На раскопках Кармир-Блура
На раскопках Кармир-Блура
В 1936 году на холме Кармир-Блур, на левом берегу реки Занги, около Еревана, геолог А. П. Демехин нашёл обломок камня с остатками пяти строк клинообразной надписи. Камень этот он доставил Исторический музей Армении, где установили, что надпись относится к середине VII века до нашей эры, так как в ней отчётливо читалось имя урартского царя Русы, сына Аргишта. Две нижние строки содержали текст проклятия против нарушителей надписи.
Разведочные работы, проведенные на Кармир-Блуре сразу же после находки клинописи, выяснили, что вершина и склоны холма покрыты камнем от древних построек и мощным слоем земли красного цвета, образовавшимся от разрушения стен из сырцовых кирпичей. Вследствие этого холм и получил свое название «Кармир-Блур», что по-армянски означает «Красный холм».
На плато, примыкающем к холму с запада и юга, находятся остатки древнего города, занимавшего обширную (около 40 гектаров) территорию. На его поверхности отчетливо были видны остатки прямоугольных в плане построек, образовывавших целые кварталы.
Древний город, так же как и склоны холма, длительное время разрушался жителями ближайших сёл и служил местом добычи камня и земли для удобрения. При добыче камня было найдено большое количество обломков глиняной посуды, иногда целые крупные сосуды, кости животных, бронзовые и железные предметы. Эти находки позволяли предположить, что исследования Кармир-Блура дадут богатые и интересные результаты. Ожидания эти вполне оправдались систематическими раскопками, начатыми в 1939 году. Раскопки были начаты на северо-западной части холма, имеющей ровную поверхность, лишенную всяких следов более поздних каменных построек.
В самом начале работ, в первый же день раскопок, сильный ливень нарушил работы, но вместе с тем помог и дальнейшему их развитию. На; другой день удалось заметить, что поверхность холма высыхала неравномерно, причем при высыхании определенно вырисовывались части плана древнего здания. Объясняется это тем, что стены, сложенные из сырцового кирпича, задерживали влагу дольше, чем грунт, заполнивший помещения. Это обстоятельство позволило ещё в 1939 году частично вычертить план раскапываемого здания, и этим планом экспедиция руководствуется до самого последнего времени.
Весь холм Кармир-Блур был занят одной громадной постройкой площадью около 4000 квадратных метров, имевшей не менее 120 помещений. Северный и восточный фасады здания, примыкающие к обрывистым склонам холма, имели уступчатую в плане форму и были расчленены большим количеством башенок. На углах были возведены массивные башни.
Западный фасад выходил на просторный, ограждённый крепостной стеной двор, имевший два входа: один, главный, в южной части, а другой — в северо-западной, Основной вход представлял собою хорошо укреплённые ворота с двумя большими башнями по сторонам въезда и внутренним помещением, а второй, расположенный у северо-западного угла цитадели, состоял из небольших ворот, через которые могла проехать повозка, и узкой калитки для пешеходов.
Стены здания, возведенные с преувеличенным запасом прочности, сложены из крупных сырцовых кирпичей с примесью рубленой соломы; в нижней части на высоту около 2 метров они имели кладку из громадных грубообработанных камней. Помещения, очень высокие, до 10 метров в высоту, как правило, имели удлиненную форму, достигая иногда 30 метров длины, а по ширине редко более 4 метров. Это определялось системой их перекрытия. Потолки были плоскими, сложенными из балок сосны, тополя и дуба.
Пол помещения в большинстве случаев был земляным, но встречаются и полы из крупных сырцовых кирпичей, покрытых сверху толстым слоем глины, на которой иногда отчетливо бывают заметны отпечатки пальцев людей, заравнивавших глиняную обмазку пола.
Стены внутренних помещений были также покрыты слоем глины, по которой иногда, для декоративных целей, прочерчивались швы кирпичной кладки. В одном из помещений обнаружены остатки росписей, украшавших стены.
Из обломков хорошо реконструируется священное дерево с диском, украшенным пальметками и гранатовыми плодами. Около дерева стояли фигуры божеств человеческого облика, но с крупными крыльями за спиной.
Окна устраивались в верхней части стены, под самым перекрытием. Помещения располагались на разном уровне, что было связано со склоном холма, и смежные комнаты постоянно сообщались друг с другом путем лестниц, сооруженных из кирпича или дерева.
Таким образом, все здание имело монументальный уступчатый вид, центральная часть была выше крайних, так как помещения, соответственно форме холма, располагались на различном уровне, и окна комнат одного уступа выходили на крышу второго уступа.
В некоторых частях здание опоясывал карниз, сложенный из хорошо обработанных базальтовых блоков. Из базальта складывались и декоративные башенки, хорошо сохранившиеся и до наших дней.
По своим архитектурным формам здание на Кармир-Блуре оказывается весьма близким к памятникам древневосточной архитектуры. Оно было дворцом урартского наместника в Закавказье. В этот административный центр, где стоял также урартский гарнизон, стекалась большая, собранная в Закавказье дань, которая перерабатывалась в мастерских крепости и затем переправлялась в центральную часть Урарту.
Случайное обстоятельство дало возможность установить и урартское название этого города. В одном из помещений, около двери, ведущей в кладовую, была обнаружена часть бронзового запора — накидная петля, на кольце которой оказалась короткая клинообразная надпись: «Русы, сына Аргишти, крепость города Тейшебаини». Эта надпись, с одной стороны, подтверждает предположение, что раскопанные помещения относятся к VII веку до нашей эры, ко времени правления урартского царя Русы, сына Аргишти, а с другой стороны, — открывает нам и древнее название города. Город назывался Тейшебаини, т. е. «городом бога Тейшебы», бога войны и бури. В 1941 году на Кармир-Блуре была найдена бронзовая фигурка, изображавшая этого бога, служившая, повидимому, навершием штандарта военного отряда. Статуэтка изображает безбородого бога в головном уборе, украшенном рогами, В руках Тейшебы дисковидная булава и боевой топор.
Кармир-Блур. Обломок клинообразной надписи Русы, сына Аргишти
Кармир-Блур. Бронзовая статуэтка бога Тейшебы
Таким образом, урартский административный центр, цитадель которого находилась на холме Кармир-Блур, был одноименным с крепостью, построенной Русой, сыном Сардури, на южном берегу озера Севана и называвшейся также «городом Тейшебы». Но можно предположить, что в то время, когда наш «город Тейшебы» существовал как административный центр урартов, тот, другой, построенный на 60–70 лет раньше, уже потерял свое значение, как и все другие центры первого периода истории Урарту. Повидимому, в кладовые Тейшебаини Русы, сына Аргишти, были привезены сокровища из кладовых старых, упраздненных урартских центров. Этим именно следует объяснить то обстоятельство, что при раскопках найдено значительное количество урартских предметов искусства с клинописями царей Менуа, Аргишти, Сардури и Русы, оказывающихся на 100 или даже на 150 лет старше самой постройки, в которой они хранились.
В 1950 году на Кармир-Блуре был найден бронзовый щит с надписью Аргишти, сына Менуа, указывающей, что этот щит принадлежал городу Ирпуни, развалины которого были открыты на холме Арин-Берд, на противоположной Кармир-Блуру окраине Еревана. Ирпуня — крепость, построенная Аргишти, сыном Менуа, — после реформы разукрупнения наместничеств в Закавказье потеряла своё значение, была заброшена, а сокровища её кладовых, как посвятительный щит богу Халди, были перенесены в новый центр.
Раскопки в Кармир-Блуре исследовали пока лишь северную часть дворца, в которой были размещены помещения хозяйственного назначения и кладовые. Помещения центральной части ещё не раскопаны.
В северо-восточной часта были открыты три большие комнаты, в которых, невидимому, было производство кунжутного масла, В правом из этих помещений была обнаружена крупная ванна, высеченная из одного куска туфа, от которой отходил каменный жолоб, отводивший отработанную жидкость за пределы крепости. Эта ванна служила для размачивания кунжутных зерен перед их просушкой и очисткой от шелухи в каменных ступках, которые находились тут же. Описания кустарного промысла добычи кунжутного масла в Закавказье помогают нам реконструировать производство масла в древности во всех деталях, до того схожи этнографические сведения об этом ремесле с тем, что нам дали раскопки.
В помещении, находившемся рядом, на полу, в углублении, было обнаружено большое количество жмыхов кунжута, отходов производства масла. Количество жмыхов и размеры каменной ванны говорят о большом количестве кунжутного масла, производившегося в Тейшебаини, Пресс для выжимания масла, изготовленный из дерева и находившийся, вероятно, во втором помещении, сгорел во время пожара без остатка. Оба помещения, так же как и третье, крайнее, в котором, возможно, хранились бурдюки с кунжутным маслом, носят следы весьма сильного пожара, при котором глиняные кирпичи кладки стен не только приобрели красный цвет от сильного накала, но частично и оплавились.
К помещениям, отведенным для производства и хранения кунжутного масла, примыкали также две большие кладовые для вина. Первая из них, площадью более 300 квадратных метров, содержала 82 крупных сосуда — караса, наполовину впущенных в земляной пол и расположенных в четыре ряда. Все каркасы имели обозначения ёмкости в мерах акарки и теруси, частью выполненных клинописью, а частью иероглифами. Удалось установить, что мера акарки в древности равнялась примерно 240 литрам, а теруси являлась ее девятой или десятой частью.
Вторая кладовая, разделенная с первой проходной комнатой, была по размерам немного меньше первой и вмещала 70 карасов, на которых были иероглифические обозначения мер. Таким образом, две винные кладовые в Тейшебаини насчитывали 152 караса вместимостью более 160 тысяч литров.
Кладовые для хранения вина были, вероятно, обязательной принадлежностью каждой крупной урартской крепости. Надпись Саргона рассказывает о разграблении ассирийцами в городе Улху «потаенных винных погребов», переполненных вином, и о том, как ассирийские воины тянули душистое вино через трубки, как речную воду. При раскопках на Топрах-Кале, в Ване, была открыта часть кладовой для вина, в которой находилось около 20 кар асов, вкопанных в земляной пол.
В цитадели на холме Кармир-Блур хранились также большие запасы зерна, собранного на землях вокруг города и поступившего в виде дани из областей Закавказья.
О высоком уровне урартского земледелия красноречиво говорят клинообразные надписи. При раскопках армянского средневекового храма в Звартноце был найден каменный памятник-стела с клинописью, рассказывающей, по всей вероятности, о больших работах, произведенных урартами на правом берегу реки Занги, напротив Кармир-Блура: «Руса, сын Аргишти, говорит: в долине страны Кутурлини обработанной земли не существовало. По приказу бога Халди я этот виноградник развёл, поля с посевами, плодовые сады кругом устроил я там, города я ими окружил. Канал из реки Ильдаруни я провёл». Далее идёт предписание о принесении жертв богам в честь пуска воды в канал. Отмеченный в тексте канал сохранился до наших дней, и теперь еще по нему поступает вода, орошающая большие земельные участки правого берега Занги. Канал проходит через большой туннель, пробитый в толще андезито-базальтовых скал, который сам по себе представляет выдающийся памятник урартской техники. О большом значении этого ирригационного сооружения можно судить и по заключительным строкам текста: «Руса, сын Аргишгя, говорит; кто эту стелу разрушит, кто осквернит, кто с места удалит, кто в землю зароет, кто в воду бросит, кто другой скажет — я создал, кто моё имя разрушит и свое имя поставит, будет ли он из Биайны или из вражеской страны, пусть Халди, Тейшеба, бог солнца, все боги ни его имя, ни его семя, ни его потомство на земле не оставят».
В кладовых Тейшебаини хранились большие запасы пшеницы, ячменя, проса и кунжута. Оки помещались не только в зерновых ямах, карасах и мелких сосудах, но также в особых кладовых. В 1946 году была открыта целая комната, вмещавшая около 20 тысяч литров пшеницы. При обработке хорошо сохранившегося зерна из этой кладовой были обнаружены остатки древних амбарных вредителей — жучков-долгоносиков. В одном из карасов в 1950 году была найдена пшеничная мука крупного помола, растертая, вероятно, на каменных зернотёрках, которые в большом количестве были обнаружены при раскопках. Обильны на Кармир-Блуре и запасы ячменя, который шёл также на изготовление шва. Найден был сосуд, в котором приготовлялся пивной солод. Крупный сосуд удлиненной формы, с отверстием на дне, был заполнен хорошо сохранившимися, но с явными признаками солодовання зернами ячменя. Нижняя часть сосуда у самого дна была заполнена своеобразным фильтром из соломы и сучьев.
Весьма распространённой зерновой культурой в Урарту было, просо, богато представленное находками на Кармир-Блуре. В зерновых ямах и крупных сосудах просо обнаружено даже в необугленном виде, сохранившим свой естественный цвет, В одном из помещений цитадели, среди пищевых запасов, были найдены остатки хлеба, выпеченного из просяной муки крупного помола. Хлеб этот был плоским, имел овальную форму с утолщенными краями и отверстием посредине, форму, дожившую в Закавказье и до наших дней.
Кроме помещений для хозяйственных нужд и кладовых с пищевыми запасами, в цитадели имелось много кладовых, в которых хранились различные предметы; железные и бронзовые орудия и оружие, предметы украшений, глиняные сосуды, деревянные изделия, ткани.
Было найдено большое количество изогнутых железных ножей с деревянной или костяной рукояткой, серпов и железных же кинжалов разнообразной формы, а также два меча.
В кладовых оказалось также много железных наконечников копий, дротиков или стрел и железных вил, иногда очень крупных, до 80 сантиметров длиной.
Бронзовые предметы в кладовых представлены сравнительно в небольшом количестве. Особенно интересны бронзовые слитки, близкие по форме, но различные по весу, представляющие собою «заготовки» металла. Медная руда или бронзовые предметы, доставлявшиеся в Тейшебаини в качестве дани, вероятно, там же подвергались переплавке в болванки стандартной формы, которые и отправлялись далее в центральную часть Урарту. Из бронзовых предметов найдены наконечники стрел, браслеты, фибулы-застёжки для одежды и пластинчатые бронзовые пояса, иногда украшенные изображениями животных и орнаментальными мотивами.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что все железные предметы, найденные на Кармир-Блуре, обнаруживают полное сходство с таковыми же из центра Урарту, в то время как бронзовые существенно отличаются от урартских и совпадают с изделиями местной закавказской металлургии. Это подтверждает предположение о том, что в Закавказье железо распространилось под влиянием урартов.
Глиняные сосуды, найденные при раскопках, также весьма разнообразны. Особенно выделяется керамика урартского образца — кувшины с одной ручкой и чаши с отогнутым краем, хорошего качества, с лощеной красной поверхностью. На кувшинах под ручками имеются клейма в виде оттиска печати двух типов, встреченные на нескольких экземплярах и на сосудах разного типа. Повидимому, эти клейма были клеймами гончарных мастерских Тейшебаини, так как по своему лощению да и по техническому качеству эта керамика на Кармир-Блуре всё же отличается от происходящей из района Вана. Вторую большую группу кармир-блурской керамики составляют образцы местного типа. Это грубые сосуды черного цвета, часто в форме горшков с широкой горловиной, украшенные под венчиком елочным гребенчатым узором, семячковым или волнообразным орнаментом. Третью группу составляет керамика типично закавказская, в большом количестве встреченная в одновременных закавказских могильниках. В этой группе выделяются кувшины с одной ручкой темносерого или красного цвета, с узором, выполненным лощением и рельефом. Их ручки имеют характерное украшение в виде ряда глубоко вдавленных треугольников, которые заходят друг на друга вершинами.
Кладовые Кармир-Блура сохранили нам и значительное число деревянных предметов: ковши-совки, ложки, сосудики, выточенные на токарном станке, прясловидные пуговицы и деревянные части мебели с инкрустацией из рога. Изготовление последних в цитадели хорошо документируется данными раскопок. В нескольких местах найдены кучки пиленых рогов, разобранных по их качеству и служивших заготовками для выполнения предметов или украшений из рога. В двух случаях около этих заготовок были обнаружены небольшие железные пилки, которыми выполнялась работа. Около распиленных рогов лежали также и изготовленные предметы — головки грифонов и инкрустация для деревянной мебели в виде прорезных ромбиков, дисков, кружков, прямоугольников, часто в виде капли.
Найдено также много образцов ткани из шерстяной и из растительной пряжи. Шерсть отличалась высоким качеством; обнаружено несколько клубков таких ниток, а в одном случае нитки оказались намотанными на веретено. Среди многочисленных образцов шерстяных тканей имеется плотная толстая ткань с ворсистой поверхностью наподобие бархата.
Растительная пряжа изготовлялась, повидимому, из волокон кунжута. Такой грубой мешочной тканью была ткань, обнаруженная в виде рулона длиною около 20 метров. Она представляла собою, вероятно, дорожку, которая застилалась через длинное помещение, но в момент гибели крепости была скатана в рулон, поставленный вертикально. При пожаре ткань в значительной степени сгорела, но нижняя часть рулона, стоявшего на земляном полу, сохранилась настолько хорошо, что можно было измерить длину свернутой ткани. Возможно, что тканями украшались и стены помещений цитадели, на что указывают найденные на Кармир-Блуре бронзовые гвозди декоративного назначения, близкие по форме к ассирийским «зигати».
Вследствие сильной обугленности тканей не удалось установить, были ли они окрашены, но мы знаем, что урарты имели разноцветные ткани. Так, текст Саргона, рассказывающий о добыче, захваченной в Мусасирском храме, упоминает «130 одежд многоцветных и туник из льна, шерсти голубой и шерсти пурпурового цвета стран Урарту и Хапху».
Среди предметов украшения, найденных на Кармир-Блуре, особенно выделяются своим разнообразием и качеством изготовления бусы из сердолика, сардоникса, горного хрусталя, стеатита, В одном из помещений были обнаружены остатки берестяной коробочки или мешочка, в котором хранилось ожерелье из различных бус вместе с урартскими подвесными печатями и бронзовым амулетом с текстом молитвы, В этом ожерелье находились великолепные сердоликовые круглые и сард ониксовые боченковидные бусы, которые имеют, возможно, ассирийское происхождение, так как они по материалу к технике тождественны сардониксовой пронизке с именем ассирийского царя Ададнирари, найденной в 1896 году в Ходжалннском могильнике, в Нагорном Карабахе. Но если происхождение этих бус не совсем ещё ясно, то опредёленно ассирийскими предметами являются цилиндрические печати из камня и фаянса, с вырезанными на них изображениями мифологического характера — борьба божества со змеем, козлом, сказочным четвероногим существом с крыльями и человеческой головой. Такие печати в большом количестве встречены при раскопках ассирийских дворцов и городов, и не может быть сомнения в ассирийском происхождении подобных же предметов, найденных на Кдрмир-Блуре. К ассирийским изделиям можно также причислить группу бронзовых чаш-фиалов разнообразной формы, украшенных ложчатыми выступами, очень характерными для этой группы металлических сосудов.
Некоторые из предметов, найденных на Кармир-Блуре, обнаруживают связи. Урарту с Малой Азией и странами Средиземноморья. К этой группе предметов относятся сердоликовые печати и золотые серьги, обнаруженные в бронзовой чаше среди кучи металлических предметов. Серьги полые, в форме калачика, украшенные мельчайшей зернью, с дужкой из золотой проволоки.
В более позднее время этот тип серег с аналогичным украшением зернью был распространён на очень широкой территории, но в раннее время, в VIII–VII веках до нашей эры, наибольшее количество серег в форме калачика с украшением зернью или без таковой мы встречаем именно в Средиземноморье. По видимому, оттуда они распространяются по Передней Азии и доходят до Ассирии и Ирана. В жизни древневосточных государств Передней Азии связи со Средиземноморьем имели весьма важное значение, и мы знаем, что Ассирия вела долгую и упорную войну с Ванским царством именно за овладение основными путями средиземноморской торговли.
На Кярмир-Блуре найдены также и древнеегипетские предметы — небольшая фаянсовая подвеска, изображающая богиню Сохмет, две пронизки-скарабеоида с вырезанными на них иероглифическими знаками и рубчатые бусы, покрытые голубой и зеленой глазурью.
Эти находки указывают на широкие связи урартской культуры с другими странами Древнего Востока.
Не все кладовые Кармир-Бдура уже исследованы, и от дальнейших раскопок мы можем ждать много интересного и неожиданного.
Кладовые урартского административного центра, каким являлся Тейшебаини, содержались в порядке и находились под наблюдением и ответственностью определенных кладовщиков. Массивные, сколоченные из толстых досок, вернее, обтесанных балок, двери запирались на бронзовые и железные замки. Замок состоял из массивного стержня в виде буквы «п» и задвижки, двигающейся в прорезах нижней части концов стержня.
Устройство запора может быть реконструировано следующим образом; к наружной поверхности прикладывается накидная петля, закрепленная в косяке двери замком, концы которого вставляются в два отверстия, просверленные в двери; после этого через особую щель, также вырезанную в двери, производится задвигание и выдвигание стерженька-задвижки, обеспечивавшей запор. Эти замки были достаточно крепкими, и при разграблении Тейшебаини враги, ворвавшиеся в цитадель, перерубали эти замки, так как сама дверь была весьма крепкой. В верхней частя замка имеется отверстие для верёвки, служившей подвеской печати. Одна такая печать была найдена в дверном проёме, ведущем в кладовую для вина. Она представляла собою крупный комок глины, в котором сохранились две верёвки, перевязывавшие замок, причём они обе были опечатаны двумя различными печатями, указывающими на то, что кладовая находилась под наблюдением двух кладовщиков. Когда в Кармир-Блуре была найдена эта печать кладовой, то невольно вспомнился текст Саргона о том, что во дворце Урзаны, царя Мусасира, в кладовых, переполненных нагроможденными в них сокровищами, были сбиты «печати их хранения». Оттиски печатей на комке глины, опечатавших дверь в кладовую, оказались очень близкими к тем каменным печатям, которые были яайдены при раскопках Кармир-Блура.
Цитадель Тейшебаини, как всякий крупный древневосточный административный центр, имела свой хозяйственный архив, состоящий из глиняных табличек, покрытых клинописью. На полу одной из кладовых под сосудами и запасом кунжутных зерен в слое древнего мусора были найдены три обломка глиняных табличек с клинописью, разбитых ещё в древности, при существовании крепости. Один обломок был частью «наряда на работу», сохранились цифры и идеограммы человека, указывающие на то, что речь идет о количестве людей; названия работ, на которые направлялись люди, не сохранились. Другие два обломка содержали перечень имен, возможно перечень свидетелей при акте купли или заклада. Среди имен полностью сохранилось имя некоего Иштаги, вероятно, жителя Тейшебаини.
При раскопках кладовой для вина в верхнем слое случайно была найдена гораздо лучше сохранившаяся табличка с клинописью. Она содержала приказ о направлении четырёх ремесленников, лошади с фуражом для воинов и быков. На задней стороне имеется оттиск цилиндрической печати с коротким клинописным текстом, указывавшим, что печать принадлежала чиновнику — должностному, а не частному, лицу.
В ассирийских дворцах, кроме клинописных архивов, существовали также архивы папирусных свитков с арамейским текстом. От этих документов обычно остается большое количество глиняных подвесных печатей, закреплявших веревку, перевязывавшую свиток. Сам же папирус при пожаре сгорел без следа. Такой же папирусный архив, возможно, был и в «крепости бога Тейшебы», на что указывает подвеска-булла, совершенно аналогичная ассирийским, сохранившая на своей нижней части оттиск папирусного свитка, к которому она была прикреплена. На находку документов папирусного архива, разумеется, рассчитывать трудно ввиду того, что папирус легко гибнет в огне, но можно быть уверенным, что дальнейшие раскопки Кармир-Блура дадут нам ещё документы клинописного архива, которые осветят различные стороны жизни древней крепости. Архивы, состоящие из глиняных табличек, имеют перед всеми документами любых других архивов громадное преимущество — при пожаре они не погибают, а становятся от огня более крепкими.
При раскопках Кармир-Блура обнаружен ряд первоклассных памятников урартского искусства, многие из которых хорошо датированы имеющимися на них клинообразными надписями.
Бесспорно, к лучшим урартским памятникам относится шлем царя Аргишти, найденный на Кармир-Блуре в 1950 году. Шлем изготовлен из бронзы и украшен замечательными изображениями, выполненными чеканной. Лобная его часть украшена одиннадцатью священными деревьями, размещенными в двух рядах. Около каждого дерева, по его сторонам, стоят боги; одни из них бородатые, с крыльями за спинами (керубы), другие безбородые. Первые из них нам хорошо известны по рельефам из ассирийских дворцов, вторые — по росписям из развалин урартского города Ирпуни (холм Ариш-Берд, в Ереване). Все одиннадцать священных деревьев с двух сторон обрамлены изображениями змей со львиными головами, по четыре чудовища с каждой стороны, представлявшими магическую защиту от злых сил. Затылочная и височная части шлема украшены двумя рядами урартских боевых колесниц и всадников. Колесницы по своему типу очень близки к ассирийским: массивные колеса с восемью спицами, облегченный кузов, легкое дышло. В кузове помещены по две фигуры; одна безбородая — кучер, держащий в руках вожжи и кнут, а другая бородатая — воин, чье копье укреплено на задке колесницы. Войны имеют шлемы наподобие того, на котором они изображены, а всадники держат в руках небольшие круглые щиты и дротики. Всего на шлеме изображено десять всадников и восемь колесниц. На нижнем крае шлема вырезана короткая надпись: «Богу Халди, владыке, этот шлем Аргишти, сын Менуа, подарил». Позади её помещены три иероглифических знака, возможно знаки мастера.
Второй подобный шлем был обнаружен ещё в 1947 году; он лежал в кладовой около кучки железных кинжалов и ножей. Шлем имел надпись царя Сардури, сына Аргишти, указывающую на то, что и он являлся посвятительным даром урартскога царя в храм своего бога. Иероглифические знаки, поставленные после клинописи, отличались от иероглифов на шлеме Аргишти, и нет сомнения, что эти два предмета изготовлены разными мастерами.
Изображения всадников л колесниц, совершенно сходные с помещенными на шлемах, имеются также на двух бронзовых колчанах с, надписями: «Богу Халди, владыке мира, этот колчан Сардури подарил». Колчаны представляют собою трубки длиной около 66 сантиметров, с двумя приклёпанными кольцами для ремня. Как видно по рельефам из дворца Саргона, ассирийцы подобные колчаны носили на ремне через одно плечо. Каждый из колчанов украшен восемью полосами с изображением всадников и боевых колесниц, всего же на колчане помещены 24 фигуры всадников и 16 колесниц. Дошёл до нас и обломок колчана, имеющего иное украшение: на нём помещены ряды идущих львов и быков, совершенно сходных с теми, которые имеются на бронзовых декоративных щитах, найденных в центре Урарту при раскопках на Топрах-Кале.
На Кармир-Блуре найдены три таких щита, но без изображений: два из них с надписями царя Аргишти, сына Мену а, и один Русы, сына Сардури. Щиты эти диаметром около одного метра имели сильно выступающую конусом среднюю часть и широкий борт с отогнутым краем; на борту и помещалась посвятительная надпись. Урартские щиты подобного типа известны нам по рельефам из дворца Саргона и по тексту, описывающему восьмой поход Саргона. На рельефе, изображающем разграбление храма в Мусасяре, — фасад храма, украшенный щитами с сильно выдающейся средней частью и широким бортом, по форме тождественными со щитами, найденными на Топрах-Кале и на Кармир-Блуре. Текст указывает, что щиты из Мусасира были изготовлены из «красного золота цвета пламени» и из серебра. Некоторые из них были украшены головами собак, львов и быков.
На Кармир-Блуре были обнаружены и щиты другого рода — плетеные из ивовых прутьев, с бронзовой конической средней частью, так называемым умбоном. Таких умбонов найдено девять, три из них с надписями Аргиштн и четыре Сардури, на двух имелись только изображения головок бычков.
Кармир-Блур. Вид с самолёта. 1947 г.
Кармир-Блур. Кладовая для вина. Раскопки 1950 г.
Сосуд для вина с обозначением ёмкости клинописью
Кармир-Блур. Железный меч и бронзовый щит с надписью царя Аргишти (Государственный Исторический музей Армении)
Кармир-Блур. Бронзовый шлем царя Аргишти (Государственный Исторический музей Армении)
Шлем Аргишти. Изображение священного дерева
Шлем Аргишти. Боевая колесница
Кармир-Блур. Золотые серьги и бусы из сардоникса (Гос. Историч. Музей Армении и Гос. Эрмитаж)
При раскопках цитадели Тейшебаини много встречено бронзовых сосудов — простых чаш, фиалов с ложчатыми украшениями, кубков, богато украшенных орнаментом, а также ведерко с приклепанными к нему двумя головками бычков. Особенно интересная находка была сделана в 1949 году. В одном из порожних карасов в кладовой для вина оказались сложенными одна в крутую 97 бронзовых чаш, служивших, вероятно, пиршественной посудой. От времени пострадали только верхние и нижние чаши, а средние полностью сохранили свой золотистый блеск и чистый звон. Глядя на эти чаши, даже трудно поверить, что они относятся к глубокой древности. На каждой чаше, в центре, имелась короткая клинообразная надпись с именем урартского царя. Шесть чаш согласно надписи происходили из крепости царя Менуа, две принадлежали Аргишти, восемьдесят три Сардури с надписями «собственность Сардури» или же «из крепости Сардуриз» и шесть чаш относились к царю Русе. Большинство чащ Сардури и Русы имело изображения крепостной башни с помещённым на ней деревом и головой льва под башней. Надписи показывают, что чаши, несмотря на близость их форм, разновременны. Надписи на чашах Менуа отличаются по шрифту, имеются образцы чёткого шрифта ассирийского типа. С другой стороны, надписи Русы выполнены небрежно, грубым шрифтом и имеют даже орфографические ошибки.
Таким образом, оказывается, что все замечательные памятники урартского искусства, происходящие из цитадели города Тейшебаини, найденные в здании, построенном царём Русой, сыном Аргишти, относятся не к середине VII века до нашей эры, как это следовало ожидать, а к значительно более раннему, на 100–150 лет, времени. Это обстоятельство является подтверждением предположения о том, что после реформы урартского административного управления в Закавказье старые урартские центры, как Аргиштихинили, Ирпуни и другие, потеряли своё прежнее значение, и сокровища, хранившиеся в их кладовых, были перенесены в новый центр — «гордц бога Тейшебы», который являлся оплотом урартской власти в Закавказье до начала VI века до нашей эры, до последних дней существования Урартского государства.