МОСКВА БОЯРСКАЯ

МОСКВА БОЯРСКАЯ

За малолетнего князя, естественно, правили его бояре и ближайшее окружение.

Годы правления Дмитрия Ивановича можно с полной уверенностью назвать золотым веком московского боярства. Началось это правление с фактического регентства видного представителя этого слоя, митрополита Алексия.

Бояре на Руси были правящим классом и обладали всей полнотой власти. Ив Новгородской вечевой республике, и в Московском, Рязанском, Тверском княжествах боярами называли людей, занимающих высшие административные должности. Единственное различие – новгородских бояр на должности выбирало вече или назначал посадник, а в княжеской Руси должности давали сами князья.

Как французский король Людовик XIV в свое время сказал «государство – это я», так в XIV веке на Руси бояре могли бы сказать: «государство – это мы». Они были наместниками князей в городах, судьями, тысяцкими, воеводами, княжьими конюшими и чашниками своего рода «завхозами» в княжеском хозяйстве). Вершить суд и принимать важные решения князь мог лишь посоветовавшись с «боярской думой» – собранием самых влиятельных лиц своего княжества. Конечно, боярская дума – орган совещательный. Но как государь не может долго править, находясь в разладе с собственным государством, так и князь не мог безнаказанно игнорировать мнение своих бояр. Именно поэтому любой князь, принимая важное решение, вынужден был советоваться с боярской думой. ВXIV-XVвеках это было не данью традиции, а насущной необходимостью.

Все жители княжества обязаны были платить князю определенный налог – как защитнику и покровителю территории. Чтобы прочнее привязать к себе бояр, князь за верную службу награждал их, давая «в кормление» часть своих земель. Налог с таких отданных на время службы боярина земель поступал уже не в княжескую казну, а боярину. Естественно, что его собирал уже не княжеский сборщик мытарь), а сам боярин.

Боярин, конечно же, старался изыскать способы и получить с отданной ему в кормление деревни, городка или даже области как можно больше. Кроме того, князья, чтобы привлечь к себе людей, на первых порах щедро раздавали незаселенные земли и всяческими льготами поощряли их освоение. Бояре и слуги вольные приобретали земли и на свои средства, поселяли на них крестьян и заводили хозяйство. Приблизительно с середины XIV века тип старого боярина – воина-дружинника стал перерождаться. Боярин прочно садится на землю, заводит на ней хозяйство, тесно связывает свои интересы с владением землей. Таким образом появились в Московском, да и в других княжествах вотчины или отчины) бояр – их личные владения.

Конечно же, за боярами сохранилось право перехода от одного князя к другому. Но теперь, переезжая в другое княжество, боярин терял доходы, которые ему приносили отданные «в кормление» земли и должности. К тому же он не мог, находясь в другом княжестве, столь же эффективно, как и прежде, управлять и защищать свое собственное поместье. Поэтому отъехавшему боярину приходилось, как правило, продавать свою земельную собственность соседям или самому князю. Впрочем, в ряде докончальных грамот между князьями упоминается, что на территории одного князя находятся отчины подданных другого князя. В таких случаях князьям приходилось решать все связанные с этим юридические и хозяйственные проблемы. Естественно, что на подобные лишние хлопоты князья шли весьма неохотно.

Прочно осевшие на землю бояре начинают все в большей степени связывать свою жизнь с судьбой того княжества, в котором они поселились. В XIV веке мы еще наблюдаем переходы бояр. Благодаря родословцам, до нас дошло много сведений о перемещениях бояр из других княжеств в княжество Московское. Но со временем это явление становится все более редким. К тому же переход боярина не к союзнику, а к военному противнику, прежним хозяином однозначно воспринимался как измена. Про таких бояр писали уже не «перешел», а «бежал». Отчину – личные владения такого боярина-изменника князь имел право конфисковать.

В некоторых списках летописей помещена «Повесть о жизни и последних часах великого князя Дмитрия Ивановича». Своим сыновьям он завещал: «Ибояр своих любите, честь им достойную воздавайте за служение их, без совета их ничего же не творите».

Вряд ли летописец дословно цитировал предсмертную речь князя Дмитрия Ивановича. Но дело вовсе не в точности или неточности этих речей, а в яркой характеристике взаимных отношений великого князя и боярства, данной автором «Повести…» Характеристика эта вполне гармонирует с общим впечатлением, складывающимся при изучении других источников периода княжения Дмитрия Донского.

Бояре не были чиновниками, в современном понимании этого слова, а княжеская власть не была организацией с должностями и строго прописанными функциями. Боярская дума того времени – это, скорее, группа собравшихся вокруг князя единомышленников. Князь был знаменем государства, равно как бояре были его телом. Поэтому каждый думный боярин, заведующий каким-то конкретным вопросом, был своего рода министерством в одном лице. Для решения конкретных вопросов требовалось непосредственное присутствие боярина. Он сам вел дружину на бой, сам спрашивал отчета со своих управляющих и судей, а затем сам держал ответ перед князем.

В церкви, имелся свой хозяйственный механизм, велся строгий учет собственности, существовала отчетность. Сохранялось множество записей финансового характера в монастырях и отдельных приходах. Дело в том, что церковный иерарх, будь то епископ, настоятель монастыря или приходской священник, сознавал себя лицом подотчетным как перед вышестоящим начальством, так и перед тем, кто придет ему на смену. Церковь уже тогда была в этом смысле сложной бюрократической и коммерческой организацией с отлаженной системой проверок.

Но светская власть переняла этот опыт церкви лишь в конце XVвека, когда Московская Русь, став централизованным государством, создала целый слой грамотного чиновничества без которого уже не могла обходиться.

Каждый из бояр был своего рода заместителям князя по каким-либо хозяйственным или военным делам. Например, Василий Вельяминов был, говоря современным языком, заместителем князя по судам и налогам в Москве. Ион воспринимал эту должность, как дело семейное, родовое. Должность московского тысяцкого была передана ему «в кормление», так же, как, видимо, были переданы и некоторые из подмосковных княжеских деревень. И Василий Вельяминов, естественно, рассчитывал, что должность тысяцкого останется за ним, а затем и перейдет к его наследникам.

Князь не мог просто так отнять у боярина отданную ему в кормление должность или землю. Для этого нужен был очень существенный повод – вина боярина – неспособность его эффективно выполнять свои обязанности, какое-либо существенное злоупотребление или крамола – государственная измена.

Именно поэтому Василий Васильевич Вельяминов законно возмутился из-за того, что у него без вины была отнята и передана Хвосту должность московского тысяцкого. Именно эта обида и толкнула его на убийство.