Легенды о родословии Ольги

Легенды о родословии Ольги

О том, откуда была родом верная жена князя Игоря и мать великого русского воина Святослава, достоверных сведений не сохранилось. Известно только, что в 903 году правитель Руси Олег избрал для Игоря супругу, которая, по сказанию Нестора, была привезена из-под Пскова. По другому летописному источнику, Иоакимовой летописи, которой пользовался знаменитый историк Татищев, получается, что Ольга родилась в Изборске, маленьком городке рядом с Псковом, что была она внучкой Гостомысла и называлась Прекрасою, то есть, на современном языке, Красавицей. Имя Ольги приняла она от Олега, а до этого звалась русским языческим именем. В Минеях же записано так: "Родися Ольга в области Псковской, в веси Выбутовской, яже ныне есть близ Пскова; града же оного тогда не было". В Степенной книге записано, что на том месте, где теперь находится Псков, стоял глухой лес, и однажды Ольга увидела там чудесное сияние и предсказала бытие города Пскова Татищев, признавая справедливость этих сведений, ссылается на то, что, будучи уже киевской княгиней, Ольга прислала много золота и серебра в Изборскую область для строительства нового города Конечно, это предание, поскольку, по археологическим данным, город Псков уже существовал в 903 году, и основывать его не было никакой необходимости. Не менее интересная легенда предлагается и в Минеях. Звучит она так. Юный князь Игорь как-то охотился в псковских лесах, и однажды судьба столкнула его с прекрасной девушкой, перевозившей его через реку Великую, протекающую у Пскова Он так безоглядно влюбился в простую девушку, не княжеского рода, что женился на ней. В Степенной книге даже приписываются юной Ольге высокоморальные речи: в ответ на изъявления любви красавица читает Игорю лекцию об обязанностях государя, а также обещает скорее утопиться, чем подвергнуться насилию. Легенда о том, что будущая княгиня некогда гоняла челн с одного берега реки на другой, укоренена в сказаниях псковичей. О том, как много для них значила судьба местной девушки, ставшей женой киевского князя, говорит тот факт, что много веков псковитяне хранили сани, на которых однажды Ольга, уже будучи княгиней, посетила родину. Даже в позднем Средневековье они показывали гостям города свою святыню – обломок этих саней. Но, к сожалению, о самой Ольге мы знаем очень и очень мало, даже не можем указать, когда произошла ее встреча с Игорем, но то, что этой встречи не могло быть в год 903-й, это уж точно. И, скорее всего, место встречи Игоря и Ольги тоже требует корректировки. Город Псков, а конкретно Выбутово, указанные в летописи, вряд ли соответствует истине, как глубочайшее сомнение вызывает и национальность Ольги. Ее считали то скандинавкой, то славянкой из кривичей, но дело может оказаться куда интереснее. Наша Ольга скорее всего была болгаркой. И ее не мог выбрать для юного князя Олег, потому что к тому времени Олег уж тридцать лет покоился в могиле. Во времена Игоря Старого территория, подвластная князю, была, скорее всего, очень невелика, а вся власть князя над завоеванными прежде племенами сводилась к сбору дани и хождению в полюдье. Так что говорить о возможности заключить какой-то важный династический брак не приходится. Для Византии Игорь и его народ были варварами. Тут не стоит переоценивать значения варягов. Варяги, тем более южный вариант их "руси", вне всякого сомнения, были варварами. А в правление Игоря, когда подвластным ему остался только Крым, (недаром его считали в Византии князем Боспорской Киммерии), взять жену он мог лишь из своего или сопредельного государства. На эти сопредельные территории молодой князь ходил походами, чтобы – как и в случае с Византией – устрашать и подчинять. Один из таких набегов мог быть направлен на Болгарию. "Игоря же Олегь жени въ Болгарехъ, поятъ за него княжну именемъ Олгу, и бе мудра велми", – записано в одном летописном источнике. Это, конечно, был не Олег. Но вот что интересно: по псковской легенде, Ольгу до бракосочетания именовали Прекрасой. Вполне вероятно, ее настоящим именем было Преслава или, как писали на Руси, Предслава – то самое имя, включенное в договор 945 года Преславой называлась в эти годы и столица Болгарии. Но – из Пскова? В летописи нет на самом деле никакого Пскова, точнее, нет названия Пскова в таком написании, пишется в документе он как Плесков или даже Пльскъв. И хотя подобное написание было характерно для северного Пскова, точно так же или почти так: же записывали русские и болгарский город Пльскъв – культурный центр Болгарии город Плиска. Именно в короткое княжение Игоря, а затем во времена Святослава между Русью и Болгарией становится возможным сухопутный путь – "русь" держала разбойников в узде, и ходить из Руси в Болгары стало возможно по земле, до этого приходилось сплавляться. Кстати, родственные отношения с "болгарской княжной" могут объяснить и то, что своими руками Игорь не разоряет Болгарию, он предоставляет это право печенегам.

Болгария для славянского христианства – район совершенно особый. Отсюда началось распространение этой религии на их земли, в Болгарии учили и создавали письменность, переводили на общий для всех славян язык церковные книги Кирилл и Мефодий. Отсюда текло на Русь и другие земли славян болгарское христианство, которое не совпадало как с латинским, так и с греческим. Именно Болгария стала позже местом, где набрало силу учение богомилов, известное на Западе как ересь павликан, катаров и альбигойцев. Болгары считали, что они получили свое христианство не от Рима и не от Константинополя, а напрямую от апостола Павла. К X веку Болгария давно уже стала христианской страной и управлялась христианскими царями. Так что вряд ли болгарская княжна из Плиски могла остаться язычницей. Еще до официального крещения в Константинополе она явно была уже христианкой, иначе зачем бы ей привозить с собой в Византию своего собственного священника – вопрос, который задавали себе все историки и биографы Ольги. А она его привезла с собой, наша якобы язычница Ольга!

Известно также, что и до посещения ею Константинополя, в Киеве, где княгиня жила или куда она наезжала, стояли христианские церкви. Но если Ольга была христианкой, тогда совершенно непонятен ряд поступков, которые произошли сразу после гибели Игоря, – этих поступков никто и никогда толково объяснить не мог, поскольку они не принадлежат не только христианству, но даже позднему язычеству, в котором пребывали Русь и Таврида. Недаром во все исторические труды летописные тексты вошли под названием "Четыре мести святой Ольги". Смерть в том раннем обществе не рассматривалась как нечто ужасающее, а смерть в бою – тем более. Это был обычный исход для мужчины, гораздо более унизительным считалось умереть в своей постели, а не на поле битвы. Обычно за поражением в бою следовал реванш, но никогда и никем ответный поход против врага не рассматривался как месть чужому народу. Торжествовало убеждение, что побеждает сильнейший. Мировоззрение русов в этом плане ничем не отличалось, в нем не было места для мщения. Тем не менее после смерти мужа Ольга инспирирует месть в самой извращенной и жестокой форме – она буквально стирает город в "Деревех" с лица земли, и не сразу – а в четыре этапа.

Если соотноситься со средневековой логикой, которая следовала у дохристианских народов родовым нормам, то мстить Ольга могла только конкретным убийцам, да и то обычно этим занималась не женщина, а родные убитого – мужчины. Такая месть не следовала "по горячим следам", она сначала обдумывалась, пробовалась на вкус и только тогда уже, прочувствованная и потому сладкая, исполнялась. Но Ольга начинает процесс уничтожения "деревлян" сразу после смерти мужа – точно ей требовалось быстро избавить себя от свидетелей чего-то, что открывать никому было нельзя. Некоторые исследователи вопроса видят решение в том, будто бы княгиня оказалась втянутой в заговор христианской общины Киева и, убрав мужа-язычника, надеялась переориентировать государственную политику – всеобщее крещение, превращение своего народа из варваров в христиан, равных с византийцами или римлянами. Другие считают, что Ольга ни к каким козням против Игоря непричастна, а "четыре мести" – это вполне нормальный поступок женщины, оставшейся с младенцем-сыном на руках. Ведь, по летописной легенде, Ольга не начинает воевать "деревлян", пока те не посылают к княгине свое посольство. Речь идет о сватовстве к овдовевшей княгине. В целом возмущение вдовы можно бы и понять, если бы за ним не следовали поступки хитроумные и жестокие. Попробуем разбить текст летописи и посмотрим, как развивается по тексту линия мщения.