Из Каменца в Петербург
Из Каменца в Петербург
Шел 1933 год. Антоний Фердинанд Оссендовский был уже в солидном возрасте. В 55 лет он принадлежал к числу самых популярных, самых почетных, наиболее плодовитых и всесторонних писателей межвоенного периода. Следует сказать, что он получал довольно большие гонорары и при этом испытывал материальные трудности. Тот образ жизни, который он вел, был весьма разорительным: путешествия, охота…
Накануне Второй мировой войны, хлопоча о по мощи в организации собственного юбилея, который приходился на 1939 год, он писал председателю организации польских ветеранов в Соединенных Штатах: «Я написал 130 томов: 7000 рассказов, фельетонов, статей, вместе с переводами на иностранные языки количество моих произведений составляет 1780». Даже если предположить, что эти данные слегка завышены, то все равно надо признать, что это значительное достояние.
Книги Оссендовского были бестселлерами. Они раскупались не только молодежью, которая брала пример с героев этих книг: искала сенсации, мечтала о великих приключениях и экзотических путешествиях. Сам автор был выдающимся человеком. Многосторонность его интересов, необыкновенная работоспособность, талант, амбиции, авантюрная жилка, страсть к путешествиям — все это составляло «горючую смесь».
Будущий писатель родился 27 мая 1876 года на окраине Речи Посполитой — в Люцине, недалеко от Витебска. Он был сыном лекаря Мартина Оссендовского и Виктории (в девичестве Борткевич).
Спустя несколько лет после рождения сына семья Оссендовских передвигается к северу империи (в Псковскую губернию), ближе к Ливонии, откуда родом доктор Оссендовский. Причиной этого переезда был поиск лучших условий жизни, так как через два года после рождения Антония Фердинанда на свет появилась дочь Мария. В 1884 году семья Оссендовских переезжает в Каменец-Подольский. Поражающая огромными размерами, вросшая в скалистые обрывы, белая крепость, возвышающаяся над крестами костелов и церквей, над минаретом, построенным турками, прижавшимся к фасаду католической святыни над извивающимся Днестром и широко растянувшимся горизонтом, — это именно та картина, которую чаще всего будет рисовать Оссендовский из своих детских воспоминаний.
Редактор издательства «Зарубежная семинария», который после войны издал за свой счет одну из последних книг Оссендовского, поместил в предисловии воспоминания об авторе, умершем двумя годами ранее. Сейчас трудно установить, из какого источника он черпал информацию о детстве и «первом авантюрном путешествии» будущего писателя. Оссендовский совершил его вместе с двумя друзьями — Эйсмондом и Вышинским, — на дно колодца старой Хотимской крепости. Друзья исследовали подземные галереи, к которым вел проход в стене колодца, и сделали удивительное открытие: в темноте мальчишки наткнулись на окутанный в цепи человеческий скелет, рядом с которым лежала ржавая турецкая сабля.
В Каменец-Подольском молодой Оссендовский начал посещать подготовительные курсы русской классической гимназии. Но окончил он их уже в Петербурге, куда переехал вместе с родителями. Очередные летние каникулы он провел на Кольском полуострове вместе со своим дядей, Владиславом Оссендовским, известным петербургским врачом-венерологом, и с доктором Соломоном из Вены. Он жил в палатке, ловил рыбу и охотился.
Внезапно произошла катастрофа — умер отец. Семью теперь содержала вдова за счет уроков музыки и подготовки молодых людей к средним классам гимназии. Сын по возможности помогал матери: он также давал уроки детям из богатых помещичьих семей. В поместьях родителей своих подопечных он гулял в парках, катался на лошадях и охотился.
Писать он начал довольно рано, еще будучи учеником третьего класса гимназии. За отчет о поездке в Крым и морском путешествии в Константинополь Оссендовский получил свой первый гонорар в размере 11 рублей. Кроме того, он редактировал ученические сочинения своих одноклассников. Преподаватели пророчили ему карьеру писателя или юриста. Он был весьма красноречив и умел привлечь слушателей интересными рассказами. Порой он удивлял всех своей безграничной фантазией. Однажды уже в выпускном классе гимназии преподаватель попросил учеников написать сочинение о своем родном доме. Оссендовский же написал об одном из дворцов в Константинополе, за что получил отличную оценку и заодно лишился права на бесплатное обучение — ведь он живет во дворце! Однако после того, как по настоянию отчаявшейся вдовы специальная комиссия ознакомилась с тяжелыми условиями быта семьи, решение педагогического совета было отменено. После раскрытия этой «аферы» директор гимназии решил, что автор сочинения, без сомнения, станет писателем.
Рассчитанная на эффект, трогательная весть о безденежных и трудных детских годах Оссендов-ского обнаружилась значительно позднее. Скорее всего, Оссендовский добавил это от себя. Неоднократно в своей автобиографии он описывал нищенское положение своей семьи. Однако можно поставить под сомнение плачевное состояние финансов госпожи Оссендовской, поскольку свою дочь Марию она отправила обучаться в привилегированный Елизаветинский институт в Петербурге, в котором та окончила высшие педагогические курсы в 1900 году. Вскоре после этого Мария вышла замуж за инженера Тадеуша Ясёновского.
Интерес к естественным наукам побудил Оссен-довского поступить на физико-математический факультет Петербургского университета, где он начал изучать химию. Со временем он стал ассистентом известного натуралиста профессора Степана Залев-ского. Оссендовский участвовал в научных экспедициях в Донецкий бассейн, на Алтай, к западной границе Кавказа, в Сочи и Туапсе, к берегам Днестра и Енисея, а также на Байкал. Описание поездки по Алтаю и Уссурийскому краю он издал в 1899 году.
Летом он нанимался на суда под бело-синим флагом в качестве… корабельного писателя, а вознаграждением за такую работу была ежемесячная плата в размере 40 рублей. Участвуя в рейсах Одесса — Владивосток, он прошел почти через всю Азию. Вынужденные стоянки были замечательным шансом познакомиться с портовыми городами. Он побывал в Индии, Японии, Китае, Индонезии и на островах Малайского архипелага. Плодом двухнедельного путешествия в Индию стала повесть «Облако над Гангом», за которую он получил награду Петербургского литературного общества, а также предложение перевести это сочинение на английский язык.
В 1899–1901 годах, вынужденный выехать из России за участие в студенческих беспорядках, Оссендовский прибывает в Париж и продолжает обучение в Сорбоннском университете, где знакомится с Марией Склодовской-Кюри. Его наставниками были профессора Трост и Марцелин Бертелот, знаменитый ученый, специалист в области химии ацетилена, жиров и взрывчатых веществ, одновременно опытный парламентский игрок, бывший в свое время министром просвещения и министром иностранных дел.
Спустя некоторое время фамилии Оссендовского начали сопутствовать титулы: профессор, профессор-доктор или просто доктор. Существует документ, который косвенно подтверждает получение им степени доктора. В 1923 году французское Министерство просвещения и изящных искусств выдало дубликат диплома, доказывающего принятие доктора наук Антония Оссендовского в число чле нов академии. Оригинал датировался 10 апреля 1901 года. Некоторые обращали внимание на тот факт, что дубликат выдали в то время, когда Оссендовский был уже известным писателем, а получить подтверждение титула доктора, присвоенного в провинциальном городе в царской России почти через 25 лет, официальным путем, мягко говоря, было трудно. Нужно сказать, что Оссендовский действительно имел степень доктора.
Ранней весной 1999 года весьма загадочным образом в Варшавский музей литературы попала значительная часть архива А.Ф. Оссендовского. Внимательно изучая шесть толстых папок, я нашел материал, подготовленный для «Британики». Высокое звание «officier d’Academie» Оссендовский получил за работу по аллотропии соединений серебра. В том же 1901 году, приглашенный профессором Залевским на должность доцента в открывшийся Технологический институт в Томске, он читал лекции по физике и физической химии. Покровительствующий ему профессор Залевский принадлежал к типу исключительных легитимистов. В молодости он был одним из немногих студентов Варшавского университета, кто принимал участие в церемонии погребения царя Александра И, убитого заговорщиком Игнатием Хрыневецким. Вскоре, правда, он уехал за границу. Обратно он уже не вернулся, зато сделал блестящую карьеру в Томском университете. Молодой 22-летний химик становится известным во все более широких кругах как хороший специалист и организатор, предприимчивый, энергичный, трудолюбивый. Живя в сумасшедшем ритме — учеба, работа и прочие обязанности, — он находил время на обработку результатов собственных исследований и собирание материала для очередных публикаций. Еще в 1901 году в «Вестнике золотопромышленного и горного дела» появился его трактат «К вопросу о цианидном процессе золота», а двумя годами позже в «Вестнике Востока» — статья под названием «О золотопромышленности Восточной Сибири». Он также сотрудничал с Управлением российских железных дорог. По просьбе Управления он составил справочник «Товароведение материалов и предметов российских железных дорог», изданный во Владивостоке в 1903 году. Он публиковал статьи на разные технические темы: «Ископаемые угли полуострова Муравьев-Амурский и прилегающих местностей» («Записки общества Амурского края», 1902 г.), «Об экстракте из цветов ириса как чувствительном индикаторе» («Журнал русского физико-химического общества», 1903 г.), «Исследование ископаемых углей рудников Уссурийского горнопромышленного товарищества», а также «Исследование бурых углей рудников Южноуссурийского акционерного общества» («Вестник золотопромышленного и горного дела», 1903 г.).
В энциклопедии «Британика» приводятся еще некоторые публикации инженера Антония Оссендовского. Например, работы, посвященные теории ферментации, флоре Тихого океана и добыче йода, происхождению нефтяных месторождений, дополнения к гидрографии Уссурийского края, дополнения к океанографии Тихого океана, а также работа об угольном промысле и его перспективах в России.
В Томске Оссендовский познакомился с невесткой профессора Залевского, Софьей Ивановской, в то время пятнадцатилетней девушкой. Это знакомство не выходило за рамки оживленного дружеского общения. Но в один прекрасный момент Антоний понял, что с его стороны это нечто большее, чем просто дружба, но девушка обвенчалась с доктором Плошко. Оссендовский очень сильно переживал, писал стихи, подумывал даже о самоубийстве. Однако спустя 20 лет судьба все-таки улыбнулась Оссендов-скому: овдовевшая госпожа Плошко вышла за него замуж.
Мобилизованный в начале Русско-японской войны, Оссендовский получил от военного руководства задание собирать и приспосабливать минеральные и растительные смеси из сырых овощей и фруктов для армии, ведущей бои на Дальнем Востоке, с целью сокращения железнодорожных перевозок по Транссибирской магистрали, по которой транспортировались важные стратегические материалы из-за Урала. Для научных изысканий он организовывает в Харбине Центральную техническую лабораторию. Результаты проведенных исследований и лабораторных опытов над приспособлением соевого масла в качестве смазки для осей вагонов, а также по замене кокса древесным углем в металлургии железа и ряд других работ он опубликовал в 1905–1909 годах на страницах специализированных русских и австрийских журналов. Некоторые из его работ появились позднее в журнале «Polski Chemik» («Польский химик»). Некоторое время он выполнял обязанности секретаря во Владивостокском филиале Российского географического общества. Во время командировок он посетил Корею, Сахалин, Маньчжурию и Уссурийский край.
Поражения, которые русские войска понесли в битвах на полуострове Дяотунг и под Мукденом, гибель царского флота под Цусимой серьезно подорвали авторитет белой расы в Азии.
В Маньчжурии Оссендовский был избран председателем Главного революционного комитета, наполовину состоявшего из поляков, потому что из двенадцати членов этого комитета, не считая Оссендовского, поляками были Новаковский, Козловский, Сас-Тисовский, Люховский и Хебда. Главный революционный комитет на протяжении 63 дней осуществлял власть над огромной территорией: от Северо-Ледовитого океана до Уссурийского края. Однако же Верховный главнокомандующий русской армии генерал Хорватт игнорировал деятельность этого комитета. Во время выступления на процессе, который царь возбудил по делу членов революционного комитета, когда реакция черносотенцев завладела ситуацией в империи, Оссендовский сказал: «Прокурор был настолько добропорядочным, что выдал справку об общественном направлении нашей деятельности. Теперь я обращаюсь к судьям и генералам, здесь присутствующим, с просьбой подтвердить тот факт, что если во время революционного всплеска наш комитет не смог бы взять власть в свои руки, то Вы бы, несомненно, погибли от пуль солдат или были бы повешены на фонарях озверевшими анархистами». Господа присяжные, видимо, приняли во внимание аргументы обвиняемого, так как в то время выносились в основном смертные приговоры, а «президент» революционного правления получил при тех обстоятельствах чисто символическое наказание — всего лишь полтора года.
Пребывание Антония Фердинанда Оссендовского на Дальнем Востоке связано со строительством Восточной китайской железной дороги, иначе — Zhong Dong Railway.
В 1900 году в составе 11-тысячного экспедиционного корпуса (имевшего странное название «Охрана железной дороги»), которым руководил генерал Сахаров, находилось много солдат и офицеров — выходцев с запада империи. Весьма длинным был список инженеров, техников и других квалифицированных специалистов с польскими фамилиями. Они участвовали в строительстве железной дороги и прилегающих к ней городов, а также портов и заводов. Правда, всем этим мероприятием руководил некий Александр Югович, серб по национальности.
Но в выбранном еще в декабре 1896 года совете директоров управления строительства железных дорог, состоящем из шести человек, первую скрипку о играл пользующийся исключительным доверием петербургских инвесторов инженер Станислав Кербедзь, именем которого был назван один из варшавских мостов.
Осенью 1988 года я изучал материалы, касающиеся строителей Zhong Dong Railway. Предоставил мне такую возможность господин Стокаль-ский — последний из представителей Харбинской Полонии. На одной из страниц я наткнулся на знакомую фамилию. Как говорилось в тексте, инженер Оссендовский был обвинен и представлен перед судом вместе с инженерами Новаковским и Козловским. Их обвинили в революционной деятельности и подготовке листовок, которые тысячами распространялись по Дальнему Востоку во время революционных событий 1905–1906 гг. Названия листовок говорили сами за себя: «Почему бастуют рабочие?», «Письмо харбинского офицера в Комитет социал-демократической партии», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Автором последней являлся Оссендовский. Приговор суда, понятное дело, был не в пользу Оссендовского. Подписал его генерал-лейтенант Дембов-ский. Наш герой мог бы говорить о необыкновенном счастье, когда его посадили на полтора года, если бы не некоторые обстоятельства. В нескольких сотнях километров к северу, около самой границы, на станции Маньчжурия, революционную «работу» проводил инженер Маковский. В какой-то момент он решил, что рабочим следует выдать оружие. Русским, конечно. Китайские же рабочие его не получили, и революционеры задавили их бунт в самом зародыше.
Благодаря вмешательству самого генерала Хор-ватта и Станислава Кербедзя инженер Оссендовский отбывал наказание в смягченных условиях, и срок ему был сокращен. На свободе он оказался уже 6 октября 1907 года.
После освобождения из тюрьмы, из-за отсутствия средств к существованию, он жил впроголодь. Поляка с клеймом политического преступника никто не хотел брать на работу. Он скитался по всей России без гроша в кармане. В 1908 году в течение нескольких месяцев он руководил фабрикой асфальта, брикетов и бетона в Киеве. Но когда и там за ним стали следить агенты охранки, он совсем потерял почву под ногами. Теперь он мог держаться только за перо.
В 1911 году выходит книга «В людской пыли», повествующая о времени пребывания Оссендовско-го в царской тюрьме и судьбах тех людей, с которыми ему довелось там познакомиться. Отношения, бытовавшие в русских тюрьмах, наводили ужас на весь цивилизованный мир. Эта книга много раз переиздавалась. С одобрением принятая либеральным лагерем, она подвергла автора новым преследованиям со стороны полиции и цензуры. В то время Оссендовский был уже известен как журналист, пишущий для петербургских бульварных журналов Суворина. Несколько десятков лет спустя, в Польше, воспоминания и очерки об этом тяжелом периоде жизни будут опубликованы в томе под названием «С вершины в пропасть» («Od szczytu do otchiani»).
Он издает новые рассказы и романы. На Всероссийском литературном конкурсе один из его романов вошел в число лучших. В литературных еженедельниках и журналах фамилия Оссендовского начинает появляться все чаще. Молодой писатель приобретает славу, популярность и, естественно, доходы. Уже с 1908 года он жил в Петербурге и занимал одновременно несколько постов. Он был личным секретарем по техническим вопросам графа С. Витте; директором Союза золотопромышленников, а также редактором прессы этого союза; заместителем главного редактора журнала «Промышленность и торговля», в котором он вел рубрику статистики; редактором «Биржевых ведомостей» и «Слова»; сотрудником служебного бюллетеня «Финансово-промышленные ведомости», а также «Промышленно-торговой газеты» и «Внешней торговли».
«Личный секретарь» всемогущего в свое время царского министра, связанного с наивысшей аристократией через жену из рода Нарышкиных, и одновременно редактор бульварной черносотенной газеты, которая спекулировала на дешевых сенсациях, «Биржевых новостей» — все это вызывает сомнения. Якобы после окончания Русско-японской войны он находился при Витте во время подписания мирного договора с Японией. Видимо, это и позволило Оссендовскому спустя несколько лет заявлять общественности, что он был секретарем графа.
На стенах центральной ротонды Нью-Йоркского исторического музея можно увидеть экспозицию, посвященную президенту Теодору Рузвельту. Там же находится большая картина, представляющая сцену подписания в Портсмуте 14 октября 1905 г. известного договора. Пять лет спустя, в 1910 году, президент стал лауреатом первой невоенной награды — Нобелевской премии. При помощи искусной дипломатии ему удалось прийти к соглашению с победителем и оставить Владивосток в руках России. Соединенные Штаты вообще не были заинтересованы в усилении роли Японии на Дальнем Востоке. Мак Кей, закончив картину в 1935 г., на всякий случай каждую фигуру подписал: Витте, Коростовец, Росен, Комура, Канеко, Сато. Набоков был charge d’affaires[47] в Лондоне, а барон Росен — русским послом в США. Но мы не найдем среди них Оссендовского. Не исключено, что, выполняя некоторые функции в составе делегации, он весьма часто видел графа Витте, однако секретарем министра являлся Коростовец.
Задолго до начала Первой мировой войны молодой многообещающий ученый превратился в публициста и журналиста. Статьи, подписанные его именем, появлялись на страницах таких газет, как «Петербургский листок», «Торгово-промышленная газета», «Вечернее время», «Биржевые новости» и «Слово». Когда в ноябре 1909 года по инициативе генерала Бабянского начал выходить «Петербургский журнал» на польском языке, Оссендовский стал сотрудничать с этим журналом, а в 1910–1912 годах возглавлял его редакцию.
В столице империи — Петербурге — польская колония насчитывала в то время около 50 тысяч человек. Тираж журнала составлял одну тысячу экземпляров. На его страницах можно было встретить имена Северина Ваховского, Франтишка Пахаль-ского, Станислава Коца — людей, которые сыграли значительную роль в культурной и политической жизни межвоенной Польши. Следует обратить внимание на то, что в более чем полумиллионной массе польских эмигрантов, направлявшихся на заработки в глубь России, примерно две трети составляла интеллигенция, которая очень быстро ассимилировалась.
В годы Первой мировой войны в Москве появилась фантастическая повесть «Женщины восставшие и побежденные», а в Петрограде — роман «Мирные завоеватели», приподнимающий завесу над деятельностью немецкой разведки в тылу российской армии. Злобные статьи А. Оссендовский чаще всего подписывал псевдонимом «А. Мзура». Как раз в то время в 1915 году в Петрограде на страницах «Вечернего времени» появился его прекрасно отредактированный текст «Великое преступление. Обвинение Германии и Австрии, их императоров, правительства и народ […] в нарушении международного права, законов и обычаев войны». Это была брошюра, насчитывающая 50 страниц, в которой автор обвинял армии ведущих держав в совершении военных преступлений. Вышла она, вероятно, небольшим тиражом. Может быть, единственный уцелевший экземпляр находится в Нью-Йоркской публичной библиотеке.
Оссендовский же после первого и наверняка ложного известия об интервенции союзников в Сибирь в мае 1918 года оставляет революционный Петроград. В течение следующих нескольких месяцев он читает лекции по химии и экономической географии в Политехнической и Сельскохозяйственной академиях в Омске. В то же время, как выяснилось значительно позже, он был вице-президентом Кредитной канцелярии и редактором «Финансовых и промышленно-торговых известий» Министерства финансов «сибирского правительства». Вспоминая тот период, он писал, что «был приглашен в правление Колчака на должность помощника секретаря, управляющего делами по займам и кредитам».
Пользуясь помощью интервентов, бывший командующий Черноморским флотом адмирал Колчак во время всеобщего хаоса, организованного лагерем «белых» 18 ноября 1918 года, провозгласил себя диктатором и всероссийским правителем. Омск же был объявлен временной столицей.
Этот адмирал поначалу делал поразительные успехи: он изгнал практически всех красных из Сибири, с Урала и дошел до Волги, взял в железное кольцо Москву и Петроград. На ключевые должности Колчак назначал бывшие царские кадры — опытнейших чиновников, финансистов, администраторов и экспертов. Все видели в нем человека, посланного самой судьбой. Было принято решение о возрождении дома Романовых. И именно тогда Колчак назначил какого-то преподавателя из провинциального политехнического института, подозрительного журналиста, с ярлыком «бунтовщика», и к тому же не русского по национальности на пост министра финансов — т. е. руководителем одного из важнейших ведомств.
Начиная с 13 сентября 1918 года «Нью-Йорк тайме» начала публиковать ряд следственных документов о тайных контактах немецкой разведки с главными представителями большевистской партии. Несколько позже в Вашингтоне увидела свет брошюра «Немецко-советский заговор» («The German Soviet Conspiracy»). Она включала в себя переводы 69 якобы оригинальных документов, к которым прилагалось определенное количество фотокопий материалов, предшествующих революции 1917 года, вплоть до мирного соглашения в Брест-Литовске. Материалы эти были посвящены проезду Ленина и его сподвижников через территорию Германии в пломбированном вагоне. Это давало основание считать, что «предводители большевиков были высокооплачиваемыми агентами государства, с которым Россия вела войну». Публикация этих документов в США осуществлялась с целью убеждения американцев, вступивших в войну в Европе на стороне Антанты, что если они хотят быстро покончить с немцами, то им следует также расправиться и с большевиками. Основная часть документов была датирована периодом с 27 октября 1918 года по 9 марта 1919 года и включала в себя материалы, собранные контрразведкой штаба российской армии, который не прекратил своей деятельности после Октябрьской революции. Это были рапорты немецких агентов и записи прослушанных телефонных переговоров. Некоторые замечания на полях были сделаны Троцким и Дзержинским. Целый портфель конфиденциальной корреспонденции купил за немалые деньги представитель US Committee of Public Information в Петрограде, офицер американской разведки Эдгар Сиссон. По его фамилии эти материалы получили название «документы Сиссона». Они вошли в историю дипломатии, политики и провокаций XX века как еще одно доказательство исключительной наивности американцев и полного непонимания европейских проблем. Целая пачка бумаг, которую доверчивый капитан вывез из охваченной пожаром Гражданской войны России, была делом рук бездарных фальсификаторов, которые прежде безрезультатно пытались заинтересовать ими английскую разведку. Невезучий обладатель портфеля документов, издавая в 1931 году дневник «One hundred red days a personal chronicle of the Bolshevik Revolution», писал, что купил его у некоего Е.Г. Семенова, русского журналиста из «Вечернего времени».
В папке под номером 20 находилось письмо от 9 марта 1918 года, адресованное Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией. Некий Р. Бауэр, один из руководителей немецкой разведки в России, сообщает Феликсу Дзержинскому фамилии собственных агентов, проживающих в Сибири и на Дальнем Востоке, в основном связанных с фирмой «Кунст и Альберс». Они были уже не нужны ему, так как скомпрометировали себя и перед белыми, и перед красными.
В августе 1921 года во Владивостоке появилась брошюра «Историческая фальсификация: поддельные американские документы». Ее автор В.А. Панон публично заявил, что фальсификацию документов Сиссона выполнил лично Оссендовский. Приводящиеся доказательства выглядели сомнительно, так как сам обвинитель числился в списке как агент немецкой разведки и близкий сотрудник президента фирмы «Кунст и Альберс». Этот документ был опубликован тремя годами раньше, 17 октября 1918 года, на страницах «Нью-Йорк тайме». Из него следовало, что задания агентов были основаны «на шпионаже и организации нападений на японских, американских и русских офицеров, которые могли бы возглавить экспедиционные войска в Восточной Сибири». Перед началом Первой мировой войны президент и владелец вышеуказанной фирмы А. Дат-тан был почетным консулом Германии во Владивостоке, богатым и очень влиятельным человеком. Оссендовский атаковал его, не выбирая выражений, еще во времена, когда он писал для петербургских газет. Некоторые перечисленные лица, особенно зажиточные и с большими связями, пытались уйти от подозрений, утверждая, что документы подделал Антон Оссендовский. Не располагая доводами, они рисковали еще больше.
Доказательства фальсификации обнаружились только спустя 30 лет. До этого времени «документы Сиссона» как тайные и конфиденциальные лежали в одном из сейфов Белого дома. В 1955 году их передали в американский Национальный архив вместе с другими материалами и приложениями, тем самым вызвав новую волну интереса насчет их подлинности.
Американцы, которые только после Второй мировой войны смогли воспользоваться архивом немецкого Министерства иностранных дел, утверждали, что находящиеся там немецкие документы, касающиеся мирных переговоров в Брест-Литовске, имеют сведения, противоречащие опубликованным «документам Сиссона». Последние стал изучать, уже будучи на пенсии, один из творцов «советологии», ведущий эксперт по делам Советского Союза, бывший посол США в Москве, ученый и дипломат Джордж Фрост Кеннан. 21 мая 1981 года газета «Жизнь Варшавы» («Zycie Warszawy») опубликовала информацию о том, что Кеннан, ветеран американской дипломатии, получил премию им. Эйнштейна и в связи с этим событием обратился к правительствам СССР и США с просьбой об интенсификации переговоров о разоружении. Результаты своих исследований Кеннан опубликовал в «Журнале современной истории». Оказалось, что очень много «документов», якобы присланных из разных учреждений, напечатаны на одной машинке, а характер рукописных примечаний на полях, якобы сделанных выдающимися большевиками, был абсолютно не по хож на их настоящий почерк. Согласно протоколу, графологический анализ выявил исключительное сходство буквы «В» в подписи Бауэра и в слове «Bureau» в письме Оссендовского. Подобное сходство также имели буквы «а» и «и».
Виктория Оссендовская с сыном Антонием и дочерью Марией.
А. Ф. Оссендовский, около 1904 г..
Свадебное фото
Первый польский документ Оссендовского.
Трассы проезда через Монголию и Дальний Восток Оссендовского и Гижицкого.
Оссендовский в Барле. Манчжурия, 1920 г.
Яки, тянущие «Фиат» Оссендовского в районе озера Буир-Нур. Восточная Монголия, 1920 г.
Правительство Республики Дальнего Востока в ссылке, 1906 г
Казахский чабан-пастух из Урянхайского края.
Сарматские камни в Абаканских степях.
Пятилетний Роман фон Унгерн-Штернберг на курорте в Тифлисе, 1890 г.
Есаул Р. фон Унгерн-Штернберг.
Герб рода фон Унгерн-Штернбергов.
Афиша премьеры спектакля «Живой Будда», 1924 г.
Н. К. Рерих в своем кабинете в Кулу, 1930-е годы.
Н. К. Рерих в квартире на Галерной улице, 44. 1900-е годы.
Антоний Оссендовский и Людвик Сольский после премьеры спектакля «Живой Будда».
Феликс Кон.
Группа польских коммунистов в Белостоке в период нападения Красной Армии на Польшу, 1920 г. В середине сидят: Дзержинский, Мархлевский, Кон.
Фигурка Будды.
Золотая фигурка богини Авалокисвара из ламаистского пантеона.
Трасса следования Оссендовского через Западную Африку.
С женой Софьей и секретарем Камилем Гижицким на пути через Атлантику.
В Западной Африке 1926 г.
Экспедиция Оссендовского переправляется через р. Нигер.
Дневник Оссендовского во время путешествия в Африку, 1926 г.
Почтовая открытка из серии «Современные польские писатели», 1933 г.
Витрина варшавского книжного магазина, 1935 г.
Карикатура на Оссендовского в варшавских газетах.
Оссендовский за несколько месяцев до смерти.
Последнее фото Оссендовского
Могила Оссендовского на кладбище в Милянувке (пригород Варшавы).
Витольд Михаловский с правнучкой барона Унгерна Изабеллой Парович.
Витольд Михаловский у Ворот Агарты (Тува).
Кеннан еще до своей дипломатической миссии в Москве должен был знать фамилию Оссендовского хотя бы по некоторым его книгам, изданным в Соединенных Штатах. Изучая бумаги, собранные в Государственном департаменте и касающиеся «документов Сиссона», он еще раз наткнулся на фамилию Оссендовского. Письмо от 13 ноября 1917 года, адресованное редактору Семенову, было подписано Оссендовским. Автор письма информировал, что за 50 тысяч рублей можно получить от доверенных лиц подлинную информацию о деятельности немецкой разведки и список немецких агентов, работающих в России. Семенов работал в той же редакции, что и Оссендовский, и наверняка знал об изданной книге своего коллеги «Мирные завоеватели». Наверное, он также участвовал в широкой информационной кампании, которую «Вечернее время» и другие газеты проводили против фирм, находившихся в руках иностранных граждан. Но с какой стати Оссендовский должен был писать письмо коллеге по редакции, которого он мог видеть если не каждый день, то пару раз в неделю? Да еще о таком деликатном деле? Эти сведения он мог передать ему в кафе или во время прогулки. Может быть, кому-нибудь было нужно, чтобы именно это письмо пополнило папку Сиссона? Кеннан не подвергает сомнению его подлинность. Того же мнения придерживается и Базиль Томсон из Скотленд-Ярда. 29 июля 1920 года он информирует одного из чиновников департамента о том, что в Польше регулярно изготавливаются разные фальшивые документы. Этот самый джентльмен, должно быть, услышал от Семенова, что документы, которые были проданы Сиссону, он получил через своего друга и коллегу по редакции. Письмо было вложено в папку с документами Сиссона позднее в качестве доказательства (!). Ясно, что здесь мы имеем дело с какими-то махинациями. Уже после того, как Оссендовский выехал из России в начале 1920-х годов, он записал, по его мнению, важную информацию: «В правительстве Керенского были перехвачены документы о подготовке немцами коммунистического переворота и доставлены ген. Алексееву и Корнилову. Эти документы были у генерала Крымова, который разговаривал о них с Керенским в Петрограде, а потом у него в апартаментах застрелился или был застрелен. Об этом мне рассказал друг Крымова воен. старшина М.М. Михайлов, а также писатель Н.Н. Брешко-Бреш-ковский». Кеннан, проводя графологический анализ рукописных заметок на полях документов и фигурирующих под ними подписей, обнаружил также рукописи Оссендовского, находящиеся в Соединенных Штатах. Окончательный вывод он сформулировал категорично: «Можно без сомнения утверждать, что доказательства сходства между подлинными образцами письма Оссендовского и записями на документах из серии Сиссона очевидны и убедительны».
В истории великих войн было немало афер с фальшивыми документами большего или меньшего масштаба. В кровавой борьбе за жизнь мировых держав трудно следовать обычной системе ценностей. Для каждой из сторон важен только конечный результат. Правило, что цель оправдывает средства, применяли не только иезуиты. Примерно за два года до начала Первой мировой войны было якобы найдено недостающее звено в цепи предков Homo sapiens — череп «человека из Пилтдауна». Эта фальсификация известна не только в кругах палеонтологов, и даже крупные ученые поймались на эту удочку. Автором же этой шутки был француз-иезуит, мылитель и писатель, фамилию которого можно найти почти в каждой энциклопедии.
Встает, однако, вопрос: кто действительно стоял за спиной редактора Оссендовского? Частично ответ можно найти в двух очередных «документах Сиссона» под номерами 40 и 41, опубликованных в «Нью-Йорк тайме» от 19 сентября 1918 года. В них поднимались польские вопросы. Народная демократия была представлена там как мощная политическая партия, враждебная как немцам, так и большевикам. Находящиеся в России польские военные части должны были стать значительной военной силой, с которой подготавливающие интервенцию союзники вынуждены были считаться и которая в нужный момент могла бы решающим образом повлиять на исход любого предприятия.
Джордж Кеннан, хотя и оговаривается, что не располагает достаточным количеством доказательств, но все же считает, что Оссендовский сотрудничал с японцами.
Прошло уже более 80 лет с того времени, когда Антоний Оссендовский набросал на бумагу 15 пунктов, касающихся условий возможной реставрации дома Романовых. Эту запись в дневнике он сделал за пределами большевистской России. Ведь польский язык знала значительная часть комиссаров и руководителей ЧК, так как по происхождению они были поляками.
После нескольких вырванных страниц следует текст:
«Поговорить с Н.Н., М.Д. и Д.П. Романовыми о демократической программе, на основе которой будет происходить реставрация.
Полит, программа:
1. Демократическая платформа без большевиков.
2. Финансовые операции государственного масштаба.
3. Помощь народу и прекращение войны.
4. Г.М. воевал вместе с союзниками против немцев, ранен, крест (награжден Крестом. — Прим. авт.).
5. Он был противником Брестского договора и уже после него от главного руководства был послан в качестве комиссара в Восточную Сибирь вербовать сотрудников для дальнейшей войны с Германией.
6. Антинемецкая ориентация.
7. Англия самовольничает.
<..>
9. Г.М. имеет длительные и крепкие отношения с Монголией и Тибетом, Урянхаем и китайскими монастырями.
<…>
11. Влияние на все казачество.
12. Япония на Дальнем Востоке и в Китае.
13. Китайское правительство.
14. Америка и Дальневосточная Азия.
15. Германия и Дальний Восток.
Русс. Нац. Комитет».
На следующей странице уже по-русски перечень восьми фамилий людей, которым следовало направить письма, и краткая информация: «27.10.1921 в Тихий океан на „Empress of Russia“».
Расшифровать инициалы уцелевших Романовых начиная с великого князя Николая Николаевича нетрудно. Великий князь не был претендентом на трон. Он происходил от линии третьего сына Николая I. Резню, устроенную большевиками, пережили потомки обоих старших его сыновей во главе с Кириллом Владимировичем, который родился спустя два месяца после отречения от престола Николая II. Дата относилась к посадке на пароход, который плыл в Ванкувер. Многое указывает на то, что программа была подготовлена к встрече с Народным русским эмиграционным комитетом в Шанхае. Там находилась насчитывающая примерно 30 ООО человек колония беженцев из охваченной революцией России. Среди них были представители всех народов, которыми правил в свое время царь-батюшка. «Г.М.» — это скорее всего Григорий Михайлович Семенов.
Принимая во внимание тот факт, что значительная часть европейских государств того времени имела демократическую конституционную монархию, предложение о реставрации дома Романовых на базе «демократической платформы» не должно было быть чем-то сверхъестественным. Генерал Деникин, сам наполовину поляк, был демократом. Он предполагал даже автономию Привисленской области.