X. Почему Гитлер не высадился в Англии и не взял Гибралтара

X. Почему Гитлер не высадился в Англии и не взял Гибралтара

Этот пункт всегда вызывал удивление: почему Гитлер, после своей победы в Дюнкирхене, не высадился в Англии?

Англия не имела никакой сухопутной обороны. Она послала во Францию в начале войны все силы, какими располагала. Гитлер рассчитывал, что Англия пошлет на континент максимум три дивизии. В мае 1940 г. их было там уже десять.

Утверждать, будто Англия недостаточно помогала Франции — было бы клеветой и извращением фактов. Еще после Дюнкирхена Англия совершила непростительную неосторожность, послав за Ла-Манш свое последнее танковое соединение — бригаду легких танков, которая была выгружена в устье Сены и погибла без малейшей пользы в безнадежной битве.

Также неверно утверждение, будто англичане слишком поспешно ретировались из Дюнкирхена. Напротив, они выбрались оттуда слишком поздно. Если бы британское правительство и командование лучше знали действительную обстановку, то они приняли бы решение об эвакуации в тот самый день, когда пришло известие о прорыве у Седана, самое позднее — 17 или 18 мая. Уже в тот момент было ясно, что игра проиграна, битва за Францию потеряна и франко-английская армия разгромлена. Англия должна была отныне думать, в интересах коалиции, только о собственной обороне; и французское командование первое должно было подать ей этот совет вместо того, чтобы пытаться — как оно сделало — выпросить у своего союзника эскадрильи истребителей, которые четыре месяца спустя остановили налеты Гитлера.

Слепое доверие, которое англичане питали к нашим генералам, стоило им их армии. В июне 1940 г. на территории Великобритании оставалось всего лишь несколько полков, не считая «домашней гвардии».

Гитлер знал это.

И тем не менее он не воспользовался этим случаем. Дойдя до пункта, откуда мог видеть берега Англии, он повернул на юг, прежде чем обратиться к востоку, где нашел поражение и смерть.

В этом видят его главную ошибку. Ищут объяснения этому.

Что отвечают документы Нюрнберга?

Они открывают странную вещь, — почти невероятную и тем не менее истинную. До июня 1940 г. Адольф Гитлер никогда не думал о завоевании Англии.

Этот «вулкан идей» изготовил в своем уме всевозможные проекты, — кроме одного. Он мечтал о завоевании Южной Америки, о новой гражданской войне в Северной Америке и о помощи американским немцам. Но он никогда не мечтал о своем вступлении в Лондон в качестве победителя.

Первая причина — высокое мнение, какого он был об Англии. Эта страна ему глубоко импонировала, была для него как бы запретным плодом. Даже в те моменты, когда он произносил против нее свои патетические громовые речи, он втайне ощущал ее превосходство. Это был дерзкий революционер, робко склонявшийся перед маркизой.

Помимо того Гитлер был убежден, что победа над Англией может быть достигнута на континенте.

Он думал, что после разгрома Франции Англия пойдет на сделку. Ее реализм должен был ей это подсказать, а те условия, которые он, Гитлер, ей предложит, окончательно склонят ее к этому акту мудрости. Ведь он сказал Иодлю 20 мая: «Англия получит мир, когда она его захочет». И Иодль в одном из своих показаний в Нюрнберге утверждал: «фюрер был готов заключить мир с Англией на песке Дюнкирхена».

У Гитлера не было намерения разрушить Британскую Империю. Он считал ее необходимой для мировой системы — быть может, для того, чтобы удержать население Азии от большевизма. Он упорно лелеял мечту о союзе с Англией, который представлялся ему необходимым условием и верной гарантией гигантской экспансии Германии к востоку. Перенести войну на территорию Англии, взять Лондон, заклеймить самое сердце Англии позором поражения — это значило убить свою мечту.

Зачем брать Лондон, если достаточно взять Калэ?

Гитлер находил Англию уязвимою с воздуха и с моря. Вторжение войск не было необходимым, чтобы принудить ее к покорности.

Вот что говорят документы Нюрнберга.

В своей неистовой антианглийской речи 23 мая 1939 г. Гитлер сказал:

«Если бы в первой мировой войне мы имели на два линейных корабля и на два крейсера больше, и если бы Ютландская битва началась утром, то британский флот был бы разбит, и Англия поставлена на колени. Это означало бы конец войны. В прежние времена недостаточно было разбить британский флот. необходима была высадка, т. к. Англия была в состоянии сама себя прокормить. Сейчас это уже миновало.

В тот момент, когда ее пути снабжения будут перерезаны, Англия окажется вынужденной капитулировать».

Представьте себе Гитлера менее нетерпеливым, не в такой степени подгоняемым временем, избавленным от страха преждевременной смерти. Прежде чем начать войну, он, конечно, построил бы сильный флот, как орудие воздействия, а в случае нужды — и борьбы. Момент был благоприятен. Англия, морское могущество которой упало сейчас на самую низкую ступень в ее истории, вряд ли была способна состязаться в морских вооружениях. Гитлер знал это. «Английский флот, — говорил он, — обладает сейчас всего двумя современными линейными кораблями, — это «Родней» и «Нельсон». Новые крейсера типа «Вашингтон» — неудачны».

Но постройка сильного флота требует времени, а у Гитлера его не было. Поэтому он вынужден был заменить флот средствами, которые сам считал второразрядными, но все же достаточными: минами, подводными лодками и авиацией.

«Эти средства, — сказал он своим генералам 23 ноября 1939 г., — могут поразить Англию весьма существенно, если только нам удастся обеспечить себе лучшую базу для операций. Изобретение нового типа мин (магнетическая мина) имеет громадное значение. Непрестанным минированием берегов Англии мы поставим ее на колени. Отныне мины будут опускаться, главным образом, с самолетов. Но воздушный флот нуждается в аэродромах вблизи Англии. А для этого мы должны занять Бельгию и Голландию».

Директива, изданная 10 октября 1939 г., упоминает в числе прочих целей наступления на Западе, «овладеть базой, необходимой и достаточной для будущих морских и воздушных операций против Англии». Слово «сухопутных» отсутствует. Идеи высадки не было в уме Гитлера.

Наступление на Францию имело в виду Англию, но не вторжение в нее сухопутных войск. В июне 1940 г. среди бумаг и проектов ОКВ не было никакого плана или даже намека на план высадки.

Операция против Англии была поставлена на рассмотрение после поражения Франции, когда Гитлеру стало ясно, что Англия не хочет идти на мировую. Но высадка — не легкая и щекотливая операция. Высадка требует громадных средств и тщательной предварительной работы. Небольшая высадка в Норвегии потребовала от Главного Штаба недель подготовки. Большая высадка в Англии требовала месяцев.

Работа начиналась в июле — слишком поздно для этого сезона. Слишком поздно для 1940 года. Слишком поздно для истории.

«Проблема, — говорит Иодль, — рисовалась следующим образом: не имея превосходства на море, Германия должна была обеспечить себе, по крайней мере, превосходство в воздухе. Значит, предстояло уничтожить сперва британский воздушный флот.»

Воздушные операции в сентябре доказали, что эта задача не могла быть выполнена. Английские истребители пострадали так мало, что немцы вынуждены были прекратить дневные налеты на Лондон. С этого момента высадка становилась невозможной: нельзя делать высадку, когда неприятель имеет превосходство и на море и в воздухе.

«Идея высадки, — говорит Иодль, — была оставлена 12 ноября, когда я представил фюреру рапорт, показывающий невозможность операции».

К этой идее больше никогда не возвращались. Налеты на Англию весной 1941 г. были безрезультатны. Показательные скопления судов в бухте Антверпена и в других «базах инвазии» были только блефом для отвода глаз.

Сам Гитлер изложил свою точку зрения на германо-итальянском совещании 21 января 1941 г, протокол которого находился среди документов Нюрнберга.

«По отношению к Англии, — заявил он, — я нахожусь в положении чело века, у которого всего один патрон в ружье. Пока я его сохраняю, он имеет силу; но если, выстрелив, я промахнусь, то положение станет серьезным. Неудачная высадка представляла бы такую потерю людей и материала, что надолго успокоила бы англичан и дала бы им возможность применять на других театрах, в частности в Средиземном море, те силы, которые сейчас они вынуждены держать дома. Держа их под угрозой высадки, я связываю эти силы. Вот почему для вида я должен подготовить высадку».

Это бросает свет на тот период войны: фактически Англия никогда не была под угрозой высадки.

Конечно, высадка имела шансы на успех летом 1940 г. Колоссальный разгром Дюнкирхена сделал ее возможной. Но для этого нужен был готовый план уже в тот момент.

Его свободно можно было изготовить в течении зимы. Гитлер имел для этого время. У него были к этому и средства. Он обладал силой фантазии, необходимой для того, чтобы представить себе и зафиксировать комбинированную операцию нового стиля, успех которой был бы построен на неожиданности и на перевесе воздушных сил. Но, вместо того, чтобы составить план инвазии в Англии, как естественного следствия победы над Францией, он занялся планом оккупации Норвегии, как необходимого предварительного условия продолжения воздушной и морской войны против Англии.

Быть может, в подсознательных глубинах, где прядутся тайные нити войны, Норвегия и Англия были иначе связаны между собою: Осло и Норвегия спасли Лондон.

* * *

12 ноября, по словам Иодля, Гитлер оставил мысль о высадке в Англии. В тот же день он подписал директиву № 18 (документ 444 P.S. Нюрнберга) о продолжении враждебных действий.

Первый пункт касается Франции. Вот его точный текст:

«Цель моей политики в отношении Франции, — самое тесное сотрудничество с этой страной для продолжения войны против Англии. В данный момент Франция входит в роль не воюющей державы: она должна будет терпеть на своей территории германские военные мероприятия — в особенности в своих африканских колониях — и оказывать им самую широкую поддержку, пуская в ход даже собственные средства обороны. Наиболее насущная задача Франции это пассивная и активная защита своих владений (западной и экваториальной Африки) от англичан и движения де Голля. Начиная с этой основной задачи, участие Франции в войне против Англии может развиваться далее все полнее и шире.

В настоящее время переговоры с Францией ведутся на основе моего свидания с маршалом Петэном, — помимо текущей работы комиссии по перемирию, — исключительно министром иностранных дел в согласии с ОКВ. По окончании этих переговоров будут даны детальные директивы».

Такова была исходная точка Гитлера: вовлечь постепенно Францию в войну с Англией. К сожалению, документы, собранные в Нюрнберге, не дали возможности проследить развитие надежд Гитлера, — с одной стороны и действительных фактов — с другой.

Прочие пункты, к которым мы еще вернемся, касались России, Ливии и Балкан. Но большая часть директивы посвящена Испании и Гибралтару, т. к. Гитлер наметил себе новую цель: он решил взять Гибралтар.

«Предприняты политические шаги с целью вовлечь в будущем в войну и Испанию — говорит директива № 18. Цель интервенции на пиренейском полуострове (шифр — Феликс) — изгнание Англии из Средиземного моря. Поэтому:

a) Гибралтар будет взят и пролив закрыт;

b) англичанам не будет позволено утвердиться в каком либо ином пункте полуострова или на островах Атлантического Океана».

Гитлер наметил этапы завоевания Гибралтара, — он предвидел четыре этапа.

Первый — разведка и собирание средств. Офицеры в штатском должны были изучить подступы к Гибралтару и в тайном сотрудничестве с испанцами принять меры к тому, чтобы помешать англичанам создать оборонительный фронт на территории впереди утеса.

Второй этап должен был стать неожиданностью. Германские воздушные силы, снявшись с аэродромов Франции, должны атаковать британский флот, стоящий в Гибралтаре. Одновременно германские войска, собранные на юге Франции, переходят Пиренеи.

Третий этап предусматривал взятие Гибралтара приступом и, в случае, если англичане попытались бы захватить Португалию, — занятие германской армией этой страны.

Четвертый этап состоял в проникновении в испанское Марокко, вследствие чего Гибралтарский пролив оказывался наглухо закупоренным.

Гитлер предписывал максимальное использование в экспедиции моторизованных войск в виду слабой пропускной способности испанских железных дорог. Он приказывал сосредоточение подводных лодок в Средиземном море с целью нападения на английскую эскадру, когда она будет прогнана с Гибралтарского рейда воздушными силами. Он предусматривал, что германские сухопутные силы должны быть достаточно сильны для взятия укреплений Гибралтара без содействия испанской армии. Наконец, он решил, что Италия не будет принимать участия в экспедиции.

Интервенция в Испании должна была повлечь за собою более далекие последствия.

«Вследствие оккупации Гибралтара, — говорит директива № 18, — острова в Атлантическом океане (в особенности Канарские и Зеленого Мыса) приобретают, как для англичан, так и для нас, особенное значение для ведения морской войны. Главнокомандующие воздушных и морских сил должны представить свои соображения о способах укрепления испанской защиты Канарских Островов и о занятии островов Зеленого Мыса.

«Равным образом прошу рассмотреть вопрос об оккупации Мадеры и Азорских островов, — все выгоды и невыгоды ее. Результаты рассмотрения представить мне в возможно кратчайший срок».

«Оккупация островов Канарских и Зеленого Мыса, — сказал Иодль следователям в Нюрнберге, — была одной из излюбленных идей Гитлера. Он постоянно к ней возвращался. Летчики и моряки ей противились, так как они были убеждены, что отдаленность островов и превосходство британского флота делали эти позиции для Германии бесполезными».

Сама операция, сводившаяся к взятию Гибралтара, была нетрудной. Условный шифр, выбранный для нее, был символичен: «Феликс» значит счастливый, счастливая операция. В Гибралтаре грозного осталось немного — только имя. Старая цитадель, конечно, не могла сопротивляться бомбам германских «Штука», которые в одно утро сравняли с землей неприступный форт Эбен-Эмаель. Ничтожный клочок земли без аэродрома, — последний оплот британского владычества на континенте, — был в сущности беззащитен. Молниеносное взятие Сингапура японской армией, которая была на много ниже германской армии 1940 года, показало слабость этих баз, лишенных территории.

Геринг, стоявший за операцию, говорил о ней в Нюрнберге меланхоличным тоном. «Она нам позволила бы, — сказал он, — укрепиться в Африке и союзники не могли бы там высадиться, как они это сделали». Кайтель заявил: «Занятие Гибралтара нам, быть может, не доставило бы победы, т. к. англичане сохраняли за собою восточную часть Средиземного моря со своей базой в Александрии, но эта операция значительно изменила бы положение в нашу пользу».

Почему же план не был приведен в исполнение?

Иодль дал точный ответ: «Мы не заняли Гибралтара только потому, что не имели согласия испанцев».

Три года тому назад тот же Иодль, меланхолично перечисляя перед гауляйтерами Третьего Райха упущенные возможности, сказал следующее документ L. 172):

«Наша третья цель на западе — склонить Испанию на нашу сторону и создать, таким образом, возможность занять Гибралтар — не была достигнута из-за сопротивления испанцев, или точнее, по вине их иезуитского министра иностранных дел Серрано Суньера».

Наконец есть и главный свидетель: сам Гитлер. Протокол германо-итальянского совещания 21 января 1941 г. (документ S. 134) так передает часть речи Гитлера, касающуюся Гибралтара:

«Оборона Сицилийского пролива нашими воздушными силами является жалкой заменой занятия Гибралтара. Мы сделали столько приготовлений, что успех был обеспечен. Завладев Гибралтаром, мы были бы в состоянии сосредоточить в Африке значительные силы и положить конец шантажу генерала Вейгана. Если бы Италии удалось убедить Франко вступить в войну, то это было бы крупным успехом. Положение в Средиземном море в течении короткого времени совершенно бы изменилось».

В действительности, Гитлер был еще настойчивее, чем его рисует этот протокол. Он обратился к Муссолини со следующими, словами: «Если бы Вы могли использовать Ваши личные отношения с Франко, чтобы добиться от него изменения его точки зрения, Вы оказали бы громадную услугу нашей коалиции».

Полная история этого важного эпизода войны может быть написана лишь после того, как станут известны переговоры, которые несомненно велись между Мадридом и Лондоном, а, может быть, и между Мадридом и Вашингтоном. Тогда мы узнаем, какие обещания были даны Франко или какое давление было на него оказано. И те и другие должны были быть весьма значительны, чтобы уравновесить угрозу, победоносной германской армии, стянутой к подножию Пиренеи.

«В конце сентября, — говорит Иодль, — фюрер встретился с Франко на французской границе, но соглашение не было достигнуто». Речь идет о свидании в Андай (Хендай), для которого — характерная деталь! — фюрер сам проехал половину пути, тогда как обычно он призывал к себе своих сателлитов. Но директива 12 ноября появилась через месяц после этого свидания. Следовательно, Гитлер еще не терял надежды добиться успеха у диктатора Испании. Возможно, что в это же время какая-то англо-саксонская интервенция укрепила сопротивление Франко.

Быть может, в этом был акт высшей справедливости. Три года тому назад Гитлер искусственно затягивал гражданскую войну в Испании, т. к. видел в ней источник возрастающих осложнений в Средиземном море. 5 ноября 1937 г. он заявил своим военным сотрудникам, что полная победа Франко не является желательной. Геринг заключил из этого, что надо сократить или даже прекратить помощь националистам, и Гитлер утвердил его предложение. Он действовал как реалист. Франко отплатил ему той же монетой.

Еще последний вопрос: почему Гитлер не провел свой план вопреки сопротивлению Каудильо?

Он мог занять Испанию силой. Испанцы не могли сопротивляться.

Быть может, Гитлер отступил перед следующей перспективой: тоталитарное государство нападает на другое тоталитарное государство, которому оно же помогло стать на ноги. Гитлер — сложная натура, в нем много неожиданного и, несмотря на свойственный ему цинизм, у него бывали странные колебания. Из дневника Иодля видно, что он чуть было не дал опередить себя в Норвегии только потому, что искал предлога для интервенции и не находил его.

Возможно, что он тщетно искал его против Испании. Также вероятно, что он не решался заплатить за Гибралтар ценою еще одной войны. Или даже, что его останавливали воспоминания о неудачах Наполеона в этой стране.

Во всяком случае, отказ Франко имел огромное влияние на развертывание последующих событий. Мы увидим далее, что осенью 1940 г. идея войны с Россией еще неясно мелькала в уме Гитлера. Крушение планов, связанных с Гибралтаром, несомненно содействовало обращению его к востоку. Это крушение имело своим косвенным последствием поражение немцев в России, а также и высадку англо-американцев в северной Африке.

«История пошла бы совсем иначе, — меланхолически заявил Кайтель, — если бы мы взяли Гибралтар и если бы фюрер не оставил Франции ее флот, ее колониальные войска и ее колонии».