Глава 27 «ПЕРЕСТРОЙКА» ПО-ПЕРСИДСКИ

Глава 27

«ПЕРЕСТРОЙКА» ПО-ПЕРСИДСКИ

Сразу же после переворота американский президент Эйзенхауэр заявил о предоставлении новому иранскому правительству срочной безвозмездной ссуды в 45 млн долларов. Одновременно под эгидой правительства США стали рассматриваться возможные пути разрешения проблемы иранской нефти. Этим занялся советник госсекретаря по нефти Герберт Гувер-младший, и к октябрю 1953 г. он предоставил проект концессионного соглашения по иранской нефти.

В декабре 1953 г. в Лондоне собрались на совещание представители семи крупнейших англо-американских нефтяных корпораций, которые решили для организации добычи и сбыта иранской нефти создать Международный нефтяной консорциум (МНК).

После долгих переговоров, в сентябре 1954 г., иранское правительство заключило с Международным нефтяным консорциумом соглашение о добыче и реализации иранской нефти сроком на 25 лет с последующим продлением этого срока еще на 15 лет. Акции консорциума распространялись между «Бритиш петролеум К0» (бывшей АИНК) — 40%, пятью американскими компаниями: «Сокони Мобил ойл К°», «Стандард ойл оф Нью-Джерси», «Гальф ойл корпорейшн», «Стандард ойл компани оф Калифорниа», «Тексас ойл компани» — 40% (5% этих акций были приобретены в 1955 г. девятью американскими компаниями, образовавшими единую компанию «Ирикон эйдженси»), англо-голландской «Роял датч шелл» — 14%, французской «Компани франсэз дю петроль» — 6%. На основании соглашения с консорциумом были созданы две эксплуатационные компании по добыче и переработке нефти. 12,5% добытой нефти могло быть реализовано непосредственно Иранской национальной нефтяной компанией, самостоятельная роль которой в нефтяной промышленности Ирана была сведена до минимума.

В ведении иранского правительства сохранились промыслы в районе Нафтешаха (150 тыс. т нефти ежегодно), обеспечивавшие 10% потребностей страны. Остальное количество необходимой нефти Иран вынужден был покупать у консорциума.

Несмотря на установление реакционого режима в Иране, Н.С. Хрущев предпринял ряд шагов к улучшению советско-иранских отношений. Так, в декабре 1954 г. было заключено соглашение по пограничным и финансовым вопросам. В том числе были удовлетворены финансовые претензии Ирана, связанные с периодом Второй мировой войны, а также разрешены некоторые другие вопросы.

В апреле 1957 г. обе стороны на встрече в Тегеране подписали протоколы о декларации редемаркации советско-иранской границы и соглашение о транзите через территорию Советского Союза.

В августе 1957 г. СССР и Иран заключили соглашение о совместном использовании ирригационных и энергетических ресурсов пограничных участков рек Араке и Атрек. В январе 1958 г. было подписано соглашение о железнодорожном сообщении между Москвой и Тегераном.

Казалось бы, улучшение отношений с СССР дает Ирану возможность вести политику нейтралитета, балансируя между блоками и получая от этого определенные экономические и политические выгоды. Однако шах и его окружение продолжали наращивать объемы военного сотрудничества с США.

Еще 24 февраля 1955 г. под нажимом американской дипломатии в Багдаде состоялось подписание «Пакта о взаимном сотрудничестве между Ираком и Турцией», получившего название «Багдадский пакт». В принятых документах предусматривалась возможность присоединения к пакту других стран.

Создание блока сопровождалось заключением двусторонних соглашений стран Востока с США и Великобританией. В 1954 г. было заключено соглашение между Турцией и США, по которому США получили возможность использовать турецкие военные базы. 19 мая 1954 г. в Карачи состоялось подписание американо-пакистанского соглашения о взаимной помощи и обороне.

Англия официально присоединилась к Багдадскому пакту, подписав 4 апреля 1955 г. англо-иракское соглашение.

16 апреля 1955 г. МИД СССР сделал заявление о безопасности на Ближнем и Среднем Востоке, в котором указывалось, что западные державы втягивают страны Востока в военно-политические блоки с целью сохранения своего господства вопреки жизненным интересам народов этих стран. Причиной создания блоков, отмечалось в заявлении, является не «советская угроза», а корыстные интересы западных держав и правительств стран, вступающих в антисоветские пакты.

23 сентября 1955 г. к Багдадскому пакту присоединился Пакистан, а 3 ноября — Иран. Вступление Ирана в блок было не в последнюю очередь обусловлено получением Ираном от США экономической помощи на сумму около 100 млн. долларов.

Позже шах напишет, что нейтралитет, которого придерживался Иран в области внешней политики в течение 150 лет, ничего хорошего не принес, и «поэтому необходимо смело избрать свой путь, чтобы, с одной стороны, приобрести себе достойных союзников, а с другой — добиться уважения других государств»[214].

В связи с вступлением Ирана в Багдадский пакт МИД СССР заявил, что такая политика правительства Ирана может привести к использованию иранской территории для создания иностранных баз. В ответной ноте МИД Ирана от имени своего правительства заверил Советский Союз, что оно «не предоставит никакому государству права иметь ракетные базы всех видов на территории Ирана»[215].

Окончательное оформление блока состоялось 21—22 ноября 1955 г. в Багдаде на учредительной сессии. В его состав вошло пять государств: Ирак, Турция, Великобритания, Пакистан и Иран. США, хотя и являлись одним из главных организаторов Багдадского пакта, сами официально в него не вошли, а сохранили за собой статус наблюдателя.

Увы, после победы националистической революции в Ираке в июле 1958 г. Багдадский пакт остался без Багдада и стал именоваться СЕНТО (The Central Treaty Orgsnization).

В 1970-х годах цены на нефть резко возросли. Нефтяной бум и большие поступления валюты на время стабилизировали монархию в Иране. Мохаммед Реза почувствовал себя в седле и приступил к осуществлению так называемой «белой революции».

Так, весной 1975 г. произошел переход к однопартийной системе. По инициативе шаха была создана «Партия возрождения иранской нации» («Хозб-е растахиз-е меллат-е Иран»). Основными идейно-политическими постулатами этой партии являлись верность «шахиншахскому строю», конституции (хотя сам шах и нарушал ее) и программе «революции шаха и народа». Монархия провозглашалась единственной формой правления, соответствующей «национальным чаяниям» иранского народа. Шах именовался «командующим» и «вождем» иранской нации, а роль «вождя» в общественной жизни страны называлась «решающей». Программа «революции шаха и народа» подразумевала великодержавный персидский шовинизм.

Мохаммед Реза утверждал, что история иранского государства «в своем величии и самобытности представляет исключение во всеобщей истории». В программе «белой революции» шах писал: «Мы предложили ее [революцию] народу в качестве импортного товара. В течение целых тысячелетий мы сами являлись творцами идей, философии и логики. Для нас было бы недостойно рядиться сегодня в чужие одежды»[216].

24 апреля 1975 г. шах издал указ о включении реформы «расширение собственности в промышленности» в программу «революции шаха и народа». По идее шаха предполагалась массовая продажа трудящимся акций частных и государственных предприятий. Планировалось проводить распродажу поэтапно до октября 1978 г. 49% акций частных и 99% акций государственных и других крупных производственных предприятий (капитал каждого из которых составлял 1 — 1,5 млн. долларов) промышленным и сельскохозяйственным рабочим, крестьянам и представителям других классов. Однако реформа не распространялась на предприятия металлургической, нефтехимической, нефтедобывающей промышленности и на другие ключевые отрасли государственных секторов. (Как не вспомнить «ваучеризацию» в некотором царстве-государстве!)

К тому времени 54% иранцев жили ниже порога бедности — их семьи расходовали в год менее 800 долларов. Понятно, что покупать акции им было просто не на что. К тому же мы сейчас хорошо знаем на собственном опыте, как подлинный владелец предприятия обманывает мелких держателей акций.

Шахские власти, естественно, знали о бедности населения, и, чтобы помочь народу приобрести акции промышленных предприятий, были созданы специальные финансово-административные учреждения, обязанные приобретать акции фирм и предприятий, а затем, используя систему кредитов, продавать их рабочим и другим бедным слоям населения. Однако деятельность этих учреждений привела лишь к разворовыванию выделенных средств. В итоге реформа «расширения собственности в промышленности» провалилась.

При создании Партии единой иранской нации тоже возникли проблемы. Дабы избежать обвинений в проведении аналогий, процитирую С.М. Алиева: «Весьма показательным был провал попытки Мохаммеда Резы Пехлеви создать массовую партию. Несмотря на все формальные признаки существования партии "Растахиз", она оставалась организацией высокопоставленных чиновников и не пользовалась популярностью среди широкой общественности. Это публично признал даже такой лояльный к шаху политический деятель, как Эбрахим Хадженури. В письме, направленном генеральному секретарю партии "Растахиз" Дж. Амузегару, Хадженури писал, что абсолютное большинство народа до сих пор не уверенно в необходимости существования этой партии. Далее он отмечал, что формальное участие многих деятелей в работе партийных центров проистекает "из почитания директив шаха, который призвал весь иранский народ к участию в ее деятельности". Да и сам Мохаммед Реза Пехлеви (правда, несколько позже, в разгар революционных событий летом 1978 г.) заявил, что руководство партии "Растахиз" не сумело выполнить задачу, возложенную на него режимом»[217].

С треском провалились и другие реформы шаха. Так, в 1962 г. он затеял кампанию по борьбе с неграмотностью, а спустя 14 лет после начала этой кампании более трех миллионов иранских детей школьного возраста не посещали школы. Всего неграмотных в стране насчитывалось 14,2 млн. человек, то есть на 2 миллиона больше, чем в 1965 г.

Страна остро нуждалась в квалифицированных рабочих, инженерах, врачах, учителях и многих других специалистах. Однако большинство иранцев, получивших высшее образование за границей, не хотели возвращаться на родину, в основном из политических соображений. Поэтому правительство приглашало в Иран иностранных специалистов и квалифицированных рабочих, однако это лишь частично решало проблему. Шах же был против расширения сети высших учебных заведений в стране, считая студенчество нежелательным элементом для режима.

По тем же причинам опять предоставлю слово Алиеву: «Ограниченное число функционирующих государственных больниц и других учреждений здравоохранения, почти полное отсутствие таковых во многих сельских районах, острая нехватка врачей лишали смысла реформу о защите материнства и младенчества. По этим же причинам правительство обладало ограниченными возможностями для реализации реформы, предусматривавшей улучшение социального обеспечения.

Что касается борьбы с коррупцией, то эта реформа была, видимо, продиктована стремлением шаха обелить себя и свое окружение в глазах общественности. Казнокрадство, коррупция, взяточничество стали неотъемлемой чертой верхушки бюрократической буржуазии, включая высшие чины армий и полиции. Время от времени шах и его окружение вынуждены были принимать какие-то меры в отношении наиболее отъявленных казнокрадов. Иногда шах использовал эти меры, чтобы убрать с политической арены деятелей, в лояльности которых у него возникали сомнения.

Расширение функций государственного сектора и превращение его в самый мощный экономический организм страны, резкое увеличение доходов от нефти, рост объема импорта, особенно военных закупок в развитых капиталистических странах, сопровождались расширением масштабов финансовых злоупотреблений и коррупции. Вместе с тем закон о борьбе с коррупцией был составлен таким образом, чтобы не мог служить основой для организации эффективной борьбы с этим социальным злом, ибо против коррупции и других злоупотреблений финансово-экономического характера должны были бороться сами представители бюрократической буржуазии, в частности, действовавшие под руководства шаха "Организация шахиншахской инспекции" и "шахиншахская комиссия", без всякого участия широкой общественности. Реформа обязывала высокопоставленных чиновников извещать власти о размерах капитала и недвижимой собственности своего семейства. В период пребывания представителя семьи на государственной службе его капитал должен был быть обращен в ценные бумаги или вложен в анонимные компании, указанные правительством. Одним словом, капитал высокопоставленного чиновника должен был находиться под контролем правительства. Подобное "ограничение" отнюдь не закрывало путь к коррупции и другим финансовым злоупотреблениям, тем более что многие представители иранской элиты хранили большую часть своих капиталов в зарубежных банках»[218].

Шах проводил и аграрную реформу. В первой половине 1960-х г. площадь землевладения ограничивалась землями одной деревни, а остальные угодья передавались безземельным крестьянам в рассрочку на 15 лет. В середине 1960-х гг. был введен максимум землевладения, составлявший 30 гектаров орошаемых и 200 гектаров богарных земель. Хозяйствам, применяющим современные методы сельхозпроизводства, устанавливалась привилегия до 500 гектаров. В начале 1970-х гг. государство создавало условия для кооперативного движения и для крупных зерноводческих хозяйств на государственных землях. В целях общекультурного подъема села туда были направлены добровольцы-военнообязанные из Корпусов просвещения и здравоохранения.

Последствия аграрных преобразований были неоднозначны и противоречивы. Так, в 1960-х гг. крестьянское безземелье (60% крестьян) сменилось крестьянским малоземельем (иного при ограниченности пахотных угодий в Иране и не могло быть), но социальная база шахского режима в деревне за указанное десятилетие резко увеличилась. С другой стороны, раздробленное на мелкие наделы сельское хозяйство в эти годы само стало потреблять большую часть производимой продукции, и в связи с необеспеченностью городов продовольствием Иран был вынужден прибегнуть к импорту сельхозтоваров. Таким образом, уже в 1960-х гг. наблюдаются противоположные социальные и экономические последствия аграрных преобразований.

В 1970-е же гг. стало ясно, что темпы аграрных преобразований в стране оказались слишком высокими: на смену феодальному безземелью крестьянства через короткий период малоземелья приходит процесс обезземеливания обуржуазивающейся деревни, земли которой интенсивно переходят в руки деревенской кулацкой верхушки и тех же бывших помещиков (около 30% деревенского населения). До 41% крестьянства были вынуждены в 1970-х гг. мигрировать в города, не нуждавшиеся в таком количестве рабочей силы, и составили там значительный слой безработных, взрывоопасный в плане социального протеста, традиционно массового в этой стране.

Период «белой революции» характеризуется быстрыми темпами промышленного роста благодаря политике реформизма, проводимой шахом, и притоку нефтедолларов, особенно с 1973 г. ВНП на душу населения увеличился за 1963—1978 гг. со 100 долларов в год до 1521 долларов. Темпы прироста промышленного производства составляли 8,8% в год в 1962-1968 гг., 11,5% - в 1969-1972 гг., 26% - в 1973-1978 гг. Однако эти блестящие показатели были достигнуты в основном за счет развития сборочного производства, не укрепляющего экономической самостоятельности страны и, что самое существенное, на путях развития капитализма сверху, блокирующего возможности демократического развития капитализма снизу с втягиванием в буржуазно-рыночные отношения основной массы населения.

Разрыв между сельским хозяйством и другими отраслями экономики все более углублялся. Если в 1973 г. доля сельхозпродукции в ВНП составляла 18,1%, то к 1977 г. она снизилась до 8%. Даже без нефти между 1972 г. и 1976 г. доля сельского хозяйства в ВНП упала с 23% до 15%. Стоимость закупок импортных продовольственных товаров за тот же период возросла с 32 млн. до 1,5—2 млн. долларов, а к 1978 г. достигла 2,5 млрд. долларов.

Позже аятолла Хомейни скажет: «На весь мир шах и его приспешники растрезвонили о своей политике индустриализации, которая, в сущности, была основана на импорте частей и деталей для сборки в стране заграничной техники с использованием дешевой местной рабочей силы. Кому нужны созданные на такой основе сверхсовременные отрасли промышленности...

...А сколько писала пропаганда шаха о женской эмансипации, являющейся будто бы одним из важнейших компонентов и достижений "белой революции"? Сколько раз нападала на духовенство, которое во время выступлений начала 60-х годов высказывалось против мероприятий шахского режима? Да, женщинам разрешили ходить без чадры, предоставили избирательные права, а мужчин ограничили двумя женами вместо предусмотренных шариатом четырех. И зачем? Чтобы получить дешевую рабочую силу и создать новые гнезда разврата?..»[219]

Итак, «белая революция» («национальные проекты») не только не создала всенародную поддержку шаху, но и крайне обозлила население. Единственной надеждой и опорой режима стали карательные органы.

В 1955 г. при помощи американских экспертов и специалистов началось формирование секретных шахских структур. Официально САВАК (шахская секретная служба) был основан в октябре 1957 г. и просуществовал до февраля 1979 г. Сформированный при активной помощи американского ЦРУ, британской службы «Intelligence Service» (Ми-6) и израильскими офицерами из МОССАД, шахская охранка САВАК довольно быстро превратилось в эффективное секретное агентство внутренней безопасности и допроса, первичная цель которой состояла в том, чтобы устранить угрозы шаху. Некоторое влияние на формирование шахской тайной полиции оказали также турецкая MIT и спецслужбы Франции (основатель иранской шахской разведки генерал Теймур Бахтияр окончил в Париже военную академию при Генштабе французской армии).

Израиль направил в Иран своих спецпредставителей из МОССАД, одним из которых был Яаков Нимроди. Еще до войны за независимость 1948 года Яаков Нимроди вступил в ударно-диверсионный отряд «Пальмах». Затем оказался в израильской Военной разведке «Аман», которая в 1955 г. направила 30-летнего полковника в Тегеран в качестве военного атташе.

Выполняя поручения как «Амана», так и МОССАД, заинтересованного в установлении более тесных связей с Ираном, Нимроди участвовал в становлении шахской спецслужбы САВАК. Ему же отводят одну из ключевых ролей в раскручивании курдской проблемы, столь болезненной для всегда враждебного Ирану Ирака.

По своей сущности шахский САВАК был организацией открыто промонархической направленности, в элитный состав которой входили монархисты ультраправых взглядов. САВАК также представлял собой тайную политическую полицию шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, Министерство госбезопасности, Военную разведку (под начальством генерала Киа), орган разведки и контрразведки в одном лице. Его миссия состояла втом, чтобы защитить шаха; предотвращать деятельность групп, идеология которых противоречила принципам конституции; предотвращать заговоры, которые были направлены против безопасности, и контролировать всю оппозицию, особенно политическую оппозицию. Естественно, под понятием «национальная безопасность» подразумевалась безопасность верховной власти шаха и в целом безопасность существовавшей иранской монархической политической системы.

Первым директором секретной службы назначен генерал Теймур Бахтияр (родственник второй жены шаха Сорайи Эсфандиари). Спецслужбы США сумели перевербовать главу шахской разведки САВАК. Шах Пехлеви его все-таки уволил в 1961 г. и выгнал из страны: «са-ваковцы» расправились с опальным генералом несколькими годами позже по прямому приказанию шаха. Организация САВАК с самого начала ее возникновения была под крылом ЦРУ. Вашингтон, как он это делает во всем мире, сквозь пальцы смотрел на пытки, убийства и прочие безобразия САВАК и генерала Бахтияра, пока они служили американским интересам. Как только шах убрал Бахтияра и восстановил свой контроль над САВАК, западная пресса стала оценивать эту службу как злодейскую организацию, о чем годами говорили иранские коммунисты и демократы.

На освободившийся пост тайной полиции шах назначил генерала Хассана Пакравана.

10 апреля 1965 г. в Мраморном дворце на жизнь шаха было совершено неудавшееся покушение. В результате перестрелки погибло 12 человек, включая охрану шаха. В Тегеране было введено осадное положение, агентура САВАК развернула активную деятельность по поиску заказчиков. В результате молниеносного расследования через несколько дней стало известно, что охранников подкупили аятоллы. Вскоре были арестованы и уничтожены в саваковских застенках все зачинщики и участники это покушения.

Однако меры, принятые по обузданию оппозиций, особенно против исламистов аятоллы Хомейни, не принесли ожидаемых результатов. В 1965 г. специальным указом шаха генерала Пакравана освободили от занимаемой должности и направили послом Шахского Ирана в Пакистан. Выдвигалась версия, что основной причиной увольнения Пакравана было то, что его секретная контора вовремя не пресекла попытку убийства шаха.

Его место занял профессионал в этом деле — генерал Нематолла Нассири, который был одноклассником и другом детства шаха. Мохаммед Реза Шах Пехлеви дал генералу Нассири свободу действия и соответствующие инструкции — восстановить и укрепить охранку САВАК и должным образом служить монарху.

Генерал Нематолла Нассири идеально справился с поставленной перед ним задачей: была создана довольно сложная и эффективная система тотального сыска и доносительства, которая контролировала все аспекты политической и общественной жизни страны. Например, был установлен Офис цензуры, чтобы контролировать журналистов, литературных деятелей и академиков по всей стране. Кто отступал от официальной линии, к тем САВАК применяло соответствующие меры. Один из лидеров, идеологически обосновывавших «белую революцию шаха и народа», Але Ахмад — автор «Западничества», в 1961 г. опубликовал первый вариант своей книги (более точный перевод «Заражение Западом»), которая насторожила придворную элиту. В результате Але Ахмад был взят под надзор «саваковцев». В отчетах САВАК книга «Западничество» отнесена к категории «особо опасных для существующего режима», а ее автор охарактеризован следующим образом: «...этот человек на протяжении всей своей жизни действовал против государственного порядка. Его прозвище в политических кругах — "старый партизан"».

В это же время полномочия САВАК были расширены в области сбора ценных сведений и нейтрализации противников монархического режима как внутри страны, так и за рубежом. Университеты, профсоюзы и крестьянские организации находились под интенсивным наблюдением агентов САВАК и платных осведомителей. В общественной жизни дела обстояли так же: от приема на работу или государственную службу и вплоть до выдачи паспортов, пенсий и пособий — все контролировал вездесущий САВАК. Вовсе не является вымыслом тот факт, что в Иран невозможно было попасть, не оказавшись в поле зрения сотрудников тайной полиций САВАК.

Сотрудники и агентура САВАК вели систематическую слежку не только за оппозиционными организациями и деятелями, за инакомыслящими, но фактически и за всеми высокопоставленными государственными служащими, лояльными к шаху политическими деятелями, журналистами, предпринимателями, писателями и т.д. Не полагаясь вначале полностью на САВАК, шах в 1958 г. учредил специальную «шахскую инспекцию», назначив ее руководителем своего друга генерала Хоссейна Фардуста, товарища по учебе в Швейцарии. Эта секретная организация предоставляла монарху данные относительно «темных сторон» в деятельности иранской элиты.

Мансур Рафизадех, директор САВАК в Соединенных Штатах Америки в 1970-х гг., утверждал, что телефон генерала Нассири прослушивали агенты САВАК и записывали на диск, а затем непосредственно сообщали шаху об уровне преданности Нассири монархии.

После свержения шахского режима были опубликованы мемуары генерала Хоссейна Фардуста, в которых он раскрывает особенность правления Мохаммеда Реза Пехлеви, где немалый интерес вызывают данные, которые позволяют вскрыть методы использования получаемых у разведслужб сведений в личных интересах, прежде всего для упрочения своей верховной власти. Генерал Фардуст, например, пишет о том, что, получая от него данные относительно фактов казнокрадства, коррупции и других неблаговидных действий среди представителей высшего эшелона власти, шах на них порою не реагировал. На первых порах у генерала это вызывало удивление, поскольку как глава шахской инспекции он вел расследование деятельности определенных лиц или организаций по поручению самого шаха. Но все стало на свое место, когда глава шахской инспекции понял, что подобная информация использовалась шахом для того, чтобы держать свое близкое окружение и всю политическую верхушку в повиновении и постоянном страхе.

В конце 1970-х гг. в Иране сложилась парадоксальная ситуация — налицо имелся быстрый экономический рост, армия и флот страны занимали первое место на Ближнем Востоке, САВАК обеспечивал видимость стабильности и всенародной любви к шаху, а тем не менее режим шел к гибели.