На подступах к Риге

В освобождении Риги — столицы Латвийской ССР одну из важнейших ролей сыграла 67-я армия под командованием генерал-лейтенанта В. З. Романовского.

Наиболее напряженные бои на подступах к столице развернулись после взятия Тарту, когда 67-я армия (111, 112-я и 122-й стрелковые корпуса) была повернута на юго-запад в сторону Риги. Совместно с другими армиями 3-го Прибалтийского фронта ей предстояло прорвать первый из двух оборонительных рубежей, созданных противником на подступах к латвийской столице. В полосе армии оборонялось около четырех пехотных дивизий и до пяти отдельных батальонов противника.

14 сентября наши войска перешли в наступление. Оборона противника была прорвана на всем фронте, но в ее глубине завязались тяжелые бои. Нередко на некоторых участках дело доходило даже до рукопашных схваток. В первые два дня наступления Красной армии пехота противника при поддержке танков и самоходных орудий предпринимала яростные контратаки, пытаясь остановить наступавшие части. Однако все контратаки успешно отбивались с большими для врага потерями.

В связи с тем что соседняя 2-я ударная армия Ленинградского фронта действовала севернее озера Выртс-ярви, в ходе наступления между обеими армиями образовался довольно значительный разрыв, достигавший 40 и более километров. Получив данные о том, что крупные силы немецкой оперативной группы, в том числе и соединения 3-го танкового корпуса СС, отходят из Эстонии на юг, нашему командованию, естественно, пришлось принять меры для обеспечения открытого фланга. Оно перебросило туда часть сил с тем, чтобы парировать возможный удар противника, который мог сказаться на успехе наступления не только 67-й армии, но и соседней слева 1-й ударной. 23 сентября на командный пункт 67-й армии прибыл командующий войсками фронта генерал армии И. И. Масленников. Командующий армией указал комфронта обстановку и задачи, поставленные войскам армии на следующий день. Генерал Масленников с недовольным видом сделал Романовскому замечание: «Вы не поняли задачи армии, а посему и неверно создали группировку». Романовского это очень удивило. Не подав вида, командарм-67 стал подробно обосновывать необходимость создания в армии такой группировки. Выслушав его, Масленников сказал: «Ваше обоснование еще больше убеждает меня в непонимании вами поставленной задачи. Перед вашей армией была поставлена задача — прорвать оборону противника и, развивая наступление, обеспечить главную группировку фронта от контрударов противника справа. В соответствии с этой задачей главную группировку вам следует иметь на левом фланге армии, ближе к главной группировке фронта. Отданные вами приказания войскам отмените. Поставьте новые задачи и произведите перегруппировку войск в сторону левого фланга. Иначе вы сорвете всю фронтовую операцию».

Генерал-лейтенант В. З. Романовский несколько раз пытался доказать ему, что 67-й армии нужно усиливать не левый, а именно правый фланг, чтобы более сильной группировкой противостоять свежим силам противника, что предложенная им перегруппировка затормозит наше наступление. Однако все попытки командарма убедить генерала Масленникова успеха не имели. Романовскому оставалось по-солдатски щелкнуть каблуками, приложить руку к головному убору и сказать: «Есть! Слушаюсь! Будет исполнено!» Иван Иванович Масленников этим ответом остался весьма доволен и заявил: «Вот и хорошо. Действуйте!» — сел в машину и уехал к себе в штаб.

Присутствовавший при этом разговоре начальник оперативного отдела штаба армии полковник П. Я. Мордвинцев обратился к командующему 67-й армией с тревожным вопросом: «Как же теперь быть? Ведь мы же не сможем перекантоваться к левому флангу, не приостанавливая наступления. Если выполнять приказ командующего фронтом, то мы должны прекратить наступление минимум на сутки, а то и на двое, а ведь с нас за это спросят?» Романовский ответил ему, что, поскольку «операция идет нормально, торопиться с перегруппировкой не будем, ибо подходившие к нашему правому флангу войска противника мы не можем сбрасывать со счета. Всю ответственность за это беру на себя. Наступление будем развивать в прежней группировке, побыстрее выйдем к морю, и тогда все будет в порядке».

Нужно сказать, что, не выполнив указания генерала Масленникова, командарм-67 шел на немалый риск. Но еще большую ответственность ему пришлось бы нести в случае, если бы противник нанес удар по ослабленному открытому флангу и сорвал наступление.

26 сентября части 377-й стрелковой дивизии 111-го стрелкового корпуса заняли город Лимбажи, а на другой день вышли на побережье Рижского залива. Поскольку армия выполняла задачу успешно, генерал Масленников ни разу не поинтересовался, в какой группировке она действует.

Наше наступление вдоль побережья Рижского залива развивалось успешно. Войска действовали слаженно: ночью специально выделенными подразделениями сбивали противника с позиции, а к утру главными силами преследовали его отходящие части.

4 октября поступила директива командующего фронтом, в которой 67-й армии было приказано к исходу 5 октября принять от 1-й ударной армии полосу до реки Гауя и перейти к жесткой обороне, надежно прикрыв одной дивизией направления Лимбажи и Валмиера. Согласно директиве, из состава 67 А изымался 122-й стрелковый корпус и взамен его включался в состав армии 119-й стрелковый корпус. На выполнение директивы ушло два дня. Командование армии производило перегруппировку, руководило разведкой и организовывало огневой бой с противником.

В связи с отходом противника командующий фронтом 8 октября поставил армии новую задачу: продолжая развивать преследование, выйти на внешний оборонительный обвод по реке Гауя, форсировать ее и наступать на северную часть города Риги.

Так как полоса наступления армии по мере приближения к Риге сужалась, было принято решение наступление вести, имея все три корпуса в одном эшелоне. 111-му стрелковому корпусу генерала Б. А. Рождественского ставилась задача форсировать реку Гауя и развивать наступление на Вецаки (севернее Риги); 112-му стрелковому корпусу генерала Ф. Я. Соловьева прорвать оборону, форсировать реку Гауя и развивать наступление на Яунциемс, а 119-му стрелковому корпусу генерала Н. Н. Никишина прорвать оборону на западном берегу реки Гауя и развивать наступление на Тиш-эзерс. Между тем, прикрываясь арьергардами, противник отводил войска за реку Гауя и на внешний обвод города Риги. К 10 октября его части были сбиты с промежуточного рубежа, и наши войска подошли к реке Гауя.

Здесь на берегах Р. Гауя разгорелись сильные бои. При форсировании реки наши бойцы сражались геройски. В числе первых со своим расчетом переправился на противоположный берег пулеметчик 4-го стрелкового полка 89-й стрелковой дивизии младший сержант П. М. Москвин. Он установил станковый пулемет на берегу и огнем обеспечил переправу подразделений. Огнем своего Максима коммунист П. М. Москвин уничтожил более двадцати вражеских солдат. На другом участке взвод 546-го стрелкового полка 191-й стрелковой дивизии под командованием В. И. Бурмистенко первым форсировал реку и дерзко напал на неприятеля с тыла. При этом взвод Бурмистенко захватил вражескую батарею и взял в плен двадцать солдат и офицеров противника.

В ночь на 12 октября наши соединения подошли к последнему рубежу перед Ригой, проходившему по западным берегам озер Тиш- и Юплас-эзерс. Командующий армией генерал-лейтенант В. З. Романовский с начальником оперативного отдела штаба армии полковником Мордвинцевым и начальником разведотдела полковником А. П. Костровым долго ломали головы: как же брать Ригу? Нужно сказать, что озеро Тиш-эзерс было очень серьезной преградой. Ширина его достигала 3 км, а длина — 8 км. Оно почти полностью преграждало полосу наступления двух наших корпусов. Рвать сильную оборону на перешейках между озерами не хватало сил, главным образом артиллерии. Узнав по данным разведки, что основные силы противника сосредоточены у перешейков, а не на западном берегу озера Тиш-эзерс, что войск у него мало и укрепления слабые, полковник Мордвинцев предложил попробовать форсировать озеро ночью передовыми отрядами на автомобилях-амфибиях.

Командарм же выехал в 112-й и 119-й корпуса посоветоваться с их командирами по этому вопросу. Они присоединились к общему замыслу. Уезжая, Романовский дал им указания при подходе к озерам строго соблюдать маскировку, убрать все войска подальше в лес, на берегу оставить лишь наблюдение и хорошо организовать разведку.

Было решено 119-му стрелковому корпусу придать батальон амфибий, на которых будет сделан первый бросок через озеро. Для ввода противника в заблуждение на перешейках намечалось вести артиллерийский огонь, создавая видимость, что здесь мы будем днем «рвать» оборону противника.

К утру 12 октября решение о форсировании созрело окончательно. Подполковник П. И. Киселев, командир 285-го батальона плавающих автомобилей, получив необходимые распоряжения, обеспечил в ту же ночь выход батальона в указанный ему район.

Утром полковник П. Я. Мордвинцев доложил командарму, что войска приступили к подготовке форсирования. По докладам командиров корпусов, противник оказывал на перешейках между озерами очень сильное сопротивление, на западном же берегу Тиш-озера он вел себя спокойно. Там были отмечены только отдельные патрули. Это и было нужно нашим войскам. Штаб армии переместился ближе к войскам первого эшелона на мызу Мангали. Наблюдательный пункт для командарма и небольшой группы штабных офицеров был подготовлен в районе Бэлтес, на участке 374-й стрелковой дивизии.

Днем командующий 67-й армией поехал на командный пункт командира 119-го корпуса проверить, как идет подготовка к форсированию. Командир корпуса генерал Н. Н. Никишин вместе с командиром 374-й дивизии полковником Б. А. Городецким, командиром 1244-го стрелкового полка, который должен был форсировать озеро в первом эшелоне, подполковником И. М. Царевым и командиром 285-го батальона амфибий подполковником В. И. Киселевым, склонившись над картой, разрабатывали план форсирования.

В 285-м батальоне плавающих автомобилей имелось 75 машин типа «Форд» GPA. Было рассчитано, что на этих машинах в первом эшелоне сможет одним рейсом высадиться 450 человек (по 6 человек на машине, хотя по технической расчетной норме разрешалось брать 4 человека). Предполагалось, что для ночных действий, да при внезапном нападении, это будет все же солидная группа, которая сумеет сделать многое.

Было также решено первый эшелон разделить на два отряда. Первый отряд был скомплектован из личного состава 1244-го стрелкового полка. В него должны были войти пулеметчики, автоматчики, бронебойщики, саперы и минометчики. Отряду выделялось пятьдесят машин. Командиру отряда подполковнику И. М. Цареву была поставлена задача после высадки на берег расширять плацдарм в сторону Межапарка, а одним батальоном нанести удар во фланг и тыл противника, оборонявшего перешеек в северной части озера.

Второй отряд состоял из одного усиленного батальона 1250-го стрелкового полка под командованием капитана Д. П. Максимова. Они делали бросок через озеро на 25 машинах. Этот отряд должен был выйти на берег в районе мызы Сужа, юго-восточная часть Межапарка и наступать в направлении Чекуркалис, нанося удар по флангу и тылу оборонявшихся войск противника на перешейке между Тиш- и Юглас-озерами.

В 19 часов, как только стемнело, оба отряда, растянувшись по берегу на четыре километра, сошли на воду. Артиллерия вела огонь главным образом по боевым порядкам противника, оборонявшего перешейки, а отдельными батареями — перед фронтом переправлявшихся подразделений, обозначая им направление движения и высадки. В 19.30 поступило донесение о том, что первый эшелон десанта высадился на вражеском берегу. Его подразделения начали выдвижение в тыл немецких войск, оборонявших межозерные перешейки. Когда десантные отряды приблизились к перешейкам, части 98-й и 377-й стрелковых дивизий 112-го стрелкового корпуса, а также 245-й стрелковой дивизии 119-го корпуса, сосредоточенные в межозерных дефиле, перешли в наступление. Как потом рассказывали пленные немцы, ночной удар наших десантов с тыла оказался неожиданным. У противника, оборонявшего дефиле, создалось впечатление, что он попал в окружение. Немцы в панике начали отступать.

В результате решительных действий десанта, поддержанного общим наступлением на всем фронте, войска 67-й армии к полуночи овладели северной частью Риги. Успех по очищению правобережной части Риги от вражеских войск был обеспечен прежде всего внезапностью и тщательной подготовкой.

Когда противник был выбит с межозерных перешейков, 119, 112-й и 111-й стрелковые корпуса перешли в общее наступление. Одновременно правофланговые дивизии 61-й армии (12, 75-я гвардейские и 212-я стрелковые дивизии 123-го стрелкового корпуса) также перешли в наступление. К утру была очищена и восточная часть Риги.

Удар был настолько ошеломляющим для противника, что только десантными отрядами в районе Межапарка было захвачено восемнадцать танков, четырнадцать орудий разного калибра, двенадцать минометов, 31 пулемет, 26 автомашин, 11 катеров на канале и много другого оружия и имущества.

Пленные впоследствии рассказывали, что они не ожидали наступления советских войск через озеро. «Сплошной гул моторов, — говорили они, — пулеметная стрельба и артиллерийская канонада создали такое впечатление, что по всему озеру широким фронтом наступают танки-амфибии. И мы ничего не могли сделать. Тем более, что ваши войска одновременно начали наступление и на перешейках».

Очистив северную и северо-восточную части города от противника и подтянув свои силы, войска армии, не давая противнику опомниться, в ночь на 14 октября форсировали реку Западная Двина севернее города. Главные же силы фронта развивали наступление на Ригу с юга. 15 октября столица Латвийской ССР была полностью очищена от противника.