Переговоры в Риге
Переговоры в Риге
В июле 1928 г. Чехословакия предложила СССР посредничество в переговорах с Румынией. В дальнейшем было предложено обменять признание Бессарабии за Румынией на оставление за СССР румынских ценностей. 29 сентября Литвинов предложил Политбюро ответить Праге, что СССР готов встретиться с представителем Румынии «для предварительного обсуждения соглашения, но что всякие переговоры будут безуспешны, если румынское правительство будет оставаться на позиции, занятой им во время Венской конференции». Со своей стороны, румынское руководство оставалось на позиции «не обсуждать вопроса о границах». В итоге посредничество Праги не пригодилось.
6 сентября 1928 г. СССР присоединился к пакту Бриана-Келлога и единственный из всех государств-участников ратифицировал его до конца года. 29 декабря Москва предложила Польше и Литве подписать протокол о досрочном вводе в действие этого договора с тем, чтобы позднее к протоколу присоединилось любое государство, подписавшее пакт. Но Варшава предложила расширить список участников будущего соглашения за счет привлечения Румынии, Латвии и Эстонии. Узнав об этом, Литва отказалась участвовать в многостороннем соглашении. Для Польши и Румынии это был лишний повод продемонстрировать крепость их военного союза. 11 января 1929 г. советская сторона указала Польше, что она не против участия Румынии в предполагаемом протоколе, но это вовсе не ликвидирует существующие советско-румынские спорные вопросы. В конце концов 1 февраля 1929 г. Москва приняла польское предложение, и 9 февраля СССР, Польша, Румыния, Латвия и Эстония подписали Московский протокол о досрочном введении в действие договора Бриана-Келлога. 27 февраля к протоколу присоединилась Турция, 3 апреля — Иран, а 4 апреля — Литва.[224]
Румынская сторона постаралась придать этому документу характер признания Советским Союзом Бессарабии частью Румынии, поэтому при его подписании Литвинов заявил, что «то обстоятельство, что среди нас находится в качестве делегата, подписывающего протокол, представитель государства, с которым Союз не имеет нормальных дипломатических отношений и с которым у него существуют давнишние серьезные, неразрешенные и не разрешаемые настоящим протоколом споры, является лишь добавочным свидетельством миролюбия Советского Союза». С изложением этой советской позиции 10 февраля выступила газета «Известия». В беседе с представителем Румынии К. Давилой Литвинов указал, что для Румынии урегулирование вопроса о ее границе на Днестре имеет значительно большее значение, чем для СССР, и что Москва остается на почве своего предложения о плебисците. Эта же позиция была подтверждена в постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 28 марта 1929 г. и в выступлении Председателя СНК СССР А. И. Рыкова 23 мая.[225]
В 1929 г. министр иностранных дел Румынии К. Арджетояну откровенно заявил, что «Румыния хочет создать среднеевропейский союз против СССР. В этом союзе должны участвовать Польша, Румыния, Чехословакия, Австрия, Венгрия, Югославия и Италия. Пакт Келлога имеет главным образом моральное значение. Никто не может заставить государство, подписавшее пакт, не вести войну, если оно эту войну хочет. Европа не должна забывать, что Румыния охраняет Европу от русской опасности». Конференция Малой Антанты в мае 1929 г., обсуждая вопрос об отношениях с СССР, по инициативе Румынии и Югославии высказалась за новую отсрочку установления дипломатических отношений с Москвой.[226] 5 декабря 1929 г. США предложили Румынии выступить с заявлением, осуждавшим действия Советского Союза в ходе конфликта на КВЖД, что уже сделали США, Англия и Франция. Не исключалось, что к этому демаршу присоединятся все страны Малой Антанты и Польша.
Понятно, что Москва постаралась удержать своих западных соседей от этого шага. Выступая на II сессии ЦИК СССР, Литвинов напомнил, что «на юго-западной нашей границе одна из провинций, формально не отделившаяся от нашего Союза, находится еще в оккупации другой страны. Этой оккупации самозваные охранители пакта Келлога не замечают. Я имею в виду Бессарабию, население которой никогда не переставало стремиться к воссоединению с нашим Союзом».[227] Тем не менее Румыния присоединилась к американской ноте, и 21 декабря, в тот день, когда в Хабаровске был подписан советско-китайский протокол о нормализации отношений, французский посол в Москве попытался передать эту румынскую ноту Литвинову, который отказался не только ее принять, но и выслушать. Советская сторона совершенно справедливо заявила, что государству, отказывающемуся возобновить нормальные отношения с СССР и оккупирующему часть советской территории, вряд ли стоит выступать с нравоучениями на тему о миролюбии.
В условиях нарастания экономических проблем и социальных протестов населения Румыния сделала ставку на усиление своих вооруженных сил. Зимой 1930 г. начались переговоры с Чехословакией о приобретении вооружения и военного снаряжения, а румынская пресса вновь развернула кампанию о «советской военной угрозе». Летом Румыния, как и остальные страны Малой Антанты, одобрила французскую идею «пан-Европы». В январе 1931 г. Бухарест высказался против приглашения Москвы к обсуждению этого проекта. 15 января был продлен польско-румынский договор о взаимопомощи. Наряду с США и Францией Румыния постаралась поучаствовать в экономическом бойкоте СССР, препятствуя советским поставкам по Дунаю. Более того, румынское правительство конфисковало закупленную в СССР партию галош, так как на их подошвах стояла марка «Серп и молот», что могло «явиться средством ведения советской пропаганды», особенно в Бессарабии.[228] Понятно, что все это не способствовало улучшению советско-румынских отношений.
В мае-июне 1931 г. начались советско-французские переговоры о заключении договоров о ненападении и торговле. 10 августа советско-французский договор о ненападении был парафирован, и Франция предложила Польше также достичь подобного соглашения с СССР. 23 августа советской стороне было передано польское предложение о возобновлении переговоров относительно договора о ненападении, а Франция 23 сентября заявила, что подписание советско-французского договора обуславливается достижением советско-польского соглашения. Со своей стороны, Москва предложила Парижу убедить Варшаву смягчить ее позицию и указала на невозможность связать оба договора.
В мае 1931 г. Польша уведомила Румынию о скором возобновлении переговоров с СССР и предложила Бухаресту свое посредничество, если он готов к аналогичным переговорам с Москвой. 14 ноября Варшава предложила свое посредничество и Москве на основе «оставления вопроса о Бессарабии в стороне». Однако Советский Союз, хотя и поддержал эту польскую идею, предпочитал вести двусторонние переговоры без посредников. 25 ноября румынское правительство запросило Францию относительно возможных переговоров с Москвой. 27 ноября Париж подтвердил свое согласие на эти переговоры и заявил о готовности в любом случае сохранить свои обязательства в отношении Бухареста. 5 декабря Румыния предложила СССР заключить пакт о ненападении. Москва же надеялась, что удастся начать с Румынией переговоры о «нормализации отношений», но в основном это была советская уступка Польше и Франции. В декабре 1931 г. была достигнута договоренность, что советско-румынские переговоры будут вестись в Риге, причем стороны согласились с тем, что вопрос о Бессарабии будет оставлен в стороне. Румыния, которую подталкивали Франция и Польша, была не склонна торопить события и взяла за основу польский проект договора о ненападении, добавив в него текст, который можно было бы трактовать как косвенное признание Бессарабии частью Румынии.[229]
Одновременно в декабре 1931 г. начались переговоры СССР с Финляндией и Латвией, договоры о ненападении с которыми были подписаны соответственно 21 января и 5 февраля 1932 г. Тем временем 6 января 1932 г. в Риге начались советско-румынские переговоры. Советскую делегацию возглавлял член коллегии НКИД Б. С. Стомоняков, а румынскую — поверенный в делах в Латвии М. Стурдза. Как и следовало ожидать, основная дискуссия развернулась вокруг вопроса о том, обозначать или не обозначать в предстоящем соглашении вопрос о Бессарабии. 20 января румынская сторона заявила, что до принятия советской стороной твердого обязательства никоим образом не включать вопрос о Бессарабии в пакт о ненападении, она считает бесполезным продолжение начатых переговоров. 26 января ТАСС опубликовало интервью с Литвиновым, изложившим советскую позицию, которая сводилась к тому, чтобы упомянуть в договоре о наличии нерешенных проблем между обеими странами, поскольку «мы не можем заключать с Румынией никаких соглашений, которые можно было бы истолковать как наше косвенное или молчаливое признание захвата Бессарабии». Собственно, именно это и не устраивало румынскую сторону. В итоге переговоры были практически свернуты. 25 января был парафирован советско-польский договор, но Варшава заверила Бухарест, что не подпишет его до того момента, когда СССР заключит аналогичные договоры со всеми своими западными соседями.
В контактах с Москвой Париж и Варшава продолжали настаивать на том, что они подпишут договоры с СССР лишь после достижения советско-румынского соглашения. Соответственно, румынский премьер-министр Н. Йорга 1 февраля, выступая в парламенте, выразил признательность Польше и Франции за поддержку румынской позиции.[230] Правда, Варшава уже с февраля 1932 г. стала настойчиво советовать Бухаресту найти способ договориться с СССР. В мае Польша активизировала свои попытки ускорить ход советско-румынских переговоров, но если Москва принимала некоторые из польских компромиссных предложений, то Бухарест отвергал все. С лета 1932 г. Франция также стала активно выступать в качестве посредника. И вновь СССР принимал многие компромиссные предложения, а Румыния их отвергала. 23 июня от имени Польши Москве был предложен новый компромиссный (румынский) вариант договора, однако все опять уперлось в вопрос упоминания или неупоминания наличия спорных проблем в советско-румынских отношениях, и советская сторона предложила вернуться к устранению разногласий по тексту, согласованному в Риге. Все эти проволочки и неуступчивая позиция Румынии привели к тому, что Польша решила подписать договор с СССР, не дожидаясь завершения советско-румынских переговоров. Понятно, что Бухарест, получив польское уведомление об этом, заявил о том, что Польша заняла недружественную позицию, что, впрочем, не помешало Варшаве 25 июля подписать договор о ненападении с СССР и отказаться официально подтвердить готовность увязать его ратификацию с подписанием аналогичного советско-румынского соглашения. В этой обстановке переговоры были отложены до осени.
На этот раз Франция попыталась надавить на Польшу, чтобы та не спешила с ратификацией советско-польского договора, а Румынии было заявлено, что советско-французский договор не будет подписан до окончания советско-румынских переговоров. После консультаций с СССР Франция 1 сентября предложила Румынии новую редакцию заключительного протокола: «Настоящий договор, содержащий обязательство каждой из сторон воздерживаться от какого-либо нападения на другую, будет толковаться в том смысле, что никакой спорный вопрос, территориальный или иной, существующий между сторонами, не может никогда ограничивать упомянутое обязательство и не может служить для той или другой из договаривающихся сторон мотивом или дать им свободу для совершения где бы то ни было актов, противоречащих обязательству ненападения, установленному настоящим договором. Понимается также, что этот договор не может служить для других целей, в частности не может толковаться как разрешение отмеченных спорных вопросов, существующих между сторонами в момент подписания настоящего договора, каковые вопросы не затрагиваются его заключением».[231]
Хотя это компромиссное предложение также было отвергнуто Румынией, Франция старалась возобновить советско-румынские переговоры и намекала Бухаресту, что в случае его неуступчивости она тоже подпишет договор с Москвой. 13 сентября польский посол в Москве передал советской стороне новое компромиссное предложение и новый румынский проект пакта о ненападении, одобренный Францией. В это же время Румыния добивалась от Франции, чтобы она в качестве условия подписания договора с СССР потребовала от советской стороны письменного заявления о ненападении на Румынию. Понятно, что Франция не спешила усложнять свои отношения с СССР. 17 сентября было достигнуто соглашение о том, что советско-румынские переговоры возобновятся в Женеве. Тем временем в ходе встреч Литвинова и румынского посла в Польше В. Кадере к 2 октября текст договора был в целом согласован. Москва даже согласилась на его подписание, но румынская сторона настаивала на исключении из заключительного протокола слов «существующих споров» и не желала идти ни на какие компромиссы. Подавший в отставку румынский посол в Лондоне Н. Титулеску, который еще ранее неоднократно публично выступал против подписания договора, не содержащего признания советской стороной Бессарабии частью Румынии, 11 октября в Париже попытался добиться помощи Франции в вопросе признания Советским Союзом румынской границы по Днестру. Вместе с тем он заявил, что советско-французский договор вовсе не обусловлен советско-румынским. Советская сторона сообщила Франции и Польше, что готова подписать договор, если Румыния согласится с текстом, согласованным в Женеве.[232]
В этих условиях СССР 16 октября заявил, что Румыния специально затягивает переговоры. 20 октября ставший министром иностранных дел Румынии Титулеску обратился за посредничеством к Польше, но получил отказ, так как Варшава не верила в то, что Румыния хочет достичь соглашения. Тогда 1 ноября Бухарест передал свои предложения в Париж, который 3 ноября передал их в Москву. Теперь Румыния хотела пересмотреть текст 4—й статьи и отказаться от слов о существующих спорах в заключительном протоколе. В ответ СССР заявил, что готов еще 4 месяца подождать согласия Румынии на подписание согласованного в Женеве текста договора о ненападении, если Франция немедленно подпишет давно подготовленный советско-французский договор. В любом случае Москва собирается проводить политику, исходя из пакта Бриана-Келлога. Выступая в парламенте 23 ноября, Титулеску заявил, что «на такой пакт о ненападении Румыния не может согласиться ни сегодня, ни когда бы то ни было». В этих условиях Польша 27 ноября ратифицировала советско-польский договор о ненападении, а Франция 29 ноября подписала аналогичный договор с СССР. В итоге Москве удалось несколько нейтрализовать антисоветскую направленность польско-румынского и франко-румынского договоров 1926 и 1931 гг.[233]
Данный текст является ознакомительным фрагментом.