Миф четвертый. НЕМЫТАЯ РОССИЯ (о благоустройстве, городах и здравоохранении)

Миф четвертый.

НЕМЫТАЯ РОССИЯ

(о благоустройстве, городах и здравоохранении)

В 2003 году Санкт-Петербург торжественно отмечал трехсотлетие со дня основания города. Празднования были пышными, торжественными, были и фейерверк, и парад музыкантов, и веселые гулянья... Но праздник прошел, и что осталось? Только воспоминания... Сто лет назад к празднованию двухсотлетнего юбилея столицы империи подошли совсем по-другому. В январе 1903 года на заседании городской Думы в связи с разработкой обширной юбилейной программы было принято решение: «В память 200-летия со дня основания Санкт-Петербурга построить одну или несколько больниц для общих болезней с тем, чтобы в означенных больницах могло помещаться не менее 1000 кроватей; для покрытия расходов на это дело заключить заем 3 000 000 руб.».

В мае 1906 года Императорское общество архитекторов объявило по поручению городской управы конкурс на проект больницы. Проектом руководил сам Леонтий Бенуа. «Юбилейное» решение о постройке понятным образом вывело на выбор стиля: конечно, петровское барокко. В комиссию входили семеро врачей, обязанные учесть опыт передовых клиник Германии и Голландии. Был создан город в миниатюре — с улицами (четной и нечетной стороной). Больничный городок предусматривал все необходимое для его функционирования: кухни, часовню, библиотеку, конюшни, виварий, оранжереи, подземные хранилища, пруд. Всего больничный город включал 50 зданий, расположенных на территории около 40 гектаров. При постройке больничный комплекс предусматривал три въезда: главный — соединяющийся с пр. Петра Великого (Пискаревский), служебный — на Песочную дорогу и специальный, выходящий с траурной аллеи на вновь проложенную дорогу. А у главного въезда оборудовалась трамвайная станция с залой для ожидания, двумя туалетами, комнатой для кондукторов и сторожкой.

План больницы имени Петра Великого

Персонал, по замыслу, жить должен был тут же, что удобно. Предусматривался 2-этажный особняк главного врача, окруженное садом здание с квартирами для старших врачей, управляющего аптекой, священника и смотрителя; общежитие сестер милосердия на 80 человек; общежитие казарменного типа для бессемейного низшего персонала на 400 служащих. Общежитие для ассистентов и фельдшеров было более благоустроенным: им предоставлялось по кабинету и спальне; столовая и гостиные были общими. Женатым фельдшерам отводилось две комнаты, холостым — одна. Проект предусматривал уникальное решение, простое и изящное. Все павильоны, выстроенные за приемным отделением в ровную улицу-«першпективу», соединены по прямой подземными ходами, ведущими из одного благоустроенного подвала в следующий. То есть, опустив больного в подземный переход в приемном покое, можно его по теплым и сухим подвальным туннелям, а не по улице отвезти хоть в самую дальнюю клинику.

При больнице существовало мощное подсобное хозяйство, основы которого были заложены уже при создании больницы: свинарник, коровник, конюшня, оранжереи, теплица, овощехранилище и пасека. Больница имела 16 гектаров обрабатываемой земли, где, кроме овощей, выращивали землянику, малину, смородину, крыжовник, яблоки, лекарственные травы.

Строительство началось в 1907 году. Новый медицинский комплекс сразу же стал базой для созданного академиком В.М. Бехтеревым Психоневрологического института. Позже институт неоднократно реформировался, менял названия. Официальная церемония закладки состоялась в 1910 году в день рождения Петра I. В 1912-1914 годах в комплекс вошел каменный храм, освященный во имя святых Петра и Павла. Открытие больницы состоялось 1 мая 1914 года[77].

Конечно, советская власть не могла допустить, чтобы больница в «городе Ленина» носила имя русского императора (пусть и самого Петра Великого, к которому большевики были неравнодушны). Поэтому в 1932 году больнице присвоили имя известного врача академика И.И. Мечникова. На месте, где по проекту должен был стоять памятник первому русскому императору, в 1936 году был поставлен памятник выдающемуся врачу. Лишь в начале XXI века историческая справедливость была восстановлена и лечебному заведению было возвращено его настоящее имя. Сейчас видно, насколько прозорливыми оказались «отцы города» в начале XX века — их юбилейный подарок вот уже почти сто лет служит Санкт-Петербургу. Десятки тысяч раненых в годы Первой и Второй мировых войн были спасены ее врачами. Каждый день в ворота больницы въезжают белые с красными крестами на бортах кареты «Скорой помощи». Тысячи петербуржцев и гостей города на Неве получают медицинскую помощь...

К чему этот рассказ? К тому, что вынесенные в заголовок этой главы строки, приписываемые Михаилу Лермонтову, часто используются публицистами для описания того, как выглядела Российская империя до революции. Грязь, узкие дворы-колодцы, кишащие клопами избы, немытые люди, антисанитария и отсутствие бытовой культуры. В качестве описаний городов и быта людей, как правило, приводились описания жизни городского «дна», бедноты. На руку создателям мифа играло развитие прогресса в области бытовой техники — нашим современникам жизнь без водопровода, канализации, электричества уже сама по себе кажется дикостью. В иных советских публикациях умело выдавали последствия технического прогресса за последствия деятельности советской власти.

Советская власть заслуженно гордилась своими успехами в деле народного здравоохранения. Большевики никогда не забывали подчеркнуть, сколько новых больниц они построили, сколько врачей подготовили. И как было плохо с медициной при старом режиме. Забывали сказать одно — советская система массового здравоохранения была создана на прочном фундаменте, заложенном в Российской империи. И хотя здание, построенное в советское время, заметно уклонилось от первоначального проекта, все же в главных своих проявлениях оно может дать представление о первоначальном замысле.

Почему мы объединили в одну главу жизнь городов Российской империи и здравоохранение? Потому, что в старой России эта сфера деятельности была предметом тесного сотрудничества правительства и органов местного, земского и муниципального самоуправления. И вот тут мы считаем уместным рассказать о том, что представляли собой города старой России и какую роль в их жизни играли избираемые жителями муниципальные власти. Многое из того, что было тогда обыденной реальностью, нам, гражданам демократической Российской Федерации, может показаться необычным, что-то — комичным, но что-то — достойным подражания.

С юридической точки зрения город в Российской империи — это населенный пункт, получивший статус города. Ни расположение, ни численность населения, ни род занятий оного роли не играли. Например, Романов на Мурмане (будущий Мурманск) получил статус города непосредственно в момент закладки, хотя его постоянное население не составляло и пяти сотен человек, а были в империи города и того меньше — в Туруханске в 1911 году проживало всего 162 жителя.

В то же время, по данным переписи 1897 года, в стране насчитывалось 6376 поселений с числом жителей от 2 до 41 тыс. человек, которые не имели статуса города, и их население причислялось к сельскому. Это были фабрично-заводские села, рабочие поселки, местечки или казачьи станицы.

В конце XIX — начале XX века население городов стремительно росло — развитие промышленности, инфраструктуры, образования, процесс расслоения крестьянства привели к притоку в города множества новых жителей. Если в 1897 году в городах проживало 16,5 млн человек (что составляло 13,2% от общего числа населения империи), то в 1914 году уже 26,3 млн человек (15% от общего числа населения)[78].

Система городского самоуправления начала складываться еще со времен Петра Великого, но окончательное оформление получила в ходе Городской реформы императора Александра II в 1870 году. Именно тогда органы самоуправления стали всесословными и получили право самостоятельного ведения экономической деятельности — они могли вводить налоги, владеть предприятиями, выпускать займы и т.д. К выборам в муниципальные органы допускались горожане в возрасте от 25 лет и старше, владевшие недвижимой собственностью, обложенной оценочным сбором, владельцы промышленных и торговых предприятий и купцы, вносившие городские сборы. Выборы в городские Думы производились по так называемой трехклассной избирательной системе, в соответствии с величиной уплачиваемых в пользу города сборов. В советское время подчеркивалось, что эти ограничения способствовали сосредоточению власти в городах в руках крупной буржуазии, но в реальности, в условиях, когда значительную часть населения городов составляли вчерашние крестьяне, только привыкающие к городской жизни, такие ограничения были разумными и способствовали ответственному выбору избирателей.

Избиратели выбирали городскую Думу, члены которой именовались «гласными» (французское слово «депутат» тогда не было в столь широком ходу в России), то есть имеющими право голоса. Городская Дума образовывала исполнительный орган — городскую управу, во главе которой стоял городской голова. При этом деятельность органов местного самоуправления курировалась правительственной администрацией на губернском уровне (в каждой губернии было «присутствие по городовым делам»).

Ключевыми направлениями деятельности органов городского самоуправления стали развитие городской инфраструктуры, управление городским хозяйством, вопросы благоустройства, а также образования (о чем говорилось в предыдущей главе) и здравоохранения. Прежде чем перейти к последнему, рассмотрим, как городское самоуправление справлялось с благоустройством и развитием инфраструктуры городов.

Архитектурный облик

Казармы флотского экипажа. Архангельск

Троицкий собор в г. Симбирске. Поставлен как храм-памятник в честь победы в войне 1812 года. Взорван большевиками в 1937 году

Характерной особенностью русских городов был гармоничный и красивый для внешнего наблюдателя архитектурный облик. Начало целенаправленному формированию образа города было положено во времена Екатерины II, когда правительство озаботилось вопросами градостроительства. Для многих городов Российской империи были разработаны новые планы, которые позволили перейти от средневековой структуры города к современной, с прямоугольными кварталами и широкими улицами. Важно отметить, что исторический центр города при этом не подвергался разрушению, будучи либо гармонично инкорпорированным в новую систему (Муром, Владимир, Смоленск), либо оставленным в стороне (Звенигород, Можайск и т.д.). В губерниях вводится должность губернского архитектора, который в обязательном порядке рассматривает все проекты крупных общественных и частных зданий. Для губернских и уездных городов с участием лучших столичных специалистов разрабатываются проекты административных зданий — присутственных мест. Казенные здания (соляные и винные склады, казармы) строились, подчиняясь не только функциональным, но и градостроительным потребностям.

Точно так же строились городские соборы. В городах, где сохранились древние кафедральные храмы, их роль в городском ансамбле повышали путем строительства высоких колоколен, становившихся архитектурными доминантами.

После реформы 1870 года архитектурный облик городов во многом определялся политикой городского самоуправления. Городские управы стали нанимать архитекторов, заказывать им проекты городских общественных зданий, храмов, образовательных учреждений. Выбирали на этот пост людей талантливых, при этом городские власти в отличие от государственных чиновников могли пренебречь чином.

Так, например, в 1889 году на пост архитектора городской управы Нахичевани-на-Дону претендовали маститый «художник архитектуры» Лебедев и молодой местный уроженец — «неклассный» (то есть не имеющий чина) архитектор Николай Никитич Дурбах. Неожиданно для многих отцы города сделали выбор в пользу молодого специалиста (иные говорили, впрочем, что городскую управу напугали высокие расценки на работу Лебедева). Дурбах же пробыл на посту городского архитектора до 1912 года, построил в городе немало красивых и полезных зданий, которые восхищают горожан. За постройку в 1899 году здания городского драматического театра (ныне ТЮЗ) «неклассный» архитектор по ходатайству городской Думы получил чин сразу 10-го класса, минуя предшествующие. В 1904 и 1910 годах его заслуги были отмечены орденами[79].

Красота была одним из основных критериев при постройке зданий в русских городах. И не важно, что строили — доходный дом, особняк, городской банк или фабрику. Главное, строили красиво. И сейчас, когда мы прогуливаемся по улицам старых городов, глаз поневоле останавливается на строениях ушедшей эпохи.

Увы, от былого великолепия остались лишь осколки. Пришедшие к власти большевики хотели превратить города в символы нового советского общества, а для начала расчистить место от «наследия проклятого прошлого». И загремели по всей стране взрывы. Сносились кафедральные городские соборы, колокольни, храмы, расширялись улицы, и утрачивался, распадался тот гармоничный облик города, над созданием которого трудились долгие десятилетия. Строить же у советской власти получалось куда хуже, чем ломать. А после принятия печально знаменитого постановления «О борьбе с архитектурными излишествами» архитектурный облик наших городов стал стремительно деградировать.

Малым городам еще повезло, там многое уцелело. В Ярославле мне рассказали грустный анекдот:

— Знаешь, почему в Ярославле уцелело так много храмов?

— Нет.

— Потому что динамит распределяли по алфавиту, и нам досталось только на главный собор.

Впрочем, за уцелевший Ярославль ответили другие города области. В результате затопления Рыбинского и Угличского водохранилищ многие из них потеряли значительные участки исторической территории. А уездный город Молога и вовсе остался под волнами. После Великой Отечественной войны в 1946 году для уничтожения храмов затопленного города и окрестных деревень, упрямо возвышавшихся над волнами рукотворного моря, привлекли бомбардировочную авиацию. Сталинские соколы наносили бомбовые удары по храмам, которые строили их предки...

В наибольшей степени пострадали крупные города, и в первую очередь Москва, ставшая столицей советской державы. Снос памятников в Москве начался уже в 1918 году, когда были уничтожены памятник на месте гибели великого князя Сергея Александровича, памятник Михаилу Скобелеву, легендарному «белому генералу». Всего в Москве, по заключению Академии архитектуры СССР, за 1917— 1940 годы «уничтожено 50 процентов архитектурно-исторических памятников национальной архитектуры»[80]. При том комиссия считала только те объекты, которым был официально присвоен статус памятника архитектуры. А скольким не был присвоен?

Чистота на улицах

Вопреки распространенному мнению, грязь отнюдь не являлась неотъемлемым атрибутом городов старой России. Более того, осмелимся высказать предположение, что с чистотой улиц тогда дело обстояло много лучше, чем сейчас.

При каждом доме в обязательном порядке содержался дворник, человек, наделенный многими обязанностями, главной из которых было поддержание чистоты во дворе и на прилегающем к дому участке улицы. Обязательными атрибутами дворника были белый фартук, фуражка и бляха установленного образца с номером дома.

Дежурный дворник. Санкт- Петербург (за предоставление этой фотографии хотелось бы поблагодарить заведующую отделом редких книг НБ МГУ)

В крупных городах, где строились большие многоквартирные дома, дворников было больше. Так, в 1900 году в Санкт-Петербурге на 9635 домов приходилось 18 139 дворников. Для сравнения — сейчас в Северной столице их всего 11 тысяч, хотя население города увеличилось в два с половиной раза, а площадь — более чем в четыре[81].

Старший дворник. Санкт-Петербург (за предоставление этой фотографии хотелось бы поблагодарить заведующую отделом редких книг НБ МГУ)

В столичном Петербурге (да и в других крупных городах империи) дворники имели жесткую иерархию. Младшие дворники занимались собственно уборкой двора и прилегающей к дому улицы, разносили по квартирам жильцов дрова и т.д. Дежурный дворник с бляхой и свистком дежурил у ворот дома, следил за порядком, не пускал во двор шарманщиков, разносчиков и прочих «нежелательных личностей», не разрешал выносить из дома вещи при отсутствии жильца. На ночь дежурный дворник запирал ворота и сидел в подворотне, ожидая припоздавших жильцов. За отмыкание ворот он получал от них деньги, что составляло неплохую прибавку к жалованью.

Старший дворник уже не брал в руки метлу. Он был доверенным лицом домовладельца, руководил работой дворников и прочего домового персонала.

Иркутск. Большая улица

Архангельск. Торговая улица

Севастополь (с дореволюционной открытки)

Все дворники получали жилье от хозяев. Младшие жили «артельно» по нескольку человек в комнате, а старшему полагалась отдельная квартира — дворницкая[82]. Залогом хорошей работы дворников было довольно высокое жалованье, которое они получали. Младший дворник получал в месяц порядка 20 рублей (жилье и харчи имел хозяйские), не считая чаевых от жильцов, дежурный дворник — от 25 до 35 рублей, а старший — более 50. Таким образом, уровень доходов старшего дворника был близок к уровню младшего офицера или чиновника низшего класса. В начале XX века дворник не был маргиналом или гастарбайтером. Это была неплохо оплачиваемая и пользовавшаяся уважением обывателей работа. Может, потому и чисто было?

В младшие дворники шли обычно молодые крестьяне, пришедшие на заработки в город. Многие из них, скопив за год-другой деньги, возвращались в деревню, а оставшиеся «росли по карьерной лестнице».

В Ростове-на-Дону, известном своей сложной криминальной обстановкой, в дворники предпочитали брать бывших солдат и унтер-офицеров. Ростовские дворники славились своей свирепостью в отношении хулиганов и нищих. Вот почему в городе при довольно высоком для тогдашней России уровне уличной преступности все же отсутствовали понятия «хулиганство в подъезде» или «проходной двор»[83]. За тем, как дворники выполняют свои обязанности, следили полиция и особая санитарная инспекция.

Жилые заводские постройки. Ковжа. (Фото С.М. Прокудина-Горского.)

И когда мы смотрим на дореволюционные фото русских городов, мы видим, что порядка и чистоты на улицах было куда больше нынешнего.

Причем чистыми и ухоженными были не только большие города, но и скромные рабочие поселки, что можно увидеть на фотографии С.М. Прокудина-Горского.

Безусловно, на окраинах быстрорастущих городов империи с благоустройством было куда хуже. Так что если грязь искать, то найти, конечно, можно. Только надо ли уподобляться хрюкающему животному и заниматься такими изысканиями?

Городской транспорт

С ростом городов неизбежно вставал вопрос о развитии такого вида городской инфраструктуры, как общественный транспорт. Первые попытки создать нечто подобное впервые отмечены в середине XIX века, когда по Москве стали разъезжать по регулярным маршрутам конные линейки.

Затем линейки сменились конно-железной дорогой, в просторечии конкой, а вот ей на смену пришел трамвай, который специалисты в области городского транспорта и сегодня считают одним из наиболее эффективных его видов.

Открытый впервые в Берлине благодаря научным разработкам многих русских и немецких инженеров: Ф.А. Пи- роцкого, К. Сименса, В. Сименса, В.Н. Чиколева, В.А. Лачинова, — трамвай быстро распространился по миру. За 10 лет с 1881 года, когда первый электропоезд прошел по железной дороге между Берлином и Лихтерфелдом, трамвайное движение было открыто в 14 государствах и 274 городах мира.

В тогдашней России трамвай был пущен впервые в городе Киеве по инициативе инженера А.Е. Струве в 1892 году. Деятельности Подобедова и Гартмана, фирме братьев Сименс и Гальске мы обязаны рождению трамвая в Нижнем Новгороде в 1896 году. По предложению русских предпринимателей в 1898 году бельгийцы построили трамвай в Курске, Орле, Витебске[84].

В 1898 году трамвай был пущен и в Москве. Примечательно, что тогда городской пассажирский транспорт считался выгодным видом бизнеса и за право открытия трамвайных линий в городах частные фирмы платили городу изрядные суммы.

Доходность предприятия привела к тому, что городские власти приняли решение взять его под контроль. 7 марта 1900 года Московская городская Дума приняла решение: «Городские железные дороги в Москве должны составлять особое городское предприятие, и их устройство и эксплуатация должны производиться с самого начала за счет и мерами городского управления».

Очень быстро московский трамвай превратился в самое доходное городское предприятие. Несмотря на то что его развитие требовало немалых расходов — строились новые линии, обновлялся вагонный парк, — в 1914 году московский трамвай принес городу 4 млн рублей чистой прибыли.

Московские трамваи у Красных ворот

Развитие трамвая способствовало и развитию города. Для обеспечения его нужд строились мощные электростанции, электрические подстанции, сеть электропередачи. Проявляли заботу городские власти и о трамвайных служащих. В 1909 году при всех трамвайных парках были созданы амбулатории с собственными врачами и фельдшерами. Каждый новый парк, кроме того, строился с общежитиями и квартирами для служащих. Такой же дом был выстроен в 1909 году для работников центральной городской трамвайной электростанции близ самой электростанции. Была разработана специальная программа строительства домов с квартирами для служащих трамвая. Эти дома были трех типов: казармы для одиночек, с комнатами для одиноких и семейных и квартирами для служащих. Программа эта во многих парках была осуществлена. Некоторые парки, кроме жилых домов, имели и свои продовольственные лавки. И сегодня мы можем видеть продовольственные магазины на территории 4-го троллейбусного парка (Миусского), 5-го троллейбусного парка (Уваровского), завода ТРЗ (Золоторожского парка), Краснопресненского трамвайного депо (Пресненского парка). Жилые дома на Лесной, Малой Пироговской, Русаковской набережной, Мытной и других улицах — все это свидетельство заботы города о трамвайщиках. Решались многие вопросы стимулирования труда. Вагоновожатые, отработавшие полгода, как мы сегодня сказали бы, «без ДТП и замечаний от пассажиров», стали получать премии, кондукторы стали получать бесплатно форму и др.[85].

Схема маршрутов московских трамваев в 1916 году

К 1914 году московские трамваи ходили по 38 маршрутам, в парках города имелось 821 моторный и 435 прицепных вагонов. Примечательно, что большая часть из них была отечественного производства. В 1908 году Московская городская Дума объявила конкурс на лучший тип трамвайного вагона для Москвы. В конкурсе приняли участие ведущие отечественные и зарубежные фирмы, а победу одержал Коломенский завод, представивший вагон серии «Ф», ставший на долгие годы образцом для подражания.

Интересно, что до революции в московских трамваях запрещался проезд стоя — при движении вагонов с интервалом в 3 минуты в этом не было необходимости.

На этой иллюстрации представлена схема маршрутов московских трамваев в 1916 году. Читатели-москвичи, вам она ничего не напоминает? Правильно, напоминает. Ибо в 1912 году Московская городская Дума рассмотрела в качестве дальнейшего развития трамвайной сети проект «подземной электрической железной дороги» — метрополитена. Но это уже другая история.

Строились трамваи и в других городах России.

Трамвай на Большой Садовой улице г. Ростова-на-Дону

В 1901 году трамвайное движение было открыто в Ростове-на-Дону. Здесь владельцем трамвайной сети, которая к 1917 году насчитывала семь маршрутов, было «Бельгийское акционерное общество под председательством купеческого сына И.М. Фаина». Первоначально в Ростове использовали бельгийские вагоны, а с 1908 года их вытеснила продукция Коломенского завода[86].

Открытие трамвайной линии. Архангельск, 1916 год

Последняя трамвайная сеть в истории Российской империи была открыта в Архангельске. 12 июня 1916 года из ворот трамвайного парка вышли первые восемь новеньких вагонов, которые доставили почетных пассажиров — местное начальство и купечество — к зданию городской Думы... Долгое время архангельский трамвай был самым северным в мире. Был — потому что 21 июня 2004 года распоряжением нынешних городских властей Архангельска трамвай был закрыт и даже демонтированы рельсы...

Посмотри на это фото, читатель. На рельсах застыл, сверкая лаком, новенький коломенский вагон серии «Ф». В салоне и на площадках столпилась публика. Перед вагоном — важные господа в шляпах. Возможно, это члены архангельской городской управы или гласные городской Думы. Идет мировая война. А они думают о будущем своего родного города, о его развитии. И за ними — воплощение надежды, залог будущего процветания Архангельска... Посмотрите, как спокойны и уверенны их лица. Им неведомо, что до катастрофы, обрушившей все, что они созидают, осталось менее года...

Здравоохранение

Эта глава началась с описания строительства больницы имени Петра Великого в Санкт-Петербурге. А теперь расскажем о том, как подобное строительство проходило в Первопрестольной. Началось все в 1886 году, когда Императорский московский университет обратился в правительство с предложением построить в Москве клинику высшего уровня, в которой, с одной стороны, могли бы лечиться жители города, а с другой — проходить практическую подготовку будущие медики. Прошение было рассмотрено на высочайшем уровне, и государь император идею одобрил. Во исполнение монаршей воли Министерство финансов выделило около 2 млн рублей. Московская городская Дума, понимая, какую пользу принесет городу строительство такой клиники, бесплатно отвела землю на Девичьем поле, а московские купцы, тряхнув мошной, добавили к государственным двум миллионам еще три миллиона добровольных пожертвований.

После тщательной проработки проекта, включавшей в себя и ознакомление с лучшими клиниками Европы, под руководством архитектора К.М. Быковского началось строительство целого клинического городка.

В 1887 году на пожертвования В.А. Морозовой была выстроена психиатрическая клиника, на средства Е.В. Пасха- ловой и Т.С. Морозова — клиники акушерства и гинекологии, в 1890-м вступили в строй здания, построенные на средства города, — терапевтическая клиника доктора Г.А. Захарьина, хирургическая Н.В. Склифосовского, клиника нервных болезней, детская Н.Ф. Филатова, институты общей патологической анатомии, общей патологии, фармакологии, гигиены. К концу 1892 года были построены на правительственные средства клиники госпитальной хирургии, пропедевтики внутренних болезней и глазных болезней. Последними открыли свои двери в 1895 году общая клиническая лаборатория и клиника болезней уха, горла и носа.

На окраине Девичьего поля появился целый комплекс из десятков зданий, в которых использовались последние достижения медицинской науки и практики, — это было крупнейшее медицинское учреждение Российской империи и одно из крупнейших и лучших в мире. Расположение зданий в медицинском городке как бы символизировало человеческую жизнь от рождения до смерти — если в начале городка находилась акушерская клиника, где происходило физическое рождение, и церковь Михаила Архангела, знаменующая духовное рождение, то в конце — патолого- анатомический корпус и церковь Св. Дмитрия Прилуцкого для отпевания ушедших в мир иной.

«Скажем же искреннее задушевное спасибо от нашей корпорации,  — писал профессор Ф.Ф. Эрисман, — и тем частным жертвователям, которые приняли на себя практический почин в этом деле, и городу Москве, который столь великодушно поддержал начинание Университета, и правительству, которое щедрой рукой отпустило средства для постройки и содержания нашего клинического городка»[87].

Церковь Св. Дмитрия Прилуцкого на Девичьем поле в Москве. Современное фото автора

Полагаю, что миллионы граждан нашей страны, получившие медицинскую помощь в этой клинике или из рук докторов, которые в ней обучались, могли бы присоединиться к этим словам благодарности. Только многие ли знают, когда была построена клиника и чьим старанием? Недаром большевики воздвигли рядом с клиникой памятник своему наркомздраву Семашко. Вот кого должны были почитать люди. Впрочем, иногда и советская пропаганда была бессильна стереть из памяти людей чувство благодарности.

В 1900 году в Москве на средства купца первой гильдии Викулы Елисеевича Морозова было начато строительство Детской инфекционной больницы (четвертой в городе детской и первой инфекционной). В апреле 1902 года был построен административный корпус, в котором на первом этаже открыта амбулатория. В январе 1903 года — открыто три первых инфекционных корпуса на 100 коек. К 1906 году было построено еще шесть корпусов для больных с «заразными» и «незаразными» заболеваниями, хирургический корпус, кухня, складские помещения, часовни, секционна я, а также жилой корпус для руководителей больницы. Всего больница могла принять 340 инфекционных больных. По смерти благотворителя ей было присвоено имя Морозова. И сколько бы раз в годы советской власти ни пытались ее переименовать, для москвичей она всегда оставалась Морозовской. В 1996 году историческая справедливость была восстановлена, и больница стала Морозовской уже официально. А ее советское название так и не задержалось ни в памяти, ни даже на официальном сайте учреждения.

Скептически настроенный читатель скажет — одна больница, это, конечно, хорошо, но все-таки «одна ласточка весны не делает».

Что же, расскажем и о создании российской системы здравоохранения в целом.

В конце XIX века ситуация в сфере здравоохранения и медицины в России была крайне неблагополучной: социальные изменения, повлекшие за собой изменения традиционного уклада жизни, перемещение больших масс людей — все это привело к росту заболеваний и повышению смертности. По уровню смертности и средней продолжительности жизни Россия занимала одно из первых мест в Европе (главным образом за счет чрезвычайно высокой детской смертности). В 1889 году на всю огромную империю приходилось лишь 13 тыс. дипломированных врачей. Такое положение не могло, конечно, устраивать ни власти, ни общество.

И меры были приняты — с 1901 по 1913 год бюджетные расходы на медицинскую часть возросли с 43,9 млн рублей до 145,1 млн рублей, то есть в 3,3 раза! Число врачей в империи выросло к 1915 году до 33,1 тыс., что вывело нашу страну по этому показателю на второе место в Европе и третье место в мире[88].

Важно отметить и качество подготовки русских врачей. В ходе русско-японской войны 1904—1905 годов относительные потери русской армии умершими от ран и заболеваний в госпиталях были примерно в 2 раза ниже, чем у противника[89]. Так что первое место Японии по числу врачей в мире, по-видимому, было достигнуто за счет качества их подготовки.

При этом в наиболее крупных городах России (Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Харькове, Одессе) число врачей на душу населения не уступало ведущим мировым столицам — Вене, Берлину, Парижу и т.д.

С 1901 по 1913 год количество мест в больницах увеличилось почти в 1,7 раза (с 136,5 тыс. до 227,9 тыс., включая психиатрические больницы и родильные приюты), а число пациентов, воспользовавшихся помощью в этих больницах, за тот же период возросло в 2,1 раза. Если в 1903 году в стране насчитывалось 3765 аптек, то к 1913 году их число возросло до 6 тыс. аптек и 12 тыс. фармацевтов.

Важно отметить, что составной частью создания системы здравоохранения была ее доступность для населения. Медицинская помощь во всех государственных и земских медучреждениях по месту жительства была бесплатной. В сельских, земских и муниципальных лечебницах лекарства обратившимся за помощью выдавались бесплатно[90].

Как отмечает современный историк:«В результате бесплатное медицинское обслуживание постепенно становилось доступным для самых различных слоев населения страны. Это наглядно показывает медицинская статистика. В 1901 г. в России медицинскую помощь получили 49 млн человек, в 1904 г. — 57млн, в 1907 г. — 69 млн и в 1913 г. — 98 млн человек, то есть две трети всего населения. При этом примерно 90% больных обращались в общественные лечебницы и только 7% к частнопрактикующим врачам»[91].

Московский городской родильный дом

Конечно, в здравоохранении страны оставались весьма существенные проблемы, и, несмотря на приведенные выше цифры, подданные Российской империи в массе своей были обеспечены медицинской помощью хуже, чем жители Германии, Англии или Франции. Но это не может умалить в наших глазах заслуг Николая II и его правительства в деле формирования национальной системы здравоохранения. Именно при нем в России появилось то, что вошло сейчас в привычку, — родильные дома и станции «Скорой помощи», женские консультации и молочные кухни, участковые врачи и больничные листы... Главным свидетельством успешности политики последнего царствования в сфере здравоохранения служит увеличение численности населения империи со 129 млн человек в 1897 году до 179 млн человек в 1915 году. Ни до, ни после этого времени такого прироста численности населения наша страна не знала.

По мнению Д.И. Менделеева, к 1980 году в России должно было проживать 500 млн русских. Такое количество населения он полагал оптимальным для нашей страны, позволяющим в наибольшей степени использовать ее богатства и добиться общего процветания. О таком будущем мечтала Российская империя.