Очерк тридцатый Евреи Европы к концу девятнадцатого века. Положение российских евреев. Подстрекательства к расправе. Погромы 1881 года. Губернские комиссии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Очерк тридцатый

Евреи Европы к концу девятнадцатого века. Положение российских евреев. Подстрекательства к расправе. Погромы 1881 года. Губернские комиссии

«Там‚ где кулак и грубая физическая сила в большом почете‚ смиренномудрие‚ миролюбие и апеллирование к праву‚ закону и справедливости – в высшей степени смешны и бессмысленны… Единственное спасение – в самообороне и самозащите».

1

С начала девятнадцатого века и до его завершения еврейское население в мире увеличилось почти в пять раз, превысив 10 миллионов человек. Девятнадцатый век прошел под знаком еврейской миграции в поисках более спокойной жизни и места для заработка. Евреи Польши и Галиции уходили в Германию‚ евреи Германии – в Англию‚ Францию и Голландию; в пределах империй и княжеств они перемещались из провинции в провинцию, из деревень в города. К концу девятнадцатого века поднялись во множестве евреи Восточной Европы и отправились в Америку‚ Англию‚ Канаду‚ Южную Африку‚ Аргентину и Эрец Исраэль – в поисках счастья.

Переселяясь в города‚ евреи теряли прежние источники существования‚ спешно подыскивали новые профессии‚ становились рабочими на фабриках‚ каменщиками на стройках, грузчиками, извозчиками. Самые удачливые богатели‚ накапливали капиталы‚ строили фабрики и заводы‚ открывали банкирские дома в городах Европы‚ становились финансовыми советниками королей и правительств‚ способствовали основанию государственных банков Германии‚ Бельгии и Австрии.

К середине девятнадцатого века банкирский дом Ротшильдов имел свои конторы во Франкфурте-на-Майне‚ в Вене‚ Париже‚ Лондоне и Неаполе‚ ссужал деньгами правительства разных стран для осуществления государственных проектов. Ротшильды давали долгосрочные ссуды Российской империи, предоставили заем британскому правительству для покупки акций Суэцкого канала; дом Ротшильдов гарантировал своим имуществом гигантскую контрибуцию‚ которую Франция обязалась выплатить Пруссии после поражения во франко-прусской войне.

Ротшильды финансировали строительство железных дорог во Франции‚ Бельгии‚ Италии и Австрии; банкиры Ицхак и Эмиль Перейр строили железные дороги на юге Франции‚ в Испании и Тунисе; барон Мориц Гирш – на Балканах и в Оттоманской империи; банкиры-евреи из Германии вкладывали средства в прокладку железнодорожных путей в Румынии и Пруссии‚ а еврейские банки США – на Американском континенте. В Центральной Европе евреи участвовали в развитии металлургической и машиностроительной промышленности‚ а также в создании новых отраслей – химической и электротехнической.

К восьмидесятым годам девятнадцатого века евреи получили равные права с коренным населением в странах Центральной Европы. Дольше всех сопротивлялась Швейцария‚ но и там конституция 1874 года отменила прежние ограничения. Евреи преподавали в университетах‚ появились евреи-издатели‚ адвокаты‚ актеры и музыканты. Журналисты-евреи основывали ведущие газеты в Европе‚ создали телеграфные агентства – «Рейтер» в Англии и «Вольф» в Германии. Европейские евреи выдвинулись в математике‚ философии и особенно в медицине‚ где они оказались среди основателей современной микробиологии и паразитологии‚ эмбриологии и цитологии‚ педиатрии и бактериологии. В музыке они дали композиторов Ф. Мендельсона-Бартольди‚ Г. Малера‚ Д. Мейербера‚ Ж. Оффенбаха, И. Кальмана, в литературе – Г. Гейне, в живописи – К. Писсарро, на сцене – «божественных» актрис Рашель и Сарру Бернар.

Получив равные права‚ европейские евреи вскоре обнаружили‚ что купцы‚ ремесленники‚ представители свободных профессий без особого восторга встретили появление равноправных конкурентов. Кое-кому пришлось потесниться – к их неудовольствию‚ а то и ненависти; самые непримиримые заговорили о повсеместном «еврейском засилье», начали подсчитывать процент евреев в торговле‚ журналистике‚ в науке и искусстве. Премьер-министр Великобритании Б. Дизраэли‚ крещеный еврей‚ стал символом еврейского влияния в мировой политике; семейство «иудейских королей» Ротшильдов – символом всемогущего капитала. Но внедрение в христианское общество нарастало‚ и реакцией на это стал рост антисемитизма в странах Европы.

2

Во главе этого движения оказалась Германия‚ да и сам термин «антисемитизм» родился в 1879 году в Берлине; там же была основана «Антисемитская лига» «для спасения германского отечества от вторжения евреев». Новейший антисемитизм отличался от юдофобии прежних веков. Раньше еврею достаточно было переменить веру‚ чтобы избавиться от приписываемых ему пороков и вступить на путь «исправления»; теперь зарождалась новая идеология‚ которая противопоставила арийской сущности сущность еврейскую‚ «неисправимую»‚ с ее особыми отличительными признаками.

Е. Дюринг, один из теоретиков антисемитизма, провозглашал: «Евреи существовали бы и в том случае‚ если бы они все без исключения повернулись спиной к своей религии и перешли в какую-нибудь из господствующих у нас церквей… Я утверждаю‚ что еврейский вопрос есть вопрос расовый‚ и евреи не только нам чуждая‚ но врожденно и бесповоротно испорченная раса». Так возникло движение для борьбы с семитской расой‚ которой противопоставлялась раса арийская – с ее культурой, этическими нормами и обычаями.

Эту идеологию подхватили политические деятели Германии, для привлечения избирателей стали подыгрывать предрассудкам‚ сложившимся в христианском обществе в течение веков. На выборах в 1893 году антисемитские партии получили четверть миллиона голосов и провели в рейхстаг 16 депутатов. Идеолог антисемитизма немецкий историк Г. Трейчке выдвинул лозунг «Евреи – наше несчастье»; четверть миллиона человек подписали петицию с требованием уволить евреев со всех административных должностей в Германии; в Дрездене состоялся международный конгресс‚ где приняли «Манифест к правительствам и народам христианских государств‚ обреченных на гибель по вине еврейства».

К концу девятнадцатого века евреи практически не могли стать офицерами в немецкой армии; их не допускали на судебные должности и не назначали преподавателями в учебные заведения; на государственной службе им преграждали путь к продвижению‚ в университетах – к научной карьере. Снова заговорили об употреблении иудеями христианской крови: будто бы для того‚ чтобы связать всех евреев круговой порукой в мировом заговоре. В прусском городе Ксантен еврея-резника обвинили в убийстве пятилетнего мальчика‚ но дело оказалось настолько надуманным‚ что прокурор во время суда отказался от обвинения к неудовольствию многих.

Антисемитское движение в Австро-Венгрии поставило своей целью оградить «маленького христианского человека» от посягательств «крупного еврейского капитала». Пропаганда в газетах и с трибуны парламента дала результаты: по стране прошли антиеврейские беспорядки‚ и в 1882 году в венгерском городке Тисса-Эслар группу евреев обвинили в ритуальном убийстве христианской девушки. Был суд. О нем писали и говорили во всем мире, еврейские газеты России печатали стенограммы выступлений обвинителей и защитников. В зале суда‚ сообщал журналист‚ «можно было видеть молодых и изящных барынь в наиновейших венских и парижских туалетах‚ которые при каждом показании‚ выгодном для подсудимых‚ не стесняясь‚ обнаруживали свое негодование и настоящую кровожадность». Труп девушки обнаружили в реке через два с половиной месяца после ее исчезновения‚ без следов насильственной смерти. Суд оправдал обвиняемых‚ но в Венгрии возникали новые ритуальные наветы‚ а местные жители основывали союзы для защиты от «убийц-евреев».

Во Франции этой благодатной темой воспользовались политики; роялисты в борьбе с республиканцами провозгласили: «От революции никто кроме евреев не выиграл». Заговорили о том‚ что «в современном обществе еврей становится слишком богатым‚ слишком могущественным»‚ и во французском журнале написали в ответ: «Кто же мешает вашим сыновьям приобретать богатство и могущество‚ как евреи? В нашей демократии карьера‚ влияние‚ слава – открыты для всех!.. Еврей работает‚ еврей не теряет мужества‚ у еврея талант; это привело его к нынешней его позиции. А вы что? У вас ведь такие же карты в руках‚ как у него‚ – так играйте!»

Но антисемитизм во Франции нарастал. Евреев сделали ответственными за поражение во франко-прусской войне‚ за потерю Эльзаса и Лотарингии‚ за упадок нравственности и за всё прочее. В разных городах открывались отделения «Антисемитской лиги»; 80 000 евреев Франции обвинили в «угнетении» сорокамиллионного французского народа и откровенно грозили тем днем‚ когда «перед взором Израиля поднимется Париж‚ о котором он не имеет понятия‚ Париж святой Варфоломеевской ночи».

15 октября 1894 года был арестован офицер Генерального штаба‚ еврей Альфред Дрейфус – по обвинению в государственной измене. Военный суд присудил его к пожизненной каторге‚ но дело на этом не закончилось. Вся Франция в ожесточенной борьбе разделилась на два лагеря: дрейфусары отстаивали невиновность Дрейфуса‚ а антидрейфусары обвиняли мировое еврейство в заговоре против Франции. В газетах рекомендовали с полной безнаказанностью: «Разорвать евреев на куски… Сварить в масле… Заколоть до смерти иглами… Разрубить каждого еврея надвое…»; группа офицеров предложила испытать на французских евреях новый тип пушки. В Париже и в других городах прошли беспорядки‚ а во французской колонии Алжир громили еврейские магазины и убили несколько евреев.

Писатель Эмиль Золя написал в защиту Дрейфуса: «Франция‚ неужели это ты‚ захваченная в плен самой очевидной ложью‚ оказавшаяся на стороне толпы преступников‚ которые объединились против нескольких честных людей?.. Знаешь ли ты хотя бы‚ куда направляешься?.. К нетерпимости Средневековья‚ к сжиганию евреев на городских площадях…» Писателю угрожали расправиться с ним и с его семьей; читатели перестали покупать его книги‚ бывшие друзья покинули его. Суд осудил Золя за клевету на армию и на военный трибунал‚ приговорил к трем годам заключения‚ и в последнем слове он сказал: «Все как будто против меня… А за мной только идея‚ идея правды и справедливости. И я спокоен. Я одержу победу. Я не хочу‚ чтобы моя страна погрязла во лжи и несправедливости… Придет день‚ когда Франция поблагодарит меня за то‚ что я помог ей спасти ее честь». В 1906 году Альфред Дрейфус был полностью реабилитирован.

Положение евреев Румынии было‚ пожалуй‚ одним из худших в Европе. По закону почти все румынские евреи приравнивались к иностранцам и потому не имели избирательных прав. Они не могли дослужиться в армии даже до звания ефрейтора; на их детей не распространялось бесплатное образование в начальных школах; в средние и высшие учебные заведения их принимали по процентной норме и при наличии свободных мест, а в профессиональные училища не допускали вообще; количество ограничений было так велико‚ что охватывало практически все сферы жизни. Погромы были нередким явлением в румынских городах и местечках: жгли еврейские дома‚ разрушали синагоги и кладбища‚ били‚ насиловали и изгоняли. После невероятно жестоких погромов конца девятнадцатого века румынские евреи стали покидать страну; это грозило подорвать экономику Румынии‚ и правительство запретило еврейскую эмиграцию.

В разгар антисемитских страстей китайский военный атташе в Париже опубликовал во французской газете «Gaulois» статью под заглавием «Евреи в Китае»: «Евреи живут у нас уже две тысячи лет. Нам никогда не приходилось за это время жаловаться на них‚ так как мы сами никогда не делали им ничего дурного… Священные еврейские книги побуждают евреев заниматься чтением‚ поэтому они очень образованны‚ и нашим ученым это‚ разумеется‚ приятно. Нередко евреи выдерживают блестящим образом самые трудные экзамены и выполняют затем важные административные и политические функции… Поэтому я имею полное основание утверждать‚ что… значительная часть европейцев не доросла еще до понимания религиозной свободы‚ с незапамятных времен установившейся в Китае».

3

Исследователи подсчитали, что с 1649 по 1873 год в Российской империи были выпущены 1073 законодательных акта, относящихся к еврейскому населению; двухтомное издание «Законов о евреях», отпечатанное впоследствии, составило около тысячи страниц. Свод российских законов делил население на три категории: природные обыватели‚ инородцы и иностранцы. Инородцев выделили в отдельную группу из-за особых условий их быта; в эту категорию входили «кочевые и бродячие» народности на окраинах империи: калмыки‚ киргизы‚ «самоеды северных тундр»‚ а также малые народы Сибири и степных областей Приуралья‚ Предкавказья и Средней Азии. В категорию инородцев попали и евреи – тоже из-за особых условий их быта.

Законы страны не указывали ее подданным – татарам‚ к примеру‚ или калмыкам‚ что они имеют право заниматься теми или иными промыслами‚ приобретать имущество или перемещаться с места на место: это подразумевалось само собой как неотъемлемое гражданское право. Лишь по отношению к евреям существовали законы‚ министерские циркуляры и разъяснения Сената‚ которые диктовали им, где жить‚ что приобретать, как перемещаться и многое другое. Антиеврейское законодательство было невероятно запутанным и трудным в употреблении‚ а потому на практике руководствовались обычно простым принципом: евреям запрещалось всё‚ что было дозволено другим подданным‚ если в каждом конкретном случае не существовало на то особого разрешения. Другими словами: для любого жителя России всё разрешалось – кроме того‚ что закон ему запрещал‚ а для еврея всё запрещалось – кроме того‚ что закон ему позволял.

Существовавшее законодательство выделило еврейскому населению территории, ограниченные «чертой постоянной еврейской оседлости». Туда входили Царство Польское и пятнадцать западных губерний Российской империи: Бессарабская‚ Виленская‚ Витебская‚ Волынская‚ Гродненская‚ Екатеринославская‚ Киевская (кроме Киева)‚ Ковенская‚ Минская‚ Могилевская‚ Подольская‚ Полтавская‚ Таврическая (кроме Севастополя)‚ Херсонская и Черниговская. В Лифляндской и Курляндской губерниях могли жить лишь те евреи‚ «кои там записаны по ревизии до 13 апреля 1835 года»‚ а в пятидесятиверстной полосе вдоль западной границы империи им временами запрещали селиться.

Каждый еврей получал паспорт в том месте‚ к которому был приписан‚ с непременной пометкой‚ что этот документ действителен лишь в черте оседлости. Разрешение на поездку во внутренние губернии выдавали на короткий срок‚ по усмотрению полиции‚ для торговых‚ судебных и наследственных дел; в этом разрешении указывалось‚ что с нарушителем «будет поступлено‚ как с бродягой»‚ если он своевременно не вернется назад. Полиция ловила тех‚ кто приезжал во внутренние губернии без разрешения‚ их судили за это и наказывали; а если еврей уезжал без дозволения в другую страну‚ его навсегда исключали из российского подданства и не впускали обратно.

Вне черты оседлости могла постоянно жить лишь малая часть еврейского населения России. Это были купцы первой гильдии с ограниченным количеством еврейских слуг и приказчиков‚ лица с высшим образованием‚ фармацевты‚ фельдшеры‚ дантисты‚ акушерки‚ ремесленники‚ механики‚ винокуры и пивовары‚ а также отставные «николаевские» солдаты и их потомки. В 1880-81 годах – по официальным данным – вне черты оседлости находилось 470 еврейских купцов первой гильдии‚ 968 лиц свободных профессий и примерно 8000 ремесленников‚ мастеров, отставных солдат. Всего же – вместе с членами семей‚ приказчиками и прислугой – оказалось во внутренних губерниях и на законных основаниях 34 000 евреев. Приняв христианство по обряду православной веры‚ российский еврей немедленно получал все права «природных обывателей». Он мог получить эти права‚ став католиком или протестантом с особого разрешения министра внутренних дел‚ но если он принимал иную веру – к примеру‚ ислам‚ это не снимало с него установленных законом ограничений.

В условиях жесточайшей борьбы за существование евреи хватались за любую возможность заработать: скупали у крестьян их продукцию‚ перепродавали‚ обменивали‚ шли порой на обман и преступление‚ чтобы накормить жену и детей. Славянофил И. Аксаков уверял читателей своей газеты: «Нигде евреям так хорошо не живется… нигде они так не полноправны‚ как в России»‚ – но государственные деятели России уже понимали‚ что черта оседлости диктовала свои условия, не позволяя миллионам людей стать полезными членами общества.

Полтавский губернатор предлагал «ныне же отменить все существующие ограничения»; из Витебской губернии рекомендовали сделать это «одновременно и повсеместно в Империи»; из Сибири писали в столицу‚ что «водворение евреев» будет «положительно полезным» для восточной части России. Советовал смягчить ограничения и один из министров Александра II‚ так как во внутренних губерниях «замечается и совершенный недостаток в капиталах‚ и полное отсутствие предприимчивости в народе»‚ а евреи могли бы оказать «неисчислимую пользу… прочим местностям империи‚ куда бы они внесли свои капиталы‚ свою предприимчивость и полезную конкуренцию». Казалось‚ всё говорило за отмену ограничительных законов‚ но даже в годы либерального правления Александра II черта оседлости продолжала стеснять российских евреев.

Это было трудное и беспокойное время в стране. После отмены крепостного права у многих крестьян, особенно в южных губерниях, оказались недостаточные наделы земли; они нанимались в работники к бывшим помещикам или арендовали землю по чрезвычайно высоким ценам. Крестьяне платили за сенокос на частных лугах‚ за сбор грибов и ягод в частных лесах‚ за ловлю рыбы и раков в реках‚ протекавших через частные земли. Крестьянское население возрастало из года в год‚ безземелье сказывалось всё сильнее‚ и потому миллионы крестьян уходили на заработки. Но в городах черты оседлости трудно было найти работу‚ и переселенцы стали конкурировать с евреями в мелкой торговле и ремеслах. В неурожайный 1880 год цены на хлеб значительно возросли‚ и голодная‚ озлобленная городская беднота, получившая наименование «босая команда», намного увеличила количество уголовных преступников.

Следовало определить причины такого явления, попытаться их устранить‚ но правые газеты начали утверждать‚ что евреи-эксплуататоры довели Россию до нищеты‚ евреи-кабатчики спаивают христианское население‚ а потому обездоленный‚ спившийся крестьянин или рабочий с радостью идет в тюрьму‚ где его будут кормить. К тому времени исследователи уже определили‚ что смертность от пьянства во внутренних губерниях России была выше‚ чем в губерниях черты оседлости. О том же писали в газете «Московские ведомости»: «В жиде-шинкаре вдруг почему-то мы увидели виновника разорения России и бедственного состояния ее крестьянства. Не ложь ли это?.. Спросите у людей действительно сведущих‚ где народ более спаивается и где крестьянин более разоряется‚ в Ковенской ли губернии‚ Виленской ли‚ Волынской‚ Подольской‚ Киевской‚ или в наших местах‚ куда евреев не пускают и где кабаком орудует православный целовальник или кулак?.. В западном крае действительно господствует страшная‚ поразительная нищета‚ но это нищета не крестьянская‚ а еврейская».

Однако правые газеты делали свое дело, подсчитывая с точностью до рубля‚ «во что обходится христианскому населению России содержание племени иудеев». Вековые предрассудки тоже брали свое‚ и постепенно стало складываться убеждение‚ что еврей не зарабатывает на жизнь честным путем‚ а наживается за счет христиан с помощью обмана и надувательства. А раз так‚ то разгромить или разграбить еврейский дом или лавку – значит восстановить справедливость‚ попранную мошенниками. Ограничительные законы Российской империи также не способствовали уважительному отношению к этой группе населения‚ приводя к убеждению‚ что еврей – неполноценный подданный государства‚ а потому бить и даже убивать его не так преступно‚ как всякого другого жителя страны.

Антиеврейская кампания в газетах нарастала‚ натравливая нищее христианское население на еврея-чужака‚ такого же нищего и обездоленного. «От всей этой травли‚ – писал русский публицист М. Песковский‚ – в памяти и сознании невежественной массы остается одно: «бей жидов!» А за что именно «бить» их? действительно ли виноваты они‚ в чем именно и насколько? – буйствующая масса‚ производящая погромы‚ никогда не задается этими вопросами. «Бей жидов!» – является для этой массы боевым кличем‚ знаменем‚ под которое она совершенно инертно‚ безотчетно стекается‚ – только потому‚ что кто-то выкинул это знамя».

4

Еще до убийства Александра II начали обвинять евреев во вредном влиянии на интеллигенцию. А. Суворин писал на страницах «Нового времени»‚ что евреи командуют революционным движением в России‚ подсчитывал количество подсудимых-евреев в политических процессах; они составляли тогда семь процентов‚ а отношение евреев ко всему населению не превышало трех процентов. Лозунгом стало не только «Жид идет!»‚ но и «Жид бунтует!». Влиятельные газеты – «Киевлянин»‚ «Новороссийский телеграф»‚ «Виленский вестник»‚ «Московские ведомости» – печатали статьи с клеветой и подстрекательством к расправе‚ называя евреев главными виновниками несчастий русского народа. И хотя закон запрещал возбуждать вражду к какой-либо части населения, власти не мешали направленной пропаганде.

После убийства Александра II выяснилось на следствии‚ что организовал покушение сын крестьянина Андрей Желябов, руководила операцией дворянка Софья Перовская, динамитные бомбы приготовил сын священника Николай Кибальчич, первую бомбу бросил мещанин Николай Рысаков, вторую – польский шляхтич Игнатий Гриневицкий; участвовал в покушении и сын крестьянина Тимофей Михайлов‚ а мещанка Геся Гельфман содержала конспиративную квартиру. Убийцами российского царя оказались представители тех слоев русского общества‚ которые издавна считались опорой трона и государства. Этот факт смутил многих, с этим не желали соглашаться‚ чтобы не прийти к устрашающим выводам. Проще было объяснить покушение вмешательством чуждых сил‚ и правые газеты – наперекор всему – назвали убийство Александра II «делом еврейских рук». Много писали о Гесе Гельфман и многозначительно подчеркивали‚ что у славянина Гриневицкого‚ который бросил одну из бомб и погиб при этом‚ был «крючковатый нос».

Газеты Москвы‚ Петербурга‚ Киева‚ Вильно перепечатывали антисемитские статьи из немецких газет о «победе еврейства над германством», не забывая добавить‚ что евреи «овладевают» и славянами. В сущности, повторялось то‚ что произошло в Германии: российское общество не могло простить евреям их внедрение в культуру‚ торговлю‚ промышленность‚ финансы. Купцам мешали удачливые конкуренты‚ банкирам и промышленникам – опасные соперники в их делах‚ лицам академических профессий – выпускники университетов‚ претендовавшие на те же места. Но интеллигентный человек при всем своем возмущении не выйдет на улицу громить и грабить; для этого существовали газеты‚ которые сеяли ненависть‚ существовала и «босая команда»‚ которую следовало только подтолкнуть‚ а она уже вела за собой толпу.

Современник писал: «Наступило первое марта 1881 года с его мрачным событием. Что-то зловещее словно пронеслось над землей. Всё притаилось и тревожно выжидало. Особенно жутко стало в еврейских обиталищах. Чувствовалось‚ как что-то надвигается‚ мрачное и тяжелое…» Из южных губерний поползли слухи о «беспорядках»‚ которые ожидались со дня на день; в «Новороссийском телеграфе» писали о неизбежном погроме‚ потому что «после событий первого марта народ оскорблен‚ озлоблен и рад на ком-нибудь сорвать свое зло». На юге Украины появились люди‚ которые уверяли толпу‚ будто есть царский указ‚ разрешающий бить евреев в ближайшую Пасху.

Невозможно утверждать с полной достоверностью, из-за отсутствия документов, что погромы были организованы заранее, однако подозрения на этот счет подкреплялись многими фактами: беспорядки начались почти одновременно в разных местах при бездействии властей. Не случайно в северо-западных губерниях‚ тоже населенных евреями‚ не было ни одного погрома: тамошний генерал-губернатор предпринял решительные меры, и всё обошлось. Как писал юрист Г. Слиозберг: «Опыт… подтвердил‚ что если погрома не желает губернатор‚ то его не допускает полиция‚ а если его не допускает полиция‚ то его не начинает толпа».

Весной 1881 года таинственные люди появились на юге России и намекали полицейским начальникам‚ чтобы не мешали развитию событий при «взрыве народного негодования против евреев». «Взрывы негодования» проходили по единому сценарию, чаще всего в населенных пунктах возле железных дорог. Распускали слухи о намеченной дате погрома; евреи бежали к начальству с просьбой о помощи‚ но им советовали не выходить на улицу – и только. В назначенный день приезжали на поезде оборванцы с испитыми лицами‚ которых поили водкой в кабаке‚ а затем вели на погром по намеченным заранее адресам. Местные жители поначалу присматривались к пришельцам, не вмешиваясь в их действия‚ но убедившись в полной безнаказанности‚ тоже принимались за грабежи. А затем они и сами устраивали погромы‚ без посторонней помощи – при молчаливом одобрении или равнодушии полиции и соседей.

5

Это началось 15 апреля 1881 года в городе Елисаветграде Херсонской губернии‚ в дни христианской Пасхи. Впоследствии стало известно, что «за день или накануне по железной дороге приехало около двадцати «молодцов». Они и стали предводителями нескольких шаек‚ которые разбрелись по городу‚ грабя и разоряя еврейские жилища и магазины…» В ответ на увещевания погромщики кричали: «Да ведь это жидовское‚ – можно!»; когда появлялось местное начальство‚ перед ним расстилали по земле материи и ковры – для почета и «чтобы не промочили ноги».

«Приказчики‚ служители трактиров и гостиниц‚ мастеровые‚ кучера‚ лакеи‚ казенные денщики‚ солдаты нестроевой команды – всё это примкнуло к движению‚ – написано в секретном отчете правительственной комиссии. – Город представлял необычайное зрелище: улицы‚ покрытые пухом‚ были завалены изломанною и выброшенною из домов мебелью‚ дома с разломанными дверьми и окнами‚ неистовствующая толпа‚ с криком и свистом разбегающаяся по всем направлениям‚ беспрепятственно продолжающая свое дело разрушения‚ и в дополнение к этой картине – полное равнодушие со стороны местных обывателей нееврейского происхождения к совершающемуся разгрому…» Погром продолжался три дня‚ затем в город вошли войска и восстановили порядок.

Следующим на очереди оказался Киев‚ где местные власти знали о дне погрома‚ но ничего не сделали для его предотвращения‚ хотя у них было немало солдат и полицейских. В городе появились «молодцы»‚ которые уверяли жителей‚ что «дозволено трое суток потешиться над жидами‚ за это ничего не будет‚ а нашему брату не мешает поживиться». Погром в Киеве начался 26 апреля‚ и сторонний наблюдатель с изумлением отметил: «Это чистый разбой среди белого дня‚ с криком‚ свистом‚ гиканьем… Эти сорванцы говорили‚ что многие из них приехали нарочно из Москвы‚ и что еще едут к ним на помощь… Я сам убедился‚ что действиями толпы руководили‚ в некоторых случаях‚ интеллигентные люди».

Всё началось с Подола. «В двенадцать часов дня воздух вдруг огласился диким криком‚ свистом‚ гиканьем‚ ревом и хохотом. Шла громадная масса мальчишек‚ мастеровых и рабочих. Полетели стекла‚ двери‚ стали выбрасывать на улицу из домов и магазинов решительно всё‚ что попадалось под руку. Толпа бросилась на синагогу и несмотря на крепкие запоры мигом разнесла ее. Свитки Торы рвались в клочки‚ топтались в грязь и уничтожались…» Затем разбой перекинулся на прочие улицы Киева. Пьяная‚ озверелая толпа сокрушала всё на своем пути‚ а солдаты с полицией лишь сопровождали погромщиков с места на место, предлагая им разойтись. Изредка к толпе подъезжал генерал-губернатор и «увещевал народ»‚ а когда он уезжал‚ всё начиналось сызнова. Ночью в предместье Киева толпа разграбила кабаки‚ перепилась‚ а затем подожгла еврейские дома. За сутки погромщики разрушили около тысячи еврейских домов и магазинов‚ ранили несколько десятков мужчин‚ насиловали женщин. На другой день войска стали разгонять толпу прикладами‚ кое-где даже стреляли‚ чтобы остановить озверевших людей‚ и разбой прекратился‚ – хотя справиться с ним можно было в первые минуты погрома.

После Киева подошла очередь деревень и местечек Киевской и Черниговской губерний‚ Жмеринки и Конотопа‚ Нежина и Бердянска, Мариуполя и земледельческих колоний Новороссии; в местечке Смела погромщики убили семилетнего еврейского мальчика‚ который отказался перекреститься. Кое-где крестьяне решали на сходах‚ что и они «обязаны» громить своих евреев‚ так как царь этого требует; в одной из деревень полиция попросила не буйствовать‚ и крестьяне потребовали письменное удостоверение‚ чтобы не отвечать перед властями за невыполнение царского указа. В другом месте крестьян успокоили таким доводом: «Если бы правительство хотело бить евреев‚ то ведь у него достаточно для этого войск‚ – мужики почесали затылки и разошлись по домам».

Правительственный ревизор докладывал: «Взволнованная масса составила себе странное убеждение: если само начальство не останавливает нападение на евреев‚ то‚ следовательно‚ оно дозволено; отсюда уже пошли толки‚ что оно разрешено самим царем‚ а это разрешение народ объяснял тем‚ что евреи – непосредственные виновники события первого марта‚ что они убили царя». Сообщение в еженедельнике «Рассвет»: «Старый еврей-шинкарь жил в деревне двадцать лет и пребывал в самых дружественных отношениях с крестьянами. Заслышав о погроме‚ он собрал вещи и выбрался из деревни. Мужики‚ узнав об этом‚ послали за ним в погоню и‚ нагнав‚ начали укорять: «Гершко‚ Гершко! Як тоби не грих? Що ты робишь?! Тут треба жидов бити‚ а ты у нас един був жид‚ то и тий втикаешь. Кого ж мы будем бити и грабувати?»…»

Евреи Одессы жили в ожидании погрома две недели. «И с каждым днем становилось всё яснее и яснее‚ что они не будут обмануты‚ – вспоминал М. Бен-Ами. – Паника росла с каждым днем‚ с каждым часом… Всех точила и сверлила одна неотступная мысль: куда бежать? куда деть детей‚ когда начнется?.. Чувствовалось‚ как атмосфера сгущается‚ как злоба и свирепость растут кругом с каждым днем… Ожидали только сигнала. Откуда? Никто не знал. Но все дикие силы были наготове и с нетерпением ожидали этого сигнала‚ чтобы ринуться на несчастное еврейское население и выместить на нем всю злобу‚ которая накипела в них с того дня‚ когда на Руси вместо «обилия» массам преподнесли «порядок»…»

Погром в Одессе начался 3 мая 1881 года. «Не прошло и четверти часа‚ – сообщали в газету‚ – как вся рыночная площадь превратилась в громадную кучу обломков – досок‚ железа‚ стекла‚ посуды‚ одежды‚ обуви‚ разбитых бочек и ящиков с текущим из них пивом‚ водкой‚ маслом‚ нефтью и т. п. Везде были разбиты окна и двери‚ разорвана одежда‚ подушки и перины‚ сломана мебель‚ – и всё это огромными кучами загромождало улицы». Газета «Одесский вестник» сообщила: «В одной еврейской лавке после погрома оказалось тридцать пар старых сапог – это толпа сбросила‚ надев новые сапоги… Погромщики разгуливали по улицам в напяленных на себя женских платьях разного цвета‚ в черных сюртуках поверх собственной одежды или в двух-трех костюмах – один на другом…»

В городе с многотысячным еврейским населением результаты могли быть более устрашающими‚ но войска действовали активно‚ да и евреи – студенты‚ мясники, извозчики – вооружились топорами, дубинами‚ железными палицами и отгоняли толпу от своих кварталов. Вместе с погромщиками полиция арестовала 150 евреев‚ обвинив в «хранении оружия»‚ – да и в других местах власти не допускали еврейскую самооборону. В Бердичеве местная община заплатила полицмейстеру города большие деньги‚ и он разрешил евреям дежурить на вокзале. Дважды группа оборванцев приезжала в город‚ но на платформе их встречала стража с дубинами и не позволяла выйти из вагонов. Таким способом Бердичев избежал грабежей и разбоя.

В июле того же года погромы возобновились. В городе Переяславе появились евреи из Киева‚ которые бежали туда после весеннего разбоя, – чтобы избавиться от пришельцев‚ жители устроили двухдневное побоище. Следующим на очереди был Борисполь‚ расположенный неподалеку. «Погром начался‚ – писали в русской газете. – Погром страшный‚ сокрушивший всё‚ что только можно сокрушить. К восьми часам вечера все многочисленные евреи‚ населяющие Борисполь‚ были уже разорены».

Затем прошел двухдневный погром в Нежине. В «Газете» сообщили: «Разгромив винный завод и несколько погребов‚ толпа успела напиться до того‚ что потеряла‚ кажется‚ всякое сознание… Ничего не оставалось делать для усмирения разъяренной толпы‚ как постращать ружьем. Сперва был дан холостой залп‚ но он не подействовал. Некоторые из мужиков и даже женщины кричали: «Не может быть‚ чтобы батюшка-царь наш велел проливать кровь русскую за поганых жидов!» И опять бросились разбивать лавки. Наконец после тщетных увещеваний оставить буйство‚ офицер велел сделать залп из заряженных ружей. На земле оказалось шесть распростертых трупов. Невозможно описать‚ что произошло после этого: рев‚ крик‚ стоны… и толпа с остервенением бросилась на окончательное разрушение еврейских лавок». А в газете «Русь» прокомментировали это событие таким образом: трудно оправдать мотивы, по которым «христианская кровь может быть пролита ради евреев».

К лету 1881 года погромы затронули свыше ста еврейских общин юго-запада России; появились опасения‚ что буйство толпы перекинется на христианское население. Начальство распорядилось действовать решительно‚ солдаты стали разгонять громил прикладами‚ кое-где стреляли в пьяных‚ озверевших людей. Власти оказались невольными защитниками евреев‚ и на одном из докладов о пресечении погрома Александр III пометил: «Это-то и грустно во всех этих еврейских беспорядках».

После тех погромов некий священник Наумович писал в русской газете: «Безумие‚ великое безумие бить и разорять евреев! Безумие и беззаконие! Еврей – человек и ближний наш‚ потому что мы христиане. Он не виноват в том‚ что он еврей‚ что он грамотен‚ что его с детства вели к свету‚ а нас не вели и даже прямо держали в темноте. Он не виноват в том‚ что мы темные‚ но мы в этом виноваты!»

6

Александр III был вторым сыном в царской семье‚ по традиции его готовили для военной службы‚ и наследником престола он стал лишь потому‚ что умер его старший брат Николай. В молодости Александра III обучал профессор Московского университета К. Победоносцев‚ сторонник неограниченной монархии‚ который влиял на царя всю его жизнь.

Убийство Александра II застало наследника врасплох‚ и Победоносцев – к тому времени обер-прокурор Святейшего Синода – записал в день покушения: «Сегодня вечером‚ в двенадцать часов ночи‚ бедный сын и наследник с рыданием обнял меня… Боже‚ как мне жаль его‚ нового государя! Жаль как бедного‚ больного‚ ошеломленного ребенка. Боюсь‚ что воли не будет у него. Кто же поведет его?..» Охотников «повести» нового царя нашлось предостаточно‚ и сначала было неясно‚ кто из них возьмет верх. Либералы из окружения прежнего императора поговаривали об умеренной конституции и «парламентском образе правления»‚ но в первом своем манифесте Александр III возвестил о незыблемости «самодержавной власти‚ которую Мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений».

В мае 1881 года‚ в самый разгар погромов‚ Александр III принял группу именитых петербургских евреев. Глава депутации барон Гораций Гинцбург выразил «беспредельную благодарность за меры‚ принятые к ограждению еврейского населения»‚ и предположил с надеждой: «Еще одно царское слово – и смута исчезнет». В ответ царь сообщил депутатам‚ что для него равны все верноподданные‚ без различия племени и вероисповедания; более того‚ «в преступных беспорядках на юге России евреи служат только предлогом‚ и что это дело рук анархистов». Ответ Александра III опубликовали в газетах для опровержения слухов о царском указе‚ который будто бы позволял громить евреев. Но он высказал депутатам и другое: источником вражды к евреям‚ по его мнению‚ было их экономическое господство и эксплуатация коренного населения. Ему попытались описать бедственное положение евреев в черте оседлости‚ но царь сказал: «Изложите всё это в особой записке». Записка была составлена‚ однако не попала по назначению, – наступали иные времена, иная политика.

Александр III и его министры предполагали сначала‚ что смутьяны «разжигали дурные страсти в народной массе» для революционных целей. Но вскоре из южных губерний поступили отчеты о прошедших беспорядках‚ и в Петербурге поняли‚ что революционеры были ни при чем. Причинами погромов местные власти называли всеобщее брожение умов после убийства Александра II‚ антиеврейскую пропаганду в газетах‚ религиозную неприязнь к инородцам‚ земельный голод, обнищание крестьян, низкую ступень их умственного развития‚ а также конкуренцию со стороны евреев‚ которая вызывала зависть‚ вражду и «ненависть народа».

Из этого перечня министр внутренних дел Н. Игнатьев выделил одну лишь причину – последнюю. В обобщающем докладе на имя царя он сообщил‚ что евреи использовали реформы Александра II для захвата торговли и промышленности‚ чтобы эксплуатировать коренное население‚ а потому правительство должно принять энергичные меры «для ограждения населения от той вредной деятельности евреев‚ которая‚ по местным сведениям‚ вызвала волнения». Александр III утвердил этот доклад‚ и началось ужесточение прежнего законодательства о евреях.

В губерниях черты оседлости были созданы особые комиссии‚ куда назначались представители разных сословий коренного населения‚ а также по два еврейских депутата. Перед началом работы каждая комиссия получила министерский циркуляр‚ который обвинял еврейское население страны в «замкнутости‚ обособленности‚ религиозном фанатизме‚ в захвате торговли‚ промыслов и земельной собственности». Таким образом‚ «дурные качества» евреев были заранее определены‚ и губернским комиссиям поручалось в двухмесячный срок указать, «какие вообще меры следовало бы принять, дабы парализовать вредное влияние евреев».

Городского голову Житомира не пригласили участвовать в заседаниях губернской комиссии‚ потому что его взгляды на еврейский вопрос не соответствовали министерскому циркуляру. Гродненский городской голова на заседаниях комиссии присутствовал‚ но председатель запретил ему высказывать доводы в защиту евреев. В таврической комиссии составили сначала заключительный отчет‚ а затем стали подбирать статистические данные‚ которые бы подтвердили их выводы. Депутаты-евреи сумели доказать‚ что статистика опровергает заключения комиссии‚ и отчет отправили в Петербург без их подписей.

Редактор газеты «Киевлянин» предлагал на заседании комиссии «голодом и нуждой так скрутить евреев‚ чтобы они были вынуждены браться за всякую физическую работу». Киевский городской голова признавал‚ что среди русских есть немало нажившихся бесчестным путем‚ но эти капиталы проедаются и пропиваются в России‚ а сынки еврейских капиталистов прокучивают деньги в Париже с французскими кокотками. Врач-окулист М. Мандельштам участвовал в заседаниях киевской губернской комиссии и описал ее состав:

«Городской голова города Киева – владелец кирпичных заводов‚ нажившийся на своих рабочих‚ по справедливости считал себя очень компетентным в области эксплуатации‚ и потому беспрерывно вопил о евреях-эксплуататорах. Черкасский городской голова – полумужик‚ полукулак‚ невежествен‚ груб‚ в итоге – нуль. Городской голова города Бердичева – жил в среде почти исключительно еврейской и неоднократно пытался приводить факты‚ говорящие в пользу евреев. Поэтому находился в сильном подозрении‚ что подкуплен евреями. Редактор пресловутой антисемитской газеты «Киевлянин»‚ профессор политической экономии – не без знаний‚ ловко владеет пером‚ которым злоупотребляет для очернения поляков и евреев. Мелкие чиновники‚ статисты‚ без речей – голосуют‚ конечно‚ как будет угодно господам начальникам. Секретарь – беспрерывно пьян.

Поляки-помещики – один из них заявил категорически‚ что в деревнях погромы наблюдались лишь в тех местностях‚ куда были командированы специальные подстрекатели. Он же потребовал занести в протокол‚ что евреи-арендаторы прекрасно вели хозяйство в арендуемых имениях. Еще помещик‚ старинного дворянского рода‚ и трое сельских старост‚ которые до самого конца так и не могли понять‚ зачем собственно их призвали. Поэтому помещик‚ под эгидой которого они находились‚ при каждом вопросе должен был делать им знак‚ голосовать ли направо или налево.

Комическое интермеццо. Помещик‚ обращаясь к старостам: «Не правда ли‚ господа‚ что шинкарь Ицко душит крестьян‚ выжимает из них соки?» – «Правда‚ Ваше Высокоблагородие‚ душит». Помещик-поляк: «А что будет‚ если Степан станет держать шинок?» – «Гирше (хуже) буде‚ Ваше Высокоблагородие». Гомерический хохот‚ даже между заядлыми антисемитами».

Практически на каждом заседании еврейские делегаты должны были доказывать‚ что «народ в целом не может быть эксплуататором‚ среди каждой народности имеются эксплуататоры и эксплуатируемые… что русские ростовщики‚ по свидетельству русских же статистиков‚ гораздо жестокосерднее и кровожаднее‚ нежели еврейские»‚ и так далее. «Наши защитительные речи… произвели, наверно, глубокое впечатление‚ – вспоминал М. Мандельштам‚ – и… все ограничения‚ предложенные докладчиком‚ были приняты подавляющим большинством голосов».

Губернские комиссии в своих отчетах рекомендовали правительству удалить евреев из деревень‚ запретить им держать винные промыслы‚ арендовать земли‚ мельницы и рыбные пруды. Они предлагали упразднить еврейские благотворительные и общественные учреждения‚ закрыть школы‚ пересмотреть Талмуд и прочие религиозные книги, исключить из них то‚ что правительство сочтет вредным. Волынская комиссия предложила уменьшить число синагог и молитвенных домов; бессарабская и минская комиссии – упразднить еврейские больницы‚ черниговская – запретить евреям брать русские имена и прозвища‚ могилевская – не допускать театральные представления на еврейском языке.

Следует отметить‚ что несколько комиссий рекомендовали в своих отчетах упразднить черту оседлости и отменить всякие ограничения для разумного решения еврейской проблемы. Порой члены комиссий хвалили евреев за трезвый образ жизни‚ но непременно добавляли‚ что из-за этого их свойства питейная статья бюджета тяжким бременем ложится на остальное население. Губернские власти тоже посылали в Петербург свои соображения. Виленский генерал-губернатор докладывал‚ что «от еврейского племени нельзя ожидать‚ чтобы оно посвятило свои дарования и свои силы на пользу родины». Харьковский генерал-губернатор полагал‚ что «только страх наказания побуждает евреев сдерживать свои дурные инстинкты‚ направленные против коренного населения». А киевский генерал-губернатор советовал «для ограждения христианского населения… способствовать выселению евреев из империи»‚ потому что «умственное превосходство еврея» дает ему преимущества в борьбе за существование.

К концу 1881 года отчеты губернских комиссий попали в Петербург‚ и для решения этой проблемы «во всей ее совокупности» правительство создало очередной, теперь уже Центральный комитет для рассмотрения еврейского вопроса. Комитет начал свою работу‚ но ни одного еврея не пригласили на его заседания.

7

Год заканчивался‚ погромный 1881 год‚ не предвещая‚ казалось‚ очередных сюрпризов‚ но неожиданно разразился погром в Варшаве‚ столице Царства Польского. Во время рождественского богослужения в переполненном костеле кто-то крикнул «Пожар!»‚ все бросились к выходу и затоптали многих. Пожара на самом деле не было‚ но сразу заговорили‚ будто поймали двух евреев‚ которые подняли ложную тревогу. Проверять слух не стали; толпа кинулась бить евреев‚ громить их магазины и жилища. «Мы видели не только толпы‚ грабящие лавки‚ – свидетельствовал поляк из Варшавы‚ – но и образованную публику‚ которая глядела с удовольствием на картину погрома». Полиция практически не вмешивалась; поляки хотели учредить гражданскую стражу для защиты евреев‚ но им не позволили. За три дня буйств десятки евреев были ранены‚ синагоги разгромлены‚ четыре с половиной тысячи квартир и магазинов разграблены.

«Так закончился страшный 1881 год‚ родной брат критических лет еврейской истории… – писал историк С. Дубнов. – В 1881 году волна варварства поднялась навстречу еврейскому обществу‚ устремившемуся в короткую эпоху реформ к гражданскому равноправию и требовавшему себе места в государственной жизни России. Это было в тот самый год‚ когда в соседней Германии бушевал антисемитизм модернизированный. И там и здесь не желали видеть равноправного‚ свободного еврея на месте униженного‚ порабощенного. Еврей поднял голову – и получил первый погромный удар‚ за которым последуют еще многие».

Снова поползли страхи по городам и местечкам‚ и некий читатель написал в еврейскую газету: «Меня измучил этот проклятый год‚ это общее умопомрачение‚ обуявшее наше любезное отечество… Мы ожидаем погрома каждую минуту‚ ведь впереди новый год‚ крещение‚ масленица‚ Пасха… Ну что это за жизнь? Если бы хватило мужества‚ я бы сначала убил всех своих‚ а потом себя‚ и – finita la komedia. А то придет какой-нибудь пьяный бродяга‚ надругается над женою и дочерью‚ а маленькую мою Соньку выбросит из окна третьего этажа. Ну‚ не лучше ли самому убить их всех?..» А из Одессы написали более кратко: «Страшно подумать о будущем‚ ужасно жить настоящим».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.