8.1. Мавр своё дело сделал…
8.1. Мавр своё дело сделал…
Англия и Франция прожили бок о бок немало столетий, и их отношения далеко не всегда были безоблачными. Случались между ними и распри, и жестокие войны. Долгое время английские короли, как герцоги Нормандии, даже приносили французским сюзеренам вассальную присягу. А во времена Столетней войны английские монархи объявляли себя французскими королями. Одним словом, бывало по-разному. В XVIII столетии Британия несколько раз брала верх над гораздо более многолюдной континентальной соседкой, особенно крепко перепало королевству Бурбонов в Семилетней войне. И тем не менее именно оно, вопреки расшатанной экономике, оставалось самой могущественной страной Европы (с населением в 25 миллионов человек) и, следовательно, единственным и естественным конкурентом Британии из тех, что находились неподалеку. Что называется, только руку протяни. Как было не организовать во Франции Многолетнюю Кровавую Смуту, вошедшую в историю под именем Великой французской революции? Тем более что и почва была благодатной. Как пишет Александр Пасынков в монографии «Феномен ростовщичества», финал XVIII столетия ознаменовался во Франции экономическим хаосом и финансовыми спекуляциями, процентные ставки росли, а за ними и инфляция, куда ж без нее. Власти, правда, с этим явлением пытались бороться, в 1777 г. Парижский парламент даже запретил ростовщичество, и этот запрет продержался до революции. А. Пасынков пишет: «Запрет на получение ростовщических процентов активизировал финансовую буржуазию, и Франция через двенадцать лет получила свою буржуазную революцию, как Византия получила крестовый поход в ответ на меры против ростовщиков». Впрочем, и безо всякой революции то была неравная борьба.
Настала пора становления банковских капиталов, и европейские финансовые воротилы уже давно держали королевство Бурбонов за горло. Еще при Людовике XIV, монархе, которого придворные льстиво величали «королем-солнцем», финансовыми делами заправлял могущественный банкир Самуил Бернар.[293] Современники шутили, говоря, что «вся заслуга его состоит в том, что он поддерживает государство, как веревка повешенного». Примечательная характеристика, не правда ли? Сам знаменитый Вальтер Скотт, характеризуя создавшуюся ситуацию в объемистом труде «Жизнь Наполеона Бонапарта», отмечал: «Финансисты использовали правительство, как ростовщики — обанкротившихся мотов, которые одной рукой поощряют их привычки, в то время как другой выжимают из них все соки. Длинная цепь подобных грабительских займов и различные права и условия, данные в качестве залога, привела финансовые дела Франции в состояние полного хаоса».[294]
Стоит ли удивляться тому, что последним генеральным контролером (иными словами, министром финансов) слабовольного и бестолкового французского короля Людовика XVI стал некто Жак Неккер,[295] уроженец Женевы и прямой ставленник международных финансовых воротил. Неккер сменил на этом ответственном посту (1776) француза Робера Жака Тюрго, безуспешно пытавшегося провести комплексные экономические реформы, предполагавшие распространение поземельной подати на дворянство с духовенством, отмену барщины и внутренних таможен и много чего еще. Упреки министра Тюрго в адрес членов королевской семьи, братьев Людовика и особенно королевы Марии-Антуанетты, зарекомендовавшей себя невероятной транжирой, вышли главному финансисту Франции боком, его оговорили и вышвырнули вон. Новый генконтролер, выходец из самой Швейцарии, страны банкиров, могущественный олигарх Жак Неккер пообещал Людовику XVI навести прямо-таки идеальный порядок. И навел. Заключенный при нем англо-французский торговый договор снизил пошлины на экспортировавшиеся во Францию британские промышленные товары, похоронив местные мануфактуры и спровоцировав таким образом тяжелейший кризис, а за ним и безработицу, и нищету, и грандиозный государственный долг, превысивший годовые доходы страны. Несколько раз отправлявшийся королем в отставку (1781, 1789), Неккер всякий раз восстанавливался в должности, а его опала в июле 1789 г., парализовавшая торги на парижской бирже, послужила сигналом для штурма Бастилии. Непотопляемый генконтролер снова уселся в старое кресло, теперь уже вознесенный туда на революционных штыках. Удалившись на покой лишь под конец 1790 г., когда Франция погрузилась в полный хаос, Жак Неккер преспокойно уехал в родную Швейцарию. Во Франции ему стало неинтересно, мавр свое дело сделал.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.