ХАОС ВО ВРЕМЕНИ — ВРЕМЯ В ХАОСЕ: КАЛЕНДАРЬ И ЧАСЫ В ГРЕЦИИ

ХАОС ВО ВРЕМЕНИ — ВРЕМЯ В ХАОСЕ: КАЛЕНДАРЬ И ЧАСЫ В ГРЕЦИИ

Итак, что время не есть движение, но и не существует без движения — это ясно. Поэтому, когда мы исследуем, что такое время, нужно начать отсюда…

Аристотель. Физика, IV, II, 219 а

История любого календаря — это история изменений и реформ, которым подвергали календарь представители государственной власти, духовенство или даже международные организации. Народы древности, в том числе и греки, многократно вносили изменения в свой календарь, и это легко понять, ведь поначалу люди не обладали теми знаниями о природе, о движении планет, о сущности времени, какие они приобрели годы, а то и века спустя, все глубже проникая во внутренний ритм и законы материального мира.

Солнце, месяц, звезды, направление ветра — вот что издавна было часами и календарем для земледельца и скотовода, моряка и охотника, правителя и простого воина. Однако понадобились длительные наблюдения и опыты, чтобы приоткрыть тайны привычных явлений, свести полученные знания в систему и применить их для более точного расчета времени.

Солнечные часы Аполлония из Гераклеи. III в. до н. э.

На тысячу лет опередили греков вавилоняне, достигнув, как известно, небывалых успехов в математике и астрономии. Но не они, а египетские жрецы в Гелиополе составили древнейший календарь. Произошло это в 4241 г. до н. э., после многолетних наблюдений за годичным циклом «перемещений» звезды Сотис, которую сегодня называют Сириус. В июле она появлялась со стороны дельты Нила, незадолго до восхода солнца, предвещая приближение важного для всей страны события — разлива великой животворной реки. В основе египетского календаря лежал солнечный, или тропический, год, т. е. период времени между двумя прохождениями Солнца через точку весеннего равноденствия. Жители Эллады приняли солнечный календарь значительно позднее. Еще в V в. до н. э. Геродот рассказывал, что египтяне первыми определили годичный период и разделили его на двенадцать частей, и именно эту, египетскую систему исчисления времени историк считал более правильной, чем та, которую применяли тогда греки. Греки же через каждые три года на четвертый добавляли один дополнительный месяц, чтобы не нарушалось соответствие между временами года и отдельными явлениями природы. Египтяне, напротив, ежегодно прибавляли к двенадцати тридцатидневным месяцам еще пять дней, и благодаря этому каждый год имел у них полный цикл (Геродот. История, II, 4).

Основой греческого календаря долгое время был лунный год, что создавало немалые трудности и при разделении года на месяцы, и при попытках равномерно распределить дни по месяцам. И все же поначалу греки были довольны и этим еще очень далеким от совершенства календарем, ведь считалось, что все тайны движения светил и определения точного времени находятся в руках богов и ведомы только им. Недаром Прометей у Эсхила среди других благодеяний, оказанных им людям, выделяет и то, что научил смертных ориентироваться во времени:

Прометей: (Люди) примет не знали верных, что зима идет,

Или весна с цветами, иль обильное

Плодами лето — разуменья не было

У них ни в чем, покуда я восходы звезд

И скрытый путь закатов не поведал им.

Эсхил. Прометей прикованный, 454–458

Мудрый Сократ, по словам Ксенофонта, советовал молодым людям, с которыми любил беседовать, изучить астрономию, называемую у греков астрологией, однако только в таких пределах, чтобы быть в состоянии определить продолжительность дня и ночи, месяца, года, ибо это было полезно для тех, кто путешествовал по суше и по морю или нес сторожевую службу в своем городе (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, IV, 7).

Реконструировать греческую систему исчисления времени трудно еще и потому, что никакого общеэллинского календаря не было, а каждый полис имел свой собственный календарь, свой собственный способ согласования солнечного и лунного года, свою начальную точку отсчета годичного цикла и даже свои названия месяцев.

Афинский лунный год состоял из 12 месяцев по 30 дней в каждом, т. е. всего из 360 дней, и потому не совпадал с солнечным годом, в котором, как известно, 365 дней, 5 часов, 45 минут и 48 (46?) секунд. Для введения солнечного календаря требовались некоторые реформы, прежде всего неравномерное распределение дней по месяцам или же включение через определенные промежутки времени дополнительного месяца, тринадцатого по счету. Но и добавление тринадцатого месяца через три года на четвертый не могло устранить постепенно нараставшей разницы между календарным годом и годом солнечным. Приходилось искать другие решения. Приняли, например, восьмилетний цикл, в котором третий, пятый и восьмой годы должны были состоять из тринадцати месяцев, т. е. в общей сложности из 384 дней, тогда как остальные годы насчитывали 354 дня и были разделены на 12 месяцев. Философы, принадлежавшие к школе Анаксимандра, и в первую очередь Анаксимен (VI в. до н. э.), занимаясь астрономией и метеорологией, несомненно внесли крупный вклад в разработку более совершенной системы исчисления времени. В 432 г. до н. э. математик Метон из Афин определил девятнадцатилетний цикл, включавший в себя 12 лет по двенадцать месяцев каждый и 7 «високосных», а в 330 г. до н. э. Каллипп из Кизика рассчитал календарный цикл, охватывавший целых 76 лет. Почти двести лет спустя, в 145 г. до н. э., астроном Гиппарх внес в систему, предложенную Каллиппом, некоторые поправки; в Афинах же, где долгое время придерживались системы Метона, ее также корректировали и дополняли, соблюдая, однако, и цикл восьмилетний. Все эти частые реформы календаря поистине дезорганизовывали весь годичный распорядок праздников: религиозные обряды, связанные с определенным временем года, подчас не совпадали с соответствующими природными явлениями и процессами. На эту ситуацию как раз и намекает язвительный Аристофан; в его комедии «Облака» говорится среди прочего и о том, как недовольна богиня Селена жителями Эллады, столь произвольно обращающимися с лунным календарем:

Предводитель второго полухория:

Сердится на вас богиня: вы обидели ее.

Хоть не на словах — на деле помогает вам она.

Мало ль драхм вам каждый месяц сберегает лунный свет?

Из дому идя под вечер, говорите вы не зря:

«Факелов не покупай мне! Светит месяц в вышине».

И других услуг немало вам оказывает. Вы ж

Дней ее ничуть не чтите, повернули все вверх дном.

Боги злобно ей грозятся (жалуется нам она)

Всякий раз, когда вернутся, жертву прозевав, домой.

Счет они ведут привычный срокам праздников своих —

Вы же в дни для жертв и песен занимаетесь судом.

А случается, что в сроки наших божеских постов…

Вы приносите нам жертвы и смеетесь…

Аристофан. Облака, 610–623

Таковы были внутренние трудности, внутренние проблемы создания календаря, с которыми сталкивались жители отдельных греческих городов-государств. Еще большими были трудности внешние, связанные с попытками согласовать между собой различные системы исчисления времени, принятые в тех или иных полисах. Делать это было тем труднее, что в официальных документах и в литературе годы часто обозначали по имени высшего должностного лица, находившегося в тот период у власти: в Афинах — по имени главного архонта-эпонима (т. е. дающего название году); в Спарте — по имени эфора-эпонима. Таким образом, время, когда произошло то или иное событие, обозначали так: «…в правление архонта такого-то», «…когда архонтом был…», «…когда эфором был…» и т. п.

Ведя счет годам, греки непременно должны были установить какую-нибудь отправную, начальную точку отсчета — дату, с которой они связывали начало «их» эры. В IV в. до н. э., с расцветом научных, в том числе исторических, знаний в эллинистическую эпоху, ученые пытались выяснить важную как для историографии, так и для повседневной хронологии дату взятия греками Трои. В III–II вв. до н. э. эти изыскания были продолжены, но достичь единодушия так и не удалось: мнения ученых колебались в пределах обширного периода между 1270 и 1183 годами до н. э. (добавим, что современная наука датирует окончание Троянской войны 1184/1183 годом до н. э.).

В III в. до н. э. афинский историк Тимей из города Тавромений в Сицилии ввел систему отсчета лет по «олимпиадам», т. е. ввел в историографию эру олимпийскую. Дата любого события определялась по его месту в четырехлетнем цикле Олимпийских игр — в периоде, называвшемся олимпиадой. Исходной точкой летосчисления стал, естественно, год проведения первых игр в Олимпии (по, позднейшим расчетам — 776 год до н. э.). Следовательно, первая олимпиада длилась с 776 по 773 г. до н. э., 772 год считался уже первым годом второй олимпиады, 769 год — четвертым и т. д.

Хотя другие греческие полисы также начали отсчитывать время по периодам} разделявшим их местные игры (в Коринфе — по двухлетним истмиадам между знаменитыми Истмийскими играми; в Дельфах — по четырехлетним пифиадам, ибо там проводились свои, Пифийские игры), однако наибольшее распространение получил в Элладе счет лет именно по олимпиадам, принятый тогда в Афинах. Победа «олимпийской» системы была обусловлена в первую очередь огромной политической и культурной ролью Афин в жизни Древней Греции, а также немалыми усилиями самого Тимея Сицилийского, который не только ввел в литературу новый принцип датировки событий, но и написал специальную работу по хронологии, где сопоставил последовательный ряд имен олимпиоников — победителей на Олимпийских играх — с другими системами хронологических индикаторов, прежде всего с перечнем афинских архонтов-эпонимов.

В эпоху эллинизма глубокие перемены во всех сферах жизни затронули и основы летосчисления. Проявлением характерного для этого периода истории Греции культа властителей стала практика датировать события «эрой Селевкидов», начавшейся, по позднейшим подсчетам, в 312 г. до н. э. Началом новой «эры» могли явиться важные исторические события: таким было для многих народов Средиземноморья их подчинение римской власти. Например, в 146 г. до н. э., когда на земле Эллады была создана римская провинция Ахея, греки вступили в новую для них, «ахейскую эру» летосчисления.

В большинстве греческих городов-государств, как и в самих Афинах, начало года приходилось на лето, примерно на середину июля, если считать по нашему годичному календарю. В некоторых же государствах год начинался осенью, как на острове Родос, или зимой, как в Беотии. Уже говорилось о том, что и названия месяцев в разных полисах были различны, ведь они происходили обычно от имен местночтимых богов или богинь либо, еще чаще, от названий праздников или религиозных обрядов, которые полагалось тут справлять именно в это время.

Год делился первоначально на зиму и лето, позднее утвердилось деление на зиму, лето и весну, и наконец появилась осень. Осень наступала, когда завершалось жаркое время сбора урожая, а на небе светила звезда Арктур. Весну греки встречали не столь дружно: в разные греческие полисы она приходила в разные сроки.

Месяц включал в себя три декады — начальную, среднюю и завершающую, но, так как число дней в месяцах было не одинаковым, а иногда и менялось, соблюдать точное деление на декады было сложно. Со временем, под влиянием календаря, принятого в древней Иудее, греки стали делить месяц на семидневки — недели. Во второй половине I в. н. э. историк Иосиф Флавий утверждал, что нет ни одного города, греческого или иного, где не получил бы распространения древнееврейский обычай почитания седьмого дня — субботы. В Риме же обычай этот укоренился значительно позднее.

День продолжался у греков от восхода до захода солнца — вспомним, что древние кельты и германцы начинали отсчитывать день еще с вечера дня предыдущего: такое понимание дня сохранилось у тех народов, у которых боги ночи и тьмы пользовались большим почетом, чем боги дня и дневного света. У греков граница между ночью и днем не была чем-то раз и навсегда установленным. Очевидно, с течением времени граница эта в представлениях жителей Эллады смещалась: так, у Гомера утренняя заря — это часть дня, у писателей же более поздних — часть ночи. В целом греки делили день на пять частей, обозначаемых так: «рано», «перед полуднем» (по-древнегречески буквально: «когда агора — рынок — полна народу»), «полдень», «пополуденное время», «вечер».

Для более точного определения времени в древности применялись солнечные часы. В Египте эту функцию исполняли всякого рода обелиски. В Грецию солнечные часы пришли, вероятнее всего, от халдеев, во второй половине VI в. до н. э., во многом благодаря усилиям философа, астронома, метеоролога Анаксимена. Впоследствии умение строить солнечные часы и пользоваться ими стало рассматриваться как особое искусство — гномоника.

Солнечные часы в Греции выглядели, в сущности, так же, как и современные: плита (иногда с выпуклой поверхностью), на которой были обозначены двенадцать делений — «часов». Через эти деления последовательно проходила тень от вертикальной стрелки — гномона, отмечая меняющееся в течение дня положение Земли относительно Солнца.

Понятно, что солнечные часы не могли быть абсолютно надежным способом измерения времени: зимой день короче, летом — длиннее, и совмещение тени стрелки с тем или иным делением не всегда позволяло с должной уверенностью судить о том, «который теперь час». Кроме того, солнечные часы способны были выполнять свою функцию лишь в местах, расположенных на той же географической широте, что и место, где они были изготовлены. Чтобы сконструировать такой прибор, казавшийся эллинам вершиной хронометрической техники, и в самом деле требовались немалые знания в области математики, астрономии, географии. Так как деления на плиту солнечных часов наносили исходя из продолжительности дня в момент солнечного равноденствия, то необходимо было уметь точно определять эти моменты годичного цикла. В этом помогал особый прибор, установленный астрономом и математиком Метоном на холме Пникс в Афинах в V в. до н. э.

Часы со стрелкой, описанные Витрувием (реконструкция)

Клепсидра, усовершенствованная Ктесибием. III в. до н. э. (реконструкция)

Обширные сведения о принципах действия солнечных часов и о различных их типах мы находим в трактате Витрувия. Римский ученый упоминает, например, «полукруглые» солнечные часы, выдолбленные в квадратном блоке и срезанные по линии наклона оси. Изобретателем их считался халдей Берос с острова Кос (III в. до н. э.). Тогда же Аристарх Самосский, математик и астроном, первым в древности выдвинувший гелиоцентрическую гипотезу, изобрел часы в форме «чаши или полушария». Евдокс из Книда придумал, по словам Витрувия, солнечные часы в форме «паука», сидящего в центре сплетенной им сети (вторая половина IV в. до н. э.). А некие Феодосий и Андриад впервые построили часы, способные показывать время на любой географической широте. Часам придавали самые невероятные формы — колчана, конуса и т. п. При этом заботились и о том, чтобы люди как можно шире и как можно чаще пользовались этим важным прибором: составлялись подробные инструкции, как самому изготовить солнечные часы, в том числе, пишет Витрувий, «дорожные висячие», удобные во время путешествия. Археологические раскопки еще больше обогатили наши знания об античной гномонике, об искусности и изобретательности древних, прежде всего греческих, мастеров-«часовщиков».

Время измеряли и с помощью водяных часов, или клепсидр (от «клепто» — краду, и «гидор» — вода: в этих приборах время определялось по количеству убывающей, словно похищаемой кем- то воды). В установленные промежутки времени отмеренное количество воды перетекало из одного сосуда в другой. При использовании простейших клепсидр люди сталкивались с теми же проблемами, что и при измерении времени посредством солнечных часов. — Важнейшей из этих проблем была неодинаковая продолжительность светового дня зимой и летом. Поэтому в разное время года требовалось и разное количество воды. Усовершенствовал водяные часы известный математик и физик II в. до н. э. Ктесибий Александрийский. На открытие его навел случай. Витрувий рассказывает:

«Однажды, захотев повесить зеркало в лавке своего отца так, чтобы оно могло опускаться и подыматься посредством скрытой… веревки, он применил следующее приспособление. Под потолочной балкой прикрепил он деревянный желоб и приделал к нему блоки. По желобу он провел веревку в угол, где выложил небольшую трубу, по которой мог бы спускаться на веревке свинцовый шар. Когда же этот груз, падая вниз по узкой трубе, давил заключенный там воздух, стремительным падением выгоняя наружу через отверстие плотно сжатую его массу, то при выдавливании воздуха раздавался громкий и резкий звук.

Итак, Ктесибий… устроил фонтаны-автоматы и множество занимательных приспособлений, в том числе и водяные часы, для устройства которых он прежде всего пробуравил отверстие в куске золота или в драгоценном камне, так как они не изнашиваются от падения воды… Таким образом, равномерно втекающая через такое отверстие вода поднимает опрокинутую чашку, называемую мастерами поплавком или барабаном, на котором укреплена рейка, примыкающая к вращающемуся барабану. И на той и на этом сделаны зубчики, которые, один другой подталкивая, производят мерные вращения… Кроме того, здесь, или на колонне, или на пилястре размечают часы, которые в течение целого дня указывает палочкой подымающаяся снизу статуэтка. Их сокращения или удлинения по, отдельным дням или месяцам производятся посредством вставки или вынимания клиньев. Краны для регулирования воды устроены так: сделаны два конуса, один цельный, а другой полый, выточенные так, что один совершенно точно входит в другой, и разведение или сжимание их одной и той же рейкой заставляет втекающую воду бежать сильной или слабой струей. Таким способом и при помощи таких приспособлений устраивают водяные часы для зимнего пользования.

Если же вставку и вынимание клиньев нельзя приноровить к сокращению или удлинению дней, поскольку клинья очень часто приводят к ошибкам, то надо поступать так: поперек колонки наносят часы… и на этой же колонке проводят месячные линии…По мере непрерывного вращения этой колонки в сторону статуэтки с палочкой…она то сокращает, то увеличивает длину часов соответственно каждому месяцу» (Витрувий. Об архитектуре, IX, 8).

«Башня ветров» в Афинах

Но и на этом изобретательская мысль древних не остановилась. Позднее появлялись клепсидры еще более сложной конструкции: наряду с фигуркой, указывающей часы, их оснащали и другими подвижными фигурками, которые танцевали или даже дрались друг с другом. Известны также часы, где выталкиваемый воздух производил громкий свист, повторявшийся через равномерные промежутки времени и отмечавший таким образом наступление нового часа. Витрувий упоминает, кроме того, еще об одной конструкции «зимних часов, называемых анафорическими»: в основе их устройства лежал механизм вращения барабана при изменении равновесия между «поплавком», поднимаемым силой воды, и висевшим с другой стороны мешком песка, равным по тяжести «поплавку» (Там же).

Как солнечные, так и водяные часы считались общественными сооружениями. Примером таких городских часов является и сохранившаяся до наших дней «башня ветров» в Афинах, построенная неким Андроником. Она представляет собой восьмигранник высотой около 13 м. По сторонам башни располагались рельефные аллегорические изображения различных ветров, а помещенная наверху фигура Тритона указывала направление ветра. При башне были устроены также солнечные и водяные часы. Бывали, впрочем, и небольшие солнечные часы для личного пользования, сделанные обычно очень искусно, иногда даже из драгоценной слоновой кости.