Глава двенадцатая ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД НАСТУПАЕТ? Вместо послесловия
Глава двенадцатая
ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД НАСТУПАЕТ?
Вместо послесловия
«Ежели мореходец, находясь на службе, претерпевает кораблекрушение и погибает, то он умирает за Отечество, обороняясь против стихий, и имеет полное право наравне с убиенными воинами на соболезнование и почтение его памяти от соотчичей».
Эти вещие слова были сказаны ещё в XIX веке командиром фрегата «Диана» Василием Михайловичем Головниным.
Все уже было… В октябре 1916 года Черноморский флот понес потерю, сравнимую с той, что претерпел в августе 2000-го Северный флот. По неизвестным до сих пор причинам взорвался, перевернулся и затонул флагманский корабль линкор «Императрица Мария». Внутри его корпуса, как и в отсеках подводной лодки «Курск», находились живые моряки, но спасти их, несмотря на все старания флота, не удалось. Тогда погибло 216 человек. Недавно назначенный командующим флотом вице-адмирал Колчак написал рапорт об уходе с должности. Получил ответ от государя:
«Телеграмма Николая II Колчаку 7 октября 1916 г. 11 час. 30 мин.
«Скорблю о тяжелой потере, но твердо уверен, что Вы и доблестный Черноморский флот мужественно перенесете это испытание. Николай».
Едва ли не впервые после 1917 года такой рапорт написал и командующий Северным флотом адмирал Попов. И получил, слава богу, подобный же отказ. Одна не самая любезная флоту газета заметила сквозь зубы: «Пожалуй, впервые поведение военачальников более или менее ответило чаяниям общественного мнения – ни у кого не поднимется рука теперь кинуть камень в адмиралов Куроедова и Попова…» Зачем же столь усердно кидали эти камни в самые трудные для них дни?
Взыскивать с флота имеет право лишь тот, кто его создавал, кто помогал ему чем мог, кто спасал его в лихую годину, а вовсе не тот, кто платил налоги в Гибралтаре. Я позвонил в Ниццу в самый дорогой на Лазурном берегу отель «Негреско», над которым среди прочих развевается и наш трехцветный флаг в честь многих постояльцев из России. Увы, в день траура по морякам «Курска» никому не пришло в голову приспустить его. Улюлюканье нуворишей, которое несется со страниц их газет, из эфира их телеканалов, позорит не флот и президента, а тех, кто ради красного словца не пожалеет и отца. Тем паче, что слова не красные, а черные, злорадные, лживые.
К сожалению, и голоса некоторых бывших моряков вольно или невольно попали в хор наемных «обличителей» флота. Их легко понять – небывалое горе вызвало в душах прежде всего подводников (о родственниках говорить не приходится) невероятное смятение, горечь, отчаяние: никто не может себе объяснить, как такой корабль, как «Курск», мог рухнуть замертво на дно морское. Так горевали в свое время о «Титанике». Чего не рубанешь в сердцах!…
Смотрю на снимок – моряки «Курска» в парадном строю. Воистину, последний парад наступает… Экипаж в основном офицерский и добровольческий, на подводных лодках по принуждению не служат. Вижу за их спинами тени таких же молодых и преданных отечеству офицеров, что полегли в офицерских шеренгах под Каховкой и Перекопом…
– Мы потеряли лучший экипаж подводной лодки на Северном флоте… – с болью заявил адмирал Вячеслав Попов родственникам погибших. – Это огромное горе для вас, для всех нас, для всего флота и для меня как для командующего… Я буду стремиться к этому всю жизнь, чтобы посмотреть в глаза человеку, кто эту трагедию организовал… Три тысячи моряков Северного флота пытались спасти экипаж… Но обстоятельства оказались сильнее нас. Простите меня за то, что не уберег ваших мужиков…
Я верю адмиралу Попову – вины экипажа «Курска» в своей беде нет. За свои двадцать пять подводных походов Попов как минимум двадцать пять раз мог бы разделить жуткую участь моряков «Курска», «Комсомольца», К-219… Ему выпала другая горькая доля – стоять над стальным гробом своих собратьев по оружию, не в силах помочь тем, кто остался ещё жив после страшного удара.
Верю отцу погибшего старшего лейтенанта Митяева – бывшему флотскому офицеру Владимиру Анатольевичу Митяеву, возглавившему независимую родительскую комиссию по изучению спасательных работ на «Курске». Он сказал, что Северный флот сделал все, что было в его силах, и даже более того, чтобы прийти на помощь узникам затонувшего корабля. Стальная западня оказалась сильнее. Легко теперь утверждать задним числом, что норвежцы или англичане непременно бы спасли.
Помню тост адмирала Попова на праздновании юбилея Третьей флотилии атомных подводных лодок в Гаджиеве. Помню его тост:
– Север делает нашу службу чище, чем она могла бы быть в иных климатических условиях… Нам сегодня многого не хватает, того нет, другого… Но пуще всего не хватает нам гордости и достоинства…
Отец адмирала Попова уже оплакал однажды гибель своего сына-лейтенанта. К счастью, устная «похоронка» не подтвердилась. Но вот теперь адмиралу понадобилось немалое гражданское мужество, чтобы выйти к вдовам и матерям подводников «Курска» и сказать им: «Простите меня…»
До него лишь «выражали соболезнование» и «приносили извинения». «Простите» – смог сказать только он…
В такие дни нужно вспомнить старую воинскую команду «Сомкнуть ряды!».
Когда после Цусимы морские офицеры старались не появляться на Невском в форме, капитан-лейтенант Колчак пришел в Государственную думу и выступил перед кипящими гневом депутатами. Спокойно, доказательно, уверенно он объяснил им всем, что произошло и что надо теперь делать. Офицер, а не вельможный адмирал трижды выступал перед не самой лицеприятной аудиторией. И Дума отпустила деньги на строительство нового флота. Колчака расстреляли в Иркутске. Видимо, такие адмиралы появляются на Российском флоте раз в столетие… Кто убедит нашу Думу отпустить деньги хотя бы на возрождение былой аварийно-спасательной службы?
И кто ответит на вопрос: почему в благополучном и в общем-то сытом советском флоте (жалованье получали день в день) матросы БПК «Сторожевой» поддержали однажды мятежного замполита и помогли ему вывести корабль в открытое море? А сейчас, когда на иных кораблях кормят так, как не снилось матросам «Потемкина» в страшных снах, флот (тьфу, тьфу, тьфу!) молчит. Сам себе отвечаю на этот вопрос так: флот молчит, потому что прекрасно сознает: бунтовать во время аврала – обрекать себя на погибель. Тем более что иные депутаты уже спешат прочитать приговор: «Флот России не нужен». А вот вдова инженер-механика «Курска» Ирина Саблина нашла в себе силы сказать: «Флот России нужен».
И Дума боярская мудрее была – приговорила: «Флоту быть!» Как приговорила, так и стало, так и будет.
Не забудем при этом и слова, которые английский журнал «Гардиан» привел в одном из своих размышлений по поводу «Курска»:
«Россия – главный конкурент Запада на рынке оружия, и западные страны испытывают большое искушение в подрыве российской марки. Их сочувствие к трудностям России, скорее, притворно».
Да, Север делал нашу службу много чище, чем она могла бы быть в иных климатических условиях. Но дело, конечно же, не в метелях и штормах… Не знаю более мужественной профессии, чем профессия командира подводной лодки. Геннадий Лячин, Евгений Ванин, Игорь Британов, Всеволод Бессонов, Владимир Кобзарь, Николай Затеев… Их лица сливаются ныне в одно – с твердо сжатыми губами, с тревожно-взыскующим взглядом: помните ли нас? Пойдете ли снова в моря? Не предадите ли нас?
Слава богу, на российских радиостанциях и телеканалах ещё сохранились люди, которым дорог наш флот. Это они «крутили» в те августовские дни рвавшую душу песню: «Ждет Севастополь, ждет Камчатка, ждет Кронштадт…» В коротком сухом плаче содрогались и Севастополь, и Камчатка, и Кронштадт. Вся Россия обрела себя заново в этих святых слезах.
Мы ждали их живыми. Мы будем ждать их такими, какими они придут к нам из своих отсеков…
В Баренцевом море неуютно и тревожно, как в доме, где стоит гроб. Жутковато даже спускаться в подводную лодку, стоящую у пирса. Моряки повесили головы. Именно поэтому главнокомандующий ВМФ России адмирал флота Владимир Куроедов и командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов вышли в море на атомном подводном крейсере стратегического назначения «Карелия». Это был первый выход российской подлодки после трагедии «Курска». И он совершенно необходим для поднятия духа североморцев. Оба адмирала – и Куроедов, и Попов – совершили поступок в традициях русского офицерства.
«Карелия» всплыла в районе гибели «Курска» и экипаж отдал воинские почести своим боевым товарищам.
Это неправда, что Россия не может управлять своим атомным флотом. Она создала это самое грозное оружие века без иностранной помощи – сама. И сама решит все его проблемы.
Так получилось, что трагедия подводников разыгралась на фоне архиерейского собора в Первопрестольной. Жутковато при мысли, что эти сто восемнадцать погибших моряков есть некая искупительная жертва вечерняя.
Собор канонизировал Николая II, царственную семью, пятьдесят семь новомучеников. Как бы хотелось сказать патриарху, молившемуся за спасение подводников: «Ваше Святейшество, новомученики «Курска» все до единого достойны причисления к лику святых».
Ищу утешения в стихах замечательного поэта из подводников Владимира Тыцких. Будто о «Курске» написал:
И всем экипажем морскому помолимся богу, хоть знаем, что нам, кроме нас, не поможет никто!
О них ещё скажут возвышенным слогом. А пока реквием им – незамысловатые слова матросской песни, которую яростно отбивают сейчас на гитарах бывалые парни, глотая слезы:
Встаньте все, кто сейчас водку пьет и поет,
Замолчите и выпейте стоя.
Наш подводный, ракетный, наш атомный флот
Отдает честь погибшим героям…
Когда экипаж «Курска», разбившись, как положено по большому сбору, на боевые части и службы, предстанет пред вратами небесного чертога, Привратник увидит на их темно-синих лодочных робах белые буквы «РБ» («Радиоактивная безопасность») и спросит, что сие означает, ему ответят: «Ради Бога»…
Москва – Санкт-Петербург – Североморск – Видяево.
Август 2000 – июль 2001 года