга, и против соседних ордынских властителей. И в ходе этой, полной драматизма, борьбы все большее значение и силу среди русских княжеств приобретала Москва.