2. Города. Положение городского населения

Рост городов. Углубление общественного разделения труда во второй половине XVI — первой половине XVII в. способствовало появлению на Украине новых городов. В это время в восточной ее части возникли города Конотоп, Фастов, Лысянка, Шаргород, Кременчуг, Гадяч, Миргород, Яготин, Староконстантинов, Умань, Гайсин, Ирклеев, Борисполь, Кролевец, Борзна, а также десятки других городов и сотни местечек. Так, в Волынском воеводстве в середине XVI в. насчитывалось 68, а в 1629 г. — уже 114 городов. Государство и отдельные феодалы получали с городов значительные доходы (сборы с ремесленников и торговцев, плата за проезд через город, за место на рынке и т. п.). Как видно из описей XVII в., даже некоторые местечки стали приносить их собственникам в пять — десять раз больше доходов, чем села, на месте которых они возникли. В городах и местечках сбывались сельскохозяйственные продукты, привозимые из окрестных сел, а это повышало доходы и от сел, расположенных вблизи городов.

Одновременно с новыми росли старые города и местечки. Например, в Каневе за 1552–1622 гг. количество домов увеличилось почти в 7 раз (с 226 до 1644), в Черкассах — в 4,5 раза (с 257 до 1120), в Киеве — в 3,6 раза (с 487 до 1750). В 30—40-х годах XVII в. особенно интенсивно разрастались местечки на Киевщине. Так, лишь за десятилетие (1630–1640) местечко Котельня выросло более чем в 9 раз (с 70 до 633 домов), Васильков — более чем в 8 раз (с 60 до 500), Лубны — более чем в 6 раз (с 153 до 882). Усиленное развитие городов и местечек Поднепровья и Левобережья Украины объясняется тем, что здесь колониальный режим шляхетской Польши проявлялся в меньшей степени, чем на других землях, особенно западноукраинских. Поэтому сюда направлялся основной поток переселенцев из числа беглых крестьян и выходцев из городских низов тех районов Украины, где феодально-крепостнический гнет и национально-религиозные притеснения населения были сильнее.

В 40-х годах XVII в. на Украине насчитывалось уже около тысячи городов и местечек. Население некоторых из них — Каменца-Подольского, Умани, Белой Церкви, Острога и др. — Составляло около 10 тыс. человек, а Киева и Львова — свыше 20 тыс.

Категории городов. Юридики. Принадлежавшие государству города (королевские) являлись административными центрами и чаще всего управлялись на основе магдебургского права. Однако большинство городов принадлежало феодалам, в том числе и церкви (как католической, так и православной). Например, в первой половине XVII в. в Киевском воеводстве из 206 городов королевских было 46, частновладельческих — 150, церковных — 10; в Брацлавском воеводстве из 117 городов королевских было 6, частновладельческих — 111; в Подольском воеводстве из 37 городов королевских насчитывалось 7, папских — 28, церковных — 2. В общей сложности на Украине свыше 80 % городов составляли частную собственность, некоторые из них также пользовались магдебургским правом. Отдельные магнаты владели многими городами. Конецпольскому, например, лишь на Брацлавщине принадлежало 170 городов и местечек, Острожскому — 80 и т. д.

Развитие городов, однако, тормозилось всей социально-экономической и политической системой шляхетской Польши. В частности, мешали их развитию так называемые юридики — земельные владения светских и духовных феодалов на территории королевских городов, которые не подчинялись городским судам и администрации. В юридики иногда входили целые кварталы с ремесленным и торговым населением. Возникали они на основе привилеев, выданных феодалам королем. Собственники юридик взимали с живущих там ремесленников и мелких торговцев различные сборы, принуждали их отбывать повинности. Кое-где юридики достигали значительных размеров и давали огромные доходы. Так, в 1629 г. в Кременце в пользу магистрата шла 1/3 подымного налога с 1224 жилых домов, а десятерым собственникам юридик — 2/3. Во Львове в первой половине XVII в. на шляхетских и церковных юридиках находилось около 600 домов с населением свыше 4,5 тыс. человек. Юридики существовали также в Луцке, Виннице, Самборе, Рогатине и других городах.

Хозяйственная деятельность в пределах юридик, не подлежавших компетенции городских властей, подрывала экономику городов. Существование их представляло собой прямое вмешательство феодалов в жизнь королевских городов.

Ремесло и торговля. Одним из показателей уровня развития промышленности в средневековом городе было количество ремесленников в нем и их специализация. Численность ремесленников во многих городах Украины достигала нескольких сотен. По далеко не полным данным, в Киеве в 1571 г. только цеховых ремесленников насчитывалось более 70, во Львове в начале XVII в. их было более 500. С развитием ремесленного производства количество ремесленников в городах увеличивалось, составляя в некоторых из них до трети населения.

Рост городского населения вызвал увеличение числа ремесленников таких профессий, как пекари, мясники, скотобои (резники), пивовары, медовары, винокуры, солодовники, маслобойщики, мельники и др. В то же время отдельные отрасли ремесленного производства делились на ряд самостоятельных ремесел, т. е. среди ремесленников происходила узкая производственная специализация. Так, в результате дифференциации и специализации в кожевенном производстве возникли такие специальности: кожевенники (белокожники, краснокожники), кордыбаяники (чернокожники, выделывавшие козьи шкуры), шорники, ременники, скорняки, меховщики, нагаечники, поясники, хомутники, рукавичники, сапожники (простые и сафьянники), шапочники, седельники, пуговичники, ольстерники (изготовляли футляры для пистолетов) и др.

Специализация ремесленного производства обусловила повышение качества изделий, появление мастеров высокой квалификации, в совершенстве владевших своей профессией.

В целом в первой половине XVII в. в украинских городах известны ремесленники до 300 различных специальностей. Во Львове, например, работали ремесленники 133 специальностей, в Перемышле — 84, Ярославе— 74, Самборе — 56, Галиче — 31, Бережанах — 26, Теребовле — 25, Коломые — 20, Сатанове — 15, Снятине — 15 специальностей.

С развитием ремесла увеличивалось количество цехов. Так, во Львове в 1579 г. было 20 цехов, а к середине XVII в. их стало более 30. Однако количество цеховых ремесленников было ограничено. В середине XVII в. в цехи Львова входило от 4 человек (цехи часовщиков и жестянщиков) до 50 (ткацкий и портняжный цехи), в Белой Церкви — от 9 (рыбацкий цех) до 63 (сапожный цех). Значительная, а иногда и большая часть ремесленников оставались вне цеховой организации. Количество таких ремесленников («партачей») постоянно увеличивалось в связи с притоком в города сельского населения.

Львов. Гравюра Ф. Гогенберга по рисунку А. Пассаротти. 1618 г.

Развитие ремесленного и сельскохозяйственного производства способствовало росту торговли, увеличению числа торговцев разных категорий и их капиталов. В 40-х годах XVII в. купцы г. Броды И. Машицкий, П. Коцельский, С. Семевич, А. Эмирович продавали, например, пшеницу целыми баржами, анис — сотнями пудов, вели торговые операции на десятки тысяч злотых. В 1642 г. бродский купец Аслан закупил только у одного из краковских купцов товаров на 18 300 злотых. Купец Н. Седмирецкий из Львова (первая половина XVII в.) вел торговлю драгоценностями. Его торговые операции в течение года достигали, по некоторым данным, миллиона злотых. Луцкий купец С. Солтан (первая четверть XVII в.) также владел солидным торговым капиталом, имел собственные торговые помещения, где хранилось много товаров, в том числе серебряные и золотые вещи. Львовский купец М. Гайдер специализировался на купле и продаже сукна, поддерживал тесные связи с купцами многих городов. Богатые купцы имели специальных торговых агентов — факторов и других помощников, выполнявших различные поручения.

Замковая гора со стороны Подола (Киев). Фрагмент рисунка А. ван Вестерфельда. 1651 г.

В городах и местечках Украины сложилась разветвленная сеть ярмарок и торгов. Последние, как правило, были однодневными и проводились один-два раза в неделю в определенные дни, ярмарки — несколько раз в году и длились одну, зачастую две и больше недель. К примеру, во Львове, Чернигове, Житомире, Бродах ярмарки продолжались две, Ярославе — четыре, Жолкве — шесть недель.

С развитием ремесла и торговли сельское хозяйство в городах начало терять свое прежнее значение. Лишь в небольших городах и местечках ремесленники еще не порвали с ним. В налоговых реестрах за 1570 г. указано, что в Ковеле собран налог с 77,5 ланов, в Теребовле — с 22, в Снятине — с 13, в Коцюбинцах — с 11 ланов и т. д. Ремесленникам, проживавшим в местечках и занимавшимся сельским хозяйством, барщина заменялась чиншем либо денежным налогом согласно статусу города.

Социальный и национальный состав городского населения. Развитие ремесла, промыслов и торговли вело к углублению социальной дифференциации городского населения. Жители городов, как и прежде, делились на городскую аристократию — патрициат, бюргерство — цеховых мастеров и торговцев средней категории (в нее входили все зажиточные горожане, не принадлежавшие к городской аристократии) и эксплуатируемую и бесправную городскую бедноту — плебс.

Патрициат, к которому относились семьи польских и украинских богачей, а также разбогатевшие семьи немецкой, армянской и других национальностей, заправлял всей городской жизнью. Так, в 1576 г. ремесленники львовских цехов, сетуя на произвол городской аристократии, писали в своей жалобе королю: «Одна… семья управляет городом… Бурмистром является Вольф Шольц, один сын его держит верховную власть войтовства, другие сыновья… являются лавниками (членами лавы. — Ред.), зятья — райцами (членами рады. — Ред.)». Стремясь упрочить свое привилегированное положение, патрициат поддерживал режим, установленный шляхетской Польшей.

В оппозиции к патрициату находилось бюргерство. Городская аристократия стремилась не допускать представителей бюргерства к должностям в магистрате и ограничивала в своих корыстных целях его хозяйственную деятельность. Бюргерство, недовольное засилием патрициата, требовало ограничения сферы его влияния и расширения своих прав. Однако эта умеренная прослойка горожан выступала лишь против тех крайностей феодального режима, которые затрагивали ее интересы.

Знаки львовских цехов. XVI начало XVII в.

С развитием городов численно возрастал плебс — обедневшие цеховые мастера, подмастерья, ученики мастеров, «партачи» и другие эксплуатируемые и ограниченные в правах (либо совсем бесправные) категории городского населения, составлявшие его основную массу. Городская беднота была той радикальной силой, которая решительно выступала против социального угнетения, боролась как против хозяев-мастеров, так и против притеснений со стороны патрициата.

Значительную часть городского населения составляли казаки и личный состав гарнизонов, особенно на Поднепровье и Брацлавщине, где городские поселения являлись не только ремесленно-торговым и административными центрами, но и оборонительными пунктами. Согласно люстрации 1616 г., в Каневе, Черкассах, Чигирине, Корсуни, Белой Церкви, Переяславе, Богуславе, Ирклееве, Стеблеве, Голтве, Крапивне, Данилове, Боровице число «непослушных» (казацких) дворов составляло от 50 до 80 %. Количество «непослушных» дворов постоянно увеличивалось. Так, из материалов ревизии Киевского и Брацлавского воеводств 1632 г. видно, что в Черкассах, Ирклееве, Яготине, Крылове, Крапивне, Бобровице такие дворы составляли уже около 82,3 % их общего числа. Количество казаков-горожан особенно заметно увеличивалось во время крестьянско-казацких восстаний конца XVI — первой половины XVII в.

Городовые казаки, занимаясь ремеслом, промыслами и торговлей, являлись крупной производительной силой в городах. Они играли важную роль и в общественно-политической жизни городов. В некоторых «городах и местечках, — указывалось в королевской инструкции для сеймиков 1625 г., — все управление, вся власть— у казаков, они присваивают юрисдикцию, устанавливают законы».

Колокол из г. Ровно. XVI в.

Зажиточной казацкой верхушке противостояла масса казаков — мелких ремесленников, земледельцев, а также казацкой бедноты, прежде всего батраков.

Привилегированное положение в городах Украины занимали шляхта и духовенство, составлявшие довольно значительную часть их населения. Большинство шляхты проживало в королевских городах. Например, в начале XVII в. лишь в Галицком предместье Львова шляхте принадлежало 73 дома, что составляло 7,7 % общего количества имевшихся там домов; в центральной части Перемышля в 1629 г. шляхта занимала 39 домов, что составляло 14,5 % общего количества домов; в Белой Церкви она владела 29 из 268 домов горожан (без казаков), или более 10 %. Шляхта в городах занималась торговлей и другими видами предпринимательства.

Печать с изображением купца. Стрый. XVII в.

Духовенство всячески поддерживалось королевской и городской администрацией. Оно пользовалось значительным влиянием. Так, во Львове было три епископства: католическое, православное и армянское. В середине XVII в. здесь имелось 19 монастырей (13 мужских и 6 женских), 30 костелов, 15 православных и 3 армянских храма, 3 синагоги. В каждом монастыре было от 12 до 50 монахов или монахинь. Во Львове только в упомянутом Галицком предместье в 1636 г. духовенству принадлежал 81 жилой дом, что составляло 8,4 % их общего количества. Примерно в это же время (1633) в Перемышле духовенство занимало 78 домов, или 10,4 % имевшихся в городе. Духовенство, как и шляхта, занималось торговлей, ростовщичеством и т. п.

Городское духовенство всех вероисповеданий, будучи защитником идеологии феодального общества, играло реакционную роль. Основная масса духовенства, за исключением низшего православного, поддерживала режим, установленный на украинских землях шляхетской Польшей.

Пеструю картину представляло городское население и по национальному составу. Кроме украинцев, составлявших большинство населения, в городах проживали также русские, белорусы, поляки, молдаване, литовцы, армяне, немцы, евреи, болгары, венгры, сербы, греки, турки, татары и др. Зажиточные горожане из числа некоренного населения занимались торговлей, арендовали промыслы, усадьбы, сбор пошлин. Низшие слои некоренного населения занимались ремеслом, работали на промыслах, своим трудом способствовали развитию экономики украинских городов. В условиях польской феодальной экспансии на украинские земли, особенно усилившейся после Люблинской унии 1569 г., неукраинское городское население возрастало особенно быстро.

В западноукраинских городах в первой половине XVII в. некоренное население составляло уже около 30 % горожан, а во Львове и Самборе даже больше. Польская, немецкая и ополяченная украинская городская верхушка была той прослойкой, на которую опиралась Речь Посполитая в своей политике разжигания национальной вражды среди городского населения. В целом роль иностранной верхушки в украинских городах можно с определенной оговоркой сравнить с ролью, которую сыграло в свое время немецкое бюргерство в польских городах. По этому поводу Ф. Энгельс писал: «…немцы помешали созданию… польских городов с польской буржуазией. Своим особым языком, своей отчужденностью от польского населения, тысячей своих различных привилегий и городовых положений они затруднили осуществление централизации, этого могущественнейшего политического средства быстрого развития всякой страны. Почти у каждого города было свое особое право; больше того, в городах со смешанным населением существовало… различное право для немцев, для поляков и для евреев»[160].

Таким образом, увеличение удельного веса неукраинского, прежде всего польского и немецкого, элемента в городах Украины, особенно крупных, явилось прямым результатом политики всемерного ущемления интересов коренного, украинского населения, в первую очередь православного, политики, проводившейся шляхетской Полыней на захваченных украинских землях. При прямой поддержке королевских властей и польских феодалов пришлое население захватывало господствующие позиции в экономике и управлении украинских городов, вытесняя украинцев на второстепенные роли во всех сферах жизни.

Усиление феодального гнета в городах. В первой половине XVII в., как и прежде, те из горожан, которые занимались земледелием, платили чинш, причем размер его все время увеличивался. Если, например, в Калуше в 1549 г. собирали по 20 грошей с дыма, то в 1616 г. — уже по 30. В местечке Подгородье на протяжении первой половины XVII в. денежная рента с лана возросла с 24 до 68 грошей, т. е. увеличилась почти в 3 раза. С горожан взимались самые разнообразные налоги. Люстрация Житомирского староства 1622 г. свидетельствует, что население Житомира по своему хозяйственному положению делилось на три категории: горожане первой категории платили чинш по 2 злотых с хозяйства, второй — по 1 злотому и 12 грошей, третьей — по 1 злотому. Размер денежного чинша зависел также от профессии или рода занятий. Во второй половине XVI в., например, в Коломые портные платили в год по 7 грошей, бондари, скорняки, шорники, слесари, кузнецы, печники — по 8, гончары — по 15; в Староконстантинове ремесленники — по 4 гроша, перекупщики — по 7; в Золочеве ремесленники платили по 8—10 грошей; в Рогатине пекари — по 33 гроша. В Чернигове во второй четверти XVII в. лица, занимавшиеся винокурением, вносили по 1,5 злотых «капщизны» от каждого вида напитков, в Нежине — по 2,5, а население Белой Церкви в 1646 г. внесло «капщизны» в сумме 1000 злотых. Значительными были денежные пошлины — торговая и ярмарочная. Такие поборы, как колядки и свадебная куница, стали также взиматься деньгами.

Печать цеха купцов г. Львова. XVI в.

Помимо платежей деньгами горожане отбывали значительные натуральные повинности. Например, население Межирова (конец XVI в.) ежегодно давало старосте от каждого хозяйства три меры хлеба, пчелиную и свиную десятину и от общины 10 волов. Население Коломыи и Яблунова (первая половина XVII в.) давало своему господину поволовщину, пчелиную десятину, свиную и овечью двадцатину. К этому прибавлялась «хлебная мера» — плата за принудительное пользование господскими мельницами, пивоварнями и солодовнями. В Галичине эта дань часто превышала все натуральные повинности. Сохранялась и стация — натуральная повинность, взимаемая с населения для содержания королевского войска.

Население частновладельческих городов и особенно местечек зачастую отбывало барщину в поле, чистило пруды, сооружало запруды и т. п. Так, жители Будзанова отбывали в начале XVII в. двухдневную барщину с тягловой силой с лана и двухдневную пешую барщину с полулана. Многочисленны были и другие повинности — отработки в форме разных сезонных работ. Например, население Тернополя в середине XVI в. один день в году жало хлеба, один день косило сено; жители Слободища в конце XVI в. день пахали, день жали, день косили; население Каменки-Струмиловой в первой половине XVII в. два дня выходило на ловлю рыбы сетями; в Овруче — один день косило или жало; в Литвине — два дня пахало, два — косило, два — жало. Количество отработочных дней постоянно увеличивалось. Если население Хмельника в 1576 г. отработало два дня барщины, то в 1618 г. — уже шесть.

Тяжелым бременем на плечи горожан ложились повинности и работы, связанные с сооружением и ремонтом замков, их охраной, содержанием гарнизонов и т. п. Например, население Житомира в 1616 г. жаловалось люстраторам на тяготы, которые оно терпит от замковой администрации. Житомирян, в частности, принуждали возить дрова, являться в замок «на работы… с топорами ежедневно», хотя согласно привилеям они должны были работать всего шесть дней в году, да и то только летом.

Исключительно тяжелой была и повинность отдавать в войско «выбранцев» с соответствующим снаряжением. В первой половине XVII в. г. Степань, например, должен был выставить в пехоту 40 человек, Дубно и Чуднов — по 20, Острог, Янушполь, Вольск, Краснополь и Базалия — по 10.

В пользу духовенства с горожан взималась церковная десятина деньгами и различные дани. Так, в конце XVI в. население Николаева (Галичина) отдавало священнику со двора по полмерки ржи и овса и, кроме того, на пасху — по грошу со двора (коморники — полгроша).

Владельцы городов и местечек зачастую отдавали их в аренду и залог, что практически означало — на разграбление и разорение арендаторам и заимодателям.

Большие беды городам, в том числе и тем, которые пользовались магдебургским правом, приносили произвол королевской администрации, бесчинства размещенных в городах солдат, феодальные междоусобицы. Польский писатель и публицист Ш. Старовольский произвол королевской администрации считал «первым большим злом» для Речи Посполитой XVI–XVII вв. Аналогичного мнения придерживался прогрессивный польский историк и общественный деятель XIX в. И. Лелевель. Даже буржуазный историк А. Яблоновский, один из апологетов пресловутой «цивилизаторской миссии» польской шляхты на Украине, вынужден был признать, что украинские города и их население терпели притеснения со стороны старост и других должностных лиц королевской администрации, неограниченная власть которых довлела над городами. О произволе представителей королевской власти на Украине в первой половине XVII в. в летописи Самовидца говорится: «…вимисли надуманные повинности и различные унижения велікие были от старостов»[161].

Киевские ремесленники жаловались на злоупотребления воеводы и других урядников (конец XVI в.): «Повинности и пошлины незвыклые на них вытягуют, до везенья (в тюрьму. — Ред.) безвинне сажают и трудности задают»[162]. Власть имущие принуждали ремесленников даром отдавать им свои изделия, выполнять различные тяжелые работы. Картину злоупотреблений королевских и городских урядников по отношению к купцам и торговле вообще раскрывает жалоба населения Львова (июнь 1647 г.): огромные пошлины и «вымогательство… вымышленных повинностей, проволочки и унижение купцов так велико, что они из-за таких притеснений объезжают город за несколько миль, как зачумленный, выставляя свои товары в окрестных шляхетских местечках, а во Львове вся торговля… совершенно упала».

Много бед причиняли городам магнатские междоусобицы, неизменным спутником которых были грабежи населения. Паны «спешили на грабежи, как [осы] на мед». Так, в сентябре 1584 г. шляхтич М. Немирич совершил нападение на местечко Топорище, принадлежавшее шляхтичу Т. Бутовичу, «з многими слугами и помочниками… з гаковницами и з ручницами, и з иншею многою стрелбою и оружем… конно и збройно… кгвалтом… все побрал, попалил», а слуги Немирича в местечке «яко… татары побурили»[163].

О разбое жолнеров Ш. Старовольский с негодованием писал: «Мало того, что из дома бедного горожанина… все жолнер заберет, не оставит и скобы, но еще и издевается над бедным человеком, вкручивая пальцы в курок ружья, сажая босыми ногами на угли… что глаза на лоб лезут, чего над несчастными людьми ни татарин, ни турок во время нападения не делал». Польский буржуазный историк Т. Чарновский (середина XIX в.), рисуя ужасающую картину произвола шляхетских войск на Украине, подчеркивал, что «грабежи, насилие и разбои переходили границы правдоподобного».

Все эти непосильные налоги, повинности, унижения, грабежи ставили украинские города и их население в очень тяжелые условия.

Национально-религиозное угнетение населения украинских городов. Тяжелый социальный гнет в городах усугублялся национальным. Всяческие притеснения и ограничения городского населения украинской национальности особенно усилились после Брестской церковной унии 1596 г. Национальный гнет тесно переплетался с религиозным. Так, украинским православным горожанам Львова, Дрогобыча, Самбора разрешалось жить только в специально отведенных кварталах, запрещалось покупать и строить дома. Ограничивалась ремесленная деятельность украинского населения городов. Например, в уставе скорняцкого цеха г. Олеско (вторая половина XVI в.) было зафиксировано, что «цехмистром может быть избран [мастер] только римской религии». В ремесленные цехи г. Бережаны брали учениками лишь католиков. Особенно притеснялись украинские православные ремесленники во Львове. В шапочный, шорный, кожевенный, мыловаренный и другие цехи запрещалось принимать на обучение учеников некатоликов. Уставы золотарского, токарного, пекарского цехов и цеха мясников категорически запрещали принимать в них православных ремесленников-украинцев. Им чинились препятствия при вступлении даже в те цехи, в которых украинцы были с давних времен. Подобные ограничения имели место в Городке, Ярославе, Перемышле, Старой Соли. В своих жалобах украинское население Львова не раз заявляло, что во многих цехах уже «перевелся русский (украинский. — Ред.) народ». Власти Перемышля в 1625 г. запретили членам цехов даже говорить на украинском языке.

Королевская администрация и городские власти Львова и других западноукраинских городов не допускали или ограничивали украинцев в занятии торговлей, их облагали многими дополнительными налогами, взимали большие штрафы, закрывали лавки.

Повсеместно украинское православное население городов отстранялось от участия в городском самоуправлении или всячески ограничивалась его роль в этом органе. С украинского населения Киева, Львова, Чернигова, Теребовли, Острога, Заслава и других городов взимали различные сборы в пользу городской администрации, католического и униатского духовенства.

Украинцы, жившие во Львове, в 1609 г. жаловались сейму на национальное угнетение: «Утяжени естесмо мы, народ русский (украинцы. — Ред.), от народа полского (польско-шляхетской верхушки. — Ред.) ярмом над египскую неволю, же наслеч без меча, але горей неж мечем с потомств выгубляют заборонивши нам пожиток и ремесл обходов вшеляких, чим бы толко человек жив быти могл, того не волен русин на прирожоной земли своей руской уживати в том то руском Лвове»[164]. О дискриминации украинского населения Львова свидетельствует и документ 1630 г., в котором сказано: «Кто придерживается греческой веры и не перешел в унию, тот не может проживать в городе, мерять локтем и квартой и быть принятым в цех». Аналогичная ситуация сложилась и в других городах Украины.

Дискриминации по национально-религиозному признаку подвергалось население, прежде всего трудовое, и других национальностей, проживавших в украинских городах. Так, во Львове, Теребовле, Бродах, Тернополе армяне и евреи могли жить только на специально отведенных участках. Армянские, еврейские, болгарские ремесленники в цехи не принимались. Только после длительной борьбы в 1600 г. несколько армянских ремесленников Львова получили право вступить в цехи. Они могли стать и мастерами, но не более двух — в сапожном, портняжном и скорняцком цехах, одного — в художественном. Кроме того, армянским мастерам категорически запрещалось брать в обучение некатоликов. Армяне, евреи, молдаване, болгары и другие купцы-некатолики ограничивались в занятиях торговлей. Как и украинское православное население, горожане-некатолики других национальностей не допускались к участию в городском самоуправлении (за исключением армян Каменца-Подольского, Снятина и Язловца, где они имели свои магистраты), облагались дополнительными повинностями.

Национально-религиозный гнет тяжелым бременем ложился на трудовое население украинских городов.

Таким образом, углубление общественного разделения труда и развитие экономики на украинских землях во второй половине XVI — первой половине XVII в. способствовали появлению новых и росту старых городов и местечек — центров ремесла и торговли. С дальнейшим развитием экономики усиливалась социальная дифференциация городского населения, возрастал социальный и национальный гнет низших слоев городского населения, составлявших его основную массу. Большим препятствием на пути экономического и политического развития украинских городов и местечек был социальный и общественно-политический строй шляхетской Польши, в особенно уродливых формах проявлявшийся на захваченных украинских землях.