В деревнях Испании

В деревнях Испании

У синего моря

У синего моря холмы, покрытые нежной зеленью. Это — Комаркаль-де-Маресм — приморский округ Каталонии и огороды Северной Европы. Отсюда шлют молодую картошку, цветную капусту, горошек, салат в Англию, Бельгию, Голландию.

Аккуратные грядки. С утра до ночи на них возятся крестьяне. Только-только отправили зимний урожай картошки, а вот уже поспел весенний. Три урожая в год. Цветет горошек. Теперь время салата — повсюду корзины с волнистыми кочанами.

Председатель объединения сельских кооперативов, глядя на крестьян, которые поливают грядки, говорит: «Эти тоже воюют».

«В Испании анархия! Покупайте только итальянские овощи!» — все английские и голландские фирмы получают теперь подобные циркуляры. Торгаши Рима не забывают ни о бомбах «капрони», ни об имперском горошке.

Крестьяне Маресма в ответ шлют ящики. Молодая картошка; свежий, как приморское утро, салат. В каждом ящике фотография огородов и надпись: «Мы шлем вам, как всегда, отменную зелень Каталонии».

Сейчас горячие дни. Каждое утро Лондон требует семь тысяч ящиков латука89. Ловко скользит проволока в руках девушек. Старый крестьянин, считая корзины, бормочет: «Может быть, на эти деньги нам дадут ружья»… У него на Арагонском фронте два сына. Один недавно ранен под Бельчите.

Сосчитав корзины, старик садится на камень.

— Конечно, у нас теперь много беспорядка. Есть нетерпеливые. Я им говорю: надо за латуком смотреть. Пусть у правительства будут заграничные деньги. В Пинеде три тысячи четыреста душ. На войну пошли сто сорок шесть человек. А могли бы пойти еще: Гонсалес, рыжий Педро… Человек пятьдесят. Только в Барселоне говорят: оружия не хватает. Пепе мне рассказывал: фашистские самолеты, — а мы в них камнями. Теперь послушай! Председатель докладывал: за овощи нам причитается в заграничных деньгах полтора миллиона песет. Видишь сколько! На эти деньги за границей можно купить много ружей. Сейчас мы, конечно, ворчим, ругаемся. А если те победят, тогда нам крышка…

Ползут по шоссе грузовики: крестьяне Маресма шлют овощи в Мадрид и на Арагонский фронт. Девушка записывает: «Деревня Канелья — четыре грузовика с картошкой. Деревня Тиана — два грузовика с бобами. Деревня Матаро…»

Рабочие Барселоны подтянули пояс: очереди, пайки. Что же, крестьяне Маресма грузят зелень и для Барселоны. Во всех деревнях беженцы из Мадрида, из Гранады, из Малаги. В Поль-де-Маре крестьяне устроили детский дом для ребят Мадрида. Люди, которые жили по соседству со смертью, отходят: их лечат беззаботный плеск волн и ласковость крестьян Каталонии.

«Беззаботный плеск волн»… В небе мои старые знакомые: два «юнкерса». Солнце, синее море, безупречная зелень салата; потом грохот, короткий вскрик.

Четверть часа спустя председатель говорит:

— Путь поврежден, как быть с салатом?

Не терпит латук, не терпит взыскательный Лондон.

— Наше место за границей могут занять другие. А республике нужна валюта.

Председатель убегает: нужно достать грузовик. Вот уже грузят ящики с хрупкой зеленью. Рабочие чинят путь. На грядках темнеют тени крестьян. Опускается вечер.

Старый крестьянин из Пинеды идет домой. Он сух, сгорблен, печален. Длинные мысли не дают ему покоя. Он останавливает меня, отводит в сторону и бормочет:

— Скажи, а за эти заграничные деньги нам дадут ружья?

февраль 1937