Отмена Нантского эдикта

Отмена Нантского эдикта

Конфликт с папой римским и сближение с французскими епископствами оставляют свой след в борьбе с протестантизмом. «Дело о регалии» заставляет Людовика XIV придерживаться жесткой политики, которую отстаивает французская Церковь и, в частности, архиепископ Парижский. 

«Лагерь Всевышнего»

Сокрушительный удар власти вызывает сильное беспокойство в областях, где влияние протестантизма наиболее ощутимо, то есть в Лангедоке, Гиени и Дофине: протестанты вооружаются, тогда как интенданты рапортуют о тысячах новообращенных католиков. «Победные сводки» идут во дворец нескончаемым потоком, в результате чего король действительно начинает верить, что с протестантизмом в его государстве скоро будет покончено. Как развеять это заблуждение?

Адвокат Клод Бруссон придумывает организовать обширное мероприятие при закрытых и запрещенных храмах, принимая все меры предосторожности, дабы избежать любых насильственных действий. Семь синодальных провинций на юге Луары принимают предложение, но северные провинции возражают. Неважно! Мероприятие назначено на 28 июня, затем перенесено на 18 июля 1683 года. Но, увы, дело принимает дурной оборот: люди слишком взволнованы и возмущены происходящим. Демонстранты начинают войну против собравшихся. В Ниме и Юзесе происходят жестокие столкновения с католиками, которые, в свою очередь, обеспокоены начавшимися беспорядками. Лувуа готов к ответным действиям. В августе он поручает лагерному маршалу Сен-Руфу, стоящему во главе 1500 драгун и 2000 пехотинцев, усмирить бунтовщиков в Дофине. Именно так уничтожен один из их наиболее важных духовных центров манифестантов: «лагерь Всевышнего» неподалеку от Бордо. Волнения охватывают и Виваре. Герцог де Ноай, главнокомандующий Лангедока, получает приказ подавить восстание — в результате дома виновных разрушены, а провинция разграблена войсками. Впоследствии жестокие репрессивные меры к протестантам будет применять и Никола де Ламуаньон де Бавиль, интендант Лангедока в период с 1685 по 1718 год. 

Новый Феодосии Великий

В высших эшелонах власти победу, как кажется, одерживают сторонники силовых методов. Бальтазар Фелипо, маркиз де Шатонеф, государственный секретарь по управлению делами протестантской религии (R.P.R.), стремится проявить себя в лучшем свете. Канцлер Летелье, утомленный и больной человек, чувствующий приближение смерти, мечтает о государстве, очищенном от ереси. Тем не менее, несмотря на льстивые уверения своего окружения и ложные или искаженные сведения из провинций, сообщающие о повальном переходе «еретиков» в католическую веру, Людовик XIV вскоре начинает проявлять умеренность. Отвергая насильственные методы, он считает, что «еретиков» следует обращать, а не изгонять. Однако короля переполняют благочестивые замыслы. Он печется о благе Церкви; движимый наивными идеями, не лишенными высокомерия и гордыни, он верит, что может сослужить великую службу Господу! «Король, — замечает Сен-Симон, — мнит себя апостолом; ему кажется, что вернулись апостольские времена, когда крещение давалось тысячам людей одновременно, и это опьянение, усиленное бесконечными похвалами в прозе и в стихах, в торжественных речах и во всех видах красноречия, закрыло ему глаза на само Евангелие…» 

Распространение «драгонад»

Однако «драгонады» не исчезают: напротив, они становятся излюбленным методом воздействия, особенно в Виваре и Пуату. Конечно, интендантам провинций рекомендуют построить для солдат «скромные жилища», дабы избежать грабежей и насилия, но на практике все происходит иначе. Чтобы поторопить протестантов с «добровольным обращением», интендант Беарна Фуко требует у Лувуа разрешения использовать для этой цели пехотные войска, которым поручено охранять испанские границы. Министр отказывает. Интендант поступает по-своему. Полный рвения и честолюбивых устремлений, Фуко желает опередить своих собратьев, избегающих насилия. Ради этой цели он применяет и другой, не менее любимый им метод: сначала закрывает, а затем разрушает протестантские храмы. Нет храма — нет культа; нет культа — нет протестантов! В течение нескольких месяцев церкви «еретиков» прекращают свое существование.

Фуко также считается основоположником метода «общественных обсуждений»: страх перед драгунами становится причиной повального обращения в католическую веру, протестанты огульно отрекаются от своих убеждений. Король поздравляет Фуко. Но другой интендант, Легу де Лабершер из Монтобана, все же получает выговор за применение чересчур жестоких методов. Восхищенный результатами «драгонад» и убежденный в правильности действий Лувуа распространяет методы Фуко в округах Бордо и Монтобана, Ониса и Сентонжа. В провинциях множатся бесчинства, на неправомерные действия солдат подстрекают местное духовенство и мелкий люд. Действительно, полномочия власти явно превышены… 

Интендант Фуко

Никола Жозеф Фуко, сын секретаря Палаты правосудия, созданной с целью осудить Никола Фуке, пользуется покровительством Кольбера. Государственный советник и докладчик, в 1674 году он становится интендантом округа Монтобан. Именно там, опередив интенданта Марийяка, он вводит практику «драгонад», размещая солдат в домах сторонников Этьена-Франсуа де Коле, епископа-янсениста Памье. Став интендантом Беарна, он принимается за протестантов, используя против них все те же приемы. 

Обращения методом «публичного обсуждения»

Этот метод, ничем не отличающийся от практики «драгонад», вступил в силу еще до отмены Нантского эдикта. Интендант в сопровождении пехотного войска входит в город. Вызвав к себе именитых горожан-протестантов, он запирает их в ратуше или в каком-либо другом муниципальном здании; далее несчастные бюргеры вынуждены несколько часов подряд выслушивать обещания и угрозы интенданта, ведущего свои речи в присутствии епископа и армейских офицеров. Если на исходе первого сеанса ожидаемого результата так и не предвидится, упрямцев ожидает «повторный сеанс». В это же время драгуны наносят визиты в дома гугенотов, порой оканчивающиеся грабежами и мародерством. Такая методика преодолевает упорство последних сопротивляющихся. Гугеноты, вняв убеждениям своих именитых представителей, все вместе подписывают акты об отречении. 

Успешная политика

Массовые обращения протестантов наводят короля на мысль о том, что эдикт его предка более не имеет права на существование. Протестантская церковная структура разрушена, упрямцев, отказывающихся отречься от своих религиозных убеждений, осталось совсем немного, к тому же они лишены поддержки и средств, позволяющих им сопротивляться. Франция вновь становится католической страной, возглавляемой своим наихристианнейшим королем. На этом Людовик XIV мог бы остановиться, не доходя до отмены Нантского эдикта. К тому же разве не славится королевский строй своей традицией ничего не отменять, даже древние устаревшие законы и уставы? Казалось, до последнего момента король колеблется. И все же 17 октября 1685 года, поддавшись влиянию своего окружения, он принимает решение об отмене. 

Ответственность за эдикт Фонтенбло

Кто несет ответственность за эдикт 1685 года? Разумеется, Людовик XIV: как правитель, он принимает политические решения самостоятельно. Но мы не намерены оправдывать или осуждать короля — нас интересует вопрос о том, кто подтолкнул короля к столь серьезному и, увы, ошибочному решению. Долгое время в этом обвиняли госпожу де Ментенон, преподобного отца Лашеза или нового архиепископа Парижа, монсеньора Арле де Шанваллона. В действительности основной груз ответственности должен быть возложен на канцлера Мишеля Летелье. Именно ему принадлежит авторство этого документа, написанного рукой Шатонефа. Уверенный в том, что его подданные-протестанты в большинстве своем приняли католическую веру, король, как следствие, упраздняет Нантский эдикт, взамен устанавливая всеобщий запрет на отправление протестантской религии, даже в частном порядке. У пасторов есть пятнадцать дней на то, чтобы покинуть страну или обратиться в католицизм. Верующие не имеют права эмигрировать из страны под угрозой ссылки на галеры. Лувуа в то же время руководствуется практическими соображениями. Непрерывный поток обращений заставляет его задуматься о том, как продолжать освобождать от тальи и размещать на постой военных. Упразднение кальвинизма как узаконенной религии позволяет ему восстановить и улучшить общее право. 

Система информации

То, что король был введен в заблуждение донесениями, которые он читал, и колоссальными числами, которые ему представляли, не вызывает никакого сомнения. Он был обманут своим окружением: одни заведомо лгали ему, желая услужить, другие — желая выслужиться. Министры, главным образом клан Летелье, включавший в себя канцлера, Лувуа и Лепелетье (Кольберы — Сеньеле и Кольбер де Круасси — утратили свое влияние), сортировали информацию, стремясь внушить королю, что «еретиков» в стране осталось крайне мало. Людовик XIV, рассказывает Сен-Симон, «ежеминутно получал списки отрекшихся и причастившихся; с проясненным взором он показывал их придворным; он утопал в этих миллионах святотатцев, словно их обращение было следствием его набожности и власти, так что никто не осмеливался предоставить ему истинные сведения».

Министры, со своей стороны, не строили никаких иллюзий по поводу подлинности этих списков. До короля доносилось лишь приглушенное эхо об учиненных жестокостях и преступлениях. Отчеты об истинном положении вещей проникали к королю по редким каналам информации: это могли быть прошения последних дворян-гугенотов, доведенных до отчаяния, ходатайства (к сожалению, не частые) маркиза де Рювиньи или отчеты послов, сообщающие о сильном недовольстве иностранных правителей. Отмена Нантского эдикта — первое печальное следствие неведения короля, заточенного в стенах Версаля. 

Принятие эдикта

Впрочем, как можно противиться неистовому желанию всего народа? Общественное мнение оказывается на стороне короля и королевского акта. «Вы, конечно, видели эдикт, которым король отменяет Нантский эдикт, — пишет 28 октября госпожа де Севинье, примерная католичка, которая не слывет «фанатичкой», — нет ничего лучше того, что там написано, и никогда ни один король не совершил и не совершит ничего более памятного». Того же мнения придерживаются Лабрюйер, Лафонтен, Расин, Кино, Бюсси-Рабютен, Великий Арно, преподобный отец Кенель и мадемуазель де Скюдери. Французская академия поздравляет короля с тем, что ему удалось «задушить гидру». Беспримерное событие увековечено в одах, сонетах, рондо и медалях. 30 октября уходит из жизни Мишель Летелье: восторгаясь тем, что его последняя подпись приложена к акту столь высокой значимости в истории христианства, он убежден, что заслужил небеса. В своей погребальной проповеди Боссюэ превозносит набожность короля, этого нового Константина, нового Феодосия, нового Карла Великого… 

Реакция народа

Ликуют образованные круги общества — ликует и чернь, обезумевшая от счастья: узнав об отмене Нантского эдикта, толпа бросается в храм Шарантона, рушит его стены, выкапывает стелы на протестантском кладбище… Эдикт отвечает умонастроению времени, требованию единой религиозной общности, хотя и здесь и там есть ясные умы — как, например, Иннокентий XI, — которые скорбят о драгонадах и чинимых жестокостях.