Введение

Введение

Настоящая книга посвящена рабству и данничеству восточных славян VI—X вв. — вопросам отнюдь не новым в отечественной историографии. Чем обусловлено наше обращение к этим вопросам, казалось бы достаточно проработанным в науке? ...Изучение названных институтов позволяет увидеть наиболее архаичные формы господства и эксплуатации, восходящие к дописьменной эпохе восточного славянства, и тем самым наблюдать зарождение коллективного, а затем — индивидуального богатства, ставшего впоследствии источником жестоких войн, социальной несправедливости, общественных бед и потрясений. Иными словами, перед нами институты, игравшие важную роль в жизни восточнославянского общества... Побуждают обратиться к ним и некоторые обстоятельства историографического порядка.

Что касается проблемы рабства у восточных славян она оказалась едва лишь затронутой. Бытовало мнение, согласно которому рабов у восточных славян было ничтожно мало и рабство не имело сколько-нибудь серьезного общественного значения. СМ. Соловьев, например, писал: «Желание иметь рабов и удерживать их как можно долее в этом состоянии бывает сильным, во-первых, у народов, у которых хозяйственные и общественные отправления сложны, роскошь развита; во-вторых, рабы нужны народам, хотя и диким, но воинственным»... СМ. Соловьев... полагал, что «славяне жили под самыми простыми формами быта, быта родового. Их хозяйственные отправления были нетрудны и несложны, в одежде и жилище господствовало отсутствие всякой роскоши; при всем этом и при постоянной борьбе со своими и чужими, при постоянной готовности покинуть свое место пребывания и спасаться от врага рабы могли только затруднять славянское семейство, а потому не имели большой ценности. Потом известно, что воинственность не была господствующею чертою славянского народного характера и что славяне вовсе не гнушались земледельческими занятиями. У народа, в простоте родового быта живущего, раб не имеет слишком большого различия от членов семьи, он бывает также младшим членом ее»...

Малочисленным и сравнительно легким казалось восточнославянское рабство H.A. Рожкову. «До X и даже до XI века, — говорит он, — холопов было немного и положение их было не тяжело: все писатели, сообщающие нам о первобытных славянах, — таковы по преимуществу писатели византийские, — оставили нам целый ряд свидетельств о том, что рабов у славян было мало, обращались они с этими рабами хорошо и скоро отпускали их на волю».

По мнению некоторых историков, у восточных славян вообще не было «настоящего рабства». Так, Б.Н. Чичерин утверждал, что «настоящее рабство явится у нас вместе с варяжской дружиной, и, вероятно, было принесено ею». Сходные суждения высказывал М.К. Любавский...

И все же надо отдать должное некоторым представителям досоветской историографии, сумевшим не только оценить степень распространения восточнославянского рабства, но и увидеть в нем действительно средство утверждения личной власти в местном обществе, а значит — имущественной дифференциации и предпосылок социального неравенства. М.Д. За-тыркевич, рассуждая об укладе жизни «бродячих народов», в том числе «славянских племен», отмечал наличие неравенства «по состоянию и общественному положению между семействами». Ученый полагал, что «это неравенство явилось само собой как неизбежное следствие беспрерывных войн, господствовавших между бродячими народами. Обыкновенно все военнопленные у бродячих народов, если не освобождались от плена посредством выкупа, обращались победителями в рабов.......М.Д. Затыркевич не проявил должной последовательности и поддался влиянию идеи о внешнем происхождении древнерусского рабства, возникшего в результате появления в Восточной Европе «варягоруссов»... Можно, таким образом, утверждать, что в досоветской исторической науке... рабство у восточных славян оставалось недостаточно исследованным и не получило должной оценки.

В советской историографии положение изменилось, что было связано с классовым подходом к изучению прошлого... Вполне понятно, что восточнославянское рабство теперь рассматривается как фактор классообра-зования. Согласно П.И. Лященко, «основным элементом разложения первобытно-коммунистического хозяйства являлось рабовладение»...

С особой остротой вопрос о рабстве у восточных славян встал во время дискуссий об общественном строе Киевской Руси, проходивших в 30-е гг. Спор тогда вращался вокруг проблем рабства и феодализма... Некоторые из участников дискуссий характеризовали восточнославянское общество IX—X вв. как рабовладельческое. К их числу относился В.В. Мавродин, который полагал, что Правда Ярослава, отразившая явления IX—X вв., изображает общество, разделенное на классы рабов и рабовладельцев... А так называемая Правда Ярославичей стояла на грани двух эпох, преломив в себе «начальные феодальные отношения» и «очень сильные следы предшествующего строя — рабства». И.И. Смирнов доказывал с теоретической точки зрения неизбежность рабовладельческой формации как ступени общественного развития... Даже Б.Д. Греков, упорно проводивший тезис о феодальной природе социальных отношений в Киевской Руси, вынужден был отчасти согласиться с теми историками, которые видели в эпохе, отраженной в Правде Ярослава, явственные черты рабовладельческого общества... Уже к исходу 30-х гг. был дан явный крен в сторону феодализма. Началось удревнение его истоков. В итоге сложилось представление, по которому Русь перешла к феодальной формации... минуя рабовладельческую формацию.

Однако мысль о важном значении рабства у восточных славян и в Древней Руси пробивала себе дорогу. Еще в конце 30-х гг. A.B. Шестаков выступил... со статьей, где утверждалась идея о рабовладельческой природе древнерусского общества.... Существенную роль в развитии социальных отношений у восточных славян IX — X вв. отвел рабовладению СВ. Юшков... В военные годы вышла в свет книга А. Я. Яковлева «Холопство и холопы в Московском государстве XVII в.»... Углубившись в далекое прошлое, А.И. Яковлев нашел в Древней Руси довольно разветвленное холопство... а у восточных славян — достаточно развитую работорговлю. При этом историк отрицал наличие в Киевской Руси «рабовладельческой формации античного типа», полагая, что образованию ее «помешал общинный строй славян».

О рабовладельческом строе в Киевской Руси писал П.П. Смирнов. На важную роль рабов в древнерусском обществе указывал Б.А. Романов... По словам исследователя, «свободный муж как-то не мыслится без раба (и робы), раб — это непременная принадлежность быта свободных, а те, кто рабов не имел, стремились ими обзавестись правдами и неправдами»... И.И. Смирнов полностью разошелся с Б.Д. Грековым в вопросе о древнерусском рабстве — холопстве. Если Б.Д. Греков говорил об угасании рабовладения на Руси XI — XII вв., то И.И. Смирнов, подобно Б.А. Романову, отмечал бурное развитие холопства в означенное время. Холопы-рабы... становятся важнейшей категорией зависимого населения в Древней Руси и превращаются, можно сказать, в главную группу рабочего люда древнерусской вотчины...

Прямое несогласие с «главой советских историков» выразил А.П. Пьянков, поставивший под сомнение тезис об отмирании рабства в средневековой Руси и его якобы патриархальный только характер...

Мысль А. Пьянкова насчет необоснованности предположения о том, будто рабство на Руси отмирало, разделял A.A. Зимин... Он даже высказал догадку, что «на исходе XV века абсолютная численность холопов... несколько увеличилась». Вместе с тем «удельный вес несвободной челяди в хозяйстве феодала... очевидно уменьшился». Важной вехой в познании истории восточнославянского и древнерусского рабства явилась книга A.A. Зимина «Холопы на Руси». Говоря о рабовладении у восточных славян, историк подчеркивает патриархальный его характер... На Руси XII—XIII вв. рабы теряют значительную роль в «торговом балансе» и все более тесно связываются с «хозяйственной жизнью растущей феодальной вотчины».

Н.Л. Рубинштейн, всматриваясь в контуры социальной организации, проступающие в Древнейшей Правде, обнаружил «только две социальные категории — мужа и челядина... Свободному общиннику — Мужу противостоит патриархальный раб — челядин». Еще более решительны в своих заключениях А.П. Пьянков и В.И. Горемыкина: первый настаивал на существовании раннерабовладельческого общества у антов, а вторая в Киевской Руси X—XI вв. Однако большинство советских историков отвергло столь смелые попытки, сохраняя старое мнение, что переход восточнославянского общества к феодализму был совершен непосредственно от первобытно-общинного строя...

Проблема рабовладения у восточных славян до сих пор остается в современной исторической науке дискуссионной и потому нуждающейся в дальнейших изысканиях... Без исследования рабства у восточных славян невозможно правильно понять историю рабовладения эпохи Древней Руси.

При ближайшем рассмотрении института восточно-славянского рабства обнаруживается его тесная связь с данничеством, обусловленная общностью происхождения этих социальных явлений. Война, военное принуждение — единый источник рабства и данничества. Вот почему успешное изучение проблемы рабства без обращения к данничеству едва ли достижимо, и наоборот...

Советские историки относят данничество к важнейшим элементам формирования на Руси классовой организации. В современной исторической литературе наметились разные подходы в освещении дани как созидающего феодальное общество начала. Согласно одному из них, «дани, виры, продажи, полюдье и прочие поборы подрывали устои общины, разоряли экономически слабых общинников» (цит. В.В. Мавродин. — А.К.)... Дань здесь, следовательно, подается в качестве причины обнищания общинников, загонявшего их в феодальную неволю. Но наиболее распространенным стал взгляд на дань как феодальную ренту. По мнению сторонников этого взгляда, учреждение даннических отношений среди восточнославянских племен сопровождалось «окняжением» — установлением верховной собственности князя или государства на земли данников, что сообщало получаемой дани рентный характер... Перед нами концепция государственного феодализма в Киевской Руси, отдельные носители которой претендуют на последнее слово в исторической науке, не имея на то достаточных оснований.

«Окняжение» племенных территорий с вытекающим из него данничеством рассматриваются новейшими исследователями как факторы строительства древнерусской государственности. И «окняжение» и сбор дани они относят к числу основных признаков государственности... Но... данничество, даннические отношения в восточнославянском обществе по-настоящему еще не изучены. Налицо, следовательно, расхождение между выводами о феодальной природе дани на Руси IX-X вв., ее государственной сути, и той исследовательской базой, на которой они построены... Полагаем, что сказанное выше вполне мотивирует наше обращение к истории восточнославянского рабства и данничества VI—X вв.