8. Общественно-политическое движение

Реформационные течения. В общественно-политической жизни большинства стран Западной и Центральной Европы в XVI в. огромную роль играла реформация. Это мощное антифеодальное движение, вызванное глубокими социальными противоречиями в обществе, зарождением в недрах феодального строя капиталистических отношений, сопровождалось появлением новых религиозных учений, противопоставлявших официальной феодализированной церкви идеалы раннехристианских общин. В реформации было много различных направлений, отражавших интересы, часто противоречивые, разных классов и социальных прослоек.

Представители радикальных течений, выражая интересы крестьян и городских низов, призывали к борьбе против основ феодального строя; более умеренные течения выражали устремления средних слоев и зажиточной верхушки городского населения и выступали против засилия феодалов, за подчинение церкви их интересам; наконец, наиболее правые течения отражали настроения части светских феодалов, также стремившихся подчинить церковь своему влиянию и обогатиться за счет ее земельных владений.

Реформационное движение на Украине развернулось в тот период, когда во всей Европе, в том числе и в Речи Посполитой, уже шло наступление католической контрреформации. Руководящая роль в реформационных течениях на Украине принадлежала представителям крупных и средних феодалов, которые стремились ограничить или даже упразднить политические и имущественные привилегии католического духовенства.

Реформация на Украине, как и повсюду, возникла на почве местных социально-экономических отношений. На ее идеологическом оформлении отразились и культурные связи Украины с Россией, Белоруссией, Польшей, странами Западной Европы. Сохранились известия о пребывании на Украине и в Белоруссии еще в XV в. чешских гуситов и русских еретиков. С представителями «новгородско-московской» ереси связываются некоторые переводы Библии и философских произведений с древнееврейского языка на славянский (с элементами народного), появившиеся в Белоруссии и на Украине.

Порожденные реформацией догматические споры вызвали невиданный ранее интерес к публицистическим произведениям. В библиотеках Львовских горожан в XVI–XVII вв. имелись книги не только лютеранских и кальвинистских авторов, но и представителей радикального течения антитринитариев. Представители различных течений использовали эти книги для распространения своих взглядов в народных массах.

В 70-х годах XVI в. на Волыни поселились деятели русского плебейско-крестьянского еретического движения Феодосий Косой и Игнатий. Они считали, что «не подобает повиноватися властем и попом», разоблачали церковь как защитницу интересов господствующих классов, отрицали церковные обряды и догмы. Их взгляды пользовались на Украине значительной популярностью.

Во второй половине XVI — начале XVII в. часть феодалов Украины стала принимать кальвинизм. Он распространялся главным образом через Венгрию, Южную Польшу, Великое княжество Литовское. Позиции кальвинистов окрепли, когда около 1553 г. к ним присоединился литовский канцлер Н. К. Радзивилл. К кальвинистам примкнули также представители многих семейств украинских и белорусских магнатов и шляхтичей — Воловичей, Огинских, Пузын, Сапег, Ходкевичей и др. В последней четверти XVI в. украинский феодал князь А. Пронский превратил в крупный центр кальвинизма г. Берестечко на Волыни. Брацлавский воевода Я. Потоцкий ввел кальвинистское вероучение в Панивцах (Подолия), Гвиздце (Галичина) и других своих имениях. Общины кальвинистов возникли и в других местностях, особенно в Перемышльской и Холмской землях Русского воеводства, Белзском и Подляшском воеводствах.

Больше всего их появилось в Закарпатье. Кроме шляхтичей, в кальвинистские общины входили и горожане. Крестьяне, как правило, не воспринимали проповеди шляхтичей-кальвинистов, остававшихся для них такими же эксплуататорами, как и феодалы других вероисповеданий. Нередко паны, особенно в Закарпатье, принудительно переводили своих крепостных в «новую веру».

Реформация оказала определенное влияние и на тех, кто не оставил православной веры. Среди православных также распространялись осуществленные протестантами переводы библейских книг, опубликованные в г. Несвиже на белорусском языке, кальвинистский Катехизис Симона Будного, протестантские сборники проповедей. Идея перевода Библии на понятный народу язык, как и критического подхода к библейским текстам, нашла отзвук в среде просвещенной части православного духовенства. Протестантскими изданиями пользовались деятели культуры, переводившие на украинский язык «Пересопницкое евангелие» (1556–1661), «Креховский апостол» (60-е годы XVI в.). Ряд вопросов с кальвинистских позиций, не порывая с православием, освещал автор «Няговских поучений» — выдающегося памятника письменности Закарпатья второй половины XVI в.

В конце XVI — начале XVII в. большинство польских феодалов-кальвинистов вернулось в католичество, которое наиболее соответствовало их классовым интересам и было удобным орудием духовного порабощения украинского и белорусского народов. Упадок кальвинизма объясняется также наступлением контрреформации, усилением религиозных притеснений всех некатоликов.

Особенно тяжелым стало положение антитринитариев — наиболее радикального крыла реформационного движения, отрицавшего не только основной догмат христианства — тройственность бога, но и склонявшегося к отрицанию частной собственности и государства. Организационно антитринитарии отделились от кальвинистов в 60-х годах XVI в. и вскоре основали ряд своих общин на украинских землях. Антитринитарий Мотовило, в одном из своих произведений защищавший православную церковь от тенденциозных нападок католической публицистики, разделял взгляды о неминуемости тысячелетнего царства Христового, под которым еретики-хилиасты подразумевали общество без частной собственности и государственной власти.

Такой социальный радикализм первоначально был присущ значительной части антитринитариев (арианам), особенно выходцам из народа. Однако в начале XVII в. в движении антитринитариев взяли верх более умеренные социниане — последователи итальянского гуманиста и реформационного деятеля Фаусто Соццини. Они, учитывая усиление религиозного гнета, декларировали временное примирение с феодальным государством, хотя и не отказывались от принципиального осуждения имущественного неравенства. Социниане с рационалистических позиций критиковали церковные догмы, выступали за свободу совести как предпосылку нравственного усовершенствования человека.

У деятелей левого крыла социниан проповедь нравственно-этических принципов не вела, как это было свойственно представителям правых течений реформации, к примирению с общественной несправедливостью. Популярен был в их среде и гуманистический взгляд на определение ценности человека не его верностью религиозным догмам, а тем, насколько он в жизни руководствуется нормами этики. Некоторые из антитринитариев симпатизировали эпикурейским доктринам, граничившим с атеизмом. В этом обвиняли, например, бывшего антитринитария Дмитрия Гулевича (впоследствии маршалка светской части Брестского православного собора).

Наибольшее распространение социнианство получило на Волыни и в западной части Киевщины в 20—30-х годах XVII в. Главными его центрами стали местечки Черняхов Житомирского, Киселин Владимирского, Гоща и Ляховцы Острожского поветов. После разгрома в 1638 г. Раковской социнианской академии (Польша) Киселин на некоторое время стал центром социниан всей Речи Посполитой. Наиболее влиятельными деятелями социнианского движения были представители украинских шляхетских родов Немиричей, Чапличей, Гойских, Сенют. Хотя инициаторами перехода в новую веру выступали преимущественно шляхтичи, активными участниками некоторых социнианских общин были горожане, изредка в них входили и крестьяне.

В 30—40-х годах XVII в. в Речи Посполитой усилились репрессии против социниан. Их молитвенные дома закрывали, наиболее активных деятелей осуждали на изгнание. В 1639 г. в г. Вельске (Подляшье) был казнен горожанин Иван Тышкевич, отказавшийся присягнуть во имя Троицы и отрицавший учение о тройственности бога. Все же, несмотря на преследования, отдельные социнианские общины продолжали существовать на Украине вплоть до 1658 г., когда по решению сейма социнианство было запрещено, а его сторонникам оставалось либо принять другую веру, либо эмигрировать.

Острая критика кальвинистами и антитринитариями учения и практики католицизма, привлечение ими светских людей к управлению церковными делами, переводы Библии на более понятный народу язык — все это способствовало активизации общественно-политической жизни. В то же время протестанты недостаточно учитывали местные культурные традиции, нередко механически переносили на Украину идеологию, возникшую в иных социальных условиях. Неудивительно, что для большинства украинского населения их вероучение осталось чуждым.

Вместе с тем некоторое распространение реформации на Украине обусловливалось тем, что в ней отразились не только процессы, общие для значительной части Европы, но и факторы, связанные с особенностями общественно-политической жизни Украины. В большей мере реформационные тенденции отразились на самой православной церкви и прежде всего на деятельности братств.

Деятельность братств. Братства стали возникать в городах Украины начиная со второй половины 80-х годов XVI в. Их появление было вызвано необходимостью более тесного сплочения горожан-украинцев в условиях активизации антифеодальной и национально-освободительной борьбы. В ряде городов братства были образованы на базе существовавших ранее объединений горожан — опекунов церковного имущества, устраивавших в дни храмовых праздников «братчины» («братские пиры»). Поскольку упоминание о братчинах имеются уже в письменных памятниках периода Киевской Руси, некоторые историки относят к этому времени и возникновение братств. Однако лишь во второй половине XVI в. возникают братства с четкими организационными формами, закрепленными в уставах. Как и во многих цехах и религиозных братствах, существовавших в ряде европейских стран, уставы украинских братств предусматривали торжественную присягу принимаемых в братство, выборность старейшин и их отчетность, регулярное проведение собраний. В отличие от католических братств, являвшихся послушным орудием в руках духовенства, большинство украинских православных братств, хотя и были образованы по церковным приходам, являлись светскими объединениями, причем деятельность их нередко имела антиклерикальную направленность.

К концу 1585 г. украинское население центральной части Львова разработало устав своей организации — Успенского братства. Вскоре оно получило право ставропигии и перестало подчиняться местной церковной иерархии. Понимая значение культуры как мощного оружия в общественно-политической жизни, братство с самого начала считало одной из основных своих задач подъем образовательного уровня украинского населения.

Первыми руководителями Львовского братства, выдающимися организаторами всего братского движения были горожане Юрий и Иван Рогатинцы, Иван и Дмитрий Красовские, Лесько Малецкий, Лука Губа, Хома Бабич. Большинство их — представители гуманистической культуры, люди, преданные общенародным интересам. Наиболее авторитетный среди них Юрий Рогатинец был не только известным во всей Речи Посполитой и за рубежом ремесленником-седельщиком, но и «патриархом» и «доктором» для большинства украинских горожан, активным общественным деятелем, пламенным публицистом. Его помощник и единомышленник торговец Иван Красовский занимался устройством братской типографии, писал воззвания и вирши, возглавлял выступления против засилия католического патрициата. Из городской среды вышли и выдающиеся культурно-просветительные деятели, сотрудничавшие с братствами. Так, львовянином был основатель Киево-Печерской типографии Елисей Плетенецкий, из городка Потелича — центра гончарного промысла — происходили известные литературно-научные деятели Стефан Куколь (Зизаний), его брат Лаврентий и Касиан Сакович.

Авторитет Львовского Ставропигийского братства признали не только братства, действовавшие в предместьях Львова, но и аналогичные организации, возникавшие в других городах. В конце XVI — начале XVII в. братства были организованы в большинстве городов Галичины, Холмщины, Подляшья. Так, в 1589 г. организационно оформились братства в Рогатине и Красноставе, в 1591 г. — в Городке и Берестье, в 1592 г. — в Комарно. В 1594 г. братство возникло в Люблине, где существовала небольшая община украинцев. В начале XVII в. отличались активной деятельностью братства в Галиче, Дрогобыче, Перемышле, Холме, Замостье, Бережанах. В некоторых городах было по нескольку братств, возникли они и в отдельных селах. Около 1615 г. начало действовать Богоявленское братство в Киеве, около 1617 г. — Чеснокрестное (Воздвиженское) братство в Луцке. Появились братства и в некоторых городах Левобережной Украины, но там их деятельность коснулась лишь обряднобытовой сферы. Те функции, которые на Правобережье в значительной мере перешли к братствам (контроль над духовенством, содержание школ и «шпиталей» — богаделен), на Левобережье остались в ведении «громад» — общин горожан и крестьян.

Социальный состав разных братств был различным и с течением времени не оставался неизменным. Львовское Успенское братство возникло по инициативе средних слоев городского населения — цеховых ремесленников, торговцев. Лишь в 20—30-х годах XVII в. руководящие позиции в нем захватили украинские и греческие купцы, по своему богатству не уступавшие католическому патрициату. Но и в этот период основные заслуги в культурно-просветительной деятельности Ставропигии принадлежали не ее официальным старейшинам, а состоявшим на службе в братских учреждениях среднезажиточным и бедным учителям, художникам, книгописцам. В отличие от нескольких крупнейших братств, существовавшие в малых городах и в предместьях больших городов братства были более демократичны по своему составу. Нередко членами их считались все взрослые мужчины православного вероисповедания, проживавшие в приходе.

Печать Львовского братства с изображением колокольни Успенской церкви. XVII в.

Большинство братств не допускало в свои ряды духовных лиц. Исключение составляли Киевское и Луцкое братства, в которых самыми влиятельными членами являлись православные монахи и шляхтичи. В частности, Киевское братство смогло начать активную деятельность благодаря пожертвованию шляхтянкой Гальшкой Гулевичевной своего двора на Подоле для устройства монастыря, школы и «странноприимницы» для паломников. Среди основателей Киевского братства были ученые монахи Захария Копыстенский, Тарас Земка, Иезекииль Курцевич. Одним из самых активных деятелей братства стал Иван Борецкий, который некоторое время руководил Львовской братской школой, затем прибыл в Киев и с 1610 г. служил священником Воскресенской церкви на Подоле. Он был всесторонне одаренным человеком и снискал большой авторитет как общественный деятель, переводчик, автор талантливых публицистических произведений.

Страница устава школы Львовского братства. 1586 г.

На западноукраинских землях священники и монахи не могли быть членами братства. Как правило, братства избирали себе священника. В г. Городок братству пришлось выдержать упорную борьбу, чтобы не допустить наследственного замещения должности священника в приходе лицами из семейства Демко.

В начале XVII в. продолжался конфликт ряда братств Львовской епархии с епископом Гедеоном Балабаном, начавшийся еще в конце XVI в. Способствуя развитию просвещения, Балабан в то же время хотел, чтобы оно оставалось привилегией господствующих слоев, в первую очередь духовенства. Распространение братствами просвещения в среде «простых людей», их стремление к самоуправлению епископ-феодал и его сторонники считали покушением на прерогативы церковников. Используя соперничество в лоне самой церковной иерархии, активные деятели братского движения иногда привлекали на свою сторону киевских митрополитов и восточных патриархов. Так, воспользовавшись пребыванием на Украине в конце 1585 — начале 1586 г. антиохийского патриарха Иоакима IV Доу, а в 1589 г. — константинопольского патриарха Иеремии Траноса, львовяне добились от них грамот, подтверждавших устав Львовского братства, за которым признавалось право контролировать деятельность епископов. Однако сотрудничество патриархов с братствами было вызвано лишь тактическими соображениями. Представители иерархии нередко возмущались, что члены самого влиятельного на Украине Львовского Успенского братства «не слушаются ни епископа, ни митрополита, ни патриарха».

Реформационные тенденции ярко проявились в деятельности идеолога радикального крыла братского движения Стефана Куколя-Зизания. Он был известен во Львове, Вильнюсе, Молдавии как учитель и проповедник. В то же время Зизаний активно участвовал в общественно-политическом движении, выражая интересы городских низов. Он принадлежал к сторонникам решительной борьбы против католицизма, но вместе с тем критиковал и некоторые положения православной догматики. Царство Антихриста означало для него не только католицизм, но и существовавшие тогда общественные отношения. Брат Стефана Зизания Лаврентий придерживался более умеренных взглядов, но и он выступал, хотя и не всегда последовательно, в защиту права светских наук на самостоятельное, независимое от богословия развитие. Близкие взгляды высказывал и анонимный автор «Перестороги» (памятник полемической литературы начала XVII в.), также связанный с братским движением, По его мнению, строить школы— более важно, чем церкви.

Ивана Вишенского — выдающегося писателя-полемиста — возмущала умеренность программы некоторых братств. В конфликте братчиков с иерархией он всецело был на стороне «хлопов простых», за которыми признавал право не подчиняться недостойным епископам. Вишенский отходил и от догмы о таинстве священства («не попы вас спасут или епископы»). В целом взгляды Вишенского были противоречивы. Его аскетические устремления проявлялись в проповеди самоустранения от общественной активности — своеобразного бойкота современного ему общества.

С братским движением связан и безымянный волынский вольнодумец, оставивший полемические замечания на полях «Острожской библии». Вместе взятые, его глоссы — настоящий полемический трактат, отражающий идеологическую борьбу. Автор резко критикует и официальное православие, и католицизм. Он отрицает поклонение иконам и мощам, выступает против исповеди, отрицает необходимость иерархии. Взгляды этого человека характеризуют его как выразителя идеологии плебейско-радикального течения в реформационном движении. Как отметил И. Я. Франко, анонимный вольнодумец высказывал реформационные взгляды, которые выкристаллизовывались в среде деятелей братств.

В противовес тем братствам, которые стремились как можно больше ограничить влияние церковной иерархии, духовенство при поддержке православных феодалов и части городской верхушки создавало братства другого типа, в той или иной степени подчиненные клерикальным кругам. Появление таких братств объясняется также шаткостью экономического и политического положения украинских горожан и необходимостью создания широкого антикатолического фронта с участием в нем всех общественных прослоек.

Текст речи представителей Львовского братства об ущемлении прав украинского населения г. Львова

Как только позиция православной церкви укреплялась, духовенство стремилось полностью освободиться от контроля со стороны «сапожников, портных, скорняков» (так презрительно назвал один из епископов членов братств). Неудивительно, что просветительская деятельность братств, подчинявшихся духовенству, была весьма ограниченной. Их место в общественной и культурной жизни занимали монастыри, епископские кафедры. Однако уровень культурных запросов общества к этому времени был уже настолько высок, что даже представителям высшего духовенства приходилось считаться с передовыми, светскими традициями общественно-культурного движения.

Не случайно именно те братства, которые в борьбе против православной иерархии вовлекали в политическую деятельность широкие круги населения, сыграли главную роль в борьбе против национально-религиозного угнетения. Так, в первой половине XVII в. Львовское Ставропигийское братство возглавило выступления против ограничения экономических и политических прав украинских ремесленников и торговцев. Перемышльское Троицкое братство принимало меры для сплочения братств Прикарпатья, собирало средства для ведения в сеймовых судах тяжб с католическим патрициатом. Представители братств активно выступали против насильственного насаждения церковной унии, не допускали в церкви униатских священников и епископов.

Братства Украины действовали единым фронтом с белорусскими братствами, находившимися в сходных условиях. В интересах борьбы против экспансии католицизма братства активизировали политические и культурные связи с церковными и культурно-просветительными деятелями южнославянских народов и Греции. Львовское братство получало значительную материальную помощь от правительства Молдавии, с которой братчики также поддерживали интенсивные экономические и политические связи.

Особенно важное значение имела деятельность братств по налаживанию и развитию украинско-русских политических и культурных взаимосвязей. В 1592 г. Львовское Ставропигийское братство направило в Москву представителей, имевших при себе учредительные грамоты братства, письма к царю Федору Ивановичу и боярину А. Я. Щелкалову. Русское правительство предоставило братству значительную субсидию для строительства церкви и нужд ее причта.

Помощь из России получило и Киевское братство. В 1624 г. его представителям, прибывшим в Путивль, прислали из Москвы сорок соболей. В следующем году братство, посылая в Россию монаха Федора и послушника Ивана Матвеевича, просило царя о вспомоществовании для покрытия железом и украшения иконами новопостроенной пятиглавой церкви. Кроме письма царю, эти посланцы должны были передать письма патриарху Филарету и думному дьяку Ивану Граматину. Братчики просили последнего объяснить царю, чем занимается братство: «…аще восхощет великодержавный цар ув?д?ти, что есть братство, истлкуй его величеству…посем ходатайствуй нам милости у царского величества».

Братчики объясняли, что их организация имеет целью сплочение православного населения для отпора католической экспансии: «Братство нарицается, егда христіане православныи, живуще посред? инов?рных, посред? ляхов, ун?ятов и проклятых еретиков и хотяще от них отлучатися и с ними ничтоже см?сно им?ти, сами со собою любовию совокупляются, имена своя воедино списуют и братіами нарицаются, се же да твердое и скорее противов?рных отразити возмогут»[272].

В январе 1626 г. Киевское братство направило еще одно послание на имя царя, на этот раз с лаврским монахом Афанасием Китайчичем. Подчеркивая, что славный в прошлом Киев ныне «всякоя же б?ды, гонения и укоризны от противных исполнен», братчики рассказывали об основании ими школы и еще раз просили предоставить помощь для украшения их церкви иконами и прочей утварью[273].

Международные связи, и в первую очередь сношения с русским правительством, способствовали росту авторитета братских организаций. В первой половине XVII в. их деятельность оказала значительное влияние на развертывание освободительной борьбы украинского народа. Братства налаживали взаимопомощь своих членов, в случае необходимости предоставляли им ссуды, для нетрудоспособных открывали «шпитали». Все это помогало сплотить вокруг братств широкие круги украинского православного населения. Активных деятелей братского движения обвиняли в том, что в городах они «отказываются подчиняться власти магистратов, сами себе устраивают новые суды и [налагают] наказания, под страхом вечного проклятья не позволяют обращаться к магистратам. Ремесленников и подмастерьев, работающих у поляков (т. е. католиков. — Ред.), считают проклятыми… плюют на них».

Униатский епископат во главе с киевским униатским митрополитом Иосифом Вельямином Рутским возмущался тем, что противники унии «под тем предлогом, якобы это с благотворительной целью… во всех городах организовали братства, составили себе законы, установили должностных лиц, обложили себя всеобщей податью в соответствии с возможностями каждого». Самообложение позволяло братчинам собирать значительные средства, «хотя в братства входят люди гораздо более низкого сословия, чем шляхта».

Уставы многих братств предусматривали, что выборные братские старейшины должны улаживать конфликты между братчинами, причем им категорически запрещалось обращаться в суды шляхетского государства и отдельных феодалов. Таким образом наиболее активные братства стремились создавать местные органы самоуправления, которые противопоставлялись органам государственной власти шляхетской Польши.

Участие в братствах было школой политической деятельности для украинского населения, что впоследствии сыграло важную роль в освободительной войне украинского народа 1648–1654 гг.

Возобновление высшей православной иерархии. На некоторых этапах к борьбе против наступления католицизма и Брестской церковной унии присоединялась часть украинских православных феодалов, стремившихся завладеть преимущественным правом на эксплуатацию украинских трудящихся. Позиция православных феодалов была при этом весьма непоследовательной, так как их объединяли с католическими феодалами мотивы классовой солидарности, страх перед нараставшим антифеодальным движением крестьян и городских низов Украины, Белоруссии, Литвы, Польши.

Стремление украинских феодалов любой ценой сохранить классовый союз с польскими феодалами особенно четко проявилось, в частности, в ходе политической борьбы, которая велась на общем (вальном) сейме Речи Посполитой и в провинциальных шляхетских сеймиках, созывавшихся по воеводствам и землям. Сеймики, посылая своих депутатов в вальный сейм, давали нм инструкции, отражавшие политические взгляды разных прослоек феодального класса.

Ведущие братства принимали меры к тому, чтобы побудить шляхтичей к выступлениям против насаждения унии. С этой целью представители крупных братств выезжали на сеймики и сеймы, собирали средства на агитационные и организационные расходы православных депутатов. На сеймиках земель и воеводств Украины, в особенности Волынского и Киевского, удалось добиться принятия отдельных решений о необходимости прекратить преследования православной церкви, возвратить ей захваченные имения, ввести принцип свободного избрания православных шляхтичей на церковные должности. Необходимость принятия таких резолюций православная шляхта мотивировала интересами шляхетского государства. Православные шляхетские политики подчеркивали, что злоупотребления католических феодалов и церковников неминуемо приведут к усилению движения народных масс.

Больше всего опасаясь антифеодальных выступлений крестьян и городского «поспольства», украинские и белорусские шляхтичи доказывали, что польско-шляхетское правительство в своих собственных интересах должно действовать осмотрительнее. Однако на общих сеймах Речи Посполитой польско-шляхетское большинство из года в год отклоняло резолюции украинских и белорусских шляхтичей. Папские представители, в частности аккредитованный при королевском дворе ватиканский нунций, развернули бурную деятельность, убеждая правительство, магнатов и шляхетских вожаков отказываться от каких-либо уступок православным.

Только в 1607 г., стремясь отвлечь православных шляхтичей от участия в рокоше (бунте части шляхты против королевской власти), правительственные круги пошли на незначительные уступки. Сейм принял решение, провозглашавшее прекращение преследований и содержавшее обещание раздавать церковные должности шляхтичам «подлинной греческой веры». Однако это постановление не выполнялось. В частности, епископства король раздавал только униатам, утверждая, что якобы униатство и является «подлинной греческой верой». После смерти Львовского епископа Гедеона Балабана избранному на его место шляхтичу Тисаровскому для получения королевского подтверждения пришлось притвориться, что он согласен стать униатом. Иеремия Тисаровский после того, как умер перемышльский епископ Михаил Копыстенский, остался единственным на Украине православным епископом. Отсутствие православного епископа очень затрудняло организацию противодействия униатам, и это очень хорошо понимали деятели антикатолического движения.

Учитывая активную позицию народных масс, старшина реестрового казачества и часть православных шляхтичей решили поддержать тех деятелей Киевского братства, которые намеревались вопреки позиции польского правительства возобновить православную иерархию, чтобы тем самым создать центр политической и идеологической борьбы против наступления католицизма и унии. В 1620 г. на Украину прибыл иерусалимский патриарх Феофан, возвращавшийся на родину после посещения России. Его встретили казаки во главе с П. Сагайдачным. Патриарха пригласили в Киев, где он остановился при братстве. Феофан подписал подтвердительные грамоты Киевскому братству и его школе, а также некоторым другим братствам.

Буржуазная историография без достаточных оснований изображала инициатором этих актов только патриарха. Факты свидетельствуют о противоположном. Феофан сначала боялся идти против соглашательски настроенной верхушки православной церкви. Поставить православных иерархов он сперва отказывался и пошел на это только под давлением более решительно настроенных общественно-политических деятелей. В братской церкви Феофан возвел в сан киевского митрополита Ивана Борецкого, в предыдущем году избранного игуменом киевского Михайловского Златоверхого монастыря и принявшего монашеский постриг с именем Иов. Архиепископом полоцким и епископом витебско-мстиславским был поставлен известный общественный деятель Мелетий Смотрицкий, перемышльским — Исаия Копинский. Уже по дороге на родину Феофан, пребывая в Зарубском казацком монастыре в Трахтемирове, высвятил владимиро-брестским епископом Иезекииля Курцевича, трахтемировского игумена, воспитанника Падуанского университета. В Белой Церкви состоялось возведение в сан нового луцкого епископа Исаакия Борисковича, а в Животове на Брацлавщине — холмского епископа Паисия Ипполитовича. Все это делалось в условиях строжайшей конспирации, чтобы обеспечить безопасность Феофана и сопровождавших его лиц и дать им возможность успешно завершить начатое дело.

Возобновление православной иерархии — киевской митрополии, включавшей почти все украинские и белорусские земли, вызвало негодование польско-шляхетских властей. Феофана объявили турецким шпионом, было отдано распоряжение арестовать нелегальных, с точки зрения правительства, митрополита и епископов. Поэтому большинство епископов опасалось выезжать в свои епархии и оставалось в Киеве, за которым окончательно закрепилась роль политического и идеологического центра освободительной борьбы украинского народа.

Воссоздание православной иерархии имело серьезное значение для дальнейшего развертывания народно-освободительного движения. Ранее митрополит и епископы ставились только с согласия польского правительства. Назначение же православных иерархов не только без согласия правительственных кругов, но и вопреки их политике было открытым вызовом шляхетско-польскому государству и рассматривалось как попытка образования политического центра, не подчиняющегося Варшаве. Это был также удар по соглашательской политике украинских и белорусских феодалов.

Напуганная «нелегальностью» новой иерархии, часть православных шляхтичей прилагала все усилия, чтобы добиться признания ее польским правительством. При этом выдвигался аргумент, что только легализованная иерархия может быть превращена в орудие проправительственной политики. Некоторые же из шляхетских политиков использовали сеймовую трибуну для разоблачения реакционно настроенных украинских феодалов.

Однако и самые радикальные из православных шляхтичей, как правило, стремились оставаться в рамках легальности. На варшавском сейме 1620 г. известный шляхетский политик, способный оратор Лаврентий Древинский обратил внимание правительства и шляхты на то, что, угнетая украинское население, Польша не может рассчитывать на помощь с его стороны в войнах с другими государствами.

Общественно-политическое движение во второй четверти XVII в. Вопрос о статусе православной иерархии, требования ликвидировать унию и возвратить православной церкви ее имения из года в год ставились на сеймах земель и воеводств и на общем сейме Речи Посполитой. Однако надежда добиться каких-либо существенных уступок легальным путем была несбыточной. Правительственные круги и католическое большинство сейма всячески поддерживали римско-католических церковников, и даже униатским епископам не предоставили мест в сенате, обещанных, когда их переманивали из православия в унию.

Доведенные до крайности национально-религиозными притеснениями жители белорусского города Витебска в конце 1623 г. убили униатского епископа Иосафата Кунцевича, отличавшегося особой жестокостью в насаждении униатства. Это выступление стало поводом для нового усиления репрессий по отношению к православному населению Украины и Белоруссии. В 1624 г. киевский войт Ходыка пытался распространять унию и в Киеве, что привело в начале следующего года к вооруженному выступлению горожан и казаков. Ходыка и один из священников-униатов были убиты.

Епископат во главе с Иовом Борецким составил «Протестацию» с обоснованием законности новой иерархии и призывом «твердо, без колебаний и страха» защищать справедливое дело. Напоминание в «Протестации» о древних героических традициях русского, украинского и белорусского народов имело целью поднять дух борцов против гнета польских властей и одновременно показать историческую обоснованность политических прав коренного населения. Эта же мысль проводилась и в заявлении, поданном в сенат православными депутатами сейма в 1623 г. и тогда же напечатанном отдельной брошюрой. В нем выражался протест против национально-религиозного угнетения украинского и белорусского народов: «Терпим суровые наказания без суда, терпим страшные притеснения, никто не хочет спасать нас у себя на родине. Насильственно отняли наши права, забрали свободы и вольности, велят нам служить себе душой и телом те, кто не имеет [по отношению] к нам никакого права, никакой власти, никакого доступа». На сейм прибыли тогда митрополит Иов Борецкий, архиепископ Мелетий Смотрицкий, представители реестровой старшины. Они потребовали легализовать православную церковь и выразили протест против национально-религиозных притеснений.

Однако стремление шляхетских политиков действовать в рамках легальности в корне подрывало шансы на успех. Сейм решил отложить решение конфликта между православными и униатами до следующей сессии, а до того времени провозгласить «религиозный мир», другими словами, запретить православным украинцам и белорусам бороться против несправедливостей и насилий со стороны католических светских и духовных феодалов и государственных властей.

В интересах более успешной борьбы против национально-религиозного угнетения не только народные массы, но и часть высшего духовенства выступила за активизацию политических и культурных связей с Россией. Летом 1624 г. митрополит Иов Борецкий направил к царю луцкого епископа Исаакия Борисковича, который передал ему просьбу о помощи в борьбе против унии и католицизма, а также о воссоединении Украины с Россией. Политические связи с Россией поддерживал и львовский епископ Иеремия Тисаровский. В его переписке с русским правительством затрагивались важнейшие вопросы политической ситуации на Украине. Последовательным поборником воссоединения Украины с Россией был и перемышльский епископ Исаия Копинский.

Однако в условиях нового усиления национально-религиозного гнета некоторые православные церковные деятели, утратив надежду добиться успеха легальным путем и в то же время не желая выходить за пределы легальности, стали склоняться к соглашению с католиками и униатами. Нестойкость политической ориентации украинских шляхтичей и казацкой старшины, солидаризировавшихся в классовом отношении с польской шляхтой, также способствовала усилению колебаний в среде православной церковной верхушки. К тому же высшее духовенство было недовольно укреплением позиций светских членов религиозных общин, установлением их контроля над деятельностью церковников. Все это привело к тому, что в 1625–1627 гг. перешли в унию бывшие активные защитники православия Кассиан Сакович, Кирилл Транквиллион-Ставровецкий, Мелетий Смотрицкий. Они пытались оправдать свое предательство утверждением о возможности использовать униатскую церковь для защиты национальных прав украинского и белорусского народов. На самом деле весь ход общественно-политической борьбы в стране подтверждал, что правительство Речи Посполитой и широкие круги католических феодалов считали унию наиболее удобным средством для подготовки к введению римско-католического обряда и полной денационализации украинцев и белоруссов.

Учитывая настроения широких народных масс, на соборе, созванном в Киеве в 1628 г., все епископы, даже Смотрицкий, подписали грамоту с торжественным заверением, что они «ни о каком отступничестве не помышляют». А когда после собора Смотрицкий все же принял унию, на этот раз окончательно, от него с презрением отвернулись бывшие друзья и единомышленники.

И все же часть православных феодалов и далее стремилась к компромиссу с униатской верхушкой. Поэтому они согласились с униатским планом провести в 1629 г. отдельные соборы православных и униатов, после чего созвать совместный собор для выработки условий компромисса. Однако православные шляхтичи, за незначительным исключением, не прибыли на собор в Киеве, а представители казачества оказывали давление на собравшееся духовенство, понуждая его отказаться от каких-либо уступок униатам. В результате православная иерархия не согласилась принять участие в совместном соборе во Львове, и он не состоялся.

Используя благоприятную политическую обстановку, в 1632 г. на сейме, созванном после смерти короля Сигизмунда III, православные шляхтичи развернули довольно активную политическую деятельность, угрожая сорвать сейм, если не будут учтены их требования. Шляхтичей поддержала и казацкая старшина, добивавшаяся права участия в выборах короля. Королевич Владислав, являвшийся единственным серьезным кандидатом на престол, вынашивал далеко идущие планы: он надеялся обосноваться на русском престоле, мечтал и об укреплении королевской власти в Польше. Опасаясь, как бы во время планируемой им войны с Россией казаки не перешли на ее сторону, королевич был склонен пойти на некоторые уступки православным феодалам.

В результате переговоров, проведенных во время выборного сейма, было выработано компромиссное соглашение, так называемые «Статьи для успокоения греческой религии». Польское правительство обязалось легализовать православную церковь и возвратить ей часть захваченных униатами владений. Митрополитов в будущем должно было быть два — православный и униатский, епископства распределялись поровну (за православными закреплялись львовское, перемышльское, луцкое и вновь созданное мстиславское, за униатами — полоцкое, владимирское, холмское и пинско-туровское). Это соглашение было включено в статьи, на верность которым принял присягу новоизбранный король Владислав IV.

Соглашение явилось последним существенным успехом сеймовой политики украинских и белорусских православных феодалов, которых становилось все меньше в связи с прогрессировавшим окатоличиванием магнатских и шляхетских семейств. При выполнении соглашения о возвращении церквей, монастырей и другого имущества православным правительственные комиссары, как правило, содействовали униатам. Польское правительство не соглашалось признать митрополитом Исаию Копинского, избранного после смерти Борецкого, и других епископов, поставленных без согласия короля. Поэтому православные депутаты сейма избрали нового митрополита — влиятельного православного магната Петра Могилу, с 1627 г. являвшегося архимандритом Киево-Печерской лавры. Были избраны также новые епископы.

Позиция Могилы, занявшего митрополию вопреки Копинскому и его сторонникам, была противоречивой. Он заботился о развитии украинских школ, прилагал усилия для укрепления православной церкви, что способствовало более успешной борьбе против католицизма и унии. Этой же цели служила подготовка под его руководством первого свода основ православного вероучения («Православное исповедание веры»), публикация на его основе сокращенного «Катехизиса», а также издание «Требника» — наиболее полного сборника церковных служб и обрядов. Могилянское «Исповедание» было принято всеми православными церквами мира и не только стало орудием в борьбе против идеологического наступления католических богословов, но и способствовало значительному росту международного авторитета киевского научного кружка.

В то же время в деятельности Могилы было немало отрицательных черт. Он значительно энергичнее своих предшественников стремился подчинить всю культурно-просветительную и общественную жизнь влиянию церковников, сумел добиться фактического прекращения деятельности Киевского братства. Могила стоял на позициях лояльности к польскому правительству, некоторые из его близких сотрудников восхваляли православных феодалов, помогавших шляхетскому войску в военных действиях против казаков-«бунтовщиков».

Большинство украинских культурно-просветительных деятелей, даже те, которые ранее были на службе у братств, поддерживало Могилу. В это время, особенно после поражения крестьянско-казацких восстаний 1637–1638 гг., ухудшились условия деятельности радикальных течений в общественно-политическом и просветительном движении. Это способствовало укреплению позиций сторонников Петра Могилы, готовых остаться верными польскому правительству взамен на обещание свободы деятельности для православной церкви.

Используя такие настроения украинских феодалов и церковной верхушки, польские правительственные круги выдвинули план создания киевской патриархии, которая объединила бы православных и униатов под властью Петра Могилы. Это мероприятие было задумано как тактический маневр, имевший целью с помощью обмана втянуть православную иерархию в унию, разорвать ее связи с Россией и другими православными странами. Сам Могила был не прочь стать патриархом, не отходя, однако, от основных догм православия. Расхождения между отдельными группировками церковной верхушки и светских феодалов стали препятствием к осуществлению этого плана, отражавшего обусловленное классовыми интересами соглашательство украинских феодалов, их стремление любой ценой сохранить общий с иноземными феодалами фронт для подавления антифеодального движения народных масс.

Вопреки соглашательской политике и прямому предательству феодалов народные массы оставались непримиримыми ко всем планам католических светских и духовных феодалов, вели против них, как и против украинских феодалов, постоянную борьбу. Именно на поддержку народных масс опирались представители радикальных течений общественно-политического движения.

Народным массам Украины удалось сорвать коварные планы организаторов наступления католицизма и унии, поскольку народные низы и деятели, отражавшие их интересы, последовательно выступали против иноземных феодалов и в то же время боролись против украинских панов, городской верхушки, казацкой старшины. Они сорвали попытки украинских господствующих классов достигнуть соглашения с королевским правительством, католическими духовными и светскими магнатами. Непримиримое отношение народных масс к таким попыткам не позволило украинским феодалам и соглашательским кругам казацкой старшины возродить в той или иной форме унию и распространить ее среди населения Украины. Мощное антифеодальное движение крестьянства и городских низов, их стремление к единению и сотрудничеству с русским народом стали решающими факторами, обеспечившими успешное развертывание борьбы против социального и национального угнетения народных масс.

Во второй половине XVI в. усилилось наступление польских феодалов на Украину. В результате Люблинской унии 1569 г. Польша захватила Волынь, Киевщину и Брацлавщину, распространила свою власть на Левобережную Украину. На Украине усилился феодально-крепостнический и национально-религиозный гнет. Антифеодальное и освободительное движение проявлялось в разнообразных формах: подаче жалоб, отказе от выполнения феодальных повинностей, побегах и переселениях крестьян и горожан на необжитые земли, в основном на Поднепровье и Левобережье, а также в пределы Русского государства. Это движение все чаще приобретало форму открытых вооруженных выступлений против угнетателей. Вооруженная борьба трудящихся с эксплуататорами постепенно принимала массовый характер, становилась все более упорной и продолжительной. Движение опришков, например, возникшее еще в первой половине XVI в., не угасало с тех пор вплоть до освободительной войны.

В результате обострения социальных и национальных противоречий с конца XVI в. на украинских землях одно за другим вспыхивают крупные народные восстания. В 1591–1593 гг. происходило восстание под руководством К. Косинского, в 1594–1596 гг. — С. Наливайко.

Главной движущей силой этих восстаний было закрепощенное крестьянство — самая многочисленная и наиболее угнетенная и бесправная часть населения. Активное участие в восстаниях приняло рядовое казачество. Казацкая же старшина, пытавшаяся использовать народные движения в своих узкосословных, классово ограниченных целях, проявляла склонность к компромиссам с панами.

После подавления первых крестьянско-казацких восстаний наступление феодальной Польши на народные массы Украины еще более усилилось. Расширился захват крестьянских земель, возрос крепостнический гнет. Значительно ухудшилось экономическое и правовое положение казачества. Все более тяжким становился национально-религиозный гнет. В 1596 г. в Бресте была провозглашена церковная уния. Униатская церковь в руках польских и ополяченных украинских феодалов стала орудием политики насильственного окатоличивания и полонизации народных масс Украины. Над украинским народом нависла страшная опасность денационализации.

Одновременно активизировалась турецко-татарская агрессия на русские и украинские земли, против которой совместно вели самоотверженную борьбу украинский и русский народы. Большой вклад в героическую борьбу против захватнических устремлений султанской Турции и Крымского ханства внесло украинское и русское казачество, прежде всего запорожское и донское.

Беспощадная феодальная эксплуатация и жестокий национально-религиозный гнет вызвали новые могучие взрывы народного гнева. В первой половине XVII в. антифеодальная и освободительная борьба народных масс приобрела еще более широкий размах и более упорный характер. Значительное влияние на развертывание антифеодальной и освободительной борьбы на Украине оказали события первой крестьянской войны в России. Восстания 1625, 1630–1631, 1637–1638 гг., охватившие всю Восточную Украину, имели важные исторические последствия. Поднимаясь на борьбу против феодально-крепостнического и национального гнета, эксплуатируемые массы крестьянства, городской плебс обращали свои взоры к Русскому государству. Они искали у него помощи и поддержки в борьбе против польско-шляхетского порабощения, все настойчивей добивались воссоединения Украины с Россией. Украинский народ все отчетливее сознавал, что только в составе Русского государства он сможет сохранить свое национальное существование. Тяготение к России усилилось также среди большей части казацкой старшины, мелкого украинского шляхетства, зажиточного мещанства и православного духовенства. Народные восстания конца XVI — первой половины XVII в. стали предвестниками могучей освободительной войны 1648–1654 гг. под руководством Богдана Хмельницкого.