Глава 12 III танковый корпус Брейта наступает

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 12

III танковый корпус Брейта наступает

Герман Брейт был очень опытным командиром-танкистом. В октябре 1941 года он принял командование над 3-й танковой дивизией и руководил ее действиями в боях под Москвой суровой зимой 1941–1942 годов. Он продолжал командовать дивизией в битве под Харьковом в мае 1941 года, где попало в плен до четверти миллиона советских солдат. В последовавшем затем летнем наступлении Брейт вел 3-ю танковую дивизию на Кавказ, пока 1 октября не был снят со своего поста. Три месяца спустя он получил под командование III танковый корпус и, за исключением нескольких коротких периодов, занимал эту должность до конца войны. На своем боевом пути он прошел через много трудных боев, среди которых особо стоит отметить отступление с Кавказа и выход через ростовское «бутылочное горло» в январе — феврале 1943 года. Все эти бои имели большое значение, но задание, которое он получил в феврале 1944 года, было самым важным и сложным из всех, что ему приходилось выполнять до тех пор, и подтверждением этому служат силы, которые он получил в свое распоряжение. В начале наступления его части насчитывали 105 танков, 64 из которых составляли «Пантеры» и «Тигры» и 21 штурмовое орудие.

Для армии Германии на этом этапе войны число имевшихся к началу наступления танков было впечатляющим.

Брейт также знал, что и 1-я танковая дивизия, и 1-я танковая дивизия СС уже двигались на усиление его корпуса. С учетом этих дивизий его силы увеличивались более чем на 150 боеспособных танков и штурмовых орудий, из которых было больше половины «Тигров» и «Пантер». Фактически в руках Брейта были уже сосредоточены или находились на подходе более половины всех «Тигров» и «Пантер» на советско-германском фронте. Эти силы разительно отличались в лучшую сторону от того, что было у фон Формана, чей XXXXVII танковый корпус на 4 февраля насчитывал лишь 58 исправных танков и штурмовых орудий без особых надежд на получение подкреплений. Если бы Брейт не сумел пробиться к окруженным силам, никто другой тем более не смог бы этого сделать.

Согласно плану операции 16-я танковая дивизия, которой командовал генерал-майор Ганс Ульрих Бек, должна была атаковать с рубежа Червоная Зирка — Побойная через Тыновку и захватить плацдарм на Гнилом Тикиче в районе Косяковка — Веселый Кут. Оттуда она должна была наступать южнее Медвина на Моринцы. 17-я танковая дивизия под командованием генерал-майора Карла Фридриха фон дер Медена должна была стартовать из района севернее Роскошевки через Павловку и Вотылевку и захватить плацдарм на Гнилом Тикиче между Семеновкой и Бояркой. Оттуда она должна была продвигаться на Моринцы через район Лысянки.

Советские войска, противостоящие силам Брейта

Основным советским соединением, стоящим на пути запланированного немецкого наступления, был 104-й стрелковый корпус в составе 58-й и 133-й стрелковых дивизий. Однако имелись и резервы. 6-я танковая армия находилась между Виноградом и Звенигородкой, имея многие из своих частей во втором эшелоне. Это означало, что армия располагалась восточнее направления, по которому собирались наступать немцы[158].

Мы уже отмечали, что командование забрало 5-й механизированный корпус у 6-й танковой армии после того, как была освобождена Звенигородка. Вечером 3 февраля он вернулся обратно в армию и занял позиции между Жабинкой и Яблоновкой. 5-й механизированный корпус был не только ценной поддержкой, которая могла очень пригодиться, если немцы начнут наступать. Вернувшись после недельного отсутствия, корпус сильно укрепил этим моральное состояние солдат 6-й танковой армии[159].

Неясно, почему советская танковая армия была развернута восточнее оси немецкого наступления. Возможно, она просто была оставлена там, где остановилась в итоге наступления на Звенигородку. Непонятно, сумела ли советская разведка определить направление немецкого удара или нет. Расположение 6-й танковой армии можно интерпретировать и иначе. Она могла быть развернута вдоль оси Виноград — Звенигородка, чтобы блокировать продвижение немцев вдоль кратчайшего пути к двум окруженным корпусам. Но также возможно, что армия находилась в этом районе для организации контрудара во фланг немецкому наступлению вдоль оси Роскошевка — Боярка. Однако и последняя интерпретация имеет свои недостатки — в частности, тот факт, что раскисшие дороги не дали бы 6-й танковой быстро продвигаться на запад, если бы она получила задачу на удар во фланг немцам.

Немцам казалось, что наступление 4 февраля стало неожиданностью для Красной армии и что, во всяком случае, 1-й Украинский фронт ожидал атак с другого направления. Но возможно также, что советские командующие считали, что их сдерживающие атаки не дадут немцам сконцентрировать сильную ударную группировку, но эти надежды не оправдались. В исследовании советского Генерального штаба заявляется, что уже 31 января командование 1-го Украинского фронта пришло к выводу, что немцы планируют удар в северо-восточном направлении с участка Русаловка — Рубаный Мост — Павловка[160]. К таким утверждениям стоит относиться осторожно, но если это так, то неудивительно, что 6-я танковая армия оказалась восточнее действительного направления немецкого удара.

Немцы продвигаются к Гнилому Тикичу, 4–5 февраля

Утро 4 февраля было солнечным, на небе виднелись лишь редкие облака. Температура была заметно выше нуля, оттепель продолжалась. Это не предвещало немцам ничего хорошего, но наступление больше нельзя было откладывать, особенно с учетом того, что похолодания в ближайшие день-два не ожидалось. При этих условиях единственным вариантом было начать атаку в соответствии с планом операции.

В 6:00 17-я танковая дивизия, включая тяжелые «Тигры» и «Пантеры» танкового полка Беке, двинулась в наступление. Советская оборона состояла в основном из пехоты и противотанковых пушек, прикрытых минными полями. Несмотря на советский фланговый огонь, немцы прорвали первую и вторую линии советской обороны. Танковый полк Беке был сосредоточен на левом фланге. Ему удалось пересечь железную дорогу и к 10:00 войти в Павловку. На правом фланге, где через частично покрытую лесом местность наступала пехота, темп продвижения был ниже, и там бой продолжался во второй половине дня. После овладения Павловкой Беке продвинулся в северо-восточном направлении и объединился с 39-м танковым полком, который наступал западнее Винограда. Вместе две танковые части в 12:45 прорвались в Вотылевку.

В 06:30, на полчаса позже 17-й танковой дивизии, пошла в атаку 16-я танковая дивизия. Вначале дивизия столкнулась с сильным советским сопротивлением, особенно когда дивизия преодолела железнодорожную насыпь в нескольких километрах к югу от Тыновки. Но, несмотря на сопротивление противника и раскисшую землю, танки пробились вперед, захватили Тыновку и к 13:00 вышли к высоте 229,8 (в двух километрах юго-восточнее Станиславчика).

До сих пор две немецкие танковые дивизии добились заметных успехов, но фланговая атака 198-й пехотной дивизии была менее результативна. Ей не удалось воспользоваться брешью, пробитой в советской обороне 17-й танковой дивизией. Сильное советское сопротивление по фронту было поддержано фланговым огнем из Шубиных Ставов и с высоты 243,4. Жаркий бой шел еще несколько часов после полудня, когда советские обороняющиеся части начали покидать свои позиции. Они отступили в район Виноград — Босовка — Яблоновка, и немцы заняли невысокие холмы между Виноградом и Шубиными Ставами (240,6 и 239,9).

Хотя 17-я танковая дивизия добилась значительных успехов в первой половине дня, после полудня ее результаты были куда скромнее. Пехоте было трудно следовать за танками, и танкам пришлось остановиться у Вотылевки. Не раньше 15:00 пехота начала очищать от противника Павловку, а 17-й разведывательный батальон начал прокладывать путь для танков в Вотылевке. 107-й пехотный полк из 34-й пехотной дивизии подошел к южной окраине Винограда, имея задачу прикрыть правый фланг 17-й танковой дивизии.

16-я танковая дивизия во второй половине дня добилась большего успеха. После короткой передышки танки, добравшиеся до высоты 229,8, повернули на Федюковку, которую скоро удалось занять. Это открыло путь на Косяковку на Гнилом Тикиче, и в сумерках танки ворвались в южную часть Косяковки. В отличие от 17-й танковой дивизии пехота дивизии Бека наступала гораздо быстрее. К концу дня она продвинулась почти так же далеко, как танки. Возможно, это было связано с тем, что пехота 16-й танковой дивизии была значительно лучше оснащена полугусеничными бронетранспортерами.

Ватутин отреагировал на немецкое наступление выдвижением частей 6-й танковой армии на запад. Они неудачно действовали в обороне Павловки, но с большим успехом вели бой с немецкой 198-й пехотной дивизией. К тому же 2-я танковая армия, которая до того находилась в резерве 1-го Украинского фронта, также выдвигалась для нанесения контрудара по III танковому корпусу. 2-я танковая армия не успела подойти к бою 4 февраля, но в ночь на 5 февраля сосредоточилась в районе Гейсиха — Разумница.

Немцы тоже подтягивали подкрепления. Ожидалось, что боевая группа Хупперта прибудет первой из состава 1-й танковой дивизии. Было принято решение о том, что эта группа соединится со 198-й пехотной дивизией и попытается занять возвышенность между Шубиными Ставами и Босовкой. Цель заключалась в организации маршрута снабжения через Франковку — Бужанку, который предполагалось использовать на последующих этапах операции «Ванда». Западнее подразделения 1-й танковой дивизии СС в начале дня вышли в район Новая Гребля — Красный, но едва ли могли быть готовы к бою раньше 10 часов 5 февраля.

Командование 1-й танковой армии было разочаровано тем, что 17-я танковая дивизия не вышла к Гнилому Тикичу, и потребовало, чтобы дивизия провела ночную атаку. Также было предложено организовать снабжение дивизии по воздуху. Приказ 17-й танковой дивизии был подписан в 22:00. Однако генерал фон дер Меден, командир 17-й танковой дивизии, не согласился с ним, поскольку район, через который должна была идти в атаку дивизия, был покрыт минными полями, и атаковать через них в темноте значило понести большие потери. К тому же из-за катастрофического состояния дорог снабжение дивизии уже оказалось недостаточным. Фон дер Меден рекомендовал выдвинуть дивизию, как только начнет светать, и попытаться захватить плацдарм на Гнилом Тикиче к полудню 5 февраля. Командир III танкового корпуса согласился.

Пока шли эти споры, 16-я танковая дивизия очистила от врага Косяковку, но обнаружила, что мосты через Гнилой Тикич взорваны. Колонна с мостовым оборудованием увязла в грязи южнее Тыновки и до заката не успевала прибыть в Косяковку. 16-я танковая дивизия получила приказ удерживать занятые ею позиции в Косяковке, но при этом атаковать в восточном направлении большей частью своих сил. Оставалась надежда, что ей удастся найти переправу в Боярке. Тем не менее усилия по организации переправы в Косяковке продолжались.

Дорожные условия становились вопросом первостепенной важности. Ночью на 5 февраля тяжелый танковый полк Беке смог лишь частично пополниться горючим и боеприпасами. Серьезное наступление стало немыслимым для полка. Кроме того, в течение ночи пришлось отвести подразделения полка из Вотылевки, поскольку у них кончались боеприпасы, что позволило советским войскам вернуть часть Вотылевки под свой контроль. 17-й разведывательный батальон контратаковал с запада и сумел остановить советское продвижение.

Частичная потеря Вотылевки рассердила Брейта, и он потребовал от командира 17-й танковой дивизии объяснить, почему Беке без приказа вывел свои танки из Вотылевки. Фон дер Меден отвечал, что разъезженные дороги сделали невозможным снабжение передовых групп и других вариантов просто не было. Эрнст Мерк, начальник штаба III танкового корпуса, приказал фон дер Медену максимально использовать возможности местного населения, подводы и лошадей, чтобы наладить надежное снабжение. 1-я танковая дивизия СС тоже получила указание «безжалостно» использовать мирных жителей для улучшения дорог.

Насколько сложно было продвигаться по грязи, помогает представить тот факт, что даже передовые группы 1-й танковой дивизии СС, еще не вошедшие в соприкосновение с противником, не могли получить снабжение. Только гусеничные машины могли относительно успешно продвигаться вперед, но большая часть техники дивизии была колесной и глубоко увязала в раскисшей земле. Аналогично из 17-й танковой дивизии докладывали, что только гусеничные машины способны преодолевать дороги. На текущий момент Хубе почти ничего не мог предпринять для улучшения ситуации, но из 1-й танковой армии, по крайней мере, прислали строительный батальон для укрепления дорог в полосе III танкового корпуса. Если бы туман не делал полеты невозможными, снабжение корпуса Брейта горючим и боеприпасами могло бы осуществляться силами Люфтваффе, но на тот момент от этого решения пришлось отказаться. Хубе оставалось только призывать III танковый корпус сделать все возможное для продолжения наступления.

«Пантеры», имевшие широкие гусеницы, оказывали очень малое давление на грунт, несмотря на свой значительный вес. Из всей немецкой техники они были одними из наиболее приспособленных к преодолению грязи машин. Тем не менее на дороге к западу от Кривца, где пыталась двигаться вперед большая часть дивизии СС «Лейбштандарт», грязь была настолько глубокой, что застревали даже «Пантеры». Когда двигатель мощностью 700 лошадиных сил не мог заставить 45-тонный танк двигаться вперед, людям приходилось работать с особенным напряжением. Кажется, 1-я танковая дивизия СС была единственной частью, сумевшей отправить свою боевую группу (боевую группу Гейнмана) в бой 5 февраля. Она состояла из 12 штурмовых орудий с ехавшей на них пехотой из 1-го мотопехотного полка СС. В середине дня она выдвинулась из Новой Гребли в район Тыновки, где разгорался тяжелый бой.

Ватутин намеревался добавить немцам хлопот. В течение ночи 40-я армия, 6-я танковая армия и недавно прибывшая 2-я танковая армия сосредоточились на исходных позициях для контратаки. 40-я армия атаковала в юго-восточном направлении с рубежа Гейсиха — Ольшана — Конела, имея задачу занять Куты, Антоновку и Крачковку. 6-я танковая армия получила приказ атаковать из района Рыжановка — Поповка и занять Крачковку, Папужинцы, Лащовую и Соколовочку. План явно был чересчур амбициозным, и атака не привела к существенному продвижению.

Поскольку наладить снабжение передовых групп 16-й танковой дивизии не удалось, запланированное продвижение к Боярке пришлось отложить и провести день 5 февраля на занятых позициях. Напротив, Красная армия в этот день начала контратаки. Части 6-й танковой армии на востоке и 40-й армии на западе нанесли удары по флангам 16-й танковой дивизии, чьи позиции вдавались далеко в территорию, занятую советскими войсками. Советские атаки имели некоторый успех, и немецкая передовая группа в Косяковке оказалась отрезана. Затем последовали сильные советские атаки на Тыновку.

Трудности со снабжением преследовали и тяжелый танковый полк Беке, и 17-ю танковую дивизию. Разведывательный батальон и противотанковый дивизион дивизии уже вели бой на окраинах Вотылевки. Когда саперный батальон прибыл в Павловку, дивизия направила в Вотылевку боевую группу Финка (1-й батальон 40-го мотопехотного полка и 2-й батальон 63-го мотопехотного полка) при поддержке нескольких «Тигров» Беке. В результате боя большая часть Вотылевки была вновь занята немцами, но советские войска все еще держались в восточной части села.

В первой половине дня 198-я дивизия послала один батальон при мощной поддержке артиллерии и реактивных минометов в атаку на Виноград. Ему удалось войти в город и очистить от врага его южную часть. Остальные силы дивизии столкнулись с сильным советским сопротивлением и практически не имели продвижения.

Около 16:00 танковый полк Беке пополнился достаточным количеством горючего и боеприпасов, чтобы направить подразделение для восстановления связи с передовой группой 16-й танковой дивизии. В. результате завязался большой танковый бой. По немецким оценкам, в этом бою участвовало больше 40 советских танков. Немцы заявили об уничтожении 31 из них.

Переработанные планы, 6–7 февраля

Немцам было ясно, что, хотя наступление началось удачно, на второй день оно начинало стопориться. Примерно в 18:00 5 февраля полковник Эрнст Мерк, начальник штаба III танкового корпуса, обсуждал этот вопрос с генерал-майором Вальтером Венком, начальником штаба 1-й танковой армии. Мерк убеждал Венка, что корпус может рассчитывать на успешное наступление на Бужанку, то есть в восточном направлении, а не в северном, в котором стремились продвигаться до сих пор. Недостатком этого решения было образование еще одного узкого выступа линии фронта, для прекрытия которого потребуется больше ценных войск. Тем не менее Мерк одобрил этот вариант и решил использовать боевую группу Хуберта и 17-ю танковую дивизию, чтобы атаковать Репки. Это позволило бы корпусу занять более широкий и безопасный район, откуда можно будет продолжать наступление, независимо от того, продолжится ли оно по исходному плану или же его направление изменится почти на девяносто градусов. Венк пообещал, что он как можно скорее обсудит этот вопрос с Хубе, и меньше чем через час сообщил, что Хубе согласен.

Хубе также поддерживал связь с фон Манштейном. Когда разрабатывался изначальный план, дорожные условия были гораздо лучше, а с оттепелью в начале февраля немцы в Советском Союзе до сих пор не сталкивались. Хубе был совершенно уверен, что его танк сможет раздавить любую советскую оборону, состоящую из пехоты и противотанковых пушек. Учитывая опыт боев, которые вели его части во второй половине января и в первый день операции «Ванда», эта уверенность, вероятно, была оправданна.

Однако предельно затрудненное снабжение и почти полная непроходимость дорог для колесного транспорта, составлявшего большую часть техники танковых частей и в немецкой, и в Советской армии, означали, что от удара танков будет мало пользы. Фон Манштейн считал, что имело бы смысл попытаться атаковать в другом направлении, поскольку медленное продвижение 5 февраля дало Красной армии возможность переместить свои танковый и механизированный корпуса для отражения немецких атак на нынешнем направлении. Хубе ответил, что 1-я танковая армия уже рассматривала этот вариант, но потеря времени на перегруппировку была неприемлема. При нынешнем состоянии дорог перегруппировка, которая в обычных условиях заняла бы несколько часов, потребует дни.

Предположение фон Манштейна о том, что советское командование подтягивает подкрепления, было верно. Как мы уже видели, Ватутин направил 2-ю танковую армию Богданова в наступление на западную сторону клина, который образовал III танковый корпус в обороне 1-го Украинского фронта. 6 февраля прибывали новые части. 202-я и 340-я стрелковые дивизии подтягивались к району расположения передовых групп III танкового корпуса, а 32-я противотанковая бригада занимала оборонительные позиции на северной стороне Гнилого Тикича. Ватутин торопил подкрепления, хотя две стрелковые дивизии не были готовы идти в бой немедленно. Напротив, 2-я танковая армия была готова к бою и получила задачу контратаковать в районе Тыновки утром 6 февраля, но атака не имела успеха.

Еще одной стороной дела, которую нужно было учитывать Хубе и фон Манштейну, было медленное продвижение XXXXVII корпуса. Его слабые силы не давали фон Форману серьезных шансов на успех. Следовательно, изначальный план, предусматривавший окружение советских 5-й гвардейской и 6-й танковой армий в окрестностях Звенигородки с одновременным освобождением двух окруженных немецких корпусов, имел плохие перспективы. Возможно, было бы правильнее использовать III танковый корпус для наступления по кратчайшему пути для соединения с группой Штеммермана. Учитывая трудности со снабжением передовых групп III и XXXXVII танковых корпусов, наступление по возможно более короткому маршруту оказывалось более выгодным вариантом.

Пока в высших эшелонах немецкого командования разгорались споры о дальнейшем наступлении, на фронте продолжались бои. Большую часть дня 6 февраля тяжелый танковый пункт Беке осуществлял прикрытие узкого коридора к передовой группе 16-й танковой дивизии в Косяковке. Было сделано все возможное для подвоза горючего и боеприпасов в Косяковку, где перед этим немцы некоторое время испытывали их острую нехватку, лишившись снабжения. Грязь была очень глубокой. 17-я танковая дивизия докладывала, что дороги еле-еле могли преодолеть даже гусеничные машины. Даже полугусеничная техника застревала.

Грязь не только препятствовала продвижению к полю боя, она затрудняла и эвакуацию раненых. На передовой ни одна из сторон не имела возможности оказать надлежащую помощь тяжелораненым, которых полагалось вывозить в тыл. Санитарные машины вели неравную борьбу с грязью, добираясь в медицинские пункты. Раненых ждал долгий мучительный путь, большая продолжительность поездок означала, что за день удастся вывести меньше раненых. Некоторые раненые умирали раньше, чем их успевали эвакуировать с передовой[161].

6 февраля боевая группа Хупперта, передовая группа 1-й танковой дивизии, присоединилась к немецкому наступлению. Усиленная саперами и штурмовыми орудиями, а также батальоном пехоты из 198-й пехотной дивизии, боевая группа пошла в атаку из Павловки в 09:45 и прорвала советские позиции под Виноградом. Скоро немцы достигли церкви в Винограде, и в течение второй половины дня город был очищен от советских войск. Последовала советская контратака, но она была отбита.

34-я пехотная дивизия и подразделения из «Лейбштандарта» несли ответственность за оборону Тыновки, вокруг которой шли жаркие бои. Советские войска пробились в северо-восточную часть Тыновки, но подразделения 16-й танковой дивизии восстановили положение. Дивизия также сумела отправить один из своих мотопехотных полков на Татьяновку, и северная половина села оказалась в руках немцев, несмотря на упорное сопротивление советских солдат.

Прибывали остальные силы 1-й танковой дивизии. Сначала их использовали для прикрытия фланга 1-й танковой армии с юго-востока. Подразделениям не удавалось поддерживать одинаковую скорость продвижения по разъезженным дорогам, поэтому дивизия прибывала по частям. Например, прибыли многие танки из батальона «Пантер», но мало кто кроме них. Таким образом, батальон как единое целое не был готов к бою, хотя 51 «Пантера» с технической точки зрения была боеспособна.

Начальники штабов немецких частей и соединений принимали активное участие в принятии решений, как на этапе планирования, так и в ходе операций. 6 февраля генерал-лейтенант Ганс Шпейдель, начальник штаба 8-й армии, посетил штаб 1-й танковой армии для обсуждения текущего положения. И Венк, и Шпейдель были согласны, что две армии должны прилагать основные усилия вблизи стыка между ними, в общем направлении на Моринцы. Время поджимало, по предварительным оценкам, 9 февраля у окруженной группировки должны были подойти к концу запасы.

Выводы, сделанные по результатам обсуждения, были немедленно направлены в группу армий «Юг», и очень скоро 1-я танковая армия и 8-я армия получили новые приказы. По сути, они отражали предложения Венка и Шпейделя. III танковый корпус должен был уничтожить советские танковые части перед Гнилым Тикичем, а затем продвигаться на север вдоль дороги Бужанка — Лысянка — Моринцы для соединения с группой Штеммермана. 8-я армия должна была нанести удар не менее чем двумя танковыми дивизиями через рубеж Искренное-Йерки — Ольшана, чтобы не дать силам противника в районе Звенигородка — Казацкое помешать продвижению III танкового корпуса. Группа Штеммермана должна была подготовиться к прорыву на запад и юго-запад.

Эти приказы показали, что первоначальный масштабный замысел был пересмотрен. От него осталась ограниченная, но тем не менее жизненно важная задача спасения группы Штеммермана. С учетом превратившейся в болото местности, нелетной погоды и небольших сил у XXXXVII танкового корпуса других вариантов, наверное, просто не было.

Большую часть дня 7 февраля советские атаки вынуждали III танковый корпус находиться в положении обороняющейся стороны. 34-я пехотная дивизия сумела удержать свои позиции южнее Тыновки. Советский нажим на передовую группу 16-й танковой дивизии в Косяковке был очень силен и заставил немцев отступить. С другой стороны, 16-я танковая дивизия полностью овладела Татьяновкой, которая была частично занята в предыдущий день. Подразделениям «Лейбшандарта» удалось продвинуться вперед и организовать прикрытие между Тыновкой и Косяковкой, которое обеспечивало снабжение 16-й танковой дивизии на следующий день.

В ночь на 7 февраля советские войска проникли в Вотылевку, вынудив 17-ю танковую дивизию вместе с танковым полком Беке провести утро следующего дня, очищая от них село. В середине дня Беке начал атаку на Репки, но его танки вскоре столкнулись с советской танковой частью, и ни одна сторона не смогла продвинуться вперед.

На восточном фланге выступа III танковый корпус вклинился в советскую оборону. 198-я пехотная дивизия и боевая группа Хупперта пытались вытеснить противника из Винограда и занять находившуюся на возвышенности восточную часть села. Между III танковым корпусом и 198-й пехотной дивизией возникли разногласия относительно использования боевой группы Хупперта. Командование корпуса хотело, чтобы группа Хупперта обошла Виноград с юга и продолжала наступление на возвышенность на востоке деревни. Однако в 09:20 из 198-й дивизии пришло предложение направить боевую группу в атаку через Виноград и далее на восток. На перегруппировку сил Хупперта ушло бы слишком много времени. Венк с неохотой дал свое согласие, но дал понять, что это нецелесообразное применение механизированной части. Однако из-за советского давления ни 198-я дивизия, ни боевая группа Хупперта не начали атаку в первой половине дня. В 13:55 из III танкового корпуса снова пришел приказ перейти в наступление в восточном направлении. Наконец атака была начата в 16:45 силами двух пехотных батальонов, одной пехотной и одной танковой роты, но спустя час 198-я дивизия докладывала, что танки застряли в 500 метрах восточнее Винограда, а пехота натолкнулась на упорное сопротивление советских сил. Немцы не смогли заметно продвинуться на этом участке.

В течение 7 февраля распутица продолжала играть доминирующую роль в боевых действиях. На немецкой стороне дороги стали настолько плохи, что во многих местах их могла преодолеть лишь гусеничная техника. Местность превратилась в болото. Танки из батальона «Пантер» 1-й танковой дивизии оставались в районе Черная Каменка — Иванки, поскольку не удавалось подвезти к ним горючее и боеприпасы. Иногда солдатам приходилось снимать обувь и продолжать путь босиком. Однако вечером температура немного опустилась, а ночью был небольшой мороз. Если бы мороз продолжился, дороги улучшились бы.

Красная армия тоже испытывала существенные трудности, связанные с распутицей. Младший лейтенант Мурашкин был на фронте с 1941 года, но в конце 1942 года был направлен в танковое училище в Рыбинске, где находился более года. В декабре 1943 года его послали в Челябинск, центр советского танкостроения. Мурашкину не дали взглянуть на заводы по производству танков. Он должен был сопровождать на фронт пополнение для танковой части. 25 января вместе с необстрелянными танковыми экипажами и новыми танками Т-34 поезд повез его в сторону Киева. Наконец 4 февраля состав разгрузился под Белой Церковью, где их ожидал офицер из 21-й гвардейской танковой бригады, который сообщил, что из прибывших экипажей и их танков формируется 2-й батальон его бригады. Подразделение получило приказ следовать по дороге на село Толстые Роги, путь до которого занимал приблизительно 80 километров.

Т-34 имел хорошую репутацию за высокую проходимость в сложной местности, но это относительно короткое путешествие оказалось непростой задачей. Из 32 танков не меньше 19 завязли в грязи или вышли из строя из-за поломок. Утром 8 февраля на фронт прибыли 13 Т-34 и были немедленно направлены в бой. Мурашкин и другие танкисты фактически не получили информации об обстановке, противнике и соседних частях. Единственный совет, который они получили, заключался в том, что, поскольку некоторые части имели на вооружении американские танки, следует быть осторожными при открытии огня по бронетехнике. При таком удручающем руководстве неудивительно, что Мурашкин попал в плен в тот же день, когда прибыл на фронт.

Последствия трудностей со снабжением

Боевая группа Хупперта утром 9 февраля достигла большего успеха, чем в предыдущий день. К 08:45 она заняла Толстые Роги, что позволило 308-му пехотному полку 198-й дивизии занять местность между Виноградом и Шубиными Ставами. Однако это было все, чего им удалось достичь, поскольку советские контратаки заставили их перейти к обороне.

Для 17-я танковой дивизии и тяжелого танкового полка Беке день начался с советской атаки на Вотылевку около семи часов утра. Ее удалось отбить, и три часа спустя немцы сами пошли в атаку. В 11:30 немецкие солдаты вошли в Репки, но овладение всем селом заняло больше двух часов. Атака должна была обеспечить продвижение к Харченкову на Гнилом Тикиче, но от этого пришлось отказаться из-за недостатка топлива.

Подобным же образом 16-й танковой дивизии пришлось прекратить атаку на Петровскую из-за отсутствия горючего. Нехватка горючего в эти дни была для немцев обычным явлением, практически всегда из-за непроходимых дорог. Вечером Венк запросил и 16-ю, и 17-ю танковые дивизии, стало ли отсутствие заметных результатов за день следствием сопротивления противника или недостаточного снабжения. Он также хотел, чтобы в дивизиях оценили, дал ли низкий темп продвижения возможность Красной армии подтянуть подкрепления, достаточные для того, чтобы дальнейшее немецкое наступление не имело смысла. Наконец, Венк спрашивал, лучше ли будет перегруппироваться и из района Ризино наступать на Лысянку, даже если эта перегруппировка займет два дня из-за плохого состояния дорог.

И в 16-й, и в 17-й танковых дивизиях считали, что отсутствие продвижения за день было вызвано катастрофическим состоянием дорог, и полагали, что новое предложение командования корпуса являлось наилучшим решением.

Основные силы, которые должны были быть нацелены на новое направление, составляли 16-я и 17-я танковые дивизии, а также тяжелый танковый полк Беке, который, как и 4 февраля, являлся основной ударной силой. Кроме того, основные силы 1-й танковой дивизии должны были находиться на исходных позициях для перехода в наступление, а «Лейбштандарт» должен был прикрывать северный фланг группировки.

По мнению немецких командиров, новое направление имело четыре преимущества. Во-первых, северный фланг оказывался короче, и его прикрытие могло частично опираться на реки и ручьи, что позволяло задействовать для этого меньшие силы. Во-вторых, пути подвоза сокращались. В-третьих, три дивизии должны были наступать по направлениям, сходящимся на Гнилом Тикиче, где ожидалось сильное советское сопротивление. В-четвертых, упрощалась защита южного фланга, поскольку три танковые дивизии должны были наступать через порядки 198-й пехотной дивизии, которая, таким образом, освободится для организации прикрытия с юга.

Тем не менее основная проблема сохранялась. Штабы дивизий и корпуса по-прежнему единогласно считали наиболее слабым местом операции трудные дорожные условия и вытекающие отсюда проблемы снабжения, а не сопротивление врага. Однако было принято решение посмотреть, как будут развиваться события 9 февраля, прежде чем окончательно переходить к реализации нового плана.

Надежды на существенное продвижение 9 февраля скоро рухнули. В течение ночи на 9 февраля Красная армия провела несколько атак против боевой группы 79 (сформированной на основе 79-го мотопехотного полка 16-й танковой дивизии) в Татьяновке. Немцам удалось удержать село в своих руках, несмотря на нехватку боеприпасов и потерю мобильности из-за отсутствия горючего. После 8 часов утра 17-я танковая дивизия докладывала, что не может перейти в наступление из-за проблем со снабжением, а вскоре и 16-я танковая дивизия сообщила, что атаку пришлось отложить. В сущности, это решило вопрос, и в 12:35 обе дивизии получили приказ как можно скорее сосредоточиться в районе Рубаного Моста.

Начиналась последняя фаза операции по освобождению окруженной группировки. Но пока Брейт прилагал усилия к тому, чтобы преодолеть Гнилой Тикич, внутри кольца окружения и на участке корпуса фон Формана разворачивались драматические события.