4. Вышгородская конфузия (1173 год)

Того же лета посла князь Андрей сына своего Юрья со многими полки на Давыда Ростиславичя к Вышегороду и стояще около Вышегорода 9 недель, не успев ничто же, возвратившеся.

Пискаревский летописец

Пока Андрей Боголюбский воевал с новгородцами, в Южной Руси продолжалась вялотекущая усобица, поскольку киевский князь Глеб Юрьевич увяз в противостоянии с Мстиславом Изяславичем. Борьба между ними продолжалась с переменным успехом, Мстиславу даже удалось ненадолго захватить Киев, но удержать город он не смог, и всё опять вернулось на круги своя. К тому же волынский князь вскоре умер, а его наследнику Роману, недавно изгнанному из Новгорода, стало не до Киева.

Однако и здоровье князя Глеба резко ухудшилось, и этот некогда сильный и мужественный воин даже не смог сесть на коня и повести войска против половцев, которые вторглись на Русь. Разболевшийся князь призвал своих младших братьев Михалко и Всеволода, поручив им отразить половецкий набег. Михалко Юрьевич был опытным воеводой и необычайно храбрым бойцом. Совсем недавно по поручению Глеба он с малыми силами — сто переяславских дружинников и полторы тысячи берендеев — ходил против семитысячной половецкой орды. В битве Михалко лично повел свои немногочисленные войска в бой, был ранен копьем в бедро, но продолжал мужественно рубиться с кочевниками. Половцы были разгромлены наголову, полторы тысячи их попало в плен, а остальных посекли ратники Михалко. Лишь хан Тоглий сумел тогда убежать с поля боя. И вот теперь Глеб снова просил младшего брата выступить против степняков.

Михалко вновь проявил себя как талантливый военачальник. Выяснив, что противник перешел Буг, князь выступил в поход. Собрав под свой стяг торков и берендеев, он атаковал половцев, когда те, отягощенные добычей и полоном, возвращались в степи. Численный перевес врага никогда не смущал храброго князя, и он, по ходу движения развернув войска в боевые порядки, обрушился на растянувшуюся в походе орду. Разгром степняков был полный и безоговорочный. Примечательно, что в разгар сражения часть пленных половцев была перебита, поскольку княжие мужи посчитали, что они могут освободиться и вновь ударить по русским и черным клобукам. Воевода Володислав обратился к князьям со следующими словами: «Се держим колодникы собе на смерть, но повели княже ать посекуть и» (Ипатьевская летопись). Михалко с доводами согласился, и черные клобуки порубили половцев саблями. Братья с победой вернулись в Киев, но Глеб Юрьевич недолго радовался их триумфу, поскольку 20 января умер от болезни.

Хоть В.Н. Татищев и пишет, что Глеб «был муж: правдивый, кроткий и всяким благонравием украшен», но это далеко не так. Рассуждения про кротость оставим в стороне, отметим лишь, что, за исключением правдивости, у князя была и масса других положительных качеств. Будучи наполовину половцем, Глеб был храбрым воином и грамотным военачальником. Никогда не покушался на чужое, но и свое не отдавал. По большому счету, именно он, командуя половецкой ордой в битве у Боловеса, в третий раз добыл своему отцу Юрию Долгорукому златой киевский стол. И Андрей мог быть спокоен за Киев, пока там находился Глеб. Теперь же всё менялось.

К тому же по Руси поползли слухи о том, что князь был отравлен киевлянами. Это нашло отражение на страницах летописей, поскольку в дальнейшем Андрей потребует у Ростиславичей выдачи тех, кого он подозревал в этом черном деле: «Выдайте ми Григоря Хотовича, и Степанъца, и Олексу Святословця, яко те суть умориле брата моего Глеба» (Ипатьевская летопись). Но слухи слухами, а на первый план вышел вопрос о том, кто будет княжить в Киеве.

Лучше всех в ситуации сориентировался Владимир Мстиславич, дядя недавно умершего Мстислава Изяславича. Князь быстро появился в стольном городе и уселся на златой киевский стол, руководствуясь принципом: кто не успел, тот опоздал. Но времена изменились, и теперь, чтобы стать князем Киевским, требовалось разрешение от властелина Залесских земель. А Боголюбский такого подарка Владимиру делать не собирался, у него были свои виды на нового кандидата в киевские князья. Летописец так и записал: «Аньдрееве же не любо бяше седенье Володимере Киеве» (Ипатьевская летопись). Владимир Мстиславич против силы Андрея сделать ничего не мог.

Боголюбский предложил стать киевским князем своему союзнику Роману Ростиславичу Смоленскому, который с благодарностью принял это предложение. К тому же владимирский князь в случае необходимости обещал Роману вооруженную поддержку. Мы не знаем, что стал бы делать в данной ситуации Владимир Мстиславич, поскольку он вскоре заболел и умер. Но скорее всего, он, как обычно, убежал бы из города. Недаром В.Н. Татищев дал ему довольно нелестную характеристику: «Сей князь многие беды и гонение от Мстислава, племянника своего, претерпел, бегая в Галич, Рязань, к венграм и к половцам, но все за свою вину и непостоянство, и никто из князей его не любил».

Итак, достойный кандидат на княжение в Киеве был найден. Но тут случился казус. Из Торческа прибыл младший брат Андрея Михалко и уселся на златой стол. Правда, с могущественным родственником он это решение не согласовывал, действуя на свой страх и риск. Вскоре в городе появилось посольство из Владимира-Суздальского и объявило киевлянам о том, что княжить у них будет Роман Ростиславич. Правление Михалко быстро закончилось, потому что киевские послы ушли в Смоленск звать Романа на княжение. Но времена были смутные, и киевлянам было страшно оставаться без князя. Потому били они Михалко челом и, зная его храбрость, просили остаться в городе до прибытия Романа. Князь согласился и правил вплоть до появления в Киеве Романа Ростиславича. Это произошло 1 июля 1171 года.

* * *

Относительная стабильность в Южной Руси привела к тому, что в феврале 1172 года войска Андрея Боголюбского совершили большой поход на Волжскую Болгарию. В который уже раз владимирский князь действовал по установившемуся шаблону — сам в поход не шел, а отправлял сына Мстислава и главного воеводу Бориса Жидиславича.

Зимой Боголюбский объявил о походе и стал собирать войска. Князь Мстислав Андреевич и воевода Борис Жидиславич со своими личными дружинами прибыли к Городцу на Волге. Старый союзник Андрея, рязанский князь Глеб Ростиславич, опять в поход не пошел, а отправил сына с дружиной. Примеру своих коллег последовал и муромский князь. Собравшись в Городце, князья стали поджидать прибытия пеших полков.

Но ожидание неожиданно затянулось на целых две недели. Судя по всему, ни ратники, ни воеводы не хотели идти в этот поход. Этот момент четко подметил летописец: «Зане непогодье есть зиме воевати Болгаръ, и подуче не идяху» (Лаврентьевская летопись). В.Н. Татищев тоже обращает внимание на то, что «войска весьма лениво собирались». Полки в поход выступили, но шли медленно, с остановками, задерживаясь по поводу и без. В итоге в Городец так никто к назначенному сроку не пришел. Я не думаю, что такое было бы возможно, если бы во главе войск стоял сам владимирский князь.

Между тем зима заканчивалась, и надо было что-то делать. Будучи человеком решительным, Мстислав Андреевич выступил в поход со всеми наличными силами. Таким образом, в Волжскую Болгарию вторглись лишь княжеские дружины, без поддержки пеших полков. Но с другой стороны, располагая лишь конными гриднями, Мстислав получал возможность быстрого маневра на вражеской территории. Что сын Боголюбского блестяще и использовал.

В.Н. Татищев определяет численность его отряда в 2000 бойцов. Для ведения большой войны силы были невелики, но для стремительного набега их было вполне достаточно. Сначала русские вторглись в мордовские земли и разорили шесть больших сел, после чего напали непосредственно на Волжскую Болгарию. Был захвачен некий город, причем всё мужское население было перебито, а женщины и дети уведены в плен. Видя, что главные силы так и не подходят, войско Мстислава, отягощенное большим полоном и богатой добычей, повернуло назад и пошло к Оке.

Это было сделано вовремя, поскольку болгары оправились от первого шока, вызванного внезапным нападением, собрали до 6000 воинов и кинулись в погоню за Мстиславом. Понимая, что с большим обозом ему без боя не уйти, князь отправил всю добычу и пленных вперед, а сам с конными дружинами решил отвлечь внимание врага. Маневр удался, и большой обоз, а также тысячи пленных были благополучно переправлены через Оку. После этого стал уходить и сам Мстислав. Вот здесь и сыграл решающую роль тот фактор, что все дружинники были конные. Мобильная рать Мстислава Андреевича сумела оторваться от преследования и отойти к Оке. Противников разделяло всего двадцать верст, но болгары так и не сумели догнать русских, которые благополучно ушли на противоположный берег.

Как можно оценить итоги этого похода? С одной стороны, он закончился весьма успешно, поскольку были взяты богатая добыча и множество пленных. Но с другой стороны, он неожиданно показал, что в княжестве существует мощнейшая оппозиция Андрею. И дело здесь не в простых ратниках, а в воеводах и боярах, которые всячески поддерживали царившие в полках настроения. Подобная медлительность могла произойти только при их полном попустительстве, а никак иначе. Ситуация настойчиво требовала присутствия Андрея Юрьевича в войсках, но он по-прежнему упорствовал в своем заблуждении, считая участие в походах необязательным и не желал видеть очевидного. Выводов не было сделано никаких. В этот раз обошлось, но продолжаться до бесконечности так не могло.

А вскоре князя постиг ещё один жестокий удар. Практически сразу после возвращения из похода, 28 марта, скончался его сын и наследник Мстислав. О причинах смерти князя летописи не сообщают, поэтому можно предположить, что она связана с закончившейся войной. Либо князь был ранен, либо заболел во время похода. И случилось это как раз в тот момент, когда Андрею, как никогда, был нужен рядом тот человек, на которого он мог всецело положиться.

* * *

Вскоре произошли события, которые имели самые негативные последствия для владимирского князя, — случился его разрыв с Ростиславичами. Причем произошёл он явно по вине Андрея, который совершенно перестал считаться с мнением других князей, окончательно утвердившись в роли «самовластца». По большому счёту, в отношениях с братьями Боголюбский совершил ту же ошибку, что и Мстислав Изяславич. Считая себя единственным, кто может распоряжаться судьбой княжеских столов на Руси, он перестал соблюдать даже внешние приличия при принятии решений, которые напрямую касались сыновей Ростислава.

Как и полагается, очередной конфликт начался из-за Новгорода. «Выбеже Рюрикъ из Новагорода» — так повествует об этом знаковом событии Лаврентьевская летопись. Почему выбежал, становится понятным после сообщения летописца о том, что новгородцы отправили посольство к Андрею просить на княжение сына Юрия. Такое могло случиться только в одном случае — если сам Боголюбский спровоцировал ситуацию. Ведь именно с его подачи Рюрик сел в Новгороде, и вряд ли бы кто посмел его оттуда изгнать без соизволения Андрея. Очевидно, владимирский князь решил, что настало время окончательно прибрать Новгород к рукам, поэтому и затеял там смену князей. Но сделал это настолько грубо и бестактно, что вызвал вполне заслуженное возмущение Ростиславичей.

В.Н. Татищев приводит ответ братьев владимирскому князю: «Отец и брат, мы тебя ради твоей старости именуем и почитаем отцом себе, но ты учинил неправо, что взял наш Новгород, ибо ведаешь сам довольно, что Новгород издревле принадлежит к великому князю русскому к Киеву, а особенно новгородцы сколько раз деду и отцу нашим и нам крест целовали, что от нас не отступать. И ты сам то утвердил. А ныне, не объявив нам вины нашей, то нарушил». Как видим, Ростиславичи упирали на то, что, согласно древнему обычаю, Новгород всегда находился в сфере влияния киевского князя. А поскольку в Киеве правил старший из братьев — Роман, то ему и решать, кто будет княжить на берегах Волхова. И не Андрею туда лезть. На что Боголюбский возразил, что сейчас он старший в роду Мономаха, а потому имеет полное право назначать в Новгород князей.

И пошло-поехало. Сочтя эти возражения прямым вызовом, Андрей отправил к братьям своего мечника Михна с ультиматумом, который иначе, как оскорбительным, назвать нельзя. Прежде всего Боголюбский потребовал выдать ему тех людей, которые подозревались в убийстве его брата Глеба. Владимирский князь устами своего посла заявил на всю Русь о том, что Роман должен покинуть Киев, Давыд — Вышгород, а Мстислав — Белгород. При этом было добавлено, что «а то вы Смоленескь, а темъ ся поделите» (Ипатьевская летопись). Издеваясь, Боголюбский рекомендовал всем братьям идти в Смоленск и разделить между собой княжество. Но четыре князя было очень много для Смоленска, поэтому требования Андрея были изначально невыполнимы.

В воздухе запахло большой войной, но старший из братьев, Роман, решил не связываться с владимирским князем и покинул Киев, уйдя в Смоленск. Андрей пожелал видеть на златом столе своего брата Михалко, княжившего в Торческе, но тот по какой-то причине не смог прибыть в Киев, отправив туда младшего брата Всеволода и племянника Ярополка.

Княжение Всеволода Юрьевича в Киеве продолжалось недолго, всего пять недель. За это время Рюрик, Давыд и Мстислав отправили к Андрею ещё одного посла, взывая к совести властелина Северо-Восточной Руси: «Но ты брата нашего Романа выслал из Киева и нам без всякой нашей вины велишь из Русской земли, нашего наследия, идти. Просим тебя, чтоб ты, помня свое к нам обещание, более нас не обижал» (В.Н. Татищев). А в конце многозначительно добавили, что если правды они у Андрея не добьются, то Бог их рассудит с владимирским князем.

Но Боголюбский не посчитал нужным даже ответить братьям. Очевидно, он сознательно провоцировал этот конфликт, надеясь сломить Ростиславичей и превратить их, подобно рязанским и муромским князьям, в своих покорных вассалов. Но такой расклад братьев совершенно не устраивал, и видя, что от Андрея справедливости не дождешься, они решили сами её восстановить. Дело в долгий ящик не откладывали, и в ночь на 26 июля дружины Давыда и Мстислава Ростиславичей захватили Киев. В плен попали Всеволод с Ярополком, а также те владимирские бояре, которые были в городе. После этого из Овруча прибыл Рюрик Ростиславич и уселся на златой киевский стол.

Новый киевский князь был человеком предусмотрительным и, понимая неизбежность военного конфликта с Андреем, решил обезопасить себя со всех сторон. В Торческ, где княжил Михалко Юрьевич, прибыл посол от Рюрика Ростиславича и велел покинуть город. Но Михалко ответил отказом, и тогда Рюрик вместе с Давыдом и Мстиславом подошёл к Торческу, взяв город в осаду. Противостояние продолжалась шесть дней и завершилось примирением сторон. Михалко покидал Торческ, но взамен получал более престижный Переяславль-Южный, и это его более чем устраивало. К тому же Рюрик отпустил из плена Всеволода с боярами, что уничтожило последний повод для вражды между ним и Михалко. Правда, в Киеве продолжал оставаться Ярополк Ростиславич, но Михалко было глубоко наплевать на своих племянников, и Ярополка в частности. Последующие события это подтвердили.

Едва новый переяславский князь ушёл в свой удел, как Рюрик Ростиславич выгнал из Треполья другого его племянника — Мстислава. Тот кинулся было к дяде за помощью, но Михалко не только не помог родственнику, но даже не пустил его в город. В итоге беглец ушёл в Чернигов, к своему деду по матери Святославу Всеволодовичу.

Узнав о событиях на юге, Андрей страшно разгневался. И тут ещё во Владимир-Суздальский явились послы от черниговских Ольговичей, которые предлагали князю ни много ни мало как военный союз против Ростиславичей. Сказано было четко: «Кто тобе ворогъ, то ти и намъ; а се мы с тобою» (Ипатьевская летопись). У черниговского князя Святослава Всеволодовича были свои резоны, чтобы пойти на такой шаг. Хитрый и опытный политик, принимавший активное участие в войнах Юрия Долгорукого за Киев, он попеременно воевал то на одной, то на другой стороне. То поддерживал суздальского князя, то рьяно сражался на стороне его противников. Подталкивая Боголюбского к этой войне, он вбивал такой клин во взаимоотношения владимирского князя с Ростиславичами, выбить который в дальнейшем было бы весьма проблематично. Раздувая усобицу среди потомков Мономаха, он тем самым усиливал Ольговичей. Святослав сам поглядывал в сторону Киева, и начавшееся противостояние было ему на руку. Хотя имела место и обычная политика черниговских князей — поддержать в конфликте сильнейшую сторону и после победы получить определенные дивиденды.

Что же касается Андрея, то теперь он окончательно уверился в правильности принятого решения воевать с Ростиславичами и вновь отправил к ним своего мечника Михна. То, что он передал братьям, в буквальном смысле слова шокировало князей: «Ты же Рюриче пойди вь Смолнъскь кь брату во свою отцину; а Давыдовы рци: а ты пойди вь Берладь, а в Русъкой земли не велю ти быти; а Мьстиславу молви: в тобе стоить все, а не велю ти в Руской земле быти» (Ипатьевская летопись). Как видим, Андрей Юрьевич лихо определил, куда и кому из князей идти, а также назначил главного стрелочника. Это был неприкрытый диктат, который, кроме ненависти, ничего не мог вызвать в ответ. Боголюбский своей волей не только лишал Мстислава Ростиславича удела, но и изгонял его из пределов Русской земли.

Когда эти слова услышал Мстислав, он впал в бешенство. Князь махнул гридням рукой, и те быстро заломили руки посланцу Андрея. По приказу Мстислава мечнику Михну большими ножницами обкорнали бороду, а затем остригли голову. На наглость Андрея Юрьевича Мстислав Ростиславич ответил неслыханной дерзостью, опозорив на всю Русь в лице своего посла владимирского князя.

Это была публичная пощечина, на которую Андрей обязан был ответить, иного пути у него просто не было. Боголюбский был в ярости, в Ипатьевской летописи отмечено, что «образъ лица его попуснелъ». В.Н. Татищев это прокомментировал так: «Андрей Юриевич хотя умом, а более храбростию прежде во всей Руси славился, только сею невоздержною яростию и гневом неправым на ближних своих сродников, желая их неправо достояния лишить, посрамился и великое неистовство изъявил». Князь поднял всю Северо-Восточную Русь, войска сходились со всех сторон его необъятного княжества. В поход пошли полки ростовские, суздальские, владимирские, белозерские, переславские, муромские, рязанские и новгородские. Согласно Ипатьевской летописи, общая численность воинства достигала 50 000 ратников, для Руси это было более чем достаточно. Все думали, что в этот раз войска поведет сам Андрей, поскольку оскорбление было нанесено ему лично. К тому же, если бы он возглавил рать, сам по себе отпал бы спор о том, кто же, собственно, командует, и раздоры бы прекратились, так и не начавшись. Однако князь снова поступил вопреки здравому смыслу и поставил во главе войск своего малолетнего сына Юрия, под присмотром всё того же Бориса Жидиславича. Прошлые уроки впрок не пошли.

Почему он снова так поступил? Говорить о том, что князь был стар и немощен, не приходится, поскольку в «Повести об убиении Андрея Боголюбского» четко написано, что князь оказал убийцам отчаянное сопротивление, «ибо он был силен». Дело, скорее всего, было в другом. В той же «Повести об убиении Андрея Боголюбского» он назван ВЕЛИКИМ князем. И это при том, что в Киеве Андрей никогда не правил. Получалось, что тот, кто теперь княжит во Владимире-Суздальском, автоматически получает этот титул. Поэтому есть большая вероятность того, что теперь Боголюбский считал ниже своего достоинства ходить в походы вообще, как против врагов внешних, так и против врагов на Руси. Возможно, что, с его точки зрения, это было и правильно, но беда заключалась в том, что после смерти сына Мстислава Андрею просто некого было поставить во главе такого огромного войска. Юрий был ещё малец, а Борис Жидиславич для того же Святослава Всеволодовича, который хотел чуть позже присоединиться к походу, был никто и звали его никак. Поэтому недостаток авторитетного командующего неизбежно должен был привести к склокам и раздорам среди князей, а отсутствие единоначалия, как известно, есть первый шаг к поражению. Но тем не менее Андрей предпочел в очередной раз остаться дома.

В конце лета 1173 года полки выступили на Киев. Сыну Юрию и Борису Жидиславичу князь дал строгий наказ: Рюрика и Давыда Ростиславичей изгнать из Русской земли, а Мстислава взять живым и явить пред светлые очи Андрея. А уж владимирский князь найдёт, как наказать супостата. Маршрут же, по которому шли войска, оказался довольно необычным для такого большого войска. Если обычно суздальские князья ходили на Киев через земли вятичей, то теперь рать шла по Волге в сторону Днепра. И, судя по всему, связано это было с тем, что Андрей считал необходимым припугнуть смоленского князя Романа, дабы тот не вздумал помогать братьям.

И действительно, Роман не посмел противодействовать такой огромной рати и был даже вынужден отправить в распоряжение Юрия Андреевича смоленский полк под командованием сына. Затем к войску присоединились князья полоцкий, туровский, пинский и городенский с дружинами. Когда же войско встало напротив Киева и лишь Днепр теперь отделял союзников от города, подошли черниговские полки Святослава Всеволодовича. Затем прибыли Михалко и Всеволод Юрьевичи с переяславским полком, а также их племянник Ярополк Глебович с дружиной. Сила собралась такая, что не то что Ростиславичей из Киева можно было выгнать, а даже половцев из степей вытеснить. Одних князей собралось более двадцати, гораздо больше, чем в тот раз, когда войска Андрея взяли Киев на щит.

Ну а что же Рюрик, Давыд и Мстислав, как они хотели противиться такой напасти? Пример Мстислава Изяславича, который безуспешно пытался оборонять Киев, был у братьев перед глазами, благо они сами участвовали в тех судьбоносных событиях. Да и киевляне хорошо помнили, чем закончилась для них прошлая осада и все ужасы, которые после этого последовали. Повторения пройденного они явно не хотели и вполне могли отказаться сражаться за Ростиславичей. Поэтому тактика была выбрана другая — Рюрик ушел в Белгород и там затворился, а Давыд и Мстислав окопались в Вышгороде. Правда, Давыд там долго не засиделся, а уехал в Галич просить помощи у могущественного Ярослава Осмомысла. Но тот просителю отказал, не желая связываться с Андреем. И действительно, скоро полки союзных князей вступили в Киев, после чего двинулись на Вышгород, где засел с дружиной Мстислав. Святослав Всеволодович и Михалко подняли черных клобуков, которые пусть и неохотно, но в поход выступили. Для Ростиславичей наступил момент истины.

* * *

Передовые части войск Юрия Андреевича появились под Вышгородом 8 сентября. Командовали ими Всеволод Юрьевич и Игорь, сын Святослава Ольговича, будущий герой «Слова о полку Игореве». Молодые князья быстро развернули свои полки в боевые порядки: в центре встали Всеволод и Игорь с дружинами, а на флангах новгородцы и ростовцы.

Стоя на крепостной стене Вышгорода, Мстислав Ростиславич внимательно наблюдал за перемещениями вражеских войск. Противник превосходил его ратников численно, но Мстислав знал, что скоро подойдут главные силы и тогда преимущество противника станет подавляющим. Глядя на изготовившиеся к бою вражеские полки, у князя появилась мысль попробовать разбить этот передовой отряд до подхода Юрия Андреевича с союзниками. Стянув к воротам всё своё воинство и оставив на стенах лишь дозорных, Мстислав повел бойцов в атаку. Тяжелые створки распахнулись, и из темной арки хлынули закованные в броню конные гридни, за которыми повалила пешая рать.

Лучники младшей дружины вырвались вперед и стали осыпать стрелами воинов Всеволода. Но молодой князь выдвинул в передние ряды стрелков, а затем отправил в атаку конных лучников. Завязался упорный бой, всадники били друг друга стрелами, разъезжались, затем снова шли в атаку и вновь обращались в притворное бегство. Но пока шла круговерть кавалерийской схватки, Мстислав успел изготовить свои войска к бою. Видя, что его лучники истомлены длительным сражением, уступают врагу и вот-вот обратятся в бегство, Мстислав Ростилавич велел им отступить за строй пехоты и уходить в город. После чего встал во главе дружины и приказал трубить атаку.

Навстречу гридням Мстислава повели свои дружины Игорь и Всеволод. Две конные лавины столкнулись в поле, и началась рукопашная. Белгородский князь рубился отчаянно, и постепенно его бойцы стали теснить врага. После упорного боя дружинники Всеволода и Игоря были смяты и стали стремительно отступать. Видя, что их союзники с минуты на минуту обратятся в бегство, пришли в движение ростовский и новгородский полки. С двух сторон они ударили по прорвавшимся в центр ратникам Мстислава и остановили их натиск. Битва затянулась и продолжалась до самой ночи, после чего Всеволод отступил от города, а Мстислав ушел за крепостные стены. С обеих сторон было очень много раненых, однако количество убитых было невелико. Вскоре подошли с полками Юрий Андреевич и Святослав Всеволодович, и Вышгород оказался в тесной осаде.

Борьба продолжалась девять недель. Войска союзников каждый день ходили на приступ города и каждый раз отступали, не достигнув каких-либо результатов. С утра до вечера гремело сражение на валах и стенах Вышгорода, атакующие сменяли друг друга в непрерывных атаках, но всё было без толку. Мстислава спасало то, что протяженность городских укреплений была невелика, и это позволяло князю маневрировать своими немногочисленными резервами, посылая воинов на наиболее опасные участки битвы. Союзники же не могли извлечь никакой пользы из того, что их войска имели громадное численное преимущество над защитниками. Невероятно, но факт — огромное войско топталось перед небольшой крепостью и ничего не могло поделать с малочисленным гарнизоном. По ночам тысячи костров озаряли черное небо в окрестностях Вышгорода и стоявшие на стенах караульные в страхе крестились, глядя на обложившее город неисчислимое воинство. Но зато среди защитников был человек, который стал настоящей душой обороны и равного которому не нашлось во вражеском стане. Что и сыграло решающую роль.

Это был звездный час Мстислава Ростиславича. Впоследствии, уже после смерти князя в 1180 году, летописцы наградят его прозвищем Храбрый. Хотя князю больше подошло бы прозвание Неистовый, поскольку его храбрость выходила за границы здравого смысла. Ведь когда перед ухмыляющимся Мстиславом гридни кромсали ножницами бороду посла Андрея Боголюбского, то уже тогда можно было усомниться в том, что белгородский князь находится в здравом уме. Потому что, действуя таким образом, он наносил оскорбление лично Андрею, что исключало всякую возможность компромисса в дальнейшем. А это было очень глупо, учитывая изначальное неравенство сил.

Длительное и безуспешное стояние под стенами крепости действовало угнетающе на союзную рать. Командование над войском прибрал к рукам хитрый Святослав Всеволодович, чем вызвал недовольство среди остальных князей. Но настроение союзников было поднято появлением нового большого отряда, который привел им на помощь князь Ярослав Изяславич Луцкий. Но он не просто так появился под стенами Вышгорода с Волынскими полками. У князя были свои виды на Киев, и мысленно он уже представлял себя на златом столе.

Однако Ярославу пришлось вступить в жесточайший конфликт с Ольговичами, желавшими видеть киевским князем лишь Святослава Всеволодовича и никого другого. Итогом этой распри стало то, что Ярослав Изяславич вступил в тайные переговоры с Ростиславичами и, урядив с братьями вопрос о Киеве в свою пользу, перешел на их сторону. Покинув лагерь союзников, он демонстративно увел полки к Белгороду, где сидел Рюрик Ростиславич. Это стало началом конца длительной осады.

Первыми, кто среагировал на изменение ситуации, оказались черные клобуки. Их предводители четко заявили Юрию Андреевичу и Святославу Всеволодовичу, что не желают помогать Ольговичам в борьбе за Киев, после чего подняли свою конницу и ушли в Поросье. Сделано это было под вечер, на виду у всех, и как только черные клобуки покинули боевой стан, в лагере началось нестроение. Слухи один другого страшнее распространились среди воинов, говорили, что черные клобуки ушли на соединение с ратью Ярослава Осмомысла, который с бесчисленными полками идёт на помощь осажденному Вышгороду. И что с минуты на минуту враг будет здесь.

Этого оказалось достаточно, чтобы вспыхнула паника и охватила всю союзную рать. Воинство не слушало увещеваний князей и воевод, пытавшихся разъяснить ситуацию и объяснить насмерть перепуганным ратникам, что никто на них походом не идёт и никакого Ярослава Осмомысла рядом нет. Но всё было тщетно. Кто-то закричал, что враг уже рядом, и этого оказалось достаточно, чтобы огромная толпа, в которую превратилось некогда грозное воинство, обратилась в бегство. Тысячи людей ринулись к Днепру, прыгали в ладьи и насады, торопливо выгребая на середину реки. Многие хватались за мечи и топоры, отвоевывая себе место на судне, воды Днепра окрасились кровью, и огромная армия союзников перестала существовать как единый военный организм. Видя, что всё пропало, побежали и князья со своими дружинами, воеводы с боярами и прочие начальные люди.

Князь Мстислав Ростиславич поднялся на угловую башню Вышгорода, где он и так проводил большую часть времени, и с недоумением глядел на происходящую внизу суматоху. Но постепенно до князя дошло, что вражеский стан охвачен жутким смятением. Мстислав не стал задаваться вопросом, почему это всё происходит, а просто велел собрать дружину. Увидев, что гридни готовы к бою, князь вихрем слетел с башни, вскочил в седло и велел растворять ворота. Тяжелые, почерневшие от огня дубовые створки со скрипом раскрылись, и дружинная конница пошла в атаку на вражеский лагерь.

Это был неслыханный разгром. Большинство ратников из воинства Юрия Андреевича и Святослава Всеволодовича сумели благополучно переправиться через Днепр и уйти. Другим повезло меньше, поскольку они просто разбежалась по окрестностям, где их и вылавливали гридни Мстислава Ростиславича. Пленных было захвачено великое множество, также победителям достался весь громадный обоз. Очередной поход войск Андрея Боголюбского закончился полным крахом.

* * *

Летописец так подвел итоги этого противостояния: «Мьстислав же много пота утеръ с дружиною своею, и не мало мужъства показа с мужьми своими» (Ипатьевская летопись). Примечательно, что потери в войсках союзников могли быть небольшими, поскольку в Новгородской I летописи младшего извода так говорится о вернувшихся из похода новгородцах: «И приидоша в Новъгород вси здрави». А раз это удалось вечевикам, которые с самого первого дня осады участвовали в боевых действиях, то почему не должно было получиться у других? Поэтому можно говорить о том, что главной причиной конфуза под Вышгородом стало нежелание простых ратников воевать непонятно за что. При первом же удобном случае они запаниковали и массово обратились в бегство.

А на Руси просто не могли поверить в то, что произошло. Ведь случилось то, чего в общем-то не должно было быть, поскольку Ростиславичам удалось выйти победителями в противостоянии с владимирским князем. Не имея ни малейшего шанса на успех, братья мастерски воспользовались ошибками врага и сумели переломить ситуацию в свою пользу. Однако в ещё большем выигрыше оказался Ярослав Изяславич, который проявил политическую мудрость и сел на златом киевском столе.

Что же касается Андрея, то он получил новый сокрушительный удар по своему престижу. Но хуже всего было то, что это было второе поражение подряд. Сначала новгородцы, а теперь и Ростиславичи показали остальным князьям, что не так страшен черт, как его малюют. На Руси открыто говорили о том, что это Бог наказал Андрея за гордыню и высокоумие, что и нашло отражение на страницах летописей: «Итако вьзвратишася вся сила Андрея князя Суждальского: совокупилъ бо бяшетъ все земле и множеству вой не бяше числа пришли бо бяху высокомысляще, а смирении отидоша в домы своя» (Ипатьевская летопись). О том же поведал и В.Н. Татищев: «А войско Андрееве возвратилось со срамом и великим вредом, из-за гордости его наказал его Бог».

Мы не знаем, как бы в дальнейшем развивались события, сделал Андрей Юрьевич выводы из случившегося или нет. Вполне возможно, что князь отбросил бы свои принципы и, как в старые добрые времена, сел на коня и лично повел в бой полки. Но эта война оказалась последним военным предприятием Андрея, поскольку в ночь с 28 на 29 июня князь был убит в своем загородном замке.

Подводя же итоги, можно сказать, что походы Андрея Боголюбского в 1169 году на Киев ив 1170 году на Новгород имели решающее значение для дальнейшей судьбы Руси. В первом случае Киев навсегда утратил значение первого города на Русской земле, уступив это место Владимиру-Суздальскому, со всеми вытекающими из этого последствиями. Во втором случае князю не удалось сломить новгородскую независимость и навсегда подчинить вольный город владимирским князьям.