Налоговая система королевства

Налоговая система королевства

Вступление Франции в 1635 году в войну против Австрии послужило мощным толчком к монархической централизации, наиболее ярко проявившей себя в финансовой сфере. Налоговые сборы приобрели в те времена широчайший, доселе невиданный размах. Государственный бюджет, в 1620-1630 годах практически не выходивший за рамки 40 миллионов ливров, в 1635 году достигает размера 208 миллионов ливров: это рекордный год. Во времена правления Мазарини бюджет возрастает от 120 до 140 миллионов.

Сложная архаичная система

Налоговая система королевства сложна, непродуктивна и испещрена льготами и привилегиями. Не имея государственного банка, способного предоставлять государю денежные ссуды, монархия страдает от хронической нехватки денег, заставляющей правительство идти на крайние меры. Королевский домен уже долгое время не приносит доходов, достаточных для того, чтобы оплачивать повседневные расходы, — следовательно, приходится поднимать налоги. Население крайне недовольно подобными мерами, как недовольно оно и войной, которую ведет государство. Талья, этот старинный прямой налог, ложится на плечи сельских жителей, земледельцев, арендаторов и мелких собственников. Дворянство им не обременено, за исключением регионов, где действует так называемая «реальная талья», то есть в областях, где обязанность уплаты налога зависит от характера земельного держания, а не от социального статуса плательщика. Духовенство от тальи освобождено, но оно все же отдает правителю скромный «безвозмездный дар», избираемый на генеральной ассамблее каждые пять лет. Не выплачивают талью и другие привилегированные лица: члены королевских семей, члены парламента и жители крупных городов, таких как Париж, Лион или Бордо. 

Откупщики и заимодавцы

Налоговая администрация настолько слаба и несовершенна, что ей приходится отказаться от взимания косвенных налогов собственными силами, а потому «эд» (налог на вино), «октруа» (муниципальные пошлины) и «габель» (соляной налог) берут на откуп компании откупщиков, подписывающих договоры с королем.

Поскольку подобные меры не спасают положения, правительство то и дело прибегает к «экстраординарным ресурсам», таким как продажа должностных патентов и небольших наделов на территории королевского домена или увеличение стоимости должностей. Откупщики, занимающиеся подобной торговлей, перечисляют королю условленные суммы и собственноручно взимают налог или забирают доходы от продаж, мимоходом оставляя в своем кармане увесистые комиссионные. В 1645 году, накануне катастрофической налоговой ситуации, в их ведении оказывается и прямой налог — талья. Эти крайние меры тем не менее не дают сводить концы с концами, в силу чего государство вынуждено занимать деньги под проценты — как у откупщиков, так и у своих собственных чиновников, сборщиков налогов или главных казначеев. Подобная практика, повлекшая за собой огромную путаницу, наращивает капиталы касты банковских воротил — компаньонов, крупье, субподрядчиков и субарендаторов. Люди этой касты в основном принадлежат к дворянству мантии, но порой среди них можно встретить и аристократов. За спинами откупщиков и дельцов, неспособных самостоятельно мобилизовать миллионы ливров, в которых настоятельно нуждаются война и хронически ослабленное государство, скрываются могущественные «вкладчики предприятия»: принцы, герцоги и пэры, представители высшей знати и Церкви. Монархия, попавшая в трагическую зависимость от «финансистов» и знатных семейств, заинтересована в том, чтобы избежать коалиции оппозиционно настроенных сил: подобный сговор для нее смертельно опасен, что вскоре подтвердит Фронда.

Комиссары

Во время войны необходимым подспорьем центральной власти становится система интендантств, образованных в двадцати двух финансовых округах королевства. Речь идет о том, чтобы сгладить упущения налоговой администрации, предотвратить задержки в делах и многочисленные нарушения, совершаемые в провинции и парализующие действия короля. Интенданты — набранные среди докладчиков («мастеров прошений») или государственных советников — превосходные помощники. Эти новые инспекторы, наделенные ограниченными полномочиями и отзываемые в нужный момент, создают иной тип администрации, которая достойна доверия в большей степени, нежели бессменные оффисье, владеющие своими должностями. 

Интенданты против чиновников

Во времена правления Людовика XIII между двумя типами королевских служащих начинается соперничество, растянувшееся на долгие годы. Полномочия интендантов распространяются на дела правосудия, правопорядка и финансов, однако сами они далеки от того, чтобы исполнять роль префектов при старом режиме. Пока что интенданты — персоны слишком незначительные для того, чтобы составить конкуренцию губернаторам провинций, политическим и военным деятелям или представителям высшей знати. Тем не менее к концу министерского правления Ришелье и во времена Мазарини их функции и полномочия увеличиваются в ущерб полномочиям чиновников из судебной и финансовой сферы. Отныне они участвуют в распределении тальи между городами, местечками и приходами, а также контролируют сбор прямого налога при помощи отрядов судебных приставов и стрелков.

Народные волнения

Налоговое бремя нарушает то хрупкое равновесие, которое царит в провинциальных сообществах, ощутивших в скором времени угрозу со стороны государственного централизма. Посягательство власти на иммунитеты или привилегии, считавшиеся неприкосновенными, расценивается ими как недопустимая агрессия — именно в этом кроется причина бунтов, вспыхнувших в провинциях во времена правления Людовика XIII и регентства Анны Австрийской: мятежи кроканов в Перигоре, Пуату и Гиени (1636-1637), в Мене и Анжу (1639), «восстание босоногих» в Нормандии (1639-1642)… Плохие урожаи в начале регентства Анны Австрийской вызывают волну бунтов (порой не утихающих в течение двух лет) в Нормандии, Анжу, Пуату, Гиени, Лангедоке, Руэрге, Провансе, Дофине… Антиналоговые восстания, или «народные волнения», объединившие людей в провинциях ради борьбы против королевского на лога и абсолютизма, охватывают все социальные классы: в них принимают участие крупные и мелкие сеньоры, землевладельцы, торговцы, крестьяне… Эта мятежная лихорадка, ставшая серьезным потрясением барочной эпохи, в действительности указывает на серьезные сдвиги в формировании государства.