Плавание лейтенанта А.П. Авинова 1821 г.
Отряд Авинова в составе штурманского помощника Коргуева, натуралиста Ф.И. Штейна и девяти человек команды был составной частью «северной дивизии» кругосветной экспедиции на шлюпах «Открытие» и «Благонамеренный» (1819–1822) во главе с капитаном М.Н. Васильевым. Экспедиции предстояло продолжить поиски Северо-Западного прохода, а на долю отряда Авинова выпала задача обследовать на боте американский берег между мысами Ньюэнем и Дарби, попутно уточнив сведения о старинном русском поселении, собранные Петром Корсаковским в 1818 и 1819 гг. Таким образом, и районы, намеченные для обследования, и цели работы отрядов Хромченко — Этолина и Авинова почти совпадали. Зимой 1820/21 г. в Ново-Архангельске был собран доставленный туда кругосветной экспедицией в разобранном виде бот, на котором лейтенанту Авинову предстояло осуществить плавание.
В предписании, полученном Авиновым от начальника экспедиции Васильева, говорилось: «От Американской компании в 1818 и в 1819 годах были предприняты экспедиции на байдарках из Кадьяка в Бристольскую губу и к северу; они не дошли до реки Кускохан, лежащей к северу от мыса Невенгама (Ньюэнема. — С. Ф.), на один день ходу; много раз виделись с жителями тех мест, кои будто говорили им, что к северу по сему берегу живет народ, особенный от американцев, и по всем их рассказам походят на русских. Вы, бывши на самом месте, не упустите узнать о сем истину. Переводчик Климовский был также в сей экспедиции»{82}.
Креол А.И. Климовский, спутник Корсаковского по походу 1818 г., участвовал в плавании на шлюпе «Открытие» (1819–1822), и поэтому Авинов мог получить сведения о походе Корсаковского из первых рук.
Плавание Авинова продолжалось с 6 июля по 19 августа 1821 г., и за этот срок был обследован американский берег от мыса Ньюэнем до залива Нортон, после чего маршрут закончился на Камчатке. Приступая к проверке сведений о старинном русском поселении, Авинов и натуралист Штейн имели также возможность записать наблюдения начальника Ново-Александровской крепости на реке Нушагак Колмакова, участника похода Корсаковского 1818 г.
Судя по рассказу Колмакова{83}, люди, живущие на берегах Кускоквима и приезжавшие в Ново-Александровскую крепость для торговли, имели вещи европейского происхождения: так, он видел у аборигенов «переломленный крест, что одна девка носит на лбу», медную табакерку со знаком «А» (как мы полагаем, с монограммой Александра I), а также медный таз, по предположению Колмакова, принадлежавший ранее русскому священнику, убитому индейцами на Кускоквиме. Колмаков считал, что предметы эти попадали к аборигенам от служащих Российско-Американской компании (в частности, кускоквигмюты упоминали служащего компании Лебедева), но, возможно, речь шла о компании Лебедева-Ласточкина, производившей торгово-обменные операции в Кенайском заливе. Однако сами кускоквигмюты уверяли Колмакова: якобы все названные предметы были получены ими от «тех белых людей», о которых начальник крепости на Нушагаке неизменно расспрашивал всех приходивших с севера. «Один из диких говорил, — записал Колмаков, — что надобно идти лето и зиму до белых людей… Перегон к ним речками, и во многих местах байдарки переносят берегом, и показали идти на ост». Вывод Колмакова был категоричен: «дикие рассказывают все разное, единственно чтоб только вымыслить» (л. 324).
Однако ближе к истине, на наш взгляд, было бы предположение, что «белые люди» из рассказов аборигенов действительно жили на востоке, во владениях Компании Гудзонова залива, и в 20-х годах XIX в. уже невозможно было отыскать следы легендарной русской колонии на Аляске.
В заливе Добрых Вестей Авиновым был записан еще один рассказ жителей «реки Найнгак»{84}. Два аборигена, братья тойона, жившего на «Кускоквиче» (Кускоквиме), прибыли в залив из ближайшего северного селения и были приглашены А.П. Авиновым на бот. Они знали лишь о своих соседях на юге — «аглахмутах» — аглегмютах и на севере — «куихпасцах» — жителях Квихпака, с которыми у них был единый язык. На вопросы Авинова о народах, обитающих севернее Квихпака, информаторы сообщили со слов квихпахцев, что «к северу за рекой [Квихпак] есть жители, с которыми куихпасцы часто войну ведут» (л. 324 об.). На северо-востоке, по их сведениям, «во внутрь есть много селений, но имен их не помнят, по большей степени селения находятся на реках и при устье оных» (л. 324 об.). О наличии у информаторов сведений о русских свидетельствовал тот факт, что в их словаре для обозначения русских (по-видимому, представителей Российско-Американской компании) имелся термин «кашат», что означало «мудрый». Однако непосредственного общения с русскими они не имели и лишь со слов стариков сообщали, «будто лет за тридцать» (т. е. в начале 90-х годов XVIII в.) с берега видели одно парусное судно.
Как видно из этих опросов, сведения носили самый общий характер. Материальная же культура аборигенов претерпела столь сильные изменения за время длительных торговых контактов с русскими (непосредственно или через чукчей), что обнаруженные в употреблении у местных жителей предметы русского производства не могли служить основанием для утверждения, что последние происходят от некоих русских, якобы живущих в Америке с давних пор.
Естественно, что к моменту сбора информации в 1818 — 1821 гг. следы раннего русского поселения должны были быть безвозвратно утрачены. Тем не менее вывод, сделанный Васильевым на основании наблюдений Авинова, представляется нам излишне категоричным. «Авинов, — говорилось в журнале плавания шлюпов «Открытие» и «Благонамеренный», — собрал достоверные сведения от тамошних жителей, что по всему американскому берегу к северу, сколько им известно, обитает один народ. Показания же бывшей в сих местах береговой экспедиции 1818 и 1819 годов, предпринятой Американской компанией из Кадьяка, будто к северу от реки Кускохан по матерому берегу живет какой-то европейский народ, оказались совершенно ложны»{85}..
На основании тщательных архивных изысканий историк Российско-Американской компании П.А. Тихменев также пришел в 1861 г. к заключению о «совершенной неосновательности предположения о существовании потомков казаков в Америке»{86}.