ПРОБЛЕМА БЕСХОЗНЫХ ЗЕМЕЛЬ

ПРОБЛЕМА БЕСХОЗНЫХ ЗЕМЕЛЬ

Первые два-три года особых сложностей с управлением государством не возникало: как и при Абу Бакре, всю добычу, поступавшую в Медину, халиф делил поровну между мединцами, кому-то мог дать больше, а кто-то из верхушки сам прихватывал лишнее. Войска за пределами Аравии находились в буквальном смысле слова на подножном корму и не требовали ничего, кроме посылки подкреплений, пока они еще были малочисленны перед лицом противника, более того, они сами обеспечивали своих сородичей в Медине, посылая пятую часть добычи.

Затруднения возникли, когда завоеванные территории настолько увеличились, что значительную часть войск пришлось оставлять для гарнизонной службы, а следовательно, лишать ее возможности получать долю добычи. Практика ведения военных действий, подкрепленная разъяснениями Умара, допускала получение добычи подразделениями, которые были отряжены для операций по обеспечению победы, но в бою непосредственно не участвовали: дальняя разведка, фланговое охранение и даже подкрепления, не успевшие подойти к исходу сражения, но прибывшие до погребения убитых, имели право на получение добычи. Но это не касалось тех, кто не был так или иначе связан с конкретным сражением.

Конечно, наместники как-то обеспечивали их из налогов, поступавших согласно договорам, но здесь уже начинается область доброй воли и произвола наместников.

Огромные размеры завоеванных земель поставили перед завоевателями трудную задачу их освоения. Существовал простой и привычный способ: все разделить между участниками завоевания. Такие мысли у многих, несомненно, возникали. По свидетельству арабских источников, на разделе завоеванных земель настаивали участники завоевания Савада, Сирии и Египта. Приводятся различные версии, кто был главным ходатаем за этот раздел и кто возражал [+6]. Выявить истину здесь невозможно, ясно только, что противники раздела находились в Медине, это была верхушка общины, которая с разделом всего в провинциях лишилась бы своих доходов.

Умар аргументировал запрещение раздела земли ссылкой на Коран: «И те, которые придут после них, скажут: «Господи наш! Прости нас и братьев наших, которые были раньше нас в вере, и не вложи в сердца наши ненависть к тем, кто уверовал» (LIX, 10/10), поясняя при этом: «Аллах сделал тех, кто придет после вас, совладельцами этой общей собственности (фай’), а если я разделю ее, то не достанется ничего тем кто после вас» [+7].

Завоеватели хотели разделить не только земли, но и всех крестьян, сидевших на земле. После взятия ал-Мадаина победители собирались разделить между собой 30000 крестьянских семей, живших за Тигром, — по три семьи на каждого. Умар решительно запретил. «Оставь крестьян как они есть, — писал он Са’ду, — кроме тех, кто воевал или бежал от тебя к врагам, а ты его захватил». Далее Умар пояснил, что в раздел поступают только земли бежавших землевладельцев [+8]. Проявлением той же политики было возвращение на родину мирных жителей, плененных в Балхибе и Султайсе [+9]. Известно также о разделе земель Ахваза сразу после его завоевания, отмененном Умаром, который, по всей видимости, сопровождался временным порабощением населения [+10].

Далее мы вступаем в область фискальной теории мусульманского права, основательно запутанную усилиями юристов VIII в., пытавшихся построить стройную систему обоснования права государства взимать налоги с земли. По их мнению, поскольку «земля принадлежит Аллаху и он дает ее в наследие, кому пожелает из своих рабов» (VII, 128/125), то фактом завоевания Аллах возвращает (афа’a) землю мусульманам, которая становится коллективной собственностью (фай’) всей общины, олицетворенной в государстве [+11]. Оставляя прежним владельцам завоеванную землю в пользование, государство получает с них поземельный налог, харадж, и этим реализует свое право собственника. Юрист конца VIII в. Абу Йусуф так и объяснял ар-Рашиду: «А что касается фай’а, о повелитель верующих, то это по-нашему — харадж, харадж с земли» [+12]. Отсюда следовало и обратное — все земли, с которых платят харадж, являются собственностью государства [+13].

Конечно, при Умаре эта казуистическая теория еще не родилась или не была сформулирована столь четко [+14]. Неискушенные в правовой теории, участники завоеваний не могли не видеть очевидную разницу между взиманием дани с завоеванных областей и получением дохода с земельной собственности, будь она коллективной или частной. На это определенно указывает фраза из письма Умара Амру б. ал-Асу, в котором предлагалось вернуть земли контам, плененным под Александрией: «Не следует превращать их земли в фай’, а жителей превращать в рабов» [+15], - следовательно, Умар не считал, как Абу Йусуф полтора века спустя, что все земли, с которых платят харадж, суть фай’. Расхождение с общепринятым мнением юристов VIII–IХ вв. — лучшее доказательство подлинности письма (хотя бы и в пересказе).

Арабские источники четко определяют категории земель, которые Умар изъял из раздела: домен Сасанидов и заповеданные ими земли [+16], владения их родственников, земли убитых в боях с мусульманами и беглецов, почтовых станций [+17], заросли и земли, залитые сбросовыми водами каналов [+18], короче говоря — бесхозные земли. Те же категории бесхозных земель были и в завоеванных византийских провинциях. Все они были объявлены неотчуждаемыми (савафй).

Вряд ли можно сомневаться, что земли за Тигром, которые хотели разделить вместе с крестьянами, являлись царским доменом, так как именно в Месопотамии и вокруг столицы находился их основной массив, занимавший почти 10 % всей площади [+19].

Савафи можно определить как государственную собственность, хотя мусульманское право не знало такой категории. Остальные земли оставались собственностью прежних владельцев, плативших с них харадж; увязка права собственности с формой налога, который, в свою очередь, зависел от завоевания силой (анватан) или по договору (сулхан), родилась позже в умах первых правоведов-теоретиков.

Форма коллективной собственности на землю, представленная савафи, была не чужда арабам в виде родовой и племенной собственности на пастбища, а также заповедных земель (хима), новшеством было только то, что в нее были включены обрабатываемые земли, которые в Аравии находились в частной собственности. Поэтому решение Умара относительно савафи было воспринято с пониманием.

Параллельно с учреждением неотчуждаемой (иммобилизованной) общинной (государственной) собственности на землю Умар запретил арабским воинам заниматься земледелием [+20] в целях сохранения боеспособности и мобильности войска. Однако было бы грубой ошибкой считать, что эти распоряжения исключали какую бы то ни было возможность приобретения земли в завоеванных странах. Во-первых, запрет касался земледелия, а не землевладения, во-вторых, халиф, как управляющий общинной собственностью, мог часть ее подарить или дать в пожизненное пользование. Правда, о дарениях Умара мы не знаем ничего достоверного.

Систематическое поступление в распоряжение халифа огромных сумм с завоеванных территорий потребовало создания нового механизма их распределения. Однако, прежде чем говорить о степени тяжести налогового обложения и об изменении жизненного уровня завоевателей и завоеванных, необходимо конкретно представить себе денежную систему и реальную покупательную способность тех денежных единиц, о которых пойдет речь. Чтобы разобраться с ними, придется углубиться в более скучную, чем политическая история, сферу средневековой экономики.