Отвлекающий удар под Дальником (2–4 октября)

Отвлекающий удар под Дальником

(2–4 октября)

После того как на Военном совете было решено не отменять ранее запланированный контрудар в Южном секторе, план операции пришлось значительно изменить. Теперь осуществить наступление предстояло меньшими силами, чем предполагалось ранее, так как рассчитывать на участие в нем 157-й дивизии в полном составе не приходилось. И цель операции была уже иной — дезориентировать противника, скрыть от него начавшуюся эвакуацию. В 14 часов 15 минут 1 октября командующий Приморской армией отдал приказ о переходе с утра 2 октября в наступление в Южном секторе обороны. В своем дневнике генерал-лейтенант Софронов красочно сформулировал задачи предстоящей операции: «Сегодня день большой подготовительной работы. Завтра, 2.Х. — наступление… с задачей разгромить противника против нашего левого фланга[404], уничтожить и захватить его материальную часть. Глубина операции 5–6 км, с ограниченной целью — набить морду противнику, пугнуть его „Р“-дивизионом 8-го гвардейского полка, а потом самим приступить к выполнению новой директивы».

Перед тем как приказ о наступлении был отдан, Военный совет ООР заслушал доклад начальника штаба Приморской армии полковника Крылова о готовности войск к наступлению.

25-й Чапаевской дивизии, которой были приданы 384-й стрелковый полк 157-й дивизии, 422-й гаубичный полк, прибывший в Одессу вслед за 157-й дивизией и в боях еще не участвовавший, 265-й корпусной артиллерийский полк, танковый батальон старшего лейтенанта Юдина, гвардейский дивизион реактивных минометов и два дивизиона 397-го артиллерийского полка, предстояло наносить главный удар, наступая в общем направлении на Ленинталь, и овладеть хутором Дальницкий.

2-я кавалерийская дивизия, удар которой являлся вспомогательным, получала несколько меньше средств усиления — ей придавались 99-й гаубичный полк, 1-я батарея береговой обороны Одесской военно-морской базы и бронепоезд «За Родину». Она должна была овладеть рубежом безымянной высоты в километре от Ленинталя и Кляйн-Либенталем.

Начало наступления намечалось на 10 часов утра после артиллерийской подготовки и залпов гвардейского минометного дивизиона. Заместитель наркома Левченко принял решение остаться в Одессе для наблюдения за контрударом.

25-я стрелковая и 2-я кавалерийская дивизии с приданными им частями в ночь на 2 октября заняли исходные позиции для наступления.

Поздно вечером на КП армии приехал генерал-майор Петров. На это он испросил разрешения у командарма, после того как получил боевой приказ и плановую таблицу боя. Командир Чапаевской дивизии, решавшей завтра основную задачу, хотел о чем-то переговорить лично с Софроновым.

День, полный переживаний для всех, кто был ознакомлен с директивой Ставки, принес Софронову еще и большое личное горе: в штаб ООР пришла телеграмма о том, что на фронте, на Московском направлении погиб в бою его старший сын. Связисты, ни с кем не посоветовавшись, вручили телеграмму командарму прямо за ужином.

Софронов встретил горе мужественно. Он сразу же вернулся к делам, выслушав доклад о подготовке к наступлению, сообщавший о том, что полки 95-й дивизии, выводившиеся во второй эшелон, снова заняли оборону на переднем крае. Потом командующий долю наедине разговаривал с Петровым.

Содержание разговора Петрова с командармом осталось неизвестным, но после его ухода Софронов сказал начальнику штаба армии полковнику Крылову:

— Тревожится Иван Ефимович за завтрашнее… Думаю, напрасно. Обещал быть к утру у него на КП…

Скорей всего Петрова смущало выключение из плана наступления двух полков 157-й СД, об эвакуации которой он еще не знал.

Отпустив Крылова, Софронов сказал, что еще «помозгует» над планом вывода из боя основных сил армии. Он остался работать над ним до утра.

Ясности по этому вопросу пока не было. На протяжении дня командарм несколько раз обсуждал план вывода войск с Жуковым, предлагаемые меры не устраивали командующего ООР и Софронов снова садился за расчеты: принять окончательное решение пока не удавалось. Бессонная ночь для Софронова была уже второй подряд — после приезда Левченко в штабах никто не спал.

Несколько часов спустя за полковником Крыловым пришел адъютант Софронова, старший лейтенант Шанин: командующий хотел дать какие-то указания. Когда Крылов вошел к командарму, Софронов сидел за рабочим столом в расстегнутом кителе, как-то неестественно откинувшись набок. Пальцы лежавшей на бумагах руки стиснули дымящуюся папиросу. Генерал был очень бледен.

— Что с вами, Георгий Павлович? — встревожился начальник штаба. — Вызвать врача?

— Погоди, сейчас пройдет, — не очень внятно проговорил Софронов, не меняя позы. — Резануло сейчас по сердцу, будто ножом…

Шанин, вошедший вслед за Крыловым, бросился за врачом. Выглянув в коридор, Крылов подозвал двух первых попавшихся работников штаба, и вместе они уложили командарма на стоявшую в нескольких шагах от стола койку. Через несколько минут появились дежурный врач и медсестра. Софронов впал в полузабытье. Быстро принесли и стали устанавливать над койкой кислородную палатку. Врач шепотом сказал Крылову, что у командующего, по-видимому, инфаркт.

На командный пункт к генералу Петрову, куда собирался Софронов, для непосредственного контроля над операцией к 9 часам утра выехали заместитель наркома ВМФ Левченко, командующий ООР Жуков, члены Военного совета Колыбанов и Азаров.

Телефонной связи с Петровым не было, работал только буквопечатающий аппарат СТ-35. За сорок минут до начала контрудара Крылов прочел с ленты телеграмму Петрова: комдив Чапаевской докладывал, что из-за неготовности 422-го гаубичного полка вынужден перенести артподготовку и наступление на один час[405].

Не считая этой поправки, дальше все шло по плану. 20-минутную артподготовку в 9.40 начали залпы «катюш», эффект действия которых во многом зависел от неожиданности их применения. Дивизион экономил боезапас и произвел за день всего 5 залпов. Затем огонь открыли береговые батареи, гаубичные полки, артиллерия атакующих дивизий, а на участке наступления 25-й дивизии — еще и артдивизионы Западного сектора. В 10.00 25-я стрелковая дивизия одновременно с 384-м полком и кавдивизией перешли в наступление.

Наступление началось по плану и развивалось успешно[406].

На участке, обработанном гвардейскими минометами, противник сразу оставил первую линию обороны, начав беспорядочный отход. 384-й стрелковый полк прорвал линию обороны противника и продвигался в направлении хутора Дальницкий. На некоторых участках противник побежал. Танкисты Юдина ворвались в Ленинталь. Кавдивизия, встретив сильный и организованный отпор противника, закрепившегося на высотах 66,6, 54, 7, 48, 7, продвинулась совсем незначительно, и левый фланг контрудара сразу стал отставать от правого.

Крылов оставался на командном пункте армии. Когда выдавалась свободная минута, он справлялся о состоянии командующего. Врачи, дежурившие около него, докладывали: больной спокоен, дремлет, его состояние не ухудшается. Становилось очевидным, что в наиболее критические для обороны Одессы дни, когда надо было, продолжая бои, постепенно отправлять войска в Крым, командарм выбыл из строя.

Танковый батальон старшего лейтенанта Юдина, состоявший в основном из бронетракторов[407], прорвался через позиции 2-го полка 1-й пограничной дивизии румын, усиленного 8-м и 36-м пулеметными батальонами. 1-й батальон румынского полка в беспорядке отступил, понеся значительные потери от огня преследовавших его танков. Впоследствии в донесении Юдина сообщалось о том, что батальон в ходе боя уничтожил до тысячи солдат противника. Цифра, конечно, была явно завышенной, но тем не менее танки нанесли 2 октября противнику наибольший урон за все время их участия в боевых действиях под Одессой.

Однако во время прорыва румынам удалось фланговым огнем отсечь от батальона пехоту. Оставшись без пехоты, танки Юдина, преодолев отдельными группами передовые позиции противника и обстреливая отходящего противника, сосредоточились к западу от Ленинталя, скопившись в низине, где они были защищены от огня противотанковых орудий.

Ситуация, в которую попал батальон, во многом напоминала ту, в которой румынские танки оказались под Карпово. Не дождавшись пехоты и оказавшись изолированным во вражеском тылу, батальон должен был теперь прорываться в обратную сторону.

На пути его отхода румыны успели сосредоточить значительное количество полевой и противотанковой артиллерии. Тихоходные бронетрактора вынуждены были двигаться прямо на позиции вражеской артиллерии.

Снаряды румынских пушек легко пробивали слабую броню, но у батальона не было другого выхода, кроме как прорываться прямо через вражеские батареи. Румынские артиллеристы расстреливали бронетрактора в упор, но затем прислуга вражеских орудий разбежалась, бросив пушки, когда танки ворвались на их позиции. Батальон потерял в бою до трети танков[408], в том числе и танк комиссара батальона. Сам комиссар батальона, старший политрук Мазолевский пропал без вести[409].

На захваченных позициях танкистам достались богатые трофеи. Согласно поданному комбатом донесению, было захвачено 24 орудия различных калибров, которые буксировали все сохранившие ход танки, а также пулеметы и минометы, которые, чтобы увезти, пришлось крепить на танки и буксируемые ими орудия.

Во второй половине дня сопротивление противника стало нарастать. Ошеломленные в первые часы внезапностью удара обеих дивизий и мощью сосредоточенного огня артиллерии, перегруппировавшись, румыны надежно закрепились на 2-й оборонительной линии[410].

Выполнив в полосе дивизии ближайшую задачу, генерал Петров в 17 часов приостановил наступление. Он доложил командующему ООР, что должен привести в порядок и выровнять части, ликвидировать образовавшиеся разрывы.

Как и во время контрудара в Восточном секторе 22 сентября, из-за неравномерного продвижения атакующих частей в наступлении к середине дня возникла пауза, необходимая в этот раз для сокращения разрыва с кавдивизией. На это, как и в прошлый раз, ушло около 2 часов. Но если во время удара в Восточном секторе румыны не успели за это время подтянуть резервы, расположенные относительно далеко, то в этот раз передышка была активно использована обеими сторонами.

После проведенной перегруппировки и принятия Петровым решения о продолжении с 19 часов наступления, добиться значительного продвижения войскам уже не удалось. Принятое без учета сложившейся обстановки решение уже не отвечало изменившимся обстоятельствам.

Румыны немедленно начали контратаки, опираясь о второй оборонительный рубеж. 384-й СП, наиболее боеспособный из всех частей, участвовавших в наступлении, отразив контратаку румынского батальона, попробовал продолжать наступление, имея задачу взять высоту 75,8. Полк был остановлен, не дойдя до нее на южных скатах высоты 72,5 и южных окраинах хутора Дальницкий, где был вынужден закрепиться и перейти к обороне. После прекращения наступления румыны снова возобновили контратаки и, интенсивно обстреливая позиции полка, стали пытаться обойти его с правого фланга. Находясь под перекрестным огнем, подразделения полка несли большие потери. К концу дня полк потерял треть личного состава.

287-й СП, отбив атаку румынского батальона, поддерживаемого двумя танками, закрепился, опираясь на высоту 63,1, имея перед собой части противника, приблизительно равные ему по численности[411].

31-й СП не был контратакован, но взять находившиеся перед его фронтом высоты 42,1 и 48,0 тоже не смог. Огневых средств, имевшихся в полку и приданных ему, было явно недостаточно, чтобы подавить многочисленные огневые точки, ведшие интенсивный огонь с обеих высот.

Оба полка 25-й дивизии также понесли большие потери. 350 человек было потеряно ранеными, число убитых мне выяснить не удалось.

Учитывая создавшееся положение и значительность сил, которые противник успел сосредоточить на 2-й линии обороны, Петров решил не вводить в бой 54-й СП, находившийся в резерве, и в 21.00 прекратил наступление.

Во 2-й кавалерийской дивизии положение было еще более тяжелым. Части дивизии и до перерыва в наступлении сильно отставали от своего правого соседа — 25-й СД. После приостановки наступления румыны перешли в контратаки и на ее участке. В 18.30 превосходящие силы противника с высоты 66,8 атаковали 15-й КП, смяв его правый фланг. Занимавший его эскадрон отошел на позиции, занимаемые им до наступления, остальные эскадроны укрепились на высоте 54,7, успешно отражая атаки противника. Между батальонами полка образовался опасный разрыв[412].

Опасаясь уничтожения полка по частям, командир дивизии ввел в бой свой резерв — 7-й полк, поставив ему задачу занять высоту 66,8, на которую опирался противник, действуя против правофлангового батальона 15-го КП.

Нанеся удар из-за правого фланга 15-го КП, 7-й полк, в свою очередь обойдя румын, отбросил их к высоте 66,8, но взять ее не смог. Румыны, заняв господствующие высоты вели по подразделениям полка сильный огонь как с атакуемой им высоты, так и с соседней высоты 42,1.

Чтобы не нести излишних потерь полк, прекратил наступление и стал закрепляться в полукилометре перед высотой 66,8[413]. На участке прорыва, отодвинувшего линию фронта в западном направлении на 6 км от Одессы, установилось неустойчивое равновесие[414]. Отразив все контратаки, 25-я СД и 384-й полк Аксенова к ночи прочно закрепились на линии, проходившей через хутор Дальницкий и гряду отлогих холмов западнее Дальника.

Понесенные во время контрудара потери оказались значительно выше сентябрьских. 384-й полк потерял треть своего состава, другие части — несколько меньше. Несмотря на обилие захваченных трофеев, в которые, по донесениям Петрова входили 44 орудия, и уничтожение «не менее четырех батальонов пехоты», достигнутое положение из-за понесенных потерь не было прочным. Понесшие большие потери войска без поддержки корабельной артиллерии, не достававшей до Ленинталя, и флотской авиации, переставшей «ходить из Крыма» с начала боев на Перекопском перешейке, отбили румынские контратаки с большим трудом.

Ночью на участок прорыва была переброшена свежая 27-я пехотная дивизия румын и введен в бой ее 35-й пехотный полк, а два полка и пульбат 1-й пограндивизии сменили части 1-й гвардейской дивизии в районе хутора Дальницкий, после чего противник возобновил контратаки, нанося основной удар на правом фланге 25-й СД.

К 8.30 утра небольшие группы румын прорвались к высоте 68,5 в 1,5 км восточнее хутора Дальницкий[415]. Для ликвидации прорыва в бой был введен 1-й батальон 54-го стрелкового полка[416]. В связи с нехваткой огневых средств Петровым, фактически осуществлявшим все руководство боевыми действиями в Южном секторе, в бой был введен бронепоезд «За Родину!», пытавшийся своим огнем прижать пехоту противника к земле и подавить часть его огневых средств.

Бронепоезд действовал на участке от 1-й заставы до Сухого лимана и Татарки, поддерживая 2-ю кавалерийскую дивизию полковника Новикова, находившуюся в наиболее тяжелом положении. Базировался бронепоезд на 2-й заставе. Сначала он вел огонь с позиции 16-й железнодорожной батареи, а затем, чтобы поддержать части на восточном берегу Сухого лимана, командир бронепоезда лейтенант Чечельницкий повел его на Овидиопольскую ветку, откуда открыл огонь по боевым порядкам противника, непрерывно маневрируя и иногда подходя к переднему краю на 500 м. Ответным огнем румынской полевой артиллерии были повреждены одна из бронеплощадок и паровоз. Попаданием в бронеплощадку был выведен из строя расчет 76-мм орудия. Тяжело ранило лейтенанта Маркова и четырех бойцов. Загорелись ящики с боеприпасами.

Уцелевшие бойцы сбросили их с бронеплощадки, предотвратив взрыв. Военфельдшер Большаченко и медсестра Литвиненко пробрались из своего вагона на бронеплощадку и вовремя оказали раненым первую помощь. Снарядом пробило тендер, из котла вытекала вода. Старый машинист Богатов, более тридцати лет проработавший на транспорте, сумел, экономно расходуя воду, маневрировать до израсходования боеприпасов. Расстреляв боезапас, бронепоезд своим ходом отошел к 1-й заставе, откуда его на буксире отвели на ремонт. Поддерживал части Южного сектора и бронепоезд № 21 под командованием капитана Конгура, он обстреливал пехоту и огневые точки противника в районе высоты 48,7.

Но потери постоянно росли, и удерживать увеличившийся в результате наступления участок фронта 25-й стрелковой дивизии становилось все труднее[417]. В течение ночи на 4 октября части дивизии и действовавший совместно с ней 384-й СП вынуждены были отойти на исходные позиции, которые они занимали перед наступлением 2 октября. При этом дивизии пришлось произвести и частичную перегруппировку. Участвовавшие в контрударе полки 157-й СД: 384-й стрелковый и 422-й гаубичный были отведены в армейские тылы для дальнейшей отправки в Крым.

К рассвету 4 октября 384-й полк сосредоточился на станции Застава в готовности к посадке на корабли. На передовой его сменил 54-й полк Чапаевской дивизии. Однако 4 октября в Крым удалось отправить только 422-й гаубичный артполк, вывезенный на военном транспорте «Волга». На выделенный же для транспортировки 384-го СП крейсер «Красный Кавказ» вместо него погрузили по распоряжению командования ООР наиболее ценное имущество, предназначенное для эвакуации, что вызвало бурную реакцию командующего флотом, сообщившего Жукову: «Не для этого я посылал вам крупный боевой корабль». 384-й стрелковый полк удалось отправить только на следующий день, тремя судами, вывозившими тылы Приморской армии.

В целом второй контрудар Приморской армии получился значительно слабее первого и имел только демонстрационное значение. Без мощной артиллерийской и авиационной поддержки и без участия в ударе 157-й СД дивизии, как это первоначально планировалось, рассчитывать на успех было трудно. После ввода противником в бой новой дивизии удерживание позиций становилось невозможным.

Несмотря на понесенные потери 384-й полк сохранил боеспособность, как это и предусматривалось первоначальным замыслом Софронова в соответствии с указаниями Левченко. Организация этого контрудара была значительно лучше неудачного контрнаступления под Кагарлыком, и несмотря на то, что удержаться на захваченных позициях частям 25-й дивизии не удалось, ее отступление не привело к катастрофическим последствиям и сохранило основные силы частей, участвовавших в контрнаступлении.

Этот контрудар показал, что командование Приморской армии научилось за два месяца жестоких боев эффективно управлять войсками даже в таких сложных условиях, как при нанесении контрудара без необходимого численного превосходства.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.