1. Битва на Болоховом поле (15 июня 1176 года)

И не дошедь Володимера за пять верст от Москвы, идучи, бися Михайло с Ростиславичи, и поможе бог Михаилу июня 15 вь день недельный.

Пискаревский летописец

Убийство Андрея Боголюбского взорвало Владимиро-Суздальское княжество изнутри. «И великъ мятеж бысть в земли той, и велика беда, и много паде головъ, яко и числа нету» (Новгородская I летопись старшего извода). В окрестностях Владимира-Суздальского и Боголюбова произошло избиение представителей великокняжеской власти — посадников и тиунов. Убивали дружинников и мечников. Причем все эти убийства ознаменовались массовыми грабежами и погромами. Подобное развитие ситуации не на шутку перепугало местную элиту, и в Суздале спешно собрались представители местной знати. Прибыли также делегации из Ростова и Переславля-Залесского. Срочно нужен был новый князь, но, как на грех, представителей правящей династии в княжестве не было. Сын Боголюбского Юрий в это время находился в Новгороде, а младшие братья Андрея — Михалко и Всеволод — в Переяславле-Южном. Их племянники, Мстислав и Ярополк Ростиславичи, были в Чернигове, у своего деда Святослава Всеволодовича.

Собрание в Суздале было бурным, страсти бушевали нешуточные. Ситуация усугублялась тем, что власть имущих Владимиро-Суздальской земли тревожило не только внутреннее положение дел в княжестве, они опасались и вмешательства извне. В Лаврентьевской летописи чётко указано, что суздальцы боялись своих соседей, рязанского и муромского князей: «Боимся льсти ихъ, еда поидуть изънезапна ратью на насъ, князю не сущю у насъ». Открытым текстом заявлено — обманут и нападут внезапно, а князя у нас нет. Наиболее разумные бояре хотели призвать из Новгорода сына Андрея, Юрия. Но поскольку тот был ещё очень молод, то до совершеннолетия князя должен был править его дядя Михалко, а другой дядя, Всеволод, получал княжение в Ростове. В принципе, при таком раскладе возможность междоусобицы в княжестве сводилась к минимуму. Но тут взвились убийцы Боголюбского, влиятельные бояре Кучковичи, которые вполне резонно опасались за свои жизни, поскольку прекрасно понимали, что сын и братья убитого спросят с них жестоко.

Вот тут на сцену и вышли два рязанских боярина, которые присутствовали на этом собрании, — Борис Куневич и Детилец. Честно говоря, даже удивляет, как рязанцы оказались на собрании представителей Владимиро-Суздальской земли. Нечего им там было делать, не их эта забота думать о князе для своих соседей. К тому же отношение высокого собрания к Глебу Рязанскому было известно. Но тем не менее два боярина не только присутствуют, но и активно участвуют в прениях. И агитируют они за братьев Ростиславичей, сестра которых замужем за князем Глебом. А Глеб сейчас — эта реальная военная сила, с которой приходится считаться. В итоге в нарушение всех прав, по которым власть в княжестве должна была принадлежать Михалко и Всеволоду как сыновьям Юрия Долгорукого, на княжение позвали их племянников. При этом ростовцы умудрились переругаться с суздальцами, поскольку стали выяснять, какой город старше и где будет княжеский двор.

По окончании совещания было отправлено посольство в Рязань, и там было окончательно обговорено с Глебом, что он посодействует в утверждении на княжении своих родственников. После этого, прихватив с собой рязанских вельмож, посольство отправилось в Чернигов за Ростиславичами.

Черниговский князь Святослав Всеволодович был человеком очень умным и дальновидным, недаром он прошел хорошую школу во время войн Юрия Долгорукого. Когда к нему явилось это пресловутое посольство и объяснило цель своего визита, князь прекрасно понял, к чему идет дело. А шло оно к большой крови. Святослав был уверен, что Михалко и Всеволод от своих прав на княжение никогда не отступятся и будут бороться с племянниками до конца. В.Н. Татищев указывает, что поскольку Ростиславичи были внуками Святослава по линии матери, то дед постарался объяснить им всю неразумность принятия предложения от ростовских и суздальских бояр. Что закон и право не на их стороне: «Сия есть вотчина Юриева, которого настоящий наследник сын его, а ваш стрый Михалко, которым оные прежде крест целовали. И не могут сии своего права вам уступить, но воздвигнут войну и разорят землю, и кто ведает, кому в том Бог поможет. Ежели же хотите без пролития крове получить себе участие, то лучше о том договор учинить со стрыями вашими» (В.Н. Татищев).

Ситуация осложнялась тем, что в данный момент Михалко вместе с Всеволодом приехал в гости к Святославу и здесь они могли узнать о целях посольства. Да и спорить с могущественным дедом Ярополку и Мстиславу было себе дороже. Поэтому Ростиславичи для виду согласились с его доводами и целовали крест, что признают старшинство Михалко. Но одновременно они продолжали вести переговоры с посольством и вельможами Глеба, обговаривая все условия будущего вокняжения. Свои козни им удалось сохранить в тайне, и в итоге племянники с дядьями выехали из Чернигова, отправившись в Залесье. Первыми в Москву приехали Михалко и Ярополк, а там коварный племянник посоветовал дяде подождать его пару дней, поскольку есть большая необходимость отъехать по делам. А сам прямым ходом рванул в Переславль-Залесский, где и был с честью принят ростовскими боярами. Там же собрались полки со всего княжества, включая и 1500 владимирских дружинников. Владимирцы явно не желали видеть на княжении Ростиславичей, но, поскольку от Михалко и Всеволода не было никаких известий, были вынуждены согласиться с решением ростовской и суздальской знати.

^{В. Верещагин. Князь Михалко Юрьевич} 

Князь Михалко был личностью довольно примечательной. Любопытную его характеристику оставил В.Н. Татищев: «Ростом был мал и сух, борода узкая и длинная, волосы долгие и кудрявые, нос нагнутый, весьма знающим был Писание, с греками и латинами говорил на их языках, как по-русски, но о вере никогда прения иметь не хотел и не любил, поставляя, что все прения от гордости или невежества духовных происходят, а Закон Божий всем один есть».

Казалось бы, книгочей и учёный человек. Но мы знаем, что в битвах князь был храбр, да и в ратном деле смыслил. Поэтому, когда Михалко узнал о подлости племянника, он не растерялся, а двинул прямиком на Владимир-Суздальский, где и был с радостью принят жителями. Но Ярополк моментально оценил обстановку, а потому, воспользовавшись тем, что у него под рукой оказались войска, собранные боярами со всего княжества, выступил в поход на Владимир. Очевидно, что племянник планировал быстро расправиться с дядей. Владимирцы оказали Ярополку отчаянное сопротивление, и осада города затянулась на семь недель. Причем это не было топтанием под стенами города с целью взять врага измором, как это частенько практиковали русские. За Владимир-Суздальский развернулись ожесточенные бои, воины Ярополка штурмовали город, а защитники отражали их атаки на валах столицы. В Лаврентьевской летописи так и прописано: «Володимерцы бъяхутся с города». Сильнейшую крепость Северо-Восточной Руси, имеющую три линии обороны, взять было очень не просто. Тогда на помощь Ярополку явился брат Мстислав, а затем прибыли муромские и рязанские полки. Новоявленные союзники выжгли и разграбили окрестности Владимира, а Ростиславичи этому не сумели помешать. Хотя, что вполне возможно, просто не захотели. После прихода к врагу подкреплений положение осажденных значительно ухудшилось, потому что в городе начался голод.

В итоге, когда голод сделался нестерпимым, защитники решили открыть ворота. Михалко тайно покинул столицу и отправился в свой удел, в Переяславль-Южный, пообещав горожанам вернуться. А владимирцы тем временем били челом Ярополку, говоря, что бились не против него, а против ростовских мужей, которые, по свидетельству Лаврентьевской летописи, хотели посадить во Владимире-Суздальском посадника, а сам город пожечь. Об этом же пишет и В.Н. Татищев. Он отмечает, что горожане заслужили снисхождение тем, что покаялись перед победителем.

После бегства своего главного врага Ростиславичи стали делить добычу. Ярополк получил Владимир и Юрьев-Польской, а Мстислав — Ростов и Переславль-Залесский. Суздаль братья оставили в совместном владении. Глеб Рязанский, набив обозы награбленным во владимирских волостях добром, убрался восвояси, прихватив заодно меч святого Бориса и образ Пресвятой Богородицы, привезённый из Вышгорода Андреем Боголюбским. Ещё одним следствием победы Мстислава и Ярополка стало то, что Юрий Андреевич был вынужден покинуть Новгород.

Казалось, что теперь во Владимиро-Суздальской земле наступит мир и покой, но не тут-то было! Князья стали ублажать тех, с помощью кого сумели захватить власть, раздавая этим людям земли и волости. Сразу же начались грабежи и поборы, мздоимство в княжеских судах достигло невиданных размеров, и народ буквально стонал от творившихся несправедливостей. Но что примечательно, сами Ростиславичи в делах правления участия практически не принимали, служа лишь своеобразной парадной вывеской княжества. Зато для бояр наступило полное раздолье: «А сама князя молода бяста, слушая боляръ, а боляре учахуть я на многое именье» (Лаврентьевская летопись). А боярину главное — закрома свои боярские добром набить.

Больше всего в данной ситуации досталось жителям Владимира-Суздальского. Победители, ростовское и суздальское боярство, сформулировали постулат, который являлся сутью их политической программы: «В Белой же Руси старейшие грады Ростов и Суздаль, а Переяславль же, Владимир и прочие суть пригороды сих двух, из-за того их совет не потребно слушать» (В.Н. Татищев). Горожан сильно утесняли и притесняли, а они уже не имели возможности выступить против новой власти. Поэтому приходилось терпеть. И сносили они всё это до тех пор, пока в городе не начался ничем не прикрытый грабеж церквей и монастырей. Когда же наиболее ретивые сторонники Ростиславичей запустили руку в церковную казну Успенского собора, терпение жителей Владимира лопнуло. Для начала посланцы от города побывали в Ростове и Суздале, где прозондировали почву по поводу будущего совместного выступления против Ростиславичей. Ответ они получили примерно такой: мы с вами совершенно согласны, но местные бояре поголовно поддерживают Мстислава с Ярополком, а потому мы вам в сем деле не помощники.

И что оставалось делать владимирцам? Только идти на поклон к Михалко и Всеволоду. Двое знатных горожан отправились в Переяславль-Южный и там, напомнив братьям Юрьевичам об их законных правах на Ростово-Суздальскую землю, позвали на Владимирское княжение. Просили защитить силой наследие их старшего брата Андрея, обещая всяческую помощь со своей стороны. Михалко и Всеволоду терять было нечего, и они это предложение приняли.

* * *

Михалко был человеком предусмотрительным и прекрасно понимал, что их с братом сил явно не хватит для борьбы с Ростовом и Суздалем. Даже если учесть ту помощь, что обещали оказать жители Владимира. Нужен был союзник, и союзник сильный. Им оказался Святослав Черниговский. Михалко и Всеволод действовали очень хитро — они обратились к князю с просьбой о помощи, указав при этом, что договор с Ростиславичами заключался при его непосредственном участии. Ярополк и Мстислав нарушили крестное целование, сознательно пошли на обман и этим поступком опозорили не только себя, но и своего деда. После того как ими была захвачена власть, в Суздальской земле воцарилась смута, и чем там теперь все закончится, неизвестно.

Поразмышляв, Святослав решил оказать помощь братьям Юрьевичам. С одной стороны, у него были очень неплохие отношения с Михалко, который не раз помогал Святославу в трудную минуту. С другой стороны, он видел, что Ростиславичи не по праву владеют Ростово-Суздальской землей, и понимал, если подобные эксцессы не пресечь на корню, то они захлестнут всю Русь — от Волги до Карпат. И наконец, князя бесил сам факт, что Ярополк с Мстиславом столь бессовестно нарушили клятву Юрьевичам, данную у него в доме. Немалую роль сыграло и то, что своим соседом черниговский князь хотел видеть человека всем ему обязанного.

21 мая 1176 года дружины Михалко и Всеволода вместе с черниговскими полками, которые вел сын Святослава Владимир, выступили в поход. Вначале всё складывалось удачно, но затем случилась беда — Михалко разболелся, да так сильно, что не мог ехать на коне, и его пришлось нести на носилках. Чуть живого князя донесли до Москвы и там войска были вынуждены остановиться, ожидая, пока Михалко станет лучше. Между тем в бывшей вотчине боярина Кучки Юрьевичей встретила представительная делегация из Владимира, которая поднесла князьям дары и просила как можно скорее прибыть в столицу.

Тем временем, узнав о том, что дядья вместе с черниговцами идут на них войной, выступили в поход и Ростиславичи. Из Ростова через Переславль-Залесский на Москву пошел Мстислав, а Ярополк повел полки из Суздаля. Однако Михалко стало лучше, и, узнав о наступлении Ростиславичей, он решил разбить их поодиночке. Первой жертвой он наметил Ярополка. Но в лесах рати враждующих князей разминулись, и Юрьевичи продолжили движение на Владимир-Суздальский, а Ярополк как ни в чём не бывало продолжил движение к Москве. До него уже дошли слухи о болезни Михалко, и князь пребывал в уверенности, что если они с братом зажмут заклятого врага с двух сторон, то покончат с ним раз и навсегда.

Но, когда Ярополк узнал о том, что вражеских полков в Москве нет, он не на шутку перепугался и спешно отправил гонца к Мстиславу, прося того срочно идти к Владимиру-Суздальскому. Сам же быстренько развернул войска и тоже поспешил на защиту столицы.

Но и Михалко со Всеволодом понятия не имели о том, где находятся Ростиславичи. Дремучие леса, а также то, что у тех и у других дальняя разведка была поставлена из рук вон плохо, сделали возможными подобные метания и блуждания. Однако в отличие от своих врагов братья Юрьевичи оказались более предусмотрительными. Шли они не спеша, высылая вперед разъезды и дозоры, ведя полки полностью снаряженными для битвы. В итоге, воспользовавшись медлительностью врага, Ярополк и Мстислав успели свои силы перед решающим сражением объединить, но зато, когда рать Михалко в пяти верстах от города Владимира была внезапно атакована, его гридни и ратники оказались готовыми к бою…

Войска сыновей Юрия Долгорукого медленно переходили речку Кужляк и через Болохово поле продолжали движение на столицу. Впереди шел черниговский полк Владимира Святославича, за ним походным порядком тянулись остальные войска. В это время Ростиславичи и нанесли удар. Мстислав и Ярополк сразу бросили в бой свои отборные войска, надеясь смять противника одним решительным натиском. Укрываясь за горой, князья выждали удобный момент, а затем лично возглавили атаку. Взгромоздившись на могучих боевых коней, шли на битву во главе личных дружин ростовские и суздальские бояре. Прикрываясь большими червлеными щитами, железной лавиной катилась через поле дружинная конница, за которой бежала пехота. Ярко сверкали на солнце начищенные до блеска доспехи, в глазах пестрело от множества развевающихся знамен и стягов. Грозный боевой клич сотрясал воздух. И вся эта громада неслась на черниговский полк.

Но князь Владимир не сплоховал. Он быстро развернул своих ратников в боевой порядок и послал гонцов к Михалко за помощью. Черниговцы ощетинились копьями и, теснее сбив ряды, плечом к плечу встретили вражескую атаку. Конным бойцам Ростиславичей не удалось разбить вражеский строй, полк Владимира устоял, и битва быстро перешла в рукопашную. Между тем Юрьевичи моментально перестроили своё войско из походного порядка в боевой и пошли на помощь Владимиру. По приказу Михалко вперед выдвинулись лучники и стрелки с самострелами. Они обошли черниговский полк и, зайдя с флангов, открыли густую стрельбу по скучившимся всадникам Мстислава и Ярополка. Стрелы ударили в самую гущу дружинников, люди и кони десятками валились на землю. Боевой порядок нарушился, некогда стройные ряды смешались, началась сумятица и неразбериха. Между тем стрелки подошли ещё ближе и усилили стрельбу. Тяжелые болты из самострелов прошибали самые прочные доспехи, выбивая из седел одного знатного мужа за другим. Державший княжеский стяг дружинник повалился на землю со стрелой в горле, и это внесло ещё большее смятение в ряды воинства Ростиславичей. Увидев падение стяга и не выдержав ливня стрел, гридни и бояре стали разбегаться в разные стороны.

Видя, как побежали их дружины и что уже подошли остальные полки Михалко и Всеволода, Мстислав и Ярополк бросили свою пехоту, которая так толком и не вступила в бой, на произвол судьбы и кинулись наутек. Побежали князья — побежало и остальное войско. Преследователи гнали их через все поле, кого побивая, а кого беря в плен. По приказу Михалко вскоре избиение прекратилось, а пленных он велел отпускать, отбирая у них при этом оружие и всё ценное. Лишь только знатных людей велел забирать в полон.

После битвы на Болоховом поле путь на Владимир-Суздальский для сыновей Юрия Долгорукого был открыт.

* * *

Невзирая на значительное численное преимущество, решающую битву Ростиславичи проиграли. И произошло это благодаря грамотному командованию князя Михалко, у которого войска оказались готовы к битве, а сам он сумел быстро сориентироваться в сложной ситуации. По этому поводу В.Н. Татищев заметил, что «Михалко довольно искусен в бою был». Большое значение имела и стойкость черниговцев, выдержавших лобовой удар отборной конницы Ростиславичей. А оригинальное использование Михалко стрелков окончательно похоронило надежды братьев на победу. После этого разгрома Мстислав бежал в Новгород, а Ярополк ушёл к Глебу Рязанскому и стал просить родственника о помощи.

Что касается победителей, то они в этот же день около полудня вступили во Владимир-Суздальский, где с ликованием были приняты как знатью, так и простым народом. Впереди полков гнали толпу пленных ростовцев и суздальцев, показывая владимирскому люду его обидчиков. В городе была захвачена семья Ярополка, поскольку во время бегства князь просто забыл о своих родных и близких.

Немного отдохнув от болезни и ратных трудов, новый великий князь принялся исправлять то, что сотворили его предшественники. Прежде всего, церкви вернули всё её движимое и недвижимое имущество, которое было конфисковано Ростиславичами. Затем Михалко лично объехал свои владения, выясняя, как происходит восстановление порядка, как творится суд и не терпят ли люди каких-либо притеснений от представителей власти. Несмотря на то что в Ростове и Суздале бояре продолжали поддерживать Ярополка, простой народ не собирался лить за них кровь. Первыми признали Михалко Юрьевича суздальцы, они били князю челом и призвали в город, где приняли с великою честью. Уже в Суздаль к князю прибыли послы от Ростова и Переславля-Залесского, они каялись и просили отпустить им вины. Михалко не свирепствовал, не желая понапрасну ожесточать народ и знать, а просто посадил в Переславле-Залесском брата Всеволода, а по остальным городам — преданных посадников. Замирив таким образом княжество изнутри, он обратил внимание на дела внешние.

Владимира Святославича вместе с воеводами и ратниками богато одарили и отпустили к отцу в Чернигов со словами большой благодарности. Впрочем, Святослав Всеволодович, сам того не желая, оказал сыновьям Долгорукого ещё одну услугу. Пользуясь смутой в Северо-Восточной Руси, он послал своего сына Олега отбить у Глеба Рязанского город Свирельск. Князь Глеб ринулся отбивать город, но Олег не струсил, а выйдя навстречу, наголову разгромил шурина, невзирая на численное превосходство противника. Сам Глеб Ростиславич едва спасся.

Вот таким положением дел Михалко и воспользовался. Понимая, что Глеб останется ему врагом, он решил раз и навсегда с ним покончить. Да и за разграбление владимирской земли не мешало спросить с соседа. Юрьевичи начали собирать полки для похода на Рязань, и когда Глеб об этом сведал, то перепугался не на шутку. К Михалко явились рязанские послы и от имени своего господина покаялись в винах, клялись не помогать Мстиславу с Ярополком, а также обещали вернуть всё награбленное. Поразмыслив, великий князь эти предложения принял. И действительно, Глеб слово сдержал и вернул всё, что вывез из Владимира-Суздальского и окрестностей. В том числе церковную утварь и книги, а также меч святого Бориса и икону Пресвятой Богородицы.

Казалось, что теперь Михалко сможет насладиться заслуженным отдыхом, но этого не произошло. 20 июня 1177 года он умер в Городце на Волге, во время очередного объезда своих земель, и был похоронен в Успенском соборе города Владимира.