Глава 3 Папство. Германия и Италия. Фридрих Барбаросса (1125–1190)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 3

Папство. Германия и Италия. Фридрих Барбаросса (1125–1190)

Германия; император Лотарь, Гогенштауфены

Второй период борьбы. — Лотарь: борьба с Гогенштауфенами. — Германия и ее восточные соседи. — Спор между Иннокентием II и Анаклетом II. — Лотарь в Италии. — Воцарение Гогенштауфенов: Конрад III. — Фридрих Барбаросса.

Второй период борьбы. После короткого перемирия (1123–1157) борьба между папством и империей возобновляется в новой форме и при иных условиях: против пап ства выступает могущественнейший из средневековых немецких императоров. Однако энергии и ума Фридриха Барбароссы оказывается недостаточно для того, чтобы дос тавить победу императорской власти; его чрезмерное честолюбие вредит успеху. В то время, как папа и император оспаривают друг у друга главенство над христианским миром, рядом с ними развиваются другие силы, другие государства, история которых представляет столь же глубокий и часто еще более реальный интерес Феодальная и городская Германия является почти такой, какой она останется до нового времени, с ее запутанной системой княжеств и сень орий, с ее промышленными городами, ревниво оберегающими свои привилегии. Италия со своей стороны делается страной больших муниципальных республик, в которых политическая жизнь бьет ключом, беспрестанно разража ясь распрями и внезапными мятежами, но зато побуждая людей к энергичной деятельности и поддерживая в них сознание собственного достоинства. Эти республики растут благодаря трудолюбию населения, рассеивают свои конторы по всем странам, посылают свои корабли во все моря от Англии до крайнего Востока; они более прочно завоевывают мир торговлей, чем крестоносцы — оружием.

Лотарь: борьба с Гогенштауфенами. Когда Генрих v умер, не оставив сыновей, в Майнце собрался большой сейм (август 1125 г.). Многие могущественные князья, вероятно, мечтали о короне. Самым честолюбивым из всех был Фридрих Гогенштауфен. Еще совсем молодой, 35 лет от роду, он был главой дома Вайблингенов, герцогом Шва бии. Энергичный, смелый племянник Генриха V по матери своей Агнесе, он был братом Конрада, герцога Франконии. С другой стороны, он был женат на Юдифи, дочери баварского герцога Генриха Черного из фамилии Вельфов, кото рая боролась с предшествующими императорами и обширные владения которой простирались вдоль Альп в Саксонии и Италии. В сравнении с этим молодым человеком, жаж давшим власти, Лотарь Супплинбургский, герцог Саксон ский, маркграф Мейссенский и Лузацский был стариком; но он опирался на наиболее объединенную, наиболее доро жившую своей независимостью часть Германии. Высокомерие Фридриха беспокоило князей; архиепископ Майнцский Адальберт, убедил их избрать Лотаря. По свидетельству одного современника, правда, оспариваемому некоторыми, Лотарь, обязанный своим избранием церкви, отблагодарил ее за эту услугу следующими привилегиями: «Церковь получает свободу, к которой она всегда стремилась… она пользуется свободой выбора в духовных делах, не стесняе мая страхом перед императорской властью или, как раньше, присутствием императора; …император имеет право давать торжественную инвеституру посохом на владение церковным имуществом только тому, кто свободно избран и посвящен на кафедру по духовному уставу». Однако на деле Лотарь неуклонно пользовался правами, которые Вормсский конкордат признал за императором.

Гогенштауфены, обманутые в своих честолюбивых надеждах, сделались естественными врагами Лотаря. Вскоре после своего избрания он начал преследовать их, обратившись на сейме в Регенсбурге (1125) к князьям с вопросом, должны ли владения, конфискованные у изгнанных мятежников, считаться государственным имуществом или частной собственностью короля. Сейм решил, что они принадлежат государству и, следовательно, не могут быть отчуждены. А Фридрих унаследовал от Генриха V владения, происхождение которых было именно таково. В то же время Лотарь задумывал уже поход против Гогенштауфенов; сильный союзом с папой он добился того, что Гонорий II отлучил их от церкви (1125). Прежде всего он постарался приобрести со юзников. Хотя в Богемии, где тогда шел спор из-за наследования герцогского престола, он потерпел поражение и ему не удалось провести своего кандидата, однако Собеслав, которому досталась победа, признал себя его вассалом и принес присягу на верность. В 1127 г. сын и наследник Генриха Баварского Генрих Гордый женился на Гертруде, дочери Лотаря. Так возникло это соперничество между Вельфами и Вайблингенами, Гвельфами и Гибеллинами, которое, много раз изменяя свой характер, в течение нескольких веков играет важную роль в политической истории Германии и Италии и даже во внутренних раздорах городов.

Война началась в этом же году. Осада Нюренберга Лотарем окончилась неудачей. На это нападение Фридрих и Кон рад ответили смелой выходкой. Во время праздников Рожде ства Лотарь узнал, что Конрад только что провозгласил себя королем. В 1128 г. Конрад перешел Альпы; он был хорошо принят жителями Милана, находившимися в ссоре с папой; архиепископ короновал его в Монце. Однако ему не удалось упрочить свое господство в Италии и позднее он принужден был покинуть ее. А в Германии Лотарь торжествовал победу: в 1129 г. он отнял у Гогенштауфенов Шпейер, в 1130 г. — Нюренберг, в 1134 г. он страшно опустошил Швабию. Не в силах дольше бороться, Фридрих явился в Фульду, чтобы изъявить свою покорность (октябрь 1134 г.). Соперник короля, Конрад, вскоре сделал то же самое. Обоим Лотарь оставил их аллоды и лены, и на Бамбергском сейме (март 1135 г.) он провозгласил всеобщий мир для всей Германии.

Германия и ее восточные соседи. Теперь Лотарь был достаточно силен, чтобы приняться за восстановление авторитета Германии среди соседних народов. В Дании ос паривавшие друг у друга власть короли Эрик и Магнус, один за другим, признали себя его вассалами. Магнус обещал даже, что никто из его преемников не возложит на себя ко рону без согласия императора (1134). В Венгрии король Бела II просил у него помощи против своего соперника Бориса и польского герцога Болеслава (1134). Последний дал Лотарю клятву в верности, обязался платить ему дань и владеть Померанией на правах его ленника. При дворе Лотаря наряду со славянскими князьями или их послами можно было видеть и посланников от константинопольского и ве нецианского дворов.

Подобно Карлу Великому и Оттонам, Лотарь хотел обес печить влияние Германии при помощи христианства. С его разрешения Оттон Бамбергский в 1128 г. возвратился в Померанию, где язычество снова окрепло и подрывало ус пехи христианства. В Брандебурге венденский князь Прибислав принял христианскую веру. Маркграф Северной марки Альбрехт Медведь своими победами и своим влия нием энергично содействовал миссионерам. Прибислав зак лючил с ним союз и, будучи бездетным, сделал его своим наследником: так началось могущество Асканийской дина стии в Бранденбурге. Магдебург при епископе Норберте, избранном в 1126 г., опять сделался средоточием миссий для востока, для славянских стран; Норберт хотел, чтобы новые епископства, основанные в Польше и Померании, были подчинены магдебургскому митрополиту. Папа, ко торому он был верным и влиятельным помощником в сно шениях с королем, дал ему согласие на это в 1133 г. Таким образом, польская церковь потеряла свою независимость; гнезненский архиепископ перестал быть митрополитом. На севере папа восстановил права архиепископа Бременского над скандинавскими церквами и, особенно, над Лундским епис копством. Впрочем, это были безуспешные меры: епископ Лундский по-прежнему остался митрополитом Скандинавии; епископ Гнезненский после смерти Норберта в 1135 г. снова получил свои старинные привилегии. По крайней мере, пре монтранский орден, основанный Норбертом еще до избра ния его архиепископом, способствовал обращению славян в христианство. С другой стороны, из Бремена отправился Визелин, чтобы проповедовать Евангелие у вагров и обо дритов, среди которых христианство сделало еще неболь шие успехи. По его совету Лотарь в 1134 г. построил на берегу Травы крепость Сегеберг, которая должна была гос подствовать над страной и охранять соседний монастырь.

Спор между Иннокентием II и Анаклетом II. В Италии папство тотчас после своей победы подверглось новым опасностям. Гонорий II, преемник Каликста II (1124), не пользовался таким авторитетом, как его предшествен ник. Избранный фамилией Франджипани, он имел противников в лице фамилии Пиерлеони. Феодальные партии, все гда готовые к смелым предприятиям и мятежам, снова начали волновать Рим.

На юге явилась другая опасность. Норманны, всегда своекорыстные и часто опасные союзники папы, основали сильное государство, уже одно соседство которого было угрозой. После смерти Роберта Гюискара (1085) между двумя его сыновьями Рожером Борсой и Богемундом возник спор из-за наследования Калабрии и Апулии. Рожер Борса овла дел наследством, а Богемунд отправился искать счастья в св. земле. Рожеру наследовал его сын Вильгельм (1111); когда последний умер бездетным (1127), Рожер II, сын и наследник завоевателя Сицилии Рожера I, также впослед ствии умерший бездетным, соединил под своей властью все норманнские владения. Энергичный, способный, умевший ловко пользоваться событиями для осуществления своих честолюбивых замыслов, Рожер, задавшись целью с самого вступления на престол подчинить себе аристократию, что бы упрочить свою власть, перестал испрашивать папскую инвеституру для духовных сановников. Гонорий отлучил его от церкви, составил против него лигу из южных князей, потребовал обратно Апулию и Калабрию; но все это было бе зуспешно: он вынужден был уступить и снова дать Рожеру инвеституру на эти провинции (1128).

После смерти Гонория II (февраль 1130 г.) разгорелась борьба соперников. В то время как одна часть кардиналов наскоро избрала Иннокентия II, который опирался на фами лии Франджипани и Корси, другая партия противопоставила ему кардинала Петра из фамилии Пиерлеони, который принял имя Анаклета II. Иннокентий II должен был бежать в Пизу. Его соперник остался один господином Рима. Оба обратились за помощью к Лотарю. Посредничество в их споре взял на себя св. Бернард, человек, который в течение целой части этого столетия был душой христианского мира. Он родился в 1091 г. в Бургундии и на 22-м году поступил монахом в тот самый Ситоский монастырь, который благо даря своему настоятелю Этьену Гардингу сделался центром монастырской реформы. В 1115 г. он сделался аббатом цистерцианского монастыря в Клерво. Аскет и мистик, он однако соединял в себе практическую энергию с созерцатель ным умом. Он принимал участие в мирских делах и переезжал из страны в страну, защищая дело церкви и папства, реформу духовенства, священную войну. Всюду, где раздавалась его проповедь, он своим пылким красноречием увлекал князей и народы, отрывая их от ссор, страстей и мелких забот.

Когда на соборе в Этампе французский ко роль Людовик VI и епископы предложили ему разрешить спор между Иннокентием II и Анаклетом, св. Бернард высказался в пользу первого из них, и его примеру последовало почти все духовенство Франции за исключением Аквитании (1130). Иннокентий, нашедший убежище во Франции, председательствовал на Клермонском соборе. В том же году (1130) в Германии Вюрцбургский собор также принял его сторону. Вскоре после этого он имел в Люттихе встречу с Лотарем, причем состоялось формальное соглашение между папством и империей (март — апрель 1131 г.). На Реймсском соборе он короновал нового короля Франции Людовика VII. Англия, Кастилия, Арагон в свою очередь признали его. Единственным союзником Анаклета был Рожер Сицилийский, которому он в 1130 г. пожаловал титул короля, да и Рожер был вскоре побежден восставшими апулийскими сеньорами (1132).

Лотарь в Италии. Таково было положение дел, когда в конце 1132 г. Лотарь с небольшой армией спустился в Италию. Встретив враждебный прием в Ломбардии, он должен был прибегнуть к силе, чтобы вступить в Верону, и не мог справиться с маленьким городом Кремой. На юге Ред жьо и Болонья заперли перед ним свои ворота. Наконец, в апреле 1133 г. он в сопровождении Иннокентия II вступил в Рим и овладел императорским дворцом на Авентине, между тем как Анаклет занял citta Leonina и замок св. Ангела; поэтому ему пришлось возложить на себя императорскую корону не в церкви св. Петра, а в Латеране (июнь 1133 г.). По показанию Оттона Фрейзингенского, Иннокентий II впос ледствии заказал картину, которая изображала его сидящим на троне, в то время, как преклоненный Лотарь получает из его рук корону. Под картиной была следующая надпись: «Король подходит к воротам, присягая предварительно соблюдать привилегии города, потом он делается слугой папы, от которого получает корону»:

Rex venit ante fores, jurans prius urbis honores;

Post homo fit papae, sumit quo dante coronam.

Это надменное толкование церемонии коронования Ло таря, кажется, совершенно неосновательно: Иннокентий II признал все права, дарованные императору Вормсским конкордатом. Что касается имущества графини Матильды, то было заключено соглашение, предоставлявшее императору право владеть теми имениями, которые были ленами империи; аллодиальными же поместьями он мог пользоваться за ежегодную дань в 100 ливров, а после его смерти они долж ны были отойти опять к курии. В 1137 г. папа пожаловал их на тех же условиях зятю короля Генриху Баварскому.

В сентябре 1136 г. Лотарь во второй раз перешел через Альпы. Иннокентий II все еще боролся с Анаклетом, и кроме того, константинопольский и венецианский дворы про сили у императора помощи против Рожера Сицилийского. Энергичный и умный король норманнов стремился создать однородное государство, подчиненное сильной власти. Его противниками были сеньоры и города Южной Италии, ко торые очень тяготились сицилийским господством и опира лись на союз с Пизой, Генуей и Венецией. Одним из самых страшных его противников был св. Бернард, который преследовал его как сторонника Анаклета и проповедовал против него настоящий крестовый поход на севере и в центре Италии. Жители Милана, воспламененные его красноречием, не хотели отпустить его от себя, намереваясь против его воли сделать его своим архиепископом. По отношению к Лотарю многие ломбардские города сохранили свое неза висимое положение, несмотря на сильную армию, которую он в этот раз привел с собой; но когда он вместе с папой вступил в Южную Италию, он всюду одерживал победы и в короткое время овладел городами, которые пробовали ока зать сопротивление, как, например, Бари и Салерно. Импе рия мстила за поражения, которые потерпел некогда в этой стране Оттон П. Однако когда зашел вопрос о распределе нии завоеваний, император и папа едва не поссорились. Папа смогрел на Апулию и Калабрию как на лены св. Петра. Нуж но было найти такое решение, которое удовлетворило бы обе стороны: когда новый герцог Апулии Райнульф получал гер цогское знамя, император и папа вручили его ему, держа каж дый один конец знамени. В интересах мира между церковью и империей обоим союзникам пора было расстаться. Спеша возвратиться в Германию, престарелый император не сделал даже попытки снова водворить Иннокентия II в Риме, кото рый находился в руках Анаклета. Лотарь умер во время пути в одной тирольской деревне 4 декабря 1137 г. После его удаления в Апулию и Калабрию вступил Рожер, чтобы наказать их, и отдал их на разграбление своим сарацинским отрядам.

«Вполне справедливо, — говорит один современный писатель, — мы называем Лотаря отцом отечества, ибо он мужественно защищал его и всегда был готов подвергнуть свою жизнь опасности во имя справедливости; под его управлением народу нечего было бояться; каждый мирно и спокойно пользовался своим имуществом». Его имя менее известно, чем имена многих других императоров; но в средневековой истории Германии было мало таких счастливых царствова ний, как царствование Лотаря. Он сумел принудить к по корности могущественную фамилию, которая оспаривала у него власть, подчинить себе князей, восстановить спокой ствие, внушить соседям уважение к Германии. Благочестивый, искренний покровитель церкви и папства, он ни в чем не поступился Вормсским конкордатом: он намеревался даже восстановить те права относительно церковных выборов, которыми прежде пользовался император.

Воцарение Гогенштауфенов: Конрад III. После смерти Лотаря во всей империи не было князя, который мог бы сравниться по могуществу с его зятем, главой дома Вельфов, баварским герцогом Генрихом Гордым. Лотарь, не имевший сыновей и видевший в нем своего преемника, ста рался расширить его владения и упрочить за ним территориальное положение, необходимое для того, чтобы энергич но пользоваться императорской властью. Таким образом, в Германии Генрих Гордый присоединил к Баварии Швабию и Саксонию; в Италии он владел ленами, доставшимися ему из наследства Матильды, например, маркграфством Тоскан ским, и в силу договора, заключенного с папой в 1137 г., имел в пожизненном пользовании аллодиальные поместья, которые принадлежали к этому наследству. «Он хвастал, — говорит Оттон Фрейзингенский, — что распространил свою власть от одного моря до другого» (от Северного до Среди земного). Такое могущество в связи с пылким честолюбием и энергичным характером Генриха Гордого страшило и светских князей, и епископов. В то время, как маркграф Северной марки Альбрехт Медведь оспаривал у него саксонское наследство, те германские князья, которые были его против никами, собрались в Кобленце (март 1138 г.) и избрали королем Конрада Гогенштауфена — того самого, который в пред шествовавшее царствование оспаривал корону у Лотаря.

Так началась, на этот раз непосредственно, борьба Вельфов и Вайблингенов. Чтобы сломить могущество Генриха Гордого, Конрад отнял у него Саксонию и отдал ее Альбрехту Медведю. Храбрый маркграф, который уже столько лет с такой энергией добивался господства над северными областями, естественно, был для Вельфов страшным про тивником. Другой королевский указ лишил Генриха Баварии, которую Конрад отдал своему сводному брату авст рийскому маркграфу Леопольду из дома Бабенбергов. Генрих не хотел уступать. В 1139 г. он изгнал Альбрехта Медведя из Саксонии; но внезапно умер от лихорадки (октябрь 1139 г.) во цвете лет, на 35-м году жизни, оставив свое опасное наследство десятилетнему сыну Генриху, который впоследствии получил прозвание Льва. Борьба продолжалась. Позже, в 1142 г. во Франкфурте был подписан дого вор: саксонские сеньоры подчинились королю, который при знал молодого Генриха саксонским герцогом; вдова Генриха Гордого Гертруда вышла замуж за брата Конрада маркграфа Генриха Язомирготта, который в следующем году получил в управление Баварию. Тем не менее, мир в Германии не был восстановлен: сторонники Вельфов не разоружались вполне; повсюду вспыхивали войны между крупными сень ориальными фамилиями; Рожер Сицилийский и венгерский король вербовали себе союзников среди немецких князей, чтобы поддерживать раздоры в Германии; в Провансе и Бур гундии власть Конрада была ничтожна.

Несмотря на столько затруднений внутри государства, Конрад составил между тем план целого ряда походов. Он заключил с константинопольским двором союзный договор против Рожера Сицилийского (1142); позднее император Мануил Комнин женился на его свояченице Берте Зульц бахской (1146). Увлеченный св. Бернардом, он возложил на себя крест в Шпейере на Рождестве 1146 г. Князья и сеньоры последовали его примеру; междоусобные войны прекратились. Во Франкфурте (март 1147 г.) провозглашен был всеобщий мир. В мае Конрад, короновав своего десятилет него сына Генриха, выступил в поход со множеством иска телей приключений, бедняков и богатых, даже женщин, во оруженных с ног до головы. Среди них, как рассказывает летописец, было много людей, которых гнали из отечества крайняя бедность, долги, стремление покрыть забвением какой-нибудь проступок. Это был второй крестовый поход; известно, как неудачно он закончился.

В самой Германии многие сеньоры, особенно саксонские, мало интересуясь посещением Иерусалима, организовали под влиянием св. Бернарда крестовый поход против вендов. Успеху немецкого влияния в этой стране помешали раздоры между Альбрехтом Медведем и Генрихом Гордым. Между тем граф Адольф Голштинский возобновил борьбу со славянами, завоевал Вагрию, восстановил Любек, покро вительствовал христианским миссиям, призвал колонистов из Фландрии, Голландии и Вестфалии, обещая им землю, богатую плодами, стадами, пастбищами. «Несметное мно жество народа откликнулось на этот призыв» (Гельмольд). Он завязал дружеские сношения с ободритским князем Ник-лотом. Крестовый поход чуть не разрушил всей его работы, вызвав нашествие вендов: они снова разрушили Любек и опустошили поселения немецких колонистов. Поход, пред принятый против них, продолжался только несколько не дель; единственным серьезным результатом его было обращение в христианство Ратибора, герцога Померании. Адольф получил возможность восстановить свое влияние в Вагрии, но больше всего эти события послужили на пользу Генриху Льву, который упрочил свою власть в Саксонии и завоевал область Дитмаршен (1148). Между тем его сопер ник Альбрехт Медведь после смерти бранденбургского кня зя Прибислава (1150) унаследовал его княжество; он ввел здесь германское устройство и довершил распространение христианства, покровительствуя пропаганде премонтранцев. Епископство Гавельбергское также обязано было ему своим развитием. Несмотря на анархию, которой ознаменовалось царствование Конрада, пределы германского мира все таки расширялись в ущерб славянству.

Последние годы Конрада прошли так же тревожно. Во время крестового похода князья возмутились против его сына Генриха; граф Вельф VI в союзе с Рожером Сицилий ским старался возбудить большое восстание. Возвращение короля (май 1149 г.) не восстановило порядка. Вельф продолжал свои происки. Генрих Лев взялся за оружие и по требовал назад Баварию. Умирая (февраль 1152 г.), Конрад оставил Германию глубоко расстроенной, а королевскую власть — совершенно бессильной.

Фридрих Барбаросса. Скоро положение изменилось. Конрад оставил после себя только одного восьмилет него сына; он понимал, что должен отказаться от мысли передать ему престол и указал избирателям на своего пле мянника Фридриха Швабского. Немецкие князья, собрав шись во Франкфурте, приступили к осуществлению своего права, «ибо, — говорит Оттон Фрейзингенский, — таков за кон Римской империи, что короли выбираются князьями, а не получают престол по наследству». Но они последовали совету Конрада. Епископ-историк, приходившийся дядей новому королю, прибавляет, что к этому решению их побу дила жажда мира: «Среди фамилий империи были тогда две знаменитые, Вайблингены и Вельфы, из которых первая обычно держала сторону императоров, вторая — оказывала поддержку могущественным герцогам. Их соперничество часто бывало причиной волнений в государстве. Но, по воле Провидения, в царствование Генриха V отец Фридриха из фамилии Вайблингенов женился на дочери герцога Вельфа Баварского. Таким образом, князья избрали Фридриха не только ради его энергии и влияния, но и потому, что он мог примирить обе враждебные фамилии».

Еще молодому (ему было около 30 лет), умному, честолюбивому Фридриху Барбароссе суждено было в течение 38 лет волновать мир и господствовать над ним. Он вопло тил в себе все типичные черты средневекового германского императора и неутомимо стремился к осуществлению всех планов и надежд, которые его современники связывали с этим званием. Доблестный рыцарь и выдающийся государственный человек, он, правда, не во всех предприятиях имел успех, но его царствование покрыто необыкновенным блес ком, усилению которого как будто способствовали все об стоятельства. Германия XII в. пробуждается к новой жизни, города процветают, народная поэзия нарождается и быстро развивается; и если это не есть дело собственно Фридриха, то он способствовал этому расцвету своей настойчивостью в устроении порядка и рыцарским блеском своего двора.

Фридрих Барбаросса преследовал одновременно двоякого рода политику: королевскую и имперскую. Как король Германии, он хотел установить в ней большее единство управления, ослабить крупных феодалов и в то же время по ложить конец насилиям мелких сеньоров. Как император, он руководствовался традициями; он считал себя наследни ком Константина, Юстиниана, Оттона, Карла Великого. Тотчас после своего избрания он писал папе, что его цель — «восстановить величие Римской империи в ее прежней силе и блеске», и летописец Радевик говорит по этому поводу: «Во все время своего царствования он ни о чем так не заботился, как о восстановлении прежнего значения Римской империи». Приводя в исполнение свои планы, он часто об наруживал ум более ясный и более практический, чем его немецкие предшественники. Ни Карл Великий, ни Оттон не знали точно имперского права, на которое они ссылались; не то было при Фридрихе: легисты, болонские доктора, ко торыми он окружал себя и к которым обращался за определением своих прав, были истолкователями последних. Они постарались найти наиболее благоприятные для его власти положения; они внушили императору, что его желание имеет силу закона, что ему принадлежит не только верховная власть, но и право собственности над миром. Вооруженный этими краткими аксиомами, Фридрих владел ими с такой же силой и искусством, как своим мечом. Храбрый, как Ричард Львиное Сердце, подчас ловкий политик, как Филипп Август, он напоминает Филиппа Красивого своими ссылка ми на римское право и тем, что во всем опирается на юристов; но в то время, как Капетинги направляют свои усилия к вполне определенной цели, он еще всецело находится во власти химер прошлого. Вот почему, достигнув больших успехов как король, он потерпел неудачу как император. Несмотря на свою настойчивость и на жестокие меры, к ко торым он прибегал, он не сумел справиться ни с папством, ни с ломбардскими городами; стремясь поработить Италию, он возбудил в ней стремление к независимости и вместе с тем сделал папство более популярным.

Италия и Фридрих Барбаросса

Ломбардские и тосканские города. — Морские республики. — Рим: папство; Арнольд Брешийский. — Рожер Сицилийский и Южная Италия. — Фридрих Барбаросса в Италии. — Столкновение с Адрианом IV. — Война с Миланом. — Александр III. — Ломбардская лига. — Венецианский и Констанцский договоры.

Ломбардские и тосканские города. Чтобы понять борьбу, которую вел Фридрих Барбаросса по ту сторону Альп, нужно познакомиться с этой новой, полной жизни и страсти Италией, с которой он столкнулся здесь.

Ломбардия сделалась преимущественно страной муниципальных учреждений. Если новейшие работы доказали, что невозможно установить прямую преемственность между римскими муниципиями и муниципиями средних веков, то, по крайней мере, с уверенностью можно сказать, что ломбардские города всегда играли важную роль и что в первые столетия средних веков городская жизнь сохранилась там лучше, чем в каком бы то ни было другом месте. В IX и Х в. епископы сделались фактическими господами ломбар дских городов: они присоединили к своей власти власть древ них графов; в их руках сосредоточиваются администрация, суд, полиция, набор войска как в городе, так и в его округе. Многочисленные акты об иммунитетах, дарованных императорами церквам Модены, Реджо, Мантуи, Пармы, Берга-мо, Кремоны, Лоди, Верчелли и пр., дают нам ясное пред ставление об этой организации. Если в некоторых городах, как, например, в Милане, государство еще держит графов и маркграфов, то они играют жалкую роль рядом с архиепископом. Далее на юг картина меняется: в Тоскане могущество епископа не достигает таких размеров, а маркграфы обладают действительной властью.

Под прикрытием епископской власти и образуются ломбардские муниципии. Даже там, где власть епископа простирается на целое графство, город остается центром последнего. Окруженный стенами, населенный людьми, которых связывает друг с другом множество общих интересов, он рано начинает сознавать свою индивидуальность и свою силу; купцы и ремесленники образуют самоуправляющиеся корпорации, которые, соединяясь, и создадут позже коммунальную администрацию. Притом епископ, управляющий городом, является до известной степени муниципальным магистратом: юридически, хотя не всегда фактически, граждане принимают участие в его избрании; он сам назначает асессоров, то есть уполномоченных, которые судят и управляют от его имени; он выбирает их из среды буржуазии и таким обра зом со своей стороны содействует подготовке муниципаль ного строя. Примером такого устройства может служить Милан. В IX в. власть архиепископа там безгранична, но город обнаруживает необыкновенную живучесть: в XI в. число его жителей достигает 300 тысяч; его промышлен ность и торговля находятся в цветущем состоянии. Архиепископы управляют городом, назначают муниципальных чиновников, созывают общие народные собрания; в первой половине XI в. архиепископ Гериберт, поддерживаемый гражданами, вступает в борьбу с самим императором.

Почти во всех этих городах с течением времени наступает минута, когда та часть населения, которая объединилась под покровом епископской власти, начинает стремить ся к освобождению от этого верховенства, находя его слишком тяжелым. В Кремоне в начале XI в., граждане отказываются уплатить епископу Ландульфу (1003–1031) различные повинности, изгоняют его и разрушают его замок. Реформы в устройстве церкви, произведенные в течение второй половины XI в., и спор из-за инвеституры ослабили могущество епископов, вызвали брожение в городах и благоприятствовали стремлению граждан к независимости. В Милане народ с этого времени беспрестанно бунтует против архиепископов, и среди этих-то смут возникает муниципальное устройство. С другой стороны, города уже представляют собой силу, поддержку которой папа и император постоянно стараются приобрести путем уступок. Подстрекая жителей Лукки к восстанию против их епископа Ансельма, Генрих IV вознаграждает их важными привилегиями и приказывает, чтобы с этих пор «ни один епископ, герцог, маркиз, граф или кто бы то ни был не смел нарушать их прав». В противном лагере также стараются обеспечить себе верность городов, как показывают привилегии, пожалованные графиней Матильдой Мантуе в 1090 г. Мантуанцы не хотят более подчиняться епископской власти: они изгоняют своего епископа Гуго, который умирает в изгнании в 1109 г., и его преемник Манфред во время одного мятежа с трудом спасается от смерти. Регалии, приобретенные или захвачен ные епископами, переходят в руки граждан.

Итак, в конце XI и в первой половине XII вв. совершается революция, благодаря которой епископское управление во многих городах заменяется муниципальной автономией. В Ломбардии одним из признаков этой революции является распространение консулата, который уже и раньше встре чается в некоторых итальянских городах, например, в Ве-роне, Орвието, Равенне и др. В 1093 г. консулы появляются в Бландрате, в 1095-м — в Асти, в 1109-м — в Комо, в 1107-м — в Милане, в 1115-м — в Гвастале, в 1126-м — в Пьяченце, в 1150-м — в Модене и т. д., а за пределами Ломбардам в 1094-м г. — в Пизе, в 1099-м — в Генуе и т. д.

Муниципальное управление состоит из трех основных элементов: консулов, совета и народного собрания.

Консулы являются администраторами, судьями и военачальниками. В некоторых городах каждое сословие назна чает своих консулов. Дело в том, что муниципия заключает в себе соперничающие сословия: знать (milites, capitanei, valvassores), буржуазию и чернь. Во многих местах знать первоначально даже вовсе не входит в состав муниципаль ного общества. В Модене она только в 1185 г. присоединя ется к нему, то есть начинает участвовать в консульских выборах и обязывается подчиняться муниципальным маги стратам. Итак, консулы являются главами ассоциации, ко торая может охватывать собой и не все классы населения; так, в Генуе около середины XII в., духовенство и чернь (minores) пользуются покровительством ассоциации, но не входят в ее состав. Во многих городах число консулов дос тигает двенадцати; но число это постоянно меняется, часто даже в одном и том же городе: в Милане их было в 1117 г. восемнадцать, в 1130-м — двадцать, в 1162-м — восемь. Иног да число консулов находится в соответствии с количеством кварталов (rioni, sestieri) — деление, служащее целям адми нистрации и военного устройства муниципии.

При консулах находится совет, называемый обычно credentia, так как члены его (так называемые sapientes, prudentes — «мудрые») давали присягу доверять консулам: credentiam consulumjuraverunt. Они дают советы консулам, и в некоторых городах консулы не могут принимать важ ных мер без их согласия. О способе назначения членов со вета мы не имеем точных сведений. Общее собрание, concio publica, parlamentum заключает в себе всех, кто участвует в ассоциации, — communitas. Оно созывается только в наибо лее важных случаях. Однако в некоторых городах консулы обязаны по окончании срока службы отдавать ему отчет в своей деятельности.

Каждый город имеет свои обычаи, записанные в его статутах, где римское право смешивается с ломбардским. Кроме того, в некоторых городах процветает юридическое преподавание, особенно в Болонье, которая, по выражению одного современника, «в преподавании свободных искусств превосходила тогда все города Италии». Со всех концов мира стекались туда студенты. Там преподавал в начале XII в. зна менитый Ирнерий, который своими лекциями о законода тельстве Юстиниана прославил Болонскую школу. Римское право преподавалось в Болонье и до него. В конце XII в. там насчитывается около 10 тысяч студентов благодаря привилегиям, которые даровал болонским профессорам и студентам Фридрих I в 1158 г. Но универститет в настоя щем смысле слова возникает в Болонье гораздо позже.

И в других городах старинные школы начинают вскоре развиваться и превращаться в университеты, studia generalia. Один новейший историк, глубоко изучивший историю средневековых университетов, говорит, что «в Италии основание университетов совпало с эпохой свободных городов», он указывает 22 города, которые учредили у себя университеты в промежуток времени от начала XIII до начала XV в. В центре Италии, в Тоскане, муниципальный строй органи зуется за счет власти маркграфов: в Лукке около 1134 г., жите ли принуждают своего маркграфа бежать в Пизу. В 1160 г. гер цог Вельф VI, получивший в лен Тоскану, уступает луккцам за ежегодную дань все пошлины, собираемые им в городе и его округе. Из тосканских городов наиболее быстро растет Флоренция благодаря своей промышленности. Флорентий ские сукна уже тогда славились. Наряду с промыслом Calimala (улица, где находились лавки суконщиков, называ лась Callis Malus) появляются другие отрасли промышлен ности — шелковое и шерстяное производства, меняльное дело — так как флорентийцы уже приобрели опыт в банковских делах. Другие промыслы возникают в конце XII в. Эти кор порации имеют своих ректоров или приоров, позднее — ремесленных консулов. Они обсуждают дела, затрагивающие интересы города, и вмешиваются в их решение: отсюда и возникает муниципальная организация. В 1101 г. мы слы шим уже о консулах, народных собраниях.

Таково в общих чертах это устройство, которое в различных городах разнится своими деталями. Историк Фридриха Барбароссы Оттон Фрейзингенский описал, не без некоторого негодования, управление этих городов, где знать должна действовать заодно с буржуазией, где люди низкого происхождения — мастеровые, занимающиеся «презренными ремеслами», — могут носить оружие, предоставленное в других местах только рыцарям, и достигать в городском управлении почетных должностей. Но он признает, что благодаря этому устройству итальянские города «превзошли богатством и могуществом все остальные города мира».

Между тем, во внутренней жизни города нет ни свободы, ни спокойствия. «В итальянском городе, — справедливо говорит Гебгарт, — свобода и равенство господствуют только с виду. Община наблюдает за индивидуумом и стесняет его деятельность. Гражданин так же строго прикреплен к своему городу, как колон — к своему участку… Он заклю чен в одну из групп, совокупность которых составляет коммуну; он всю жизнь принадлежит определенному классу, цеху, корпорации, приходу или кварталу. Его консулы и советники не только отмеривают ему его часть политической свободы, но и регулируют путем декретов акты его частной жизни, определяя как число фиговых и миндальных деревьев, которые он имеет право посадить на своем поле, так и количество священников и восковых свечей, которые будут сопровождать его гроб»… Добавим, что он должен принадлежать к одной из партий, на которые распадается город, которые вступают между собой в ожесточенные битвы и обагряют кровью улицы. Борьба между крупной буржуазией (popolo grasso) и чернью (popolo minuto) продол жается до тех пор, пока ослабевшие муниципии не подпадут под иго тиранов. Знатные фамилии, аристократия, следят за этими раздорами и стараются извлечь из них выгоду; города покрываются башнями — укреплениями знати. Союзы или распри между фамилиями, из которых каждая окруже на вооруженной клиентелой, также ведут к образованию партий. Нередко один квартал враждует и воюет с другим кварталом, одна улица — с другой.

С другой стороны, непримиримая ненависть разделяет города одной и той же области; они истощают свои силы, разоряя друг друга. «Казалось, — говорит один итальянский писатель того времени, которого нельзя заподозрить в при страстности, — что каждое поколение старается по мере сил увеличить эту пагубную наследственную ненависть. Мести домогаются с ужасающей настойчивостью, осуществляют ее с самой варварской жестокостью. Миланцы, овладев Лоди после продолжительной осады, разрушают стены, сжигают дома, разгоняют население и оставляют на месте города груду развалин…

Когда Милан был покорен Фридрихом Барбароссой, жители Лоди, Кремоны, Новары, Павии про сили привилегии разрушить стены и дома побежденного города». История Ломбардии представляет немало приме ров такого рода; в Тоскане уже началась борьба между Пи зой и Луккой, между Флоренцией и Сиеной.

Морские республики. Некоторые из больших ита льянских городов XII и XIII вв., расположенные в глубине страны, были по преимуществу промышленными городами, как например, Флоренция и Милан.

Другие, лежащие при море, были торговыми республи ками, например, Венеция, Генуя, Пиза, Амальфи. Они вели торговлю с востоком, который благодаря разнообразию сво их продуктов был для них неисчерпаемым источником бо гатств. Жадные до прибыли, мало разборчивые в средствах, они поддерживали связи и с мусульманскими князьями, и с греческим императором, извлекали свои выгоды из кресто вых походов, основывали колонии и учреждали конторы во всех странах вплоть до Черного моря. С VII в. история и культура Венеции носят столько же византийский, сколько и итальянский характер; ее дожи ловко пользуются долж ностными титулами, которые жалует им византийский им ператор. Даже внешность города, с его памятниками и кос тюмами, — совершенно восточная. Во второй половине XII в. здесь начинается то политическое движение, которое, огра ничивая власть дожей, приводит к установлению аристок ратического образа правления, значительно отличавшегося от государственного устройства остальной Италии. Звание дожей существовало уже очень давно; избираемые пожизненно, они не раз старались сделать свою власть наследственной. Уже закон 1032 г. запрещает дожу вмешиваться в избрание своего преемника и дает ему в помощь двух со ветников, без которых он не может предпринять никакого серьезного решения.

Руководимые своими интересами, эти морские респуб лики еще задолго до крестовых походов оспаривали у арабов Средиземное море. В 1001 г. Пиза вместе с Генуей пред приняла поход в Сирию, в 1088 г. — в Тунис. В первом крестовом походе Генуя участвовала 34 кораблями, Пиза — 120; Венеция в несколько приемов снарядила 200 кораблей. Нередко они предпринимали крестовые походы за свой счет: в 1113 г. Пиза объявила войну королю Майорки Назардеку и отняла у него его остров, в то время как ее соперница Генуя завладела Миноркой. Греческая империя считалась с ними, искала их союза; венецианцы устраивались в Констан тинополе как у себя дома. Пизанцы и генуэзцы также име ли там свои кварталы и пользовались привилегиями, дарованными им в силу императорских грамот. В латинском королевстве иная из трех больших морских республик вла дела целой третью города: например, Генуя в Триполи. Вез де — в Яффе, Тире, Антиохии, Акре, Сидоне, Иерусалиме и т. д. им принадлежали целые кварталы с площадями, ули цами, церквами; они образовали там самостоятельные го сударства, имели свои суды, своих правителей (консулы в генуэзских колониях, бальи — в венецианских) и советы при них. В общем, они основывали небольшие общины с таки ми же учреждениями, какие были в метрополии.

К несчастью, среди морских республик существовала такая же сильная и упорная вражда, как и среди ломбардс ких или тосканских городов. В 1136 г. Пиза овладела горо дом Амальфи и разрушила его; позднее Генуя сокрушила Пизу; между Генуей и Венецией война продолжалась до конца средних веков; также они нападали друг на друга и в своих колониях за границей.

Рим: папство; Арнольд Брешийский. В то время как в Северной и Центральной Италии точно определилось устройство городских общин, в Риме вспыхнула городская революция совершенно особенного характера, в которой традиции и воспоминания о древности странным образом перемешались с современными страстями.

Папы отчасти одержали победу в споре об инвеституре, они увлекли мир в поход к святым местам; но по странной иронии, их положение нигде не было более шатко, нигде не относились к ним с меньшим уважением, чем в Риме. Здесь господствуют феодальные партии — Франджипани, Пиерле они, Колонна, Корсини; вопреки декрету 1059 г. эти могу щественные фамилии оказывают влияние на избрание пап, готовые впрочем, если того требуют их интересы, пожерт вовать избранным ими же папой ради другого, против кото рого они раньше боролись, например, Анаклетом ради Иннокентия II.

В 1137 г. после долгих испытаний Иннокентий II вернул ся в Рим. Под конец своего правления он не позволил рим лянам разрушить ненавистный им город Тиволи. «Тогда (1143), — говорит Оттон Фрейзингенский, — римляне подня ли восстание и собрались на Капитолии; желая возвратить городу его старинное величие, они восстановили давно ис чезнувшее учреждение — сенат».

Как и в других городах, население Рима делилось на несколько классов. Первое место занимала городская аристок ратия: члены ее обыкновенно обозначались словом consules, которое не было связано с какой-нибудь должностью, а лишь с общественным положением. Рядом с ними стояли бароны Римской области capitani. Ниже их идут milites, которые образуют мелкую аристократию. Еще ниже следует чернь. До сих пор в Риме господствовали consules, capitani и их сторонники. Между тем, чернь имела военное устройство: каждый квартал составлял отряд под командой начальника. Недовольная господством консулов, она нашла союзников в классе milites, которые не менее страдали от этого господства, и она-то совершила революцию 1143 г.

Но в Риме это движение должно было получить другой характер, чем в торговых и промышленных городах осталь ной Италии. Здесь все говорило о славном прошлом, воспо минания о котором, переплетенные с легендами, воспламеняли воображение народа. Авторы, писавшие в то время для пилигримов и толпы маленькие путеводители, которые изве стны были под названием «Mirabilia urbis Romae», связыва ли с каждым храмом, с каждым развалившимся памятником чудесные сказания. «Капитолий, — говорили они, — называется так потому, что он некогда был главой мира; там жили консулы и сенаторы, управлявшие миром; там был дворец, весь сияющий золотом и драгоценными камнями, а внутри его находилось столько статуй, сколько было провинций в империи». Учреждая на Капитолии новую коммуну, римля не XII в. хотели вернуть себе все наследие прошлого.