Очерк тридцать четвертый Массовая эмиграция российских евреев. Барон М. Гирш и переселение в Аргентину. Заселение Эрец Исраэль

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Очерк тридцать четвертый

Массовая эмиграция российских евреев. Барон М. Гирш и переселение в Аргентину. Заселение Эрец Исраэль

В 1891 году в газете появилась маленькая заметка: «Несколько еврейских семей из Одессы на пути в Австралию изменили свой маршрут и направились в Китай‚ избрав местом жительства Гонконг».

1

С самого начала массовой еврейской эмиграции в газетах появились рекламы пароходных компаний‚ которые перевозили из Гамбурга в Нью-Йорк: «Путешествие по океану около 7 дней», а также объявления о продаже «прибыльного дела» в какой-либо стране.

Интерес к этой теме был немалый, и в русских газетах появились рубрики «К эмиграции евреев». В одной из них писали‚ что у евреев «нет никакого права покидать родину и бежать трусливо с поля сражения». Другая газета предрекала: «Юдофобии настанет в России конец‚ и даже самые ярые гонители евреев проникнутся сознанием‚ что нельзя преследовать одну часть организма‚ не подвергая опасности остальные». Третья газета рекомендовала правительству выработать такое законодательство‚ которое «сделает еврею в России жизнь невыгодной‚ пребывание неудобным‚ и всячески потянет его к отъезду за границу». Журналист четвертой газеты утверждал‚ что евреи в России «не в гостях‚ а у себя дома; они – часть коренного населения‚ потому что живут на своих местах целые века». В пятой газете просили евреев перетерпеть трудное время, предлагая перед погромом «запаковать все ценные вещи и отправить их на ближайшие железнодорожные станции… а самим жить‚ так сказать‚ на бивуаках до тех пор‚ пока опасность окончательно минует».

Политика правительства тоже была неоднозначной. Министр внутренних дел Н. Игнатьев поощрял выезд евреев из России‚ сменивший его Д. Толстой грозил суровыми карами за подстрекательство к этому, а Александр III высказался так: «И слава Богу‚ если бы продолжали». Но пока этот вопрос решали в кабинетах‚ давление изнутри нарастало‚ выталкивая евреев за пределы России: в 1881 году уехали 8000 человек‚ в 1890–1892 годах – более ста тысяч. «Эмиграция принимает с каждым днем всё большие размеры… – передавали отовсюду. – Едут‚ очертя голову‚ без определенного маршрута… В делах застой‚ никто из евреев не решается выпустить копейку‚ не зная кому доверять и боясь‚ чтобы должник не выехал в Америку».

В 1891 году первыми тронулись в путь изгнанные из Москвы‚ за ними потянулись другие. Уходили из Киева и Бердичева, Могилева и Кременчуга‚ Кишинева и Симферополя – по пять‚ десять‚ а то и по пятьдесят семей одновременно. Уплывали на пароходах из Гамбурга и Одессы, иногда по 400 человек в день, и в Конотопе неожиданно обнаружили‚ что четвертая часть еврейского населения уже покинула город. «Я посмотрел на уезжавших‚ когда они входили в вагон‚ – писал М. Бен-Ами в путевом очерке. – Если бы умершие сами шли ложиться в могилу‚ у них выражение не могло бы быть иным. Эх‚ народ бесприютный‚ народ бездомный!..»

Порой разносился очередной слух‚ будто евреев выселяют из Одессы‚ Харькова или Крыма. Этому верили‚ наученные прежним опытом‚ продавали за бесценок свое имущество и приезжали в пограничный пункт – с кучей детей‚ чемоданами‚ подушками и самоваром. Когда спрашивали‚ куда они едут‚ к кому‚ на какие средства‚ беженцы только пожимали плечами: «Сами не знаем. Там видно будет…» Газета «Новое время» порадовала читателей: «Выселяется бездомный и праздный люд‚ вот и всё»‚ – но это не соответствовало действительности. «Переселяются самые энергичные‚ – сообщали из Одессы‚ – предприимчивые‚ народ всё здоровый‚ годный к труду‚ знающий основательно разные ремесла и даже художества». Ехали ремесленники‚ каменщики‚ плотники и торговцы‚ ехали бедняки и состоятельные люди‚ гимназисты и студенты‚ представители всех слоев еврейского населения‚ а группа молодых людей из Одессы шла пешком до западной границы‚ потому что у них не было денег на поезд.

Чтобы получить заграничный паспорт‚ надо было подготовить заранее документы‚ поехать из местечка в губернский город‚ ходить по канцеляриям‚ загруженным подобными просьбами‚ а потому многие уходили без паспортов. На границе их арестовывали‚ возвращали по этапу назад‚ «с великим шумом и плачем» они появлялись на прежних местах. Кое-кому удавалось перейти границу без документов; их задерживала немецкая или австрийская полиция‚ но не могла возвратить обратно: без паспорта в Россию никого не впускали. Арестованных содержали под стражей‚ и им приходилось надеяться лишь на помощь еврейской благотворительности.

Из свидетельства того времени: «В больших темных и грязных хлевах и сараях‚ на полусгнившей соломе‚ я видел сотни людей‚ образующих одну беспорядочную кучу. Женщины‚ дети‚ старики‚ молодые люди – исхудалые‚ измученные уже пережитым‚ пугающиеся своего неизвестного будущего‚ изможденные и униженные до последней степени; все они валяются здесь уже по пять и шесть дней в ожидании какого-нибудь освободителя».

2

В городах Германии и Австро-Венгрии существовали еврейские комитеты‚ которые принимали беженцев‚ кормили их‚ одевали‚ отправляли специальными поездами в Гамбург и Бремен. Оттуда эмигранты уплывали в Америку‚ и летом 1891 года в нью-йоркском порту высаживались ежемесячно до десяти тысяч российских евреев. Кроме них ехали во множестве евреи Румынии и австрийской Галиции; ехали поляки‚ немцы‚ итальянцы‚ ирландцы‚ эмигранты разных национальностей. Бывали случаи‚ когда эмигрантов – в том числе и российских евреев – не пускали на берег и тем же пароходом отправляли обратно в Европу. Бывало и так, что возвращались по своей воле‚ на кораблях для перевозки скота‚ и бесплатный проезд отрабатывали кормлением и чисткой коров – при зловонии в трюмах и морской болезни. Они появлялись в Европе измученные, «в страшном состоянии» и умоляли в тех же благотворительных комитетах‚ чтобы помогли вернуться в Россию.

Большинство евреев оседало в Нью-Йорке, поближе к землякам‚ в скученности многоэтажных домов еврейских кварталов. Это были нищие люди, 95 процентов из них привозили в Америку менее 30 долларов на человека. Они снимали углы в убогих квартирах‚ а по вечерам расставляли складные кровати и укладывали на полы матрацы‚ на которых спали вповалку взрослые и дети. Санитарный инспектор еврейских кварталов докладывал: «Квартиры неудобны‚ сыры‚ грязны‚ смрадны и донельзя тесны и темны; воздух невозможен‚ грязь невообразимая‚ теснота ужасная‚ особенно там‚ где жилища служат и местом для работы. Здоровье жильцов самое плохое‚ положение детей опасное во время заразительных болезней‚ когда дети мрут как мухи; пища грубая и недостаточная; дети принуждены работать‚ помогая родителям в табачном и портняжном промыслах‚ или же в шесть-семь лет идти на фабрики‚ убивающие их физически‚ умерщвляющие их умственно и развращающие нравственно».

Часть новоприбывших занималась торговлей вразнос‚ но большинство поступало на фабрики и в мастерские по изготовлению белья‚ одежды‚ папирос и сигар. Новички работали по двенадцать-пятнадцать часов в день и получали значительно меньше‚ чем американские рабочие. Врачи‚ инженеры и журналисты тоже начинали с тяжелой физической работы; один из них описал первые семь лет жизни в Америке: «Я работал в следующих фабриках: табачной‚ фруктовой‚ лесопильне‚ бумажных воротничков и бумажной ткани и на железо-котельном заводе. Затем я перепробовал следующие ремесла: корзиноплетение‚ производство стульев и белошвейное мастерство‚ то есть шитье рубашек на машине. Кроме этого я был попеременно землекопом‚ фермерским батраком‚ контролером на железной дороге‚ владельцем бакалейной лавочки‚ конторщиком в банке‚ студентом медицины‚ санитарным инспектором‚ управляющим домами‚ городским учителем‚ редактором еженедельной газеты и‚ наконец‚ сотрудником нескольких больших американских газет».

Беженцы-евреи составляли в Америке не более пятнадцати процентов от общего количества эмигрантов. Многие христиане ехали из Европы на время‚ чтобы заработать деньги и вернуться к своим семьям, – евреи в подавляющем большинстве приезжали навсегда. Бывало и так, что они временно оставляли семьи на прежних местах, зарабатывая деньги на «шифскарты» – пароходные билеты для жены и детей. Беженцы из одних и тех же мест образовывали землячества, открывали молитвенные дома бывших жителей Кишинева‚ Минска‚ Вильно и других городов. Улицы и переулки еврейских кварталов были заполнены людьми; торговцы предлагали товар‚ слышны были звуки шарманки‚ которая от хасидской мелодии переходила к русской песне «Разлука ты‚ разлука…»

В еврейских кварталах почти все разговаривали на идише‚ но очень быстро меняли привычки и костюмы‚ сбривали бороды и пейсы‚ соглашались – не без колебаний и угрызений совести – работать в субботний день‚ потому что на фабриках выходным днем было воскресенье. «Хотя наше положение в материальном отношении улучшилось‚ – писал в Россию новый житель Соединенных Штатов‚ – но мне грустно‚ мой брат‚ невыразимо грустно. Мы здесь не знаем ни праздников‚ ни суббот. Неужели для того мы переселились‚ чтобы оставить нашу дорогую веру; ведь это я мог и в России сделать!..»

Около 80 % эмигрантов из России попадали в Соединенные Штаты‚ а остальные оседали в других странах‚ особенно в Англии. Они шли на фабрики по производству одежды‚ обуви‚ мебели, работали за малые деньги по двенадцать-четырнадцать часов в день; некоторые закупали гребни‚ пуговицы‚ прочий мелкий товар, ходили по домам в городах и деревнях. «Работают они с замечательной энергией и упорством‚ – рассказывали про них. – По целым годам они питаются Бог знает чем и копейку берегут пуще зеницы ока. Так жить и так работать умеет‚ кажется‚ только русский еврей». Но вскоре появились первые симптомы недовольства пришельцами‚ которые «работали до изнеможения за низкую плату», снижая заработки коренных жителей. В газетах начали предрекать рост антисемитизма «из-за озлобления английского рабочего»: «Этого нельзя будет избегнуть‚ если не прекратится наплыв чужеземцев».

Чтобы уменьшить количество нищих эмигрантов‚ еврейская община Лондона стала переправлять их в Канаду. Искали и другие места для расселения российских евреев – в Египте‚ Бразилии‚ Мексике‚ Венесуэле‚ Уругвае‚ Австралии‚ на острове Кипр и на Аравийском полуострове. А эмиграция из России не уменьшалась. «Печальными были сцены в Гамбурге‚ откуда отправлялись пароходы с тысячами этих несчастных… – вспоминал один из свидетелей. – Раздался уже третий гудок‚ заиграла музыка‚ замахали платками с палубы‚ уже стали тащить трап‚ – и в этот момент бежит к трапу еврей‚ бежит назад на берег. В самую последнюю минуту он не выдержал давившей его думы – «куда я еду‚ что буду там делать?» – и вот он сбежал с парохода. Тысячи людей с парохода и с берега расхохотались над этим мучеником. Еще момент – и он сломя голову вбежал обратно на пароход. Он решился‚ он едет «туда»…»

50 еврейских семей‚ которых не впустили в Соединенные Штаты‚ очутились в Африке‚ в Конго, где нашли работу на плантациях у бельгийцев. Несколько десятков семей поселились в Испании. Российские евреи появились в Стокгольме, голодные и нищие; в газете напечатали и такое сообщение: «Несколько еврейских семей из Одессы на пути в Австралию изменили маршрут и направились в Китай‚ избрав местом жительства Гонконг».

Евреи оказались и в Южной Африке – в Трансваале и в Оранжевой республике, занимались торговлей на золотых и алмазных приисках, в усадьбах плантаторов. «Голландские поселенцы‚ – сообщали оттуда‚ – принимают еврея-разносчика самым дружелюбным образом. Благодаря ему фермеру не приходится ездить в город за всем нужным и напрасно терять драгоценное время. Еврей тоже доволен: за свои товары он получает овец‚ кожу‚ земледельческие продукты‚ которые продает потом в городе. Фермы эти отстоят на большом расстоянии одна от другой‚ и таскаться на лошадях по целым дням под палящими лучами африканского солнца – дело далеко не легкое‚ но наш русский еврей ко всему привыкает и готов всё делать‚ лишь бы честно заработать кусок хлеба».

Из еврейского журнала «Восход» (1903 год): «Недавно один еврей три дня водил меня по Генуе‚ скрывая свое происхождение‚ но на вокзале не выдержал и заговорил: «А не бывали ли вы‚ пане‚ часом у в Шполе?» Случилось так‚ что я мог его порадовать: я бывал в этом богозабытом и прегнусном местечке. Мой попутчик так и затрепетал‚ так и засиял: «Уй! Когда я уехал из Шполы в Америку и застрял в этой поганой Генуе из-за чахотки‚ у нас хотели мостить базар». – «И теперь еще хотят‚ голубчик». – «И теперь хочут?!. Уй‚ уй‚ уй! Если бы я имел двести лир‚ посмотрел бы я на мою Шполу…» Он улыбался‚ но в глазах стояли крупные светлые слезы».

3

Эмиграция продолжалась в больших размерах‚ но вскоре выяснилось‚ что она не уменьшала еврейское население Российской империи‚ даже не перекрывала его естественный прирост. В тот момент появился еврейский банкир из Парижа и предложил свой план для улучшения положения российских евреев. Звали его барон Мориц Гирш, и в России уже знали об этом человеке. В 1888 году он решил пожертвовать 50 миллионов франков на устройство в черте оседлости профессиональных школ‚ ремесленных мастерских, земледельческих ферм для евреев и был уверен‚ что российское правительство с благодарностью примет его пожертвование.

Г. Слиозберг вспоминал: обер-прокурор Святейшего Синода К. Победоносцев «совершенно откровенно объяснил барону Гиршу‚ что евреи ограничиваются в правах не потому‚ что они признаются вредными‚ и не потому‚ что они по своей натуре заслуживают ограничения в правах‚ а исключительно с целью как бы уравновесить экономические силы евреев сравнительно с коренным населением‚ более слабым в борьбе против еврейского элемента‚ сильного не по числу‚ а по своему развитию‚ по своей культурности… До тех пор‚ пока коренное население в России культурно не разовьется‚ говорил Победоносцев‚ бюрократия вынуждена ограничивать евреев в правах… Кто желает работать на пользу евреев‚ должен работать на пользу просвещения русского крестьянства и вообще русского народа».

Гирш понял намек и пожертвовал миллион франков на нужды церковно-приходских школ‚ которые опекал Победоносцев. Деньги были приняты‚ однако правительство пожелало по своему усмотрению распоряжаться будущими пожертвованиями Гирша‚ предназначенными для еврейского населения. Гирш не согласился на такие условия и вместо России употребил огромные средства на учреждение еврейских школ в Галиции.

Этого человека увлекали грандиозные проекты‚ и потому он решил: если нельзя помочь евреям в самой России‚ значит надо их оттуда вывезти. Гирш отправил посланцев на поиски земель‚ и вскоре выяснилось‚ что в Аргентине было немало незаселенных территорий и уже существовали три еврейских поселения‚ основанных беженцы из Подолии и Бессарабии. Так выбор пал на Аргентину. В 1891 году Гирш купил там гигантские участки земли‚ чтобы создать для российских евреев «новое отечество‚ отвлечь их от обычного занятия – торговли и‚ превратив в земледельцев‚ постепенно содействовать этим делу возрождения еврейского народа». И вскоре туда переехала первая группа переселенцев из России.

Летом 1891 года приехал в Петербург уполномоченный Гирша‚ член английского парламента А. Уайт – для переговоров с министрами Александра III. Шло массовое выселение евреев из Москвы. В Европе и Америке критиковали русское правительство за его антиеврейскую политику‚ и Уайту пришлось выслушать много нелестных слов по адресу российских евреев – «смеси мошенников и ростовщиков» – для оправдания репрессивной политики. Из Петербурга Уайт отправился в Москву‚ Киев и на юг России‚ где познакомился с евреями-ремесленниками‚ торговцами‚ грузчиками в порту‚ осматривал хозяйства земледельцев-евреев‚ присутствовал на полевых работах этого «деятельного‚ загорелого от солнца‚ мускулистого земледельческого населения» и пришел к выводу‚ что извращенный тип еврея «существует только в сознании некоторых государственных деятелей‚ но не имеет реального бытия».

Уайт отметил в своем отчете‚ что городские евреи слабосильнее прочего населения из-за постоянного недоедания‚ но это компенсируется их «темпераментом‚ выносливостью и нравственным поведением: они мало пьют‚ редко курят‚ хорошие мужья и отцы семейства‚ терпеливы и трудолюбивы в работе». Его заключение было таково: «Этот народ‚ при мудром руководстве‚ всякую хорошо организованную колонизацию превратит в плодотворную независимо от того‚ будет ли она в Аргентине‚ Сибири или Южной Африке».

Осенью 1891 года было учреждено акционерное Еврейское колонизационное общество (ЕКО) – для переселения евреев Восточной Европы в Аргентину и в другие страны Америки. ЕКО выпустило 20 000 акций. Из них только 10 акций Гирш отдал именитым евреям Европы‚ а остальные купил сам‚ вложив в это дело гигантскую сумму – два миллиона фунтов стерлингов. Его уполномоченный снова поехал в Петербург и предложил грандиозный план Гирша: в 1892 году вывезут из России 25 000 евреев‚ их количество будет нарастать из года в год‚ и через двадцать пять лет Россию покинут более трех миллионов человек. Министры с восторгом приняли это предложение‚ рассматривая его как «счастливую случайность»‚ и разрешили учредить в Петербурге центральный комитет Еврейского колонизационного общества с его отделениями в губерниях. Александр III утвердил устав общества; уезжающие в Аргентину стали получать освобождение от воинской повинности и льготные железнодорожные билеты – при условии‚ что они навсегда покидают Российскую империю.

Это событие подтолкнуло многих. Повсюду заговорили о несметных богатствах барона Гирша‚ который помогает выехать из России и устроиться на новом месте. С жадностью читали письма первых переселенцев из далекой Аргентины: «Земля здесь прекрасная‚ гораздо лучше‚ чем в Киевской губернии. Хлеб убирается два раза в году‚ трава – четыре раза‚ скота очень много. Садов – гибель‚ а потому фрукты баснословно дешевы. Купленная бароном земля раздается на выплату в течение семи лет. Дается на семью по сорок семь с половиной десятин‚ четыре овцы‚ две коровы‚ две лошади‚ плуг‚ хата‚ борона‚ четыре курицы‚ два гуся и прочая птица на приплод. На первый год колонистам дается зерно на посев и на прокорм. Кто думает работать‚ тот смело может ехать‚ но лентяям лучше не совать сюда и носа».

Под влиянием слухов и восторженных писем собирались группы до ста семейств и просили уполномоченных Гирша‚ чтобы их немедленно отправили за океан. Самые нетерпеливые оставляли семьи‚ а затем их жен и детей везли в Аргентину за счет барона. Один из поселенцев писал жене в черту оседлости: «По дороге‚ в Германии‚ купи себе светлую шляпку с широкими полями. До Буэнос-Айреса можешь ехать в чем хочешь‚ но там оденься почище и более по-людски… Мальчика нашего тоже одень почище‚ и родителей – получше. Якову скажи‚ если у него будут лишние деньги‚ пусть он в Гамбурге купит шестиствольный револьвер и тысячу патронов; это нам здесь очень пригодится. Прежде чем ехать сюда‚ старайтесь подкрепить свои силы; ешьте и пейте побольше‚ бросьте всякие заботы о делах‚ старайтесь приобрести вид живого человека. Наш отец‚ барон Гирш‚ сам позаботится устроить наши материальные дела!»

Первые эмигранты в Аргентине были людьми разных профессий. Среди них оказались и разорившиеся купцы‚ комиссионеры‚ люди без определенных занятий‚ которые впервые занялись физическим трудом и не умели отличить корову от вола‚ плуг от бороны, ячмень от пшеницы. «Бывший купец пашет‚ – сообщал журналист‚ – его сын‚ бывший гимназист‚ пасет скот‚ его дочь‚ играющая на рояле‚ доит корову‚ мать – полусветская дама варит обед; все оборваны‚ живут в ранчо‚ то есть в избе с глинобитными стенами‚ соломенной крышей‚ без пола и потолка». Следовало обучить их земледелию‚ но инструкторы-немцы меньше всего интересовались успехом этого дела‚ плохо понимали цели колонизационного общества‚ и один из них сказал: «Охота барону Гиршу возиться с евреями; набрал бы он немцев‚ вот была бы колония!»

В русских газетах писали: нет надобности уезжать в Аргентину‚ потому что в Сибири много пустующих земель‚ где евреи могли бы заняться земледелием для пользы края – на средства того же Гирша. Однако политика правительства оставалась неизменной‚ и эмиграция продолжалась. На перевалочных пунктах Европы скопились тысячи беженцев по дороге в Аргентину‚ но вскоре выяснилось‚ что там не готовы к приему. Чтобы остановить этот поток‚ Гирш призвал евреев России подождать немного и не трогаться пока в путь, а затем в еврейском журнале сообщили: «Необыкновенное движение‚ охватившее еврейскую массу‚ когда разнеслась молва о появлении «нового Моисея»‚ к сожалению‚ слишком скоро сменилось недоверием и разочарованием». В 1892 году переехали в Аргентину 2850 человек‚ в последующие три года – еще 5000‚ и эмиграция на этом практически прекратилась. Часть новоприбывших осталась в Буэнос-Айресе‚ а остальные поселились во вновь созданных колониях. 70 семейств из Аргентины появились в Стамбуле на обратном пути в Россию‚ но капитаны русских пароходов отказывались их везти‚ потому что они навсегда покинули Российскую империю.

Барон Мориц Гирш умер в 1896 году. После его смерти Еврейское колонизационное общество стало вкладывать средства в создание еврейских поселений в Эрец Исраэль‚ а заселение Аргентины отошло на второй план. В первом десятилетии двадцатого века в Аргентину вновь поехали евреи‚ и в поселениях ЕКО жили тогда 13 000 человек; они выращивали люцерну‚ разводили скот‚ экспортировали масло в Европу. Следующее поколение поселенцев стало уходить в города‚ и к концу двадцатого века лишь кое-где сохранились земледельцы-евреи‚ потомки тех переселенцев‚ которых Гирш вывез некогда из России.

Не было великой идеи‚ которая заставила бы держаться за земли в далекой Аргентине. Не было национальной задачи. Поселения в Эрец Исраэль‚ основанные на деньги Гирша‚ стоят по сей день‚ а с Аргентиной затея провалилась. Великий филантроп барон Гирш назвал одно из аргентинских поселений «Клара» в честь своей жены‚ но в этом поселении давно уже нет ни одного еврея.

4

Пока происходила эмиграция в Америку‚ в еврейском обществе продолжались споры. Одни утверждали‚ что евреи уже не являются нацией; только религия связывает между собой евреев разных стран‚ а потому им не полагается отдельной территории, которая обособит их от остального человечества. Другие доказывали в ответ: евреи – это нация, у них общность происхождения‚ расовые особенности‚ сознание своего единства; они имеют право жить полноценной национальной жизнью на своей исторической родине. «Да что такое после этого нация‚ если к евреям этот термин не подходит? – писали в газете. – Неужели случайная масса людей‚ живущих на «своей» территории‚ больше заслуживает названия национальности‚ чем народность‚ которую не могли стереть и смять двухтысячелетние преследования?..»

Палестинофильство привлекало многих не только в России‚ но и на разных континентах; один из последователей этой идеи провозглашал: «Мы пойдем туда‚ конечно‚ не все‚ а только те‚ кому нужно пойти‚ кто будет задыхаться в чужой враждебной атмосфере. Поколения останутся жить и рождаться в изгнании‚ а часть их‚ светлая и гордая‚ станет уходить в Палестину и рождать там поколение за поколением‚ зерно будущего Израиля».

Российские евреи покупали земли в Эрец Исраэль‚ рыли колодцы и вспахивали каменистую почву‚ которую до них не обрабатывали‚ быть может‚ тысячи лет. Это была тяжелая непривычная работа на жаре; они страдали от лихорадки и глазных болезней‚ но‚ главное‚ у них не было достаточно средств‚ чтобы самостоятельно обзавестись хозяйством и дождаться результатов своего труда. Часть земель годилась лишь для виноградарства; виноградник дает полноценный урожай через несколько лет после насаждения‚ а пока что требовалась поддержка со стороны‚ чтобы продержаться до первых доходов. Помощь приходила от еврейских общин Европы, Америки и от российских евреев из палестинофильских кружков. Они действовали в России нелегально и потому собирали небольшие суммы денег‚ до 20 000 рублей в год‚ – это не шло ни в какое сравнение с огромными средствами‚ которые тратил на поселенцев парижский банкир барон Эдмонд Ротшильд.

Заселение продвигалось чрезвычайно медленно. Были споры‚ сомнения‚ разочарования и ошибки на том пути‚ по которому прежде никто не шел; неудачи на новом месте разочаровывали‚ а то и приводили в отчаяние. Еврейский историк И. Г. Клаузнер писал: «Когда оказалось‚ что только люди с весьма скромными материальными требованиями‚ и к тому же готовые работать собственными руками и терпеть известные неудобства и лишения‚ – что только такие люди могут найти в родной стране хлеб‚ и только хлеб‚ а не богатства… переселение приостановилось‚ и сионистское движение как бы превратилось в особого рода филантропию для поддержания нескольких уже существующих колоний. Что же делать?..»

Ответ на этот вопрос попытался дать Ушер Гинцберг из Одессы; в 1889 году он напечатал в еврейской газете статью под названием «Не тем путем». В этой работе он хотел высказать мнение не писателя‚ а «человека из народа»: поэтому статья была подписана псевдонимом Ахад га-Ам – в переводе с иврита «один из народа». Он утверждал: палестинофильство шло по неверному пути‚ потому что «провозгласило свой лозунг лишь от имени голодного желудка». Недостаточно – да и преждевременно – провозглашать заселение Эрец Исраэль: «возрождению на земле» должна предшествовать работа по «привлечению сердец»‚ по укреплению чувства национального единства‚ и без предварительной духовной подготовки реальное возрождение невозможно.

Ахад га-Ам считал, что Эрец Исраэль не сможет в ближайшем будущем решить материальные проблемы еврейского народа‚ но она может и должна стать его центром для национального объединения рассеянного народа. «Мы нуждаемся в духовном национальном центре‚ который был бы верным приютом не для «евреев»‚ а для «еврейства»‚ для нашего национального духа‚ в устроении которого принимали бы участие все сыны нашего народа из всех стран рассеяния‚ чтобы это участие духовно сближало людей‚ далеких друг от друга по месту и по взглядам».

В 1889 году Ахад га-Ам и его последователи основали палестинофильский орден «Бней Моше» – «Сыны Моисея». В его программе было сказано: «Перед нами два пути: путь жизни и путь смерти. Если мы хотим умереть‚ то оставим все лекарства‚ предлагаемые нам‚ и встретим смерть спокойно‚ ибо она неизбежна. Но если мы выберем путь жизни‚ то должны сами создать для себя пристанище в верном месте. Где же это верное место‚ как не в стране отцов?» Орден «Бней Моше» открывал светские школы с преподаванием на иврите‚ основал издательство для издания еврейских классиков на иврите‚ идише и русском‚ выпускал книги по истории евреев и книги для детей, а также журнал «Га-Шилоах» – «Посланец».

Орден просуществовал восемь лет с отделениями в городах России; от его членов требовались служение идее национального возрождения‚ нравственная чистота‚ взаимопомощь‚ честность и скромность. Ахад га-Ам провозглашал: «Палестинскую идею могут упрочить не филантропы своими звонкими грошами‚ не ораторствующая и пишущая братия своими громкими фразами‚ даже не дельцы‚ ищущие теплого местечка‚ которое они хотели бы найти в Палестине‚ ибо всё это – лишь материал для постройки‚ иссохшие кости‚ которые только тогда оживут‚ когда их осенит дух идеалистов». Таких идеалистов‚ преданных одной идее‚ и собирал в свои ряды орден «Бней Моше».

В начале 1890 года министр внутренних дел утвердил устав нового палестинского общества‚ и на учредительное заседание съехались в Одессу 162 депутата из городов Росси. Общество объединило нелегальные кружки «Хибат Цион»; оно открыто собирало деньги на нужды поселенцев‚ и за первые полгода из городов и местечек прислали более 40 000 рублей; одесские евреи‚ к примеру‚ пожертвовали 9000‚ евреи городка Владиславова – 15 рублей 42 копейки. В протоколах заседаний общества записывали: выделить вдове поселенца 60 франков на починку телеги‚ помочь веревочному мастеру из Иерусалима в приобретении инструментов‚ выдать поселенцам субсидию на посев в Петах-Тикве – и тому подобное.

Вскоре стало ясно‚ что беднякам не по силам освоить Эрец Исраэль‚ а потому палестинское общество начало привлекать состоятельных российских евреев‚ чтобы покупали там земли и развивали промышленность. Появились товарищества на паях‚ которые собирали деньги и посылали в Яффу своих представителей. Владельцы земель – турки и арабы – немедленно взвинтили цены; ловкие посредники продавали несуществующие участки, потому что посланцы из России были неопытны‚ их с легкостью обманывали. Земельная спекуляция напугала турецкие власти‚ и они запретили покупать земли на имя иностранных подданных. Надо было давать взятки чиновникам, оформлять покупки на местных жителей‚ а это‚ конечно же‚ усложняло дело.

В 1891 году каждую почти неделю приплывали из России в Эрец Исраэль несколько сот человек‚ но у палестинского общества не было таких средств‚ чтобы помочь каждому. Из Яффы сообщали: «Прибывает много бедных людей‚ обремененных семействами‚ неспособных к усиленному физическому труду… Эти эмигранты‚ за немногими исключениями‚ не находили ни работы‚ ни какого бы то ни было дела‚ и после многих лишений и долгих мучений должны были возвратиться обратно‚ разнося повсюду самые печальные вести».

На смену им ехали следующие‚ еще в больших количествах‚ и один из новых переселенцев записал в дневнике: «Июль 1891 года. Яффа. Море бурлит и кипит. Взлетая и проваливаясь на волнах‚ к судну подошли лодочники; точно черти‚ вскарабкались по канатам‚ налетели на нас‚ как разбойники: кричи не кричи‚ никто не выручит‚ – и вот мы уже в лодке‚ а через минуту на берегу. Тут встретил нас Владимир Темкин‚ глава исполнительного комитета Ховевей-Цион в Эрец Исраэль‚ и прошептал: «Быстро проходите!..» На другой день после нашего прибытия въезд в страну был закрыт».

Турецкие власти закрыли страну лишь для российских подданных. Пароход приплывал в Яффу‚ на борт поднимался чиновник для проверки паспортов и отделял евреев из России от прочих пассажиров. Кое-кому удавалось сойти на берег без разрешения; они бежали к крепостной стене‚ которая окружала город‚ ныряли в узкий лаз и исчезали в переплетениях улочек. Иногда возле этого лаза дежурил турецкий полицейский‚ тогда в дело вступал некий Йоселе: ему давали монету‚ он передавал ее полицейскому‚ тот отворачивался на секунду – и новый переселенец оказывался в городе.

Беженцы искали обходные пути‚ чтобы попасть в Эрец Исраэль. Плыли на парусниках из Египта‚ высаживались на пустынных берегах Средиземного моря‚ шли пешком из Бейрута через ливанские горы. Не все выдерживали затем тяжелые условия жизни и покидали страну‚ а на смену им появлялись следующие‚ брались за кирку и лопату‚ натирали кровавые мозоли, – одни из них сдавались и уезжали‚ другие оставались и побеждали.

5

В 1882 году еврей из Одессы Реувен Лерер стал обладателем земель в Эрец Исраэль, назвал свою усадьбу Нахалат Реувен – Наследие Реувена и начал заниматься сельским хозяйством. Неподалеку от его усадьбы уже закладывали Ришон ле-Цион‚ но поблизости жили лишь бедуины‚ которые прозвали Лерера «хаваджа москоби» – господин из Москвы.

Лерер продавал участки по низкой цене, и новые переселенцы построили там общий дом из кирпича; на каждую семью пришлась комната с дверью и отверстием вместо окна. Затем поселенцы достали деньги и купили у Лерера оставшуюся землю: так появилось поселение Вади Ханин. «Душа радуется‚ когда видишь этот поселок даже издали… В саду произрастают апельсины‚ лимоны‚ орехи‚ яблоки‚ гранаты и финики… Колонисты все люди молодые‚ здоровые‚ энергичные и честные; некоторые из них занимаются тесанием камней и этим добывают себе хлеб‚ пока земля‚ в которую они вложили массу труда‚ сможет их обеспечить… Душ в колонии: мужского пола – 17‚ женского – 16. Земли – 1500 дунамов‚ виноградных лоз – 56700‚ верблюдов – два‚ ослов – два‚ коз – одна…»

Михаил Гальперин‚ еврей из Вильно, приобрел на свои средства земли по соседству с Вади Ханин, чтобы основать рабочий поселок‚ и в 1891 году состоялось его освящение. Гости съехались к вечеру‚ всю ночь танцевали у костров‚ а утром со стороны Ришон ле-Циона появилась группа всадников. Во главе ее на белой разукрашенной лошади скакал Михаил Гальперин‚ в черкеске‚ с серебряным кинжалом за поясом‚ над ним развевалось большое бело-голубое знамя – «знамя Сиона». Это знамя водрузили на вершине холма‚ и новое поселение получило название Нес-Циона – «Знамя Сиона», из книги пророка Иеремии: «Поднимите знамя в Сионе…»

Иегошуа Ханкин приехал с Украины еще юношей, всю жизнь занимался приобретением земель в Эрец Исраэль. Располагая малыми средствами российских переселенческих обществ‚ он застолбил большой участок земли‚ и в 1890 году‚ на праздник Пурим‚ туда отправились поселенцы; они ехали верхом и на телегах‚ а флагом служил платок‚ привязанный к палке. «Под громовое победное «ура»‚ – вспоминал один из них‚ – мы устроили хоровод и принялись плясать на глазах у бедуинов‚ которые изумленно взирали на эту картину. Но вот явился герой дня‚ Иегошуа Ханкин – молодец‚ силач‚ с окладистой бородой и ниспадающими на плечи кудрями. Его встретили оглушительными трубными кликами…» Так появилось новое поселение – Реховот.

В 1891 году Иегошуа Ханкин купил земли еще для одного поселения: это была Хадера; первыми в ней поселились евреи из Вильно‚ Ковно и Риги. Покупка земель у арабов требовала невероятного терпения‚ выдержки и восточной дипломатии. Тридцать лет подряд Ханкин вел переговоры о приобретении земель в Изреэльской долине – и добился своего. Еще больше времени у него ушло на то‚ чтобы купить земли вдоль прибрежной полосы от Хайфы до Акко. После смерти Ханкина подсчитали‚ что этот человек приобрел на общественные средства 600 000 дунамов земли‚ и ни одного дунама не купил для самого себя.

Ольга Белкинд приехала из Петербурга навестить родственников; ее увидел Иегошуа Ханкин‚ и вскоре состоялась помолвка‚ против которой восстали его родители: невесте было 33 года‚ жениху – 22. «Они называли его сумасшедшим‚ – вспоминала родственница Ольги‚ – говорили‚ что у них не будет детей‚ что она стара для него‚ но всё было бесполезно. Он очень любил ее». Ольга работала акушеркой еще в Петербурге; она стала одной из первых профессиональных акушерок в Эрец Исраэль, пользуясь огромным авторитетом среди богатых арабов. «Они всегда посылали за ней экипаж‚ настоящую карету с мягкими сидениями. У нее в доме было много шалей‚ потому что арабы завертывали в шаль ее гонорары. Они расплачивались с ней золотом‚ а Ольга раздаривала эти шали детям своих родных‚ вкладывая туда деньги на покупку книг».

Авторитет Ольги помогал ее мужу добиваться успехов в приобретении земель; она занимала деньги у богатых арабов‚ чтобы выплатить первый взнос при заключении договора. Во время визита в дом богатого араба Ольга узнала‚ что он желает продать свои земли. «Иегошуа был молод‚ никакого опыта‚ – сообщал один из новоприбывших‚ – в кармане гулял ветер‚ а выкуп земель должен был обойтись минимум в сто тысяч франков. Если бы не Ольга и ее поддержка‚ Ханкин на это бы не решился».

В память Ольги названо поселение Гиват-Ольга; в тех местах‚ возле Хадеры‚ Иегошуа планировал создать приморский город. Его именем назван Кфар-Иегошуа в Изреэльской долине.

Перепись 1790 года насчитала в Соединенных Штатах Америки 4 миллиона жителей, среди них 700 еврейских семейств – примерно 3000 человек. Это были, в основном, сефарды‚ потомки евреев из Испании и Португалии. К середине девятнадцатого века в США было уже 50 000 евреев‚ а к 1880 году их количество превысило 200 000 – в основном, за счет эмигрантов из Германии.

Эмиграция из России и Царства Польского была сначала ничтожной: с 1821 по 1870 год выехало оттуда 7550 человек разных национальностей. После погромов 1881–1882 годов началась массовая эмиграция российских евреев в Соединенные Штаты‚ которая дала такие результаты: 1881 год – 8193 человека‚ 1882 год – 17 497 человек‚ 1883–6907‚ с 1884 по 1886 – от 15 до 17 тысяч ежегодно‚ с 1887 по 1890 – примерно по 30 000 тысяч человек в год. После изгнания евреев из Москвы количество эмигрантов возросло: 1891 год – 42 145 человек‚ 1892 год – 76 417. Затем в США начался экономический кризис‚ и эмиграция сократилась: с 1893 по 1900 год приезжали из России от 35 до 45 тысяч ежегодно. Всего с 1881 по 1900 год выехали из Российской империи в США около 600 000 человек.

После погромов 1881 года в Одессе появилось общество «Ам олам» – «Вечный народ»; его участники призывали евреев переселиться в Америку и создать там сельскохозяйственные коммуны. В 1881 году переехали в США 70 человек из Елиcаветграда‚ затем несколько сот из Киева‚ Вильно‚ Одессы и Кременчуга. Молодые идеалисты основали несколько земледельческих коммун в разных штатах‚ чтобы создать в Америке «цивилизацию нового типа». Они не забывали про Россию и решили построить корабль‚ приплыть на Дальний Восток, устроить политическим заключенным побег в Америку.

Через несколько лет все коммуны распались‚ а последняя из них – «Нью-Одесса» в штате Орегон – продержалась до 1887 года. У ее обитателей не оставалось денег даже на проезд‚ и они три месяца шли пешком до Нью-Йорка.

Мориц Гирш – полный его титул барон Мориц фон Гирш де Герейт – получил от турецкого правительства концессию на прокладку железнодорожных путей и благодаря этому накопил огромные богатства. Он любил жить в роскоши‚ но часто повторял: «Я социалист‚ и я готов раздать всё свое имущество‚ если другие поступят таким же образом». У него умер единственный сын, и Гирш употребил свои средства на благотворительную деятельность.

Он пожертвовал миллион франков на еврейские школы в Турции‚ учредил школьный фонд для евреев Галиции‚ фонды помощи евреям Львова‚ Кракова и Будапешта; для еврейских эмигрантов из России основал комитеты помощи в Берлине, Стамбуле и Нью-Йорке. Еврейский благотворительный комитет Лондона получал ежегодно все суммы‚ которые Гирш выигрывал на скачках‚ – иногда по 250 000 фунтов стерлингов. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов он пожертвовал на устройство больниц для раненых обеих армий, предоставил русской императрице 400 000 рублей на благотворительные цели в России. В Нью-Йорке на деньги Гирша основали школу на 750 детей‚ вечерние курсы для взрослых‚ ремесленные школы‚ детские приюты и детские сады. Затраты Гирша на благотворительные цели оценивают в 400 миллионов франков – невероятно огромная сумма по тем временам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.