«Люди с силой львов» Интервью с В. В. Смирновым

«Люди с силой львов»

Интервью с В. В. Смирновым

^{В. В. Смирнов}

Две книги, вышедшие недавно под общим названием «Воскресение тамплиеров», породили множество споров. Новый взгляд на историю Ордена Храма вызвал у одних читателей протест, для других оказался толчком к более глубокому проникновению в суть рыцарства. В любом случае, споры вокруг книг — свидетельство их неординарности, поэтому сегодня мы беседуем с автором «Воскресения тамплиеров» Виктором Смирновым.

Виктор Владиленович, с чего начался ваш интерес к Ордену тамплиеров?

Еще в отрочестве я услышал от сестры легенду о Граале, о крови Христа. Потом в юности в Пушкинском музее увидел статую короля Артура и, как Парсифаль, чуть было не упал на колени, словно узнал что-то близкое. Исследуя литературные произведения о Граале, пришел к выводу, что их герои были реальными людьми. Литературные герои Грааля связаны с историческими тамплиерами — я находил все больше подтверждений этому. А когда лет 15 назад появились книги о тамплиерах, начал уже детально изучать тему.

О тамплиерах написано очень много, причем разные авторы придерживаются прямо противоположных взглядов и на сам Орден, и на его роль в истории. Как понять, кто из них ближе к истине?

Значительное число серьезных ученых признают огромную роль тамплиеров в истории Европы. И вместе с тем существует масса самых фантастических гипотез… Например, авторы «Утра магов» Жак Бержье и Луи Повель с иронией говорят, что для кого-то вся мировая история — это история храмовников. Но считать их неким тайным орденом, который до сих пор определяет ход истории, — большое преувеличение.

Умберто Эко открыто пытается защитить тамплиеров от обвинений, ото всего, что им приписали в более поздние времена. Близкие Умберто Эко идеи высказывал еще Питер Партнер в книге «Убитые маги».

А наши любители тамплиеров и вообще русские «интеллектуалы» начитались Умберто Эко и, приняв все, что он там пишет (это сейчас модно, по крайней мере в Интернете), за аксиому, представляют тамплиеров как неряшливых, изрядно грубых, но очень честных ребят. Конечно, отдельные рыцари выглядят неприглядно. Сам Бернар Клервоский писал, что в Орден часто брали разбойников, которые еще вчера были злодеями, насильниками и так далее. Это были страстные, яростные люди, но из большинства в Ордене делали героев, из меньшинства получались отпетые негодяи.

Важно отметить, что Орден складывался из представителей лучших семей Европы, из которых выходили высочайшие интеллектуалы. Святой Бернар, например, был одним из таких людей. А Анри Монбар, входивший в первую девятку рыцарей-основателей Ордена, как известно, его дядя. Возможно ли, чтобы из одной семьи вышли тупой, ограниченный человек, не умевший читать и писать, и величайший интеллектуал?

Это заблуждение — видеть в тамплиерах только простых, честных рубак. Орден дал миру выдающихся организаторов, создавших уникальную структуру хозяйства, финансистов, дипломатов, переводчиков, историков, литераторов.

А что самое важное Европа обрела благодаря Ордену и что потеряла после его гибели?

С возникновением рыцарства европейская цивилизация обрела особый накал веры. Вы называли его путем к Храму. И как ни удивительно, более значимым событием для истории и для нас сегодняшних стала гибель Ордена. Она оказалась важнее, чем его возможное выживание. Те, кто выжили, например госпитальеры и тевтонцы, сегодня почти ничем не отличаются от обычных людей, разве что своими нарядами, ритуалами. Они столь же далеки от своих родоначальников, как нынешние масоны, которые в свое время очень много сделали для истории.

Получается, что с гибелью Ордена мы не потеряли, а приобрели?

Да, потому что тамплиеры остались для нас примером онтологического дерзания, анклавом христианских героев, погибших вместе со Святой землей. От них остались легенды, идеалы, ценности.

Еще Ницше говорил, что мир вращается не вокруг тех, у кого деньги и власть, а вокруг тех, кто создает духовные ценности. Самое главное, что сохранили тамплиеры, — это чистоту христианства. И по мне, их гибель более возвышенна, чем способность выживать других орденов.

Где они черпали свою силу?

Я думаю, там, где и первые крестоносцы. Сочетание двух идей — религиозности и рыцарства — было настолько неожиданным для всех, кто пошел в крестовый поход, что оно породило взрыв, молнию, отблесками которой мы любуемся до сих пор. Рыцари не знали, где им приложить свои силы, как человеку с оружием обратиться к Богу. Это был шанс для них! И мы поймем тамплиеров, только если обратимся к образу Outremer, «Заморья», как называли тогда христианское королевство Святой земли. Там сохранилось больше развалин замков, чем во всей Франции. Это было удивительнейшее государство, о котором почти никто, кроме историков Средних веков, не знает.

Сегодня тоже существуют святые места, и люди отправляются к ним, но новые ордены при этом не возникают.

Мы сегодня не способны так любить, как любили эту землю рыцари Храма. Ричард Львиное Сердце дважды подходил к Иерусалиму — и не решался его брать. Он плакал, когда смотрел на него. Людовик IX Святой, когда умирал, повторял: «Иерусалим, Иерусалим». Это были его последние слова. Тамплиеры погибали за Иерусалим, искали смерти за него, как ищут любви первых красавиц. Никогда, наверное, ни раньше, ни позже, человек не был так бескорыстен и благочестив в отношении с Богом.

^{Г. Доре. Людовик Святой перед Дамиеттой}

Почему вы назвали христианское королевство в Святой земле удивительнейшим, почему мы не поймем тамплиеров, не обратившись к нему?

Королевство Святой земли было крохотным, до 300 километров в длину и от 2 до 100 километров в ширину. Армия Балдуина I, например, во времена первых тамплиеров не превышала батальона, но эту горстку воинов почитали за сверхлюдей, они защищали всю землю.

Судя по историческим документам, это была феодальная республика, намного опередившая Европу: там был выборный король, подобие парламента.

Положение женщин было уникально. Королева Мелисенда фактически правила королевством. Чтобы женщина правила королевством! В то время в других странах это было просто исключено.

На Святой земле не было ни одного еврейского погрома. Православие и католичество мирно уживались в одних и тех же церквях. Тамплиерам в уставе предписывалось в дальнем походе участвовать в восточных литургиях. Арабо-испанский путешественник и писатель, недолюбливавший христиан, Ибн Джубайр с горечью отмечал, что крестьяне, исповедовавшие ислам, там при христианах жили лучше, чем при мусульманских правителях.

Католический король Иерусалима Амори I и православный император Мануил Комнин вместе восстанавливали храмы, например храм Рождества в Вифлееме. Это был уникальнейший проект — смешанный византийско-франкский стиль, православно-католическая архитектура, латинские и греческие надписи!

В общем, Outremer для нас — это христианская Атлантида. И тамплиеры могут быть поняты только в контексте Святой земли. Их же пытаются судить сквозь призму европейской истории, да еще истории Франции 1307 года. Это абсурд.

^{Карта крестовых походов}

Как же быть с обвинениями в ереси, предъявленными Ордену?

Обвинители нанесли удар в самое уязвимое место Ордена Храма. Им, черпавшим силу в самоотречении и вере, предъявили обвинение в предательстве веры.

Аналогии очень простые, Малколм Барбер обращает на это внимание: сравните со сталинскими репрессиями. В чем и кого тогда обвинили? Самых преданных людей, тех же революционеров, — в предательстве идеала. Между 1933 и 1937 годами обвинили в предательстве комсостав Красной Армии, офицеров — людей, чья преданность государству никогда не подвергалась сомнению. И под пытками их заставляли признавать эти обвинения.

А что вы имели в виду, когда говорили о страстности рыцарей-тамплиеров?

Ромен Роллан, изучавший йогу, говорил, что христианская мистика отличается от индийской своей страстностью и храмовостью. Мне кажется, что рыцарство как сословие само по себе страстное, став монашеством, добилось более высокого напряжения в вере, превзойдя священников.

Эта особая напряженность и страстность веры, их преданность, благочестие — то, что они шли на мученичество, прямо искали смерти. Когда их принимали в Орден, они так и говорили: мы ищем смерти. Это, наверное, говорит о той предельной вере или предельном вовлечении в веру, которой так требовали в свое время Кьеркегор и философы XX века, говорившие, что без этого христианство не выживет.

Поэтому вне контекста предельной веры понять тамплиеров тоже невозможно. А авторы книг об их «тайнах» эти темы — самые простые и важные — игнорируют и громоздят все на предполагаемых корысти, жадности, двуличии рыцарей. Тот же «Код да Винчи» или даже «Святая кровь и святой Грааль». У массового читателя складывается превратное представление о тамплиерах как о циничных вымогателях. Я не понимаю, как можно увлечься ими, видя в них подобное.

Мне кажется, только религиозный мистицизм, основанный на самоотречении, живой опыт трансцендентного способен придать обычным воинам силу львов. Что поразительно — даже в своей гибели они вели себя как львы!

Во Франции большинство арестованных были сержантами, 56 рыцарей сразу сожгли, потому что они ни в чем не признавались. Часть под пытками заставили заговорить, в том числе и рыцарей, но после очень долгого сопротивления. Вспомните, Жак де Моле и Жоффруа де Шарнье предпочли смерть предательству. В Арагоне тамплиеры больше года удерживали несколько замков. В Германии приоры нескольких областей явились к своим епископам в полном вооружении и потребовали Божьего суда в огне. Их тут же оправдали.

Кстати, Франция предала тамплиеров, король испросил согласия на избиение Ордена у всех сословий. Франция и сейчас не пытается защищать Храм, за редкими исключениями. Светлая книга о тамплиерах — Марион Мельвиль «История Ордена тамплиеров». Многие же авторы по-прежнему ищут у них темные тайны.

20 000 тамплиеров погибли на Святой земле, эта цифра говорит о многом. Из двадцати трех Великих Магистров тринадцать отдали свою жизнь на поле брани, шестеро из них погибли в бою, остальные от болезней и ран. При Хаттине и Лe Форбье боевые монастыри (по 300 рыцарей каждый) гибли практически в полном составе. Как из 300 спартанцев Леонида осталось несколько человек, так и от них. И Орден умудрялся восстанавливать свои силы. С точки зрения военного историка это говорит о необычайной боеспособности и боевой устойчивости Храма. Аналогов трудно найти, чтобы вооруженное подразделение после таких потерь восстанавливалось.

Но почему же все-таки при жестоком падении нравственности и духовности в Средневековье, когда была утрачена искренность и чистота веры, вдруг возникло совершенно противоположное течение — чистое, основанное на базовых ценностях? Ведь это явно произошло не благодаря, а вопреки…

Мне это тоже очень интересно. Французский историк Жорж Бордонов называет тамплиеров «Дон Кихотами Христа». Вокруг уже почти никто и ни во что не верил, а они по-прежнему сражались за веру, не обращая внимания ни на кого.

Мистики иудаизма и ислама утверждают, что Господь никогда не оставляет мир без праведников. Христианские — говорят о том же. Пророк Илия однажды обратился к Богу со словами: «Господи, они Тебя все хулят. Я один Тебя защищаю». И Бог ему ответил: «Ты чрезмерно много о себе вообразил. Не менее 70 праведников всегда остаются в поколении Израиля». Праведники существуют всегда. И в наше время могут быть люди-праведники, причем и вне Церкви. Суфии также говорят, что некоторые из их скрытых святых и понятия не имеют, что они святые. И мир стоит на таких людях.

Наше время — время консумизма, поклонения покупкам, абсолютного обращения от духовного к материальному. Мы до атома в материю проникли — но ничего не обнаружили там. Может быть, как раз для того, чтобы понять: бесполезно в материи искать смысл и ценность жизни…

Спартанцы водили своих детей к илотам, рабам. И дети смотрели на пьяных илотов, смотрели, как те себя ведут, и никогда после этого спиртного в рот не брали. Может быть, наше время — это время илотов. Чтобы будущие поколения оглядывались на нас и говорили: «Нельзя так жить, как они жили!»

Значит, между нашим временем и временем возникновения Ордена можно провести параллели?

Не исключено. В истории известны вспышки, взрывы духовности. Еще Питирим Сорокин говорил, что человек в XXI веке придет к другому способу мышления, будет менее погружен в материю. Он исследовал динамику человеческого восприятия окружающего мира. И говорил, что мы, возможно, стоим на пороге новой эпохи поиска духовного в себе, а не в материи.

Что из опыта Ордена Храма могло бы оказаться полезным сейчас?

В первую очередь мы должны научиться страстности. Это не значит, что нам нужно стать батюшками, пусть батюшками становятся спокойные люди. Это значит попытаться найти Христа, живого Христа. Таких людей в современном христианстве немного. Но если бы они появились — с философским образованием и в то же время с воинским духом, ищущие живого опыта…

Но с другой стороны, есть поговорка: «Тот, кто нашел Бога, обязательно искал Его. Но тот, кто искал Его, совершенно не обязательно нашел Его». Вопрос в том, чтобы его искать. Те же суфии говорили: «Все равно ищи!» Ибн Шибли, знаменитый юродивый, великолепный святой ислама, был потрясен, когда увидел, что собака, которую пнул ногой хозяин, сначала отбежала от дома, а когда тот зашел в дом, вернулась и снова легла у порога. Шибли очень удивился, а собака ему говорит: «А куда я пойду? Он мой хозяин». Так что, когда Ницше сказал, что Бог умер, он несколько поторопился…

Нам нужен отказ от эгоизма. А это противоречит современным ценностям. У многих молодых людей, с которыми я общаюсь, на телефоне значок «Я люблю себя». Или на сайте: «Для себя любимого». Но они пишут это и ориентируются на это, не понимая, что, даже по теории Юнга, эгоизм — наш ложный центр. Нам нужно искать другой центр, другую «точку сборки», нам нужны сейчас другие ценности, новые поиски Бога, крестовый поход Духа. А на это способны только люди особой ярости, особой страстности. Воины духа.

Вопросы задавал Вадим Карелин